им и политическим причинам
не в состоянии решительно покончить с атомной бомбой, эту  миссию  вопреки
традиции должны взять на себя сами  ученые:  физики-атомники,  математики,
химики и инженеры, которые делают бомбы, и создают теории для производства
еще более страшного оружия. Если  группа  ведущих  ученых  предложит  план
атомного разоружения, практический план, с которым согласятся ученые  всех
атомных держав, возможно, что престиж такого неофициального международного
союза  людей  повлияет  на   государственных   деятелей.   Каким   образом
использовать этот престиж - через Организацию  Объединенных  Наций,  путем
обращения к мировой  общественности  или  менее  гласно,  к  самим  главам
правительств, мы еще не думали. Главное было попытаться.
   И тогда доктор Киссич принялся за дело. Сначала он повел переговоры  со
своими друзьями, нобелевскими лауреатами, а позднее - со многими  учеными,
связанными с ядерными  исследованиями.  Разумеется,  все  переговоры  были
строго секретными. Доктор Киссич, несмотря на свои шестьдесят  шесть  лет,
человек поистине неутомимый, и его страстная проповедь мира, свободного от
атомной  угрозы,  захватила  его  коллег.  Правда,  надо  сказать,  Киссич
вспахивал плодородное поле, ибо те несколько  секунд,  в  течение  которых
погибла Хиросима, привели большинство  ученых-атомников  к  логическому  и
моральному  решению:  оружие,  над  которым  они  работают,  должно   быть
уничтожено. Как бы там ни было, доктор Киссич ездил по всему свету, вербуя
союзников.   Он   посетил   многие   столицы    в    коммунистических    и
некоммунистических странах, он присутствовал  на  всех  конференциях,  где
собирались ученые.

   Я переглянулся с  Ларри  Стормом,  который  сидел  в  первом  ряду.  Он
виновато развел руками. Во время нашего  ночного  разговора  у  меня  дома
Ларри  довольно  точно  определил  взгляды  Киссича,  но   выводы   сделал
совершенно неверные. Он упустил  из  виду  существенную  деталь  -  полное
согласие между физиком и президентом Роудбушем. Теперь и я  начал  кое-что
понимать.

   Грир: Более года тому назад - это было 11 августа - доктор Киссич  и  я
снова встретились с президентом в Белом доме. Мы вместе пообедали, а потом
проговорили до четырех утра в овальной гостиной на  втором  этаже.  Феликс
Киссич преуспел сверх всех ожиданий. В строжайшей тайне  он  завербовал  в
свою армию сто девять ученых-атомников. Почти, все  они  были  выдающимися
теоретиками из одиннадцати стран, обладательниц атомного  оружия,  главным
образом из великих  держав:  Китая,  Франции,  Великобритании,  Советского
Союза и Соединенных Штатов. Но Феликс пошел еще дальше. Все эти мужчины  и
женщины  объединились  в  союз  и  поклялись  хранить  тайну.  Организация
получила название "Альфа"  -  первая  буква  греческого  алфавита,  символ
начала, - и целью ее было уничтожение всякого атомного оружия.
   Позвольте мне сделать маленькое отступление. Доктор Киссич был одним из
ведущих в группе ученых, которая создала в Лос-Аламосе, штат  Нью-Мексико,
первую атомную бомбу. Но с тех пор он наотрез  отказывался  участвовать  в
каких бы то ни было работах, связанных с атомным оружием. Вместо этого  он
в своей Принстонской лаборатории  плазмы  целиком  посвятил  себя  поискам
возможностей использовать гигантскую энергию  водородной  бомбы  в  мирных
целях.
   Личный  пример  доктора  Киссича,  продиктованный  глубокой  внутренней
убежденностью, лег в  основу  деятельности  общества  Альфа.  Члены  Альфы
поклялись прекратить всякую работу над атомным оружием через полтора года.
Иными словами, общество дает главам держав пятнадцать месяцев,  чтобы  они
за этот срок  достигли  соглашения  об  уничтожении  существующих  запасов
атомных  бомб  и  запрещении  их  производства  на  будущее.  Если   такое
соглашение не будет достигнуто, общество Альфа  начнет  всемирную  атомную
забастовку.
   Разумеется, эти сто девять ведущих физиков способны только  затормозить
ядерные исследования, но не в состоянии  остановить  производство  оружия.
Однако количество новых членов общества быстро растет. За последний  месяц
в их списке значилось  уже  472  имени,  и  это  позволяет  членам  Альфы,
надеяться, что, когда всему миру станет известно  об  их  обществе  и  его
целях - а именно ради этого я и выступаю сегодня, - к ним примкнут  многие
сотни, а со временем и тысячи. И запомните - не только ученых. В  общество
Альфа вступают техники, служащие и  администраторы,  без  которых  атомное
производство невозможно.  Члены  общества  уверены,  что  с  этими  новыми
союзниками они сумеют остановить производство атомного оружия.

