вок не могло помочь ей понять, с какими законами она
здесь столкнулась.
     Эти силы просто дремали  до  ее  появления.  Это  она  пробудила  их,
привела в действие. Она вдохнула в них жизнь, прикоснулась  сознанием,  но
теперь клетки существовали  согласно  собственному  разуму,  и  стремление
этого разума было завоевывать.
     Она могла видеть, слышать, чувствовать, ощущать, как это передавалось
от клетки к клетке, словно маньяк мчался по  пустым  помещениям,  призывая
все окружающее к бунту. Жизненные силы вокруг нее развернулись и в  панике
пустились наутек, плывя и летя против встречных потоков ветра  и  течений,
делающих их беспомощными. Киро  тоже  бросилась  бежать.  Ее  единственным
спасением было ее собственное тело, если она успеет до него добраться...
     Но внезапно из тьмы вылетели когтистые ленты и оплелись  вокруг  нее.
Она защелкала клыками, отбиваясь от их прикосновений,  пытаясь  закричать,
но  рот  ее  тут  же  оказался  забит  губчатой  массой,  сквозь   которую
просачивались крохотные твари, которые  тут  же  поспешно  устремлялись  в
глубину ее естества, торжествуя победу.


     Геранд  и  Джеффи  сидели,  покуривая,  на  скамейке   под   надзором
седобородого прислужника Ласло. Рядом  стояли  пустые  кружки,  в  которых
Джеффи вскипятил для них горячее питье. Теперь же они сидели и, тревожась,
ждали возвращения Киро, и их беспокойство росло  по  мере  того,  как  шло
время.
     - Я и понятия не имел, что  порой  на  отдельный  случай  может  уйти
столько времени, - заметил Геранд. - Пять минут - вот и все, что ей обычно
требовалось. Как только она организовывала силы для регенерации, она сразу
же возвращалась.
     - Этот механик... говорили, что ему очень плохо, - отозвался Джеффи.
     - Да, но это никакой роли не играет... Еще пять минут  -  и  я  пойду
погляжу, что с ней.
     - Но это не разрешается, - заявил седобородый, заговорив чуть  ли  не
впервые за все это время.
     То, что он сейчас  сказал,  было  ничем  иным,  как  чистой  правдой.
Правила, определяющие взаимоотношения доктора и пациента,  были  строги  -
для их же собственной пользы; никто не имел права  видеть  их  вместе,  за
исключением другого медика. Геранд был прекрасно знаком с этим законом, он
и в самом деле не имел никакого  желания  видеть  свою  жену  в  состоянии
транса, зная, что это зрелище может только усилить опасность,  которую  он
начал между ними. И все же, Киро пробыла в той палате уже более  получаса,
значит, что-то там должно было непременно произойти.
     Он подождал еще две минуты, потом вскочил и  направился  ко  входу  в
келью. Ласло тоже вскочил, зло  закричав,  когда  он  попытался  задержать
Геранда. Джеффи преградил ему дорогу.
     - Сиди спокойно, иначе я тебе нос сверну, -  бесстрастно  предупредил
Джеффи. - Я очень здоровый и ничего лучшего не могу сделать.
     Стоило старику посмотреть на лицо Джеффи, как он послушно отступил  и
опустился на свое место. Геранд кивнул слуге,  приоткрыл  дверь  палаты  и
проскользнул внутрь.
     Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так
- и очень серьезно не так. Его жена и механик лежали рядышком на койке, их
руки соприкасались. Глаза  обоих  были  открыты  и  холодно  таращились  в
пространство, как у дохлого окуня на разделочной  доске,  не  проявляя  ни
малейших признаков жизни. Но тела их были еще живы. Они часто дрожали,  их
грудные  клетки  вздымались  и  опадали.  Правая  пятка   Киро   отрывисто
дергалась, бессмысленно отстукивая "так-так" по деревянной спинке кровати.
Ее кожа постепенно розовела, покрываясь темно-красными пятнами, словно  от
стыда. Геранд подумал, что все это  выглядит  так,  словно  все  тело,  до
последнего кусочка  обработали  как  отбивную.  Но  он  продолжал  стоять,
прикованный к месту ужасом и отвращением, не  в  силах  ни  справиться  со
своими мыслями, ни решить, что следует предпринять.
