будет   в   вашем
распоряжении, как только мы вернемся в Белый дом. А сейчас я хочу  увидеть
пилота истребителя.
   Начальник  аэропорта  генерал-лейтенант  ВВС   в   сопровождении   трех
полковников браво приветствовал президента.
   - Что с летчиком? - спросил Роудбуш.
   - Ни одной царапины, сэр. Он  в  санчасти.  Просил  передать  вам  свои
извинения за задержку посадки.
   - Попросите его зайти ко мне в вертолет, -  приказал  Роудбуш.  -  Хочу
поговорить с ним.
   Летчик, молоденький младший лейтенант с порванным рукавом  комбинезона,
вскоре поднялся  в  вертолет  президента.  Роудбуш  встретил  его  широкой
радостной  улыбкой,   поздравил   со   вторым   рождением,   затем   начал
расспрашивать о жизни, о службе. Я делал записи для печати, но  мысли  мои
по-прежнему целиком занимал Стив Грир.
   Вертолет поднялся с таким треском и дребезжанием, что у меня  залязгали
зубы. Президент снова принялся за речь Калпа и читал не отрываясь, пока мы
тарахтели над автострадой к Анакостин-ривер, а затем уже по  прямой  вдоль
Потомака.
   Где-то  в  середине  своей  речи  Калп  выдвинул  обычную  версию  всех
политиканов, будто он выступает не как председатель комитета  Уолкотта,  а
как "американский гражданин, которому по закону и по традиции  дано  право
требовать отчета у тех, кто стоит у кормила власти в течение четырех лет".
Посему он задает ряд  прямых  вопросов  президенту  Роудбушу  относительно
Стивена Грира. Он спрашивает, правда  ли,  что,  по  сведениям  ФБР,  Грир
скрывается в Бразилии и какую еще "жизненно важную информацию" скрывает от
народа президент. В заключение  своей  речи,  проговорившись  о  "надежном
источнике в Вашингтоне", Калп обрушил на Роудбуша залп вопросов:
   "Господин президент,  правда  ли,  что  федеральные  агенты  проследили
мистера Грира до аэропорта за пределами США?
   Господин  президент,  если  мистер  Грир  действительно  за   границей,
обратились ли вы к всесильной сети ЦРУ, чтобы выяснить, где он и зачем?
   Господин президент,  кто  этот  таинственный  "доктор  X",  каковы  его
отношения со Стивеном Гриром и где он сейчас?
   Господин президент, располагал ли мистер  Грир  какими-либо  секретными
данными государственной важности, когда исчез в ночь на 26 августа?
   Господин президент, что скрывает ваше правительство от народа и почему?
   Господин президент, почему Белый дом молчит вот уже одиннадцать  долгих
дней?
   Я гражданин свободного демократического общества, господин президент, и
от имени моих сограждан-американцев я прошу ответить на мои вопросы".
   Роудбуш свернул копию телеграммы и сунул во внутренний карман пиджака.
   - Очень ловкий  гражданин,  -  заметил  он.  -  Что  ж,  политика  есть
политика.
   Он взглянул через окно на автостраду Линкольна, сверкавшую под вечерним
солнцем. Мы уже снижались, чтобы сесть на  газоне  за  Белым  домом.  Было
ясно, что президент решил выбросить из головы и Калпа и Кентукки, но я  не
мог  этого  себе  позволить,  потому  что  меня  ждала  толпа  разъяренных
корреспондентов.
   - Надо что-нибудь подготовить для прессы, - сказал я.
   - Мы не сунемся в эту ловушку, - твердо ответил Роудбуш. - Я не намерен
отвечать на так называемые "вопросы гражданина Калпа". Оставьте это мне. Я
что-нибудь набросаю. Позвоню вам примерно через полчаса.
   И едва мы опустились на газон, президент выскочил  из  вертолета.  Жара
была опаляющая, последний заряд лета. Роудбуш сразу скинул пиджак на  руку
и на ходу распустил галстук. Дон Шихан и майор ВВС  следовали  за  ним  по
пятам; майор нервозно теребил ворот рубашки. Я вспомнил сцену в золотистом
салоне лайнера и размышления президента об атомной бомбе.  Господи,  какая
ответственность! Но тут  дело  Грира  снова  возникло  передо  мной,  и  я
бросился к себе в кабинет.