   Было  слышно,  как  зашуршали  по  всему  залу  ручки  и  карандаши,  -
журналисты  лихорадочно  записывали  эту  потрясающую   новость.   Я   уже
представлял  себе,  какие  заголовки  появятся   в   экстренных   выпусках
информационных агентов - "Стивен Грир говорит:  Роудбуш  подбивает  ученых
объявить  всемирную  забастовку,  чтобы  остановить  производство  атомных
бомб".

   Грир: Но я продолжаю свой рассказ.  Когда  Феликс  Киссич  четырнадцать
месяцев назад поведал нам  в  Белом  доме  о  создании  и  задачах  Альфы,
президент Роудбуш мгновенно оценил, какое значение это имеет для будущего.
Думаю, не будет нескромным процитировать  сейчас  его  слова.  Помню,  как
президент посмотрел на Киссича с озадаченной улыбкой и сказал: "Феликс, вы
настоящий  шантажист...  во  имя  мира!"  Гениальный  физик   принял   это
определение и сказал, что оно может стать прекрасным  девизом  его  нового
общества.
   Исходя из этого, мы разработали в тот вечер 11  августа  прошлого  года
план дальнейших операций. Было решено, что Киссич  договорится  с  членами
Альфы во всех атомных  странах,  чтобы  они  избрали  по  два  человека  в
организационный комитет. Это потребовало от Киссича всей  его  ловкости  и
упорства. Каждый шаг приходилось окружать глубочайшей тайной, ибо  комитет
Альфа, не  имея  официального  статута,  сразу  попал  бы  под  наблюдение
контрразведки, если бы хоть одно слово  о  его  существовании  просочилось
наружу. Любая оплошность Киссича могла возбудить подозрение  в  достаточно
сильном лагере сторонников атомной бомбы и вызвать преждевременный  провал
всего предприятия. После долгих месяцев предварительных переговоров доктор
Киссич убедился, что комитет из  представителей  одиннадцати  наций  будет
слишком громоздок и сразу привлечет к себе внимание. Поэтому он  ограничил
круг своих поисков пятью главными атомными державами, решив отобрать всего
десять делегатов, по два от каждой страны. Но  даже  это  было  невероятно
сложно, потому что все десять человек  должны  были  быть  избраны  своими
соотечественниками, коллегами по Альфе, должны были превосходно знать  все
тонкости атомного производства и в то же время  быть  достаточно  опытными
политиками, чтобы предполагаемое соглашение в  отличие  от  всяких  утопий
сделать практически осуществимым.
   На этой стадии в игру вступил я. Мы решили, что я  буду  присутствовать
на собраниях общества не как делегат, а  как  неофициальный  представитель
президента Соединенных Штатов, в  качестве  советника  по  политическим  и
юридическим вопросам.
   С самого начала мы поняли, что сложнее всего будет с  Китаем,  -  спешу
добавить для наших слушателей во всем мире, что в моих словах нет ни  тени
враждебности.  Мы  просто  констатировали  тот  факт,  что,  несмотря   на
вступление в Объединенные Нации,  Китай  продолжал  оставаться  как  бы  в
стороне от мирового сообщества. Это объяснялось историческими причинами, о
которых я здесь не буду распространяться. Скажу лишь, что  положение  было
именно таково. Мы не знали, что ожидает нас впереди, но  чувствовали:  для
успеха дела представитель президента должен как  следует  познакомиться  с
современным Китаем, проникнуться его духом, понять его образ мышления.
   Поэтому  мы  решили,  что,  помимо  изучения  основ  атомной  физики  и
математики, я пройду ускоренный  курс  китайского  языка,  познакомлюсь  с
китайскими обычаями, историей и идеологией.
   Именно для этого я и встретился с пресловутым  доктором  X,  о  котором
многие из вас, наверное, писали и строили всяческие догадки.  Я  долго  не
видел американских газет и лишь вчера  узнал,  какую  бурю  подняли  мы  с
доктором X. Кстати, замечу между скобок: буква "икс"  и  слово  "секс"  не
рифмуются.