     По ножке кровати вверх пробежал таракан. Он был всего дюймах в  шести
от голой ноги Же Регарда,  высовывающейся  из-под  одеяла.  Когда  таракан
оказался еще ближе, небольшой участок подошвы на ноге вытянулся в стебель,
в тоненькое образование, похожее на травинку.  В  следующий  миг  стебелек
быстро шевельнулся, словно язычок,  и  поймал  насекомое,  лапки  которого
задергались, а Геранд обмяк и опустился на пол, теряя сознание.
     Теперь  тела  на  кровати  начали  изменяться   более   быстро.   Они
организовывали себя. То сливались,  смазывая  очертания,  то  с  чавкающим
звуком растекались по-отдельности.  Таракана  поглотили,  потом  сжавшись,
масса вновь оформилась в одно человеческое тело - в Киро, лицо,  сложение,
цвет волом, глаз - все было почти как у Киро, и на  эту  модификацию  ушла
вся масса живого вещества до последней капельки.
     Как только  на  пальцах  закончили  свое  образование  ногти,  Геранд
перевернулся на спину, потом сел. Он огляделся в  комнате  и  почувствовал
сильное изумление.
     Ему показалось, что пробыл без сознания едва ли секунду,  но  за  это
время  больной  уже  успел  исчезнуть!  Зато  Киро  теперь  выглядела  уже
значительно лучше. Она улыбнулась ему.  Вероятно,  как  бы  там  ни  было,
опасения вызвали у него определенные оптические иллюзии, когда он вошел  в
келью; вероятно, все шло как надо. Но, когда он  пристальнее  вгляделся  в
Киро, вернувшееся было ощущение уверенности, исчезло.
     Что-то сверхъестественное!
     Та, что сидела перед ним на кровати - была Киро. И все же - все же! -
каждая черточка ее лица, все те же присущие ей нюансы, которые  так  любил
Геранд, подверглись  неопределенным  изменениям.  Даже  строение  ее  тела
трансформировалось. Он заметил, что ее  пальцы  вроде  бы  стали  длиннее.
Перед ним находилось чуждое существо  -  оно  было  слишком  большим.  Оно
выглядело слишком  высоким,  слишком  плотным,  чтобы  быть  Киро,  и  это
существо сидело напротив, Киро или то, что теперь было вместо нее смотрело
на Геранда и пыталось улыбнуться.
     Геранд оцепенел, дурнота грозила снова свалить его с  ног.  Он  стоял
возле двери. У него была возможность убежать, позвать на помощь  Джеффи  -
именно это подсказал ему инстинкт.
     И все же он справился  со  своими  побуждениями.  Киро  находилась  в
опасности. И в этом был шанс, возможно последний шанс для Геранда доказать
ей свою преданность, если он сейчас трусливо убежит  -  такая  возможность
окажется утраченной навсегда - так или примерно так думал он поскольку  не
мог поверить, что равнодушие его жены вызвано какими-либо иными причинами,
кроме как подозрениями в его неверности.
     Он повернулся к Киро, стараясь не обращать внимания на  ее  ужасающий
вид.
     - Киро, Киро, тебе плохо? -  спросил  он.  -  Что  я  могу  для  тебя
сделать? Скажи, чем я могу тебе помочь? Я в лепешку расшибусь...
     Существо на кровати раскрыло рот.
     - Через минуту мне станет лучше, - глухо  произнесло  оно,  слова  не
полностью совпадали с движением губ.
     После короткой паузы существо с усилием  поднялось  на  ноги.  Ростом
свыше семи футов - да еще и  дородное.  Геранд  наблюдал  за  ним,  словно
загипнотизированный, но только с помощью силы воли ему  удалось  заставить
себя протянуть руки ему навстречу.
     - Это же моя жена, - уговаривал он себя, - это же просто моя жена...
     Но когда  существо  неуклюже  двинулось  к  нему,  нервы  Геранда  не
выдержали. Он повернулся, намереваясь пуститься наутек...
     Существо протянуло руки и, почти играючи, поймало его...


     Джеффи нетерпеливо ждал в приемной. При всей  своей  привязанности  к
хозяину он обнаружил, что жизнь  раба  бывает  порой  скучна.  Под  рыбьим
взглядом старика-охранника он вытянулся на лавке, намереваясь  вздремнуть,
в конце концов, если он понадобится, Геранд его окликнет.
     В радиорубке затрещал звонок.