   Джилл встретила меня, размахивая пачкой листков с записями о  тех,  кто
мне звонил. Жаждущих было множество, среди них  корреспонденты  лондонских
газет, гамбургского "Ди  вельт",  "Таймс  оф  Индия"  и  токийской  "Асахи
Шимбун". Дело Грира превратилось в мировую сенсацию. Джилл казалась просто
оскорбительно спокойной  и  свежей  среди  хаоса  моего  кабинета  и  живо
напомнила мне, что сам я далеко не в форме. Трехчасовой сон прошлой  ночью
был явно недостаточен, я не был готов к встрече со жгучим солнцем  Чикаго.
Вся кожа моя зудела, голову стискивала упорная глухая боль,  и  я  лишь  с
трудом разбирал машинописный текст. Меня злил  спокойный,  свеженький  вид
Джилл - наверное, поспала прошлой ночью досыта - часиков девять.  Казалось
вопиющей несправедливостью, что мы  так  неравно  расплачиваемся  за  часы
любви.
   Она подлетела с приветственным поцелуем, но я  лишь  коснулся  ее  губ.
Почему эти женщины со своими интимностями не могут дождаться темноты?
   - Выбрось записи о звонках из Лондона и Токио  в  мусорную  корзину!  -
рявкнул я. - Пусть звонят своим вашингтонским корреспондентам.  У  "Асахи"
их тут полдюжины.
   - Прошу тебя, бэби, не злись.
   - Перестань называть меня  "бэби"!  -  На  ней  была  какая-то  розовая
цилиндрическая штуковина, которая свисала с плеч,  намного  не  доходя  до
колен. - И бога ради, одевайся на работе прилично. Это все-таки Белый дом,
а не пляж в Монтего Бей.
   - Ты раздражен. Почему?
   - Хочу спать. По буквам: эс,  пе,  а,  те,  мягкий  знак.  Я  еще  могу
выговорить это  слово,  хотя  уже  забыл,  что  оно  означает.  А  теперь,
пожалуйста, пошевели сама  мозгами  и  расположи  все  звонки  по  степени
важности, вместо того чтобы подсовывать мне идиотскую мешанину.
   Я говорил не всю правду. Меня все еще терзала мысль  о  том  телефонном
звонке прошлой ночью. А что, если Джилл соврала мне, будто  какой-то  Ник,
или как его там, имеет обыкновение звонить по ночам Баттер Найгаард, а  не
ей самой?
   Джилл скрестила руки на груди и  окинула  меня  внимательным  взглядом,
словно я вдруг предстал перед ней в  новом  освещении.  Вот  он,  истинный
мистер Каллиган!
   - Надо было укусить тебя посильнее, - сказала она. -  По  крайней  мере
осталась бы память о твоей последней ночи в моей постели.
   Она круто повернулась, простучала каблуками до своего стола и принялась
яростно сортировать записи.
   Я  обхватил  голову  руками,  пытаясь   унять   пульсирующую   боль   и
сосредоточиться на копии выступления Калпа. Надо было предусмотреть тысячу
и один вопрос, которые оно вызовет.  Минут  пять  спустя  раздался  нежный
голосок:
   - Джи-и-ин!
   Я поднял голову и увидел, что она сидит напротив,  невинная  и  мудрая,
как мадонна.
   - Это из-за Калпа, да? - спросила она. - Ты думаешь, что-то просочилось
отсюда?
   - Просочилось! - я чуть не  взвыл.  -  Да  отсюда  утекает  целая  река
секретной информации, которая несет Уолкотта к победе!
   - Надеюсь, ты не  подозреваешь  меня?  -  Она  была  очень  серьезна  и
собранна. Я удивился.
   - Тебя? С какой стати?
   - Ты так себя вел... Я подумала...
   - О, прости бога ради!
   Она еще подулась с минуту.
   - Джин, знаешь, что я думаю?.. Я  думаю,  Артур  Ингрем  что-то  сказал
кому-то, а этот кто-то поговорил с этим Калпом из Кентукки.
   - Возможно, - кивнул я. - Но откуда Ингрем узнал о Любине, а главное, о
том, что Стив якобы улетел в Рио?
   - От своих агентов, - ответила она. И гордо  заулыбалась,  словно  этот
ответ разрешил все проблемы.
   - Потрясающая логика, мисс Холмс!
   Зазвонил телефон прямой связи с президентом. Он сказал, что ждет меня.