   Волна хохота прокатилась по залу. Грир подождал, пока стихнет  веселье,
затем повернулся к своей жене и доктору Любину.  Мой  друг  Фил  был  явно
смущен таким внезапным вниманием. Наконец Грир поднял руку, прося тишины.

   Грир: Доктор X, как большинство из вас уже знает, это  Филип  Любин  из
университета Джона Хопкинса. Он входит в  десятку  крупнейших  математиков
мира и немало сделал для атомной промышленности. Доктор Любин  знает  пять
языков, в частности бегло  говорит  по-китайски.  Более  того,  он  хорошо
знаком с идеологией современного Китая, его культурой и политикой  -  это,
если угодно, его хобби. Наконец, Фил Любин был первым американским  членом
Альфы, завербованным доктором Киссичем. Именно Киссич и решил,  что  Любин
будет для меня идеальным наставником, потому что он достаточно знает и  об
атоме, и о Китае.
   Мы начали заниматься с доктором Любиным более  года  назад,  встречаясь
вечерами по средам в одной вашингтонской квартире. Даже моя жена не знала,
где я провожу эти вечера. Занятия были до крайности  напряженными,  потому
что  ни  я,  ни  Любин  не  знали,  когда  Киссич  завершит  подготовку  к
конференции. Так недели сменялись месяцами, и я уже  начал  разбираться  в
основных проблемах атомных исследований и  производства  атомных  бомб.  С
китайским языком обстояло хуже. Несмотря на то, что я часами просиживал за
домашними заданиями, запершись  у  себя  в  кабинете,  я  научился  только
понимать собеседника, но говорил с трудом. Однако оставим пока эту тему.
   Феликс Киссич завершил наконец подготовку в апреле этого года.  У  него
было десять делегатов, по два выдающихся ученых-атомника от каждой из пяти
атомных держав. Он и доктор Любин представляли  США,  как  члены  общества
Альфа, а я - как неофициальный консультант Белого дома.
   Теперь дело было за  президентом  Роудбушем.  Он  должен  был  получить
разрешение - или, лучше сказать, благословение - от глав  заинтересованных
государств. Особенно важно было заручиться санкцией глав Советского  Союза
и Китайской Народной Республики, потому что без согласия высших  инстанций
их ученым было бы крайне трудно выехать за границу с секретной миссией.
   Президенту пришлось вести сложные, напряженные переговоры.  Они  отняли
немало месяцев, и рассказ о них занял бы целый том в истории Альфы. Сейчас
не время останавливаться на подробностях, поэтому я отмечу  лишь  основные
этапы. Феликс Киссич заложил основы  для  взаимопонимания  с  Россией.  Он
приехал в Москву с письмом президента Роудбуша к премьер-министру  Кузневу
и два вечера беседовал с  ним  наедине.  После  этого  премьер  и  Роудбуш
несколько раз беседовали по телефону. Наконец соглашение было  достигнуто.
Что  касается  премьер-министра  Китайской  Республики  Ванга,  то  с  ним
президент Роудбуш имел предварительный разговор по телефону. Затем  доктор
Л.Л.Ченг, китайский  член  Альфы,  долго  совещался  со  своим  премьером,
подчеркивая, в частности, искренность намерений американского  президента,
с которым Ченг познакомился лично. После этого премьер и президент еще раз
пять разговаривали по телефону через переводчиков. И в  этом  случае  было
достигнуто взаимопонимание.  Согласие  британского  премьер-министра  было
получено после переговоров  в  Белом  доме,  когда  премьер-министр  Брайс
приезжал в Вашингтон для встречи с президентом в июне этого года.
   Хочу подчеркнуть, что в то время и речи не шло о каком бы  то  ни  было
правительственном соглашении о запрещении атомной бомбы. Основным  тезисом
президента была следующая мысль: Мы, главы правительств, в течение  долгих
лет только болтали об атомном разоружении. Мы пытались достичь согласия  и
потерпели  неудачу.  Почему  бы  не  предоставить  самим  ученым-атомникам
возможность договориться? Если они  выработают  практическое  решение,  мы
снова посовещаемся. Но давайте, по крайней мере, дадим  им  зеленый  свет:
пусть встретятся и поговорят.
   Франция, к сожалению должен сказать, доставила нам больше всего  хлопот
и,  может  быть,  из-за  нашей  собственной  оплошности.   Предварительные
переговоры Киссича с французскими членами Альфы  показали,  что  обращение
президента Роудбуша к президенту Франции  Дюбуа  может  быть  встречено  с
недоверием. В Белом доме шли бесконечные дискуссии, как лучше  взяться  за
это дело. В конце концов два французских делегата решили,  что  явятся  на
организационную конференцию  без  согласия  своего  правительства.  По  их
мнению, слишком опасно было ставить эту тайную встречу  в  зависимость  от
французского  президента,  который  мог  дать  неопределенный  или  вообще
отрицательный ответ.
   Президент Роудбуш всегда считал, что это несправедливо по  отношению  к
президенту Дюбуа, и чувствовал  себя  весьма  неловко.  Тем  не  менее  он
согласился с решением французских ученых. Однако на  прошлой  неделе,  как
только Альфа закончила работу над проектом,  он  сам  позвонил  президенту
Дюбуа и подробно рассказал обо всем. Мы оба, президент и я,  считаем,  что
должны извиниться перед французским народом. Во всяком случае,  мы  верим:
Франция будет соблюдать предварительное соглашение так же  неукоснительно,
как другие державы. Разумеется,  обструкция  со  стороны  какой-нибудь  из
крупных держав, обладающих атомным оружием, как Франция, или не обладающих
им, сильно затруднила бы осуществление нашего плана.