     Бросив очередной подозрительный взгляд на Джеффи,  старик  отправился
отвечать на вызов. Джеффи немного расслабился. Но чуть  погодя,  шаркающие
звуки заставили его открыть глаза. Чудовищное творение, очертания которого
терялись в слабом освещении, пробрело мимо Джеффи то ли на восьми,  то  ли
на десяти ногах и исчезло на улице. Джеффи  мгновенно  вскочил,  леденящая
волна страха болезненно прокатилась по его коже. Он развернулся и помчался
к больничной палате, инстинктивно сопоставляя этого монстра с угрозой тем,
кому он служил.
     Палата оказалась пустой.
     - Эй, что ты тут делаешь? - послышался голос позади него.
     Услышав шаги Джеффи, старик вернулся. Из-под руки раба он заглянул  в
помещение. И как только увидел, что оно опустело, выхватил свисток  и  изо
всех сил принялся дуть в него.


     СУДЬЯ: Ты пытаешься объяснить исчезновение твоих хозяев тем, что  они
были... хм-м... проглочены тем монстром, которого, как ты утверждаешь,  ты
видел?
     ДЖЕФФИ: Я такого не говорил, сэр. Я не знаю, куда они  подевались.  Я
только говорю, что видел, как он выскочил из госпиталя, а  тут  и  хозяева
исчезли.
     СУДЬЯ: Ты уже слышал, что никто  в  аквапорту,  кроме  тебя,  никаких
монстров не видел. Ты уже слышал показания служителя госпиталя,  господина
Ласло, что он тоже не видел никаких монстров. Так почему же ты продолжаешь
настаивать на своей сказке, а?
     ДЖЕФФИ: Но ведь это случилось. Я правду говорю! Мне таить  нечего,  я
ничего  не  скрываю!  Я  хозяина  потерял и теперь никогда больше не увижу
его... и госпожу.
     СУДЬЯ: Рабы всегда эти  нюни  разводят,  когда  оказывается,  что  их
хозяева умерли. Если вы не виноваты в том, в чем вас обвиняют,  то  почему
вы бросились бежать, когда старик Ласло засвистел, призывая полицию?
     ДЖЕФФИ: Я перепугался, сэр, разве не понятно?  Я  был  сам  не  свой.
Сперва увидел эту... эту страхолюдину, потом увидел, что палата  пуста,  а
тут еще этот болван свистеть принялся. Я... я... его  треснул,  совсем  не
подумав.
     СУДЬЯ: Вы проявили себя безответственным человеком. Мы уже  выслушали
показания свидетеля Ласло касательно того, как вы ему угрожали применением
силы вскоре после прибытия в госпиталь.
     ДЖЕФФИ: Но вы же слышали, когда я говорил, почему сделал это.
     СУДЬЯ: Надеюсь, ты понимаешь всю серьезность своего положения?  Ты  -
человек простой, поэтому и  говорить  с  тобой  я  буду  тоже  просто.  По
всемирному закону ты обвиняешься  в  двойном  убийстве  -  убийстве  своих
хозяев, и пока их тела не будут обнаружены или же дальнейшее расследование
не прольет свет на это дело, ты будешь содержаться в нашей тюрьме.


     Из аквапорта на поверхность Ланикского моря вело два пути. Одним  был
тот, по которому прибыли в "Бартоломео" и аэромобиль  Гиресов  -  морской.
Другой вел по суше. Подземный фуникулер проходил сквозь три  тысячи  футов
скалы и оказывался на станции в Прайсе, прибрежном городе, столице острова
Сатаго. Именно этим путем и доставили в тюрьму Джеффи.
     Выходящее в пыльный дворик, затеняемый баобабом, окно  камеры  Джеффи
позволяло ему видеть полоску моря. Было приятно вновь оказаться на  земной
поверхности, несмотря даже на затянутое облаками небо, создающее атмосферу
теплицы, которая после холодного воздуха  аквапорта  действовала  особенно
угнетающе,  Джеффи  беспрестанно  потел.  Он   проводил   много   времени,
взобравшись  на  деревянную  койку  и  глядя  наружу,  в  духоту.   Другие
заключенные, выводимые на прогулку,  переговаривались  под  его  окном  на
местном лингвакреула, но Джеффи не понимал ни слова.
     На второй день заключения, ближе к вечеру, когда Джеффи находился  на
своем обычном посту, поднялся ветер, он обдал  жаром  тюрьму,  его  порывы
становились все сильнее. Плотные облака разорвались, и впервые за эти  дни
проступила голубизна неба. Старший надзиратель, темнолицый,  с  роскошными
усами, вышел во дворик, втянул на  пробу  воздух,  одобрительно  кивнул  и
направился к каменной скамейке под баобабом. Тщательно смахнув с нее  пыль
носовым платком, развалился и задремал.