   Роудбуш сидел, склонившись над столом.  Он  протянул  мне  лист  желтой
бумаги, на котором было написано карандашом:
   "Белый дом  отказывается  комментировать  речь  мистера  Калпа,  полную
неприличных нападок и совершенно безосновательных инсинуаций, типичных для
политиканов. ФБР продолжает расследование по делу об исчезновении  мистера
Грира. Когда расследование закончится и Белый  дом  получит  окончательный
доклад, общественность об этом уведомят".
   Я чуть не упал. После тридцатиминутного ожидания мне вручили ничего  не
говорящий набор слов. Хуже того, в  последней  фразе  чувствовался  вызов,
который неминуемо раздразнит наших противников, а число их и злость и  без
того росли с каждым часом.
   - Это не поможет делу, господин президент, - сказал я. - Если я  оглашу
такое, меня распнут вопросами, как на кресте!
   - Постарайтесь как-нибудь выстоять, Джин, - ответил он. - Я не хочу  от
имени Белого дома отвечать на каждую  инсинуацию  или  опровергать  каждую
выдумку из серии охотничьих рассказов.
   Я  взглянул  на  него,  не  веря  своим  ушам.  Наверное,  даже   самый
прозорливый  и  умный  человек  со  временем  теряет   связь   с   жизнью,
замуровавшись в стенах своего кабинета. Я уже представлял себе  завтрашние
истеричные заголовки  и  слышал  праведные  вопли  приспешников  Уолкотта.
Неужели Роудбуш не понимает, чем оборачивается для него дело Грира?
   - Господин президент,  я  считаю,  пора  сообщить  прессе,  что  именно
выяснило ФБР. Нам нечего скрывать. Мы ничего не потеряем, если скажем  всю
правду, а выиграем очень многое. А это... - я постучал  пальцем  по  листу
бумаги,  -  это  запальный  шнур.  Завтра  произойдет  взрыв,  и  тогда...
прости-прощай.
   Он подумал с  минуту,  снова  склонившись  над  столом,  затем  покачал
головой.
   - Нет, Джин, сведений ФБР мы не можем сообщить. Это будет  нечестно  по
отношению к Стиву, к его семье, к ФБР, ко всем остальным. Надо  подождать.
И если нам будет жарко, ничего не поделаешь... придется потерпеть.
   Ну да, подумал я, меня же первого освежуют и поджарят!
   - Да, конечно, -  сказал  я.  -  Сделаю  все,  что  могу.  Но  как  ваш
пресс-секретарь считаю долгом предупредить: из этого  ничего  хорошего  не
выйдет... И  еще  одно.  Последняя  фраза  имеет  привкус,  что,  мол,  на
"общественность" нам наплевать. Нельзя ли ее смягчить?
   - Напишите, пожалуйста, что-нибудь сами.
   Я зачеркнул последнюю фразу, подумал немного и  написал  свой  вариант.
Прочитав его, Роудбуш изменил два слова.
   - Да, - сказал он, - так лучше. Благодарю.  Надеюсь,  теперь  гражданин
Калп отвяжется от меня... Вот, возьмите текст.
   Я сунул листок в нагрудный карман рубашки.
   - Кто, по-вашему, осведомляет Калпа? - спросил я.
   Он грустно усмехнулся.
   - У меня свой список подозреваемых.
   - Калп и Силкуорт старые приятели. С Силкуортом  говорил  осведомленный
человек. Может быть, это наш приятель с того берега? - Я кивнул в  сторону
Лэнгли, но президент не подхватил намека.
   - Такого следовало ожидать, особенно перед выборами,  -  сказал  он.  -
Я-то переживу, но меня тревожат Сью Грир и  Гретхен.  Некоторые  догадочки
мистера Калпа дурно пахнут. - Он передернул плечами. - Что ж, я думаю, вам
пора кормить своих зверей.
   Человек семьдесят  пять  корреспондентов  -  рекордное  количество  для
периода летних каникул - столпились в моем кабинете. Это были самые тяжкие
полчаса в моей жизни с момента исчезновения Грира из "Неопалимой  купины".
Наше заявление только подлило масла в огонь. Кто такой "доктор X"?  Правда
ли, что Грир, как сообщалось, перед побегом  захватил  из  сейфа  в  своем
кабинете все наличные? Занимается ли ЦРУ этим делом? Я отвечал одно  и  то
же: "Мне нечего добавить к официальному заявлению". Мне пришлось повторять
это столько раз, что я уже чувствовал себя  магнитофоном  службы  времени.