   Джилл сняла наушники - она следила за одной из радиопрограмм,  -  вышла
из-за кулисы и, наклонившись ко мне сзади, прошептала:
   - НБС только что срочно  передало:  Хиллари  Калп  отказался  выступать
сегодня вечером по радио.
   Я кивнул. Я был готов заключить пари, что об отставке Артура Ингрема не
будет объявлено, как он угрожал, ни сегодня, ни в ближайшие дни.  Если  уж
Калп отказался от роли палача, отрубающего голову священному голубю  мира,
то Ингрему это тем более ни к чему.

   Грир: Честно говоря, у нас тоже были свои политические затруднения.  Мы
спрашивали себя: имеем ли мы право  проводить  секретную  операцию  такого
размаха и мирового значения в разгар предвыборной кампании? Тут были  свои
опасения Например, если сведения  об  Альфе  просочатся,  устоит  ли  наше
движение под перекрестным огнем наших политических противников? Не обвинят
ли  президента  в  том,  что  он  затеял  тайную  авантюру  до   успешного
завершения, когда можно будет рассказать обо всем открыто, как сегодня, не
будет ли это нечестно  по  отношению  к  кандидату  оппозиции.  Или  более
простой вопрос, смогу ли я, всем известный как друг  президента,  взять  и
скрыться так, чтобы  мое  исчезновение  не  истолковали  как  политическую
акцию? Если говорить совершенно откровенно, на  встрече  в  Белом  доме  в
начале июля я просил  президента  отложить  операцию  Альфа  до  окончания
выборов. Фил Любин согласился со  мной.  Однако  Киссич  возразил,  что  с
политической точки зрения подходящий момент никогда не наступит. Не  будет
выборов в Америке, подойдут выборы в Китае. И если  мы  начнем  отодвигать
сроки, заявил Киссич, мы, может быть, никогда  не  достигнем  той  степени
готовности, которая существует сейчас.
   Президент согласился с Киссичем, и голоса разделились поровну. Но,  как
вы знаете, в таких случаях  последнее  слово  остается  за  президентом...
Итак, мы решили начинать.
   А теперь передаю слово моему другу и наставнику Филу Любину,  поскольку
я говорил уже более чем достаточно.
   Президент: Спасибо, Стив. Итак, имею честь представить  вам  одного  из
основоположников общества Альфа и участника операции Альфа доктора  Филипа
Любина.
   Филип Любим: Я плохой оратор и никогда  еще  не  выступал  перед  такой
огромной аудиторией, не говоря уже о телезрителях, поэтому  заранее  прошу
извинить, если не всегда буду достаточно красноречив.
   Возможно, вы  удивляетесь:  зачем  понадобилась  вся  эта  секретность?
Почему мы  не  собрались  запросто  и  не  провели  открытую  конференцию,
предварительно объявив о ней в газетах? Так вот, мы... гм... так  сказать,
опасались, что всяческие дебаты и шумиха лишат нас шансов на успех прежде,
чем мы приступим к настоящему делу. Не знаю, должен ли я говорить здесь об
этом, - он бросил взгляд на президента, - но в нашей  стране  есть  немало
экстремистов, с которыми приходится считаться.  Они  фанатически  верят  в
пресловутую широкую кампанию по сбору петиций с обычными в  таких  случаях