     На  стене,  над  головой  охранника   что-то   зашевелилось.   Тварь,
напоминающая питона распустила свои кольца и начала  спускаться  вниз,  со
стороны это  было  похоже  на  то,  что  через  стену  вдруг  перекинулась
пятнистая лента,  но  из-за  плотной  стены  листвы  баобаба  трудно  было
рассмотреть, что именно там происходит. Джеффи казалось, словно  по  стене
ползет резиновый занавес, расписанный драгоценностями и морскими звездами.
И тут тварь оказалась возле охранника.
     Чем бы ни  было  это  животное,  оно  раздуло  капюшон,  точно  змея,
готовившаяся к нападению  и  накрыла  им  лицо  ничего  не  подозревавшего
надзирателя.  Одновременно  тело   животного   обтекло   человека,   лишая
последнего возможности сопротивляться  и  укутывая  его  наподобие  плаща.
Джеффи отчаянно завопил в своей камере, но  никто  не  отозвался,  большая
часть охранников отправилась на пляж со своими подружками.
     Когда чудовище соскользнуло  со  старшего  надзирателя,  на  скамейке
осталось лишь смятое и сплющенное тело. Жаркий ветер шевелил усами.  Тварь
вытянула пальцы и  умело  отстегнула  от  пояса  кольцо  с  ключами.  Этот
отделившийся от тела орган, в то время, как само тело скрывалось  в  тени,
отделился окончательно и быстро перебежал через двор, не выпуская  ключей.
Он был похож на ожившие корни.
     - Боженька мой! - выдохнул Джеффи. - Оно идет сюда!
     Он отскочил от окна к двери своей камеры, а  создание  одним  прыжком
оказалось возле его камеры и уронило ключи через решетку, затем пронырнуло
само.
     Джеффи окаменел, наблюдая, как мало-помалу все  существо  протекло  в
камеру, пока не превратилось в Геранда, или же в его точную копию.
     Геранд окаменел, наблюдая, как слуга приходит  в  чувство,  когда  же
Джеффи отошел от изумления, он протянул руку и прикоснулся к своему слуге,
все это он проделал в такой манере, точно проводил какой-то эксперимент.
     - Все в порядке, Джеффи, - сказал он наконец, произнося слова с явным
трудом. - Не надо бояться. Тебе ничего не  грозит.  Возьми  ключи,  отопри
дверь своей камеры и пойдем со мной к начальнику тюрьмы.
     Посерев лицом, дрожа как лист, Джеффи с  трудом  взял  себя  в  руки,
чтобы выполнить приказание. Ключи звенели, когда он вставлял  их  один  за
другим в замок, пока не подобрал подходящий.  Словно  загипнотизированный,
он вышел в коридор. Псевдо-Геранд неслышно следовал за ним.
     Им  никто  не  помешал.  На  одном  из  постов  охранник   дремал   в
кресле-качалке, задрав ноги  высоко  на  головой,  упершись  ими  в  белую
крашенную стену. Они не стали беспокоить его. Отперев  большую  решетчатую
дверь, ведущую в частные апартаменты, они по отдельной лестнице  поднялись
в помещение начальника тюрьмы. Открытые двери вывели их на балкон,  откуда
открывался вид на побережье и на центральную горную гряду города.
     На балконе, как обычно в одиночестве потягивая винишко,  на  плетеном
стуле сидел человек. Выглядел он некрупным, и,  увы,  не  только  выглядел
бесконечно скучающим.
     - Вы начальник тюрьмы? - спросил Геранд, входя в комнату.
     - Да, - ответил я.
     Он довольно долго смотрел на меня. Тут я могу сказать, что был  не...
как бы  по-точнее  выразиться?...  он  не  был  обыкновенным  человеческим
существом. Он выглядел именно тем, кем  был:  подделкой  под  человеческое
существо. Вот и сейчас  я  узнавал  в  нем  Геранда  Гиреса,  благо  видел
фотографии имевшиеся в полиции.
     - Может, вы присядете? - предложил я. -  Мне  тяжко  видеть,  что  вы
стоите.
     Ни слуга, ни хозяин не шевельнулись.
     - Значит  вы...  вы,  значит,  намерены  освободить  своего  раба?  -
поинтересовался я.
     - Я приобрел его задолго до  того,  как  вы  его  увидели,  -  заявил
Геранд. - Так что будьте добры послушать, что я вам скажу,  а  скажу  я  к
вашему сведению, что мой Джеффи всегда был хорошим слугой  и  не  приносил
мне никаких хлопот. Я требую, чтобы он был освобожден немедленно.