Постепенно неминуемое  назревало  и  наконец  разразилось.  Корреспонденты
обрушились на меня, как на злоумышленника. Что я  скрываю?  Какие  доклады
ФБР я видел сам? Репортер из балтиморской "Сан" ловко воткнул  мне  нож  в
спину, процитировав  мое  собственное  выступление  трехгодичной  давности
перед Американским обществом газетных издательств о свободе  информации  и
печати. Не изменились ли мои взгляды? Разумеется, не  изменились,  ответил
я, но в  деле  Грира  пока  нет  доступной  для  печати  информации.  Меня
приветствовали ехидный смех и ядовитые шуточки.  Я  чувствовал  себя,  как
побитая собака, и даже ободряющие  жесты  Джилл,  показывавшей  со  своего
поста у двери, что я держусь "на большой", мне больше не помогали.
   - Значит, не будет ничего нового до завтрашнего утра? - спросил кто-то.
   - До вторника второго ноября [первый вторник после первого понедельника
в ноябре - день выборов президента США], - прорычал другой корреспондент.
   Старейшина  постоянной  группы  аккредитованных  журналистов,  репортер
Ассошиэйтед Пресс повернулся к выходу даже без  традиционного  "благодарим
вас", и все стадо потянулось следом. Джилл не пришлось закрывать  за  ними
дверь: последний корреспондент захлопнул ее сам.
   Добил меня телефонный звонок, прозвучавший через несколько минут, когда
я сидел, тупо глядя на пачку сигарет на углу стола - горькое напоминание о
слабости моей воли.
   - Это Дэйв Полик, - сказала Джилл. - Из Рио-де-Жанейро.
   Я схватил трубку.
   - Джин? - голос еле пробивался сквозь ритмичный гул.
   - Да, это я, Дэйв!
   - Какого дьявола... - в трубке трещало и  хрюкало,  -  ...паспорт...  -
поток неразборчивых слов, - ...зафрахтовал корабль... - шум  то  нарастал,
то слабел. - Я американский гражданин...
   Голос оборвался.
   Одно к одному. Расчудесный, праздничный День  Труда.  Сначала  "атомный
связной", затем гражданин Калп, а теперь - гражданин Полик.
   Вторник оказался не лучше понедельника. Обстановка накалялась  по  мере
того, как читатели поглощали все новые слухи о Стивене Грире,  канувшем  с
поля для гольфа в небытие.
   Телевизионная  программа  новостей  посвятила  Гриру  целый  час.   Она
включала основные отрывки речи Хиллари Калпа в Луизвилле, показывала сцены
буйства подростков на стадионе и закончилась опросом "людей  с  улицы"  по
всей стране. Вывод  напрашивался  сам  собой:  Роудбуш  прикрывает  Грира,
опасаясь,  что  разоблачение   его   приятеля   поможет   Уолкотту   стать
президентом. Один разговорчивый  торгаш  даже  откопал  где-то  на  свалке
выраженьице времен Линдона Джонсона: "вакуум доверия".
   Несколько часов спустя, в половине двенадцатого, Американская  фондовая
биржа приостановила прием акций "Учебных микрофильмов" после того, как  их
курс упал на шесть пунктов под напором распоряжений о срочной  распродаже.
Наше воскресное  ночное  заявление,  видимо,  не  достигло  цели.  Тревога
биржевиков еще более усилилась, когда в полдень Особая  фондовая  комиссия
объявила о начале расследования в связи со слухами об "Уч-микро".
   Мигель Лумис позвонил мне вскоре после полудня.  Миссис  Грир,  по  его
словам, была на грани истерики из-за грязных намеков радио  и  телевидения
об отношениях между Стивом и "доктором X". Один из комментаторов к тому же
усомнился  в  благонадежности  Грира,  заподозрив,  что   он   сбежал   по
политическим мотивам.
   К середине дня Ассошиэйтед Пресс  опубликовало  выдержку  из  заявления
президента  Американской  торговой  палаты.   Он   сказал,   что   доверие
бизнесменов поколеблено и  может  повториться  "грировская  паника",  если
президент США в ближайшие  часы  не  внесет  ясность  в  "дело  Грира".  К
закрытию биржи курс  акций  упал,  как  никогда,  за  время  президентства
Роудбуша.