искажениями фактов, сея панику, пробуждая животный  страх  и  угрожая  нам
расправой. Они могли обвинить президента Роудбуша в том, что он  замышляет
обезоружить страну, в то  время  как  другие  государства  сохраняют  свою
атомную мощь, хотя о таком одностороннем разоружении никто из нас  никогда
и не помышлял.
   И мы боялись, что в других странах тоже начнутся споры и раздоры. А  мы
отчаянно нуждались в благожелательном отношении правительств, хотя  бы  на
время наших переговоров.
   И еще одно. Иностранные ученые, почти все без исключения,  отказывались
участвовать в конференции, если президент Роудбуш не  гарантирует  полного
невмешательства Центрального разведывательного  управления  в  наши  дела.
Заслуженно это или нет, о  ЦРУ  за  границей  создалось  весьма  нелестное
мнение. Итак, президент Роудбуш поручился своим честным словом, что ЦРУ не
будет допущено к операции. Он дал обещание,  что  разведывательные  службы
США не  будут  информированы  о  нашем  начинании.  Он  сделал  лишь  одно
исключение, введя в курс дела  Питера  Десковича,  директора  Федерального
бюро расследований. Об этом президент расскажет позднее сам.
   Таким образом, я полагаю, об операции Альфа в правительстве  США  знало
всего  несколько  человек:  государственный  секретарь,  министр  обороны,
командующий  флотами  адмирал  Фристоун,  директор  ФБР,  шеф   внутренней
секретной службы Белого дома мистер Дон Шихан, секретарша президента  мисс
Грейс Лаллей  и,  разумеется,  сам  президент...  Я  не  ошибся,  господин
президент? Список полный?

   Президент кивнул. Я заметил, что многие газетчики, сообразив,  что  мое
имя в списке отсутствует, смотрят на меня уже  не  так  враждебно,  как  в
последние недели. В своих чувствах я пока не разобрался. С одной  стороны,
меня избавили от  необходимости  врать  и  выкручиваться,  с  другой  -  я
оказался в роли пресс-секретаря Белого дома, которому президент не во всем
доверяет. Царственная усмешка Дэйва Полика подбавила соли  в  рану.  Он-то
был облечен полным доверием и не  считал  нужным  умалять  свое  торжество
излишней скромностью.

   Любин: В свою очередь, президент потребовал от глав трех держав,  чтобы
их разведывательные службы не контролировали нас во время конференции и  в
период подготовки к ней. Мы имеем все основания полагать, что они сдержали
свое обещание.
   Вместо этого каждый из глав правительств направил на конференцию своего
полномочного представителя, не связанного  с  армией  или  разведкой.  Три
таких наблюдателя, глаза и уши своих премьеров, составили компанию Стивену
Гриру. Итого на конференцию должно было прибыть четырнадцать  человек:  от
Франции только два делегата, а от остальных четырех стран по два  делегата
и одному наблюдателю.
   Кроме того, мы привлекли к работе конференции двух переводчиков, каждый
из  которых  свободно  владел  четырьмя  языками:  русским,   французским,
английским и китайским. Один из них был из Советского Союза, другой  -  из
Великобритании.
   После этого возник вопрос, где организовать встречу. Нужно  было  н