     Итак,  это  было  разумное  существо,  и  к  тому  же   не   лишенное
сострадания.  Человеческое  оно  или  нет,  но  с  ним  я  был  не   прочь
побеседовать.  Слишком   многие   люди,   с   которыми   мне   приходилось
сталкиваться, не наделены ни разумом, ни состраданием.
     - Я готов выслушать, - сказал я, подливая себе еще  немного  вина.  -
Как вы видите, мне ничего  другого  не  остается.  А  слушать  -  зачастую
приятнее, чем молоть языком.
     После  этого  Геранд  приступил  к  подробному  рассказу,  который  я
старался передать здесь в  меру  своих  способностей.  Я  и  Джеффи  молча
слушали, слуга,  очевидно,  понимал  с  пятого  на  десятое,  но  я  сумел
достаточно сориентироваться, чтобы  почувствовать,  как  мои  внутренности
начинают отмерзать. В конце концов, разве рядом со мной не лежал экземпляр
Камлиры о параэволюции?
     В тишине, наступившей после того, когда Геранд закончил свой рассказ,
мы услышали, как зазвенел закатный "Ангелус" на колокольне  Крайи,  он  не
принес мне успокоения, и жесткий, горячий ветер унес его  звуки  прочь.  Я
уже знал, что в той тьме, которая наступила, никакие молитвы  не  принесут
мне просветления.
     - Что ж, - сказал я, обретя голос, - в качестве начальника  тюрьмы  я
должен для начала обвинить вас, Геранд Гирес -  ведь  так  к  вам  следует
обращаться?  -  обвинить  в  совершении   преступления:   по   вашему   же
собственному признанию вы убили моего старшего надсмотрщика.
     - Это была ошибка, - ответил Геранд. - Вам  следует  понять,  что  я,
точнее композит, состоящий из Же Регарда, Киро и Геранда Гиреса, не считая
множества рыбы, которую я проглотил, выплывая из аквапорта на поверхность,
- я верил, что смогу впитать в себя любое человеческое существо. Это бы не
было смертью - мы все живы. Но ваш надсмотрщик оказался просто непригодным
для абсорбции. Когда я прикоснулся к Джеффи, оказалось, что он не пригоден
для этого тоже.
     - И как вы думаете, почему это? - напряженно спросил я.
     Он изобразил улыбку, и я отвел глаза в сторону.
     - Это мы быстро поняли, - ответил зверь, - мы не можем  абсорбировать
человека, который не воспринимает себя как часть  происходящих  в  природе
процессов. Если они придерживаются устаревших взглядов, что человек -  это
отдельный вид, то их клетки антагонистичны нашим, и  поглощения  не  может
произойти.
     -  Вы  хотите  сказать,  что  способны  впитывать  только...   м-м...
образованных людей?
     - Именно. С животными дело обстоит по-другому. Их существование  само
по  себе  является  натуральным  процессом,  поэтому  поглощение   их   не
составляет для нас сложности.
     Я поверил, что все это правда, когда Джеффи внезапно перемахнул через
перила балкона и свалился в кусты под ним. Он выбрался оттуда  невредимым,
и мы наблюдали, как его  массивная  фигура  уменьшается  вдали,  когда  он
помчался по дороге. Никто из нас не проронил ни звука, я надеялся, что  он
сообразит придти на помощь, но даже если Геранд и подумал об этом, то ни в
чем не проявил своих замыслов.
     - Если честно, я не уверен, что понял  все,  о  чем  вы  говорили,  -
заявил я, пытаясь протянуть время.
     Не думаю даже, что я сам это осознал, на самом деле я чувствовал себя
настолько скверно, что вся тюрьма вокруг  меня  качается.  Этот  "человек"
напугал меня сильнее, чем кто-либо другой за всю мою жизнь. Не то, чтобы я
боялся жизни или смерти, это именно мысль о полу-жизни  начинала  колотить
меня от ужаса.
     - Я все-таки так и не понял, почему вы способны абсорбировать  только
образованных людей.
     Я говорил первое, что мне приходило на ум.
     На этот раз он даже не побеспокоился и открыть рта при ответе.
     -  Образование  намекает   на   более   полное   понимание.   Сегодня
образованный  люди  знают  только  один  способ   взаимопонимания:   путем
галингвы. Я могу выделять клетки только тех, кто умеет  пользоваться  этим
сентиментальным орудием, только тех,