   Эта пресс-конференция была  самой  дикой  в  моей  жизни.  Мне  вручили
петицию  с  подписями  двадцати  двух  аккредитованных  при   Белом   доме
представителей  прессы,  в  которой  они  требовали  беседы  с  Роудбушем,
ссылаясь  на  то,  что  он  не  встречался  с  ними  с   начала   августа.
Корреспонденты настаивали также на встрече с Питером Десковичем.  Директор
ФБР отказался от пресс-конференции. Один из журналистов  обвинил  меня  во
лжи. Я сорвался и приказал очистить помещение. Джилл  сказала,  что  я  не
умею владеть собой. Тогда я обрушился на нее. Она заревела и сказала,  что
ноги ее больше здесь не будет.
   Пока я пытался ее успокоить,  мне  позвонил  полномочный  представитель
избирательного комитета Роудбуша и сообщил, что их заваливают письмами  со
всех концов страны. Лидеры в панике:  молчание  Белого  дома  относительно
Грира подрывает доверие избирателей. Многие умоляют  президента  выступить
по телевидению и рассказать народу правду о Грире.
   И наконец позвонила Гретхен Грир. Она  сказала,  что  президент  должен
поговорить с ее матерью как можно скорее, это необходимо. Миссис  Грир  на
грани помешательства из-за всех этих жутких слухов.  Я  передал  ее  слова
президенту. Он ответил, что  очень  сожалеет  и  немедленно  сам  позвонит
миссис Грир, чтобы пригласить ее  к  себе  в  Белый  дом  на  обед  завтра
вечером, - раньше он не сможет, все время у него расписано.
   И как раз когда мы уже собрались закрывать наш кабак  для  умалишенных,
Джилл принесла мне копию передовой завтрашнего выпуска кливлендской "Плейн
Дилер".  В  этой  передовой  требовали  моего  увольнения   на   основании
"некомпетентности, неспособности, дерзкого поведения с  прессой  и  явного
пренебрежения к неотъемлемому праву  народа  знать  истину".  Единственное
утешение - Джилл была так возмущена передовицей, что поклялась не  уходить
с работы, пока я сам не откажусь от места пресс-секретаря.
   Вечером в пять минут восьмого я исполнил последний свой долг:  зашел  в
клинику Белого дома к дежурному врачу и вышел от него с  кучей  снотворных
таблеток.



11

   Мигель Лумис и Гретхен Грир нашли свободные табуреты  в  дальнем  конце
длинной стойки бара.  Было  всего  девять  часов,  немножко  рановато  для
"Диалога", - лишь позднее музыка, отдельные голоса и пьяный шум сольются в
едином  лихорадочном  ритме.  Бар  обсели  худосочные  юнцы  и  девицы  из
джорджтаунского инкубатора: брючки в обтяжку, пиджачки  в  обтяжку,  узкие
галстуки, кислые  улыбочки,  отрывистый  разговор,  короткие  приветствия.
Почти все женщины, сидевшие на высоких табуретах, были в свитерах и юбках.
На большой черной  доске  за  стойкой  расхваливались  закуски:  сандвичи,
чилийский соус и тушеная говядина. На сцене в глубине зала трое гитаристов
и трубач пытались освоить новый сентиментальный мотив.
   - Я здесь впервые после колледжа, - сказала Гретхен. Ей  было  жарко  в
легком зеленом пальто, поэтому она сразу сложила его на коленях. -  Ничего
не изменилось, даже меню!
   - Меня в это заведение привел  Юджин  Каллиган,  -  сказал  Мигель.  Он
открыто любовался своей высокой серьезной спутницей. Было в  ней  какое-то
необычное, уверенное спокойствие. Она ухитрилась рассеять  страхи  матери,
взяла в свои руки хозяйство в доме и ни разу не приходила  в  отчаяние  со
дня исчезновения отца. - Развеселье здесь начнется примерно с полуночи,  -
добавил он.
   - Этого нам не дождаться, - сказала она, - я  не  хочу  оставлять  мать
одну.
   Машина  Белого  дома  приехала  за  Сусанной  Грир  в  начале   вечера.
Условились, что она пообедает с Роудбушами, а  потом  президент  собирался
поговорить с ней наедине.
   - Спасибо, Майк, что вытащили меня,  -  сказала  Гретхен.  -  Я  только
сейчас вспомнила: я ведь не выходила из дому почти две недели, - разве что
в то утро, в контору отца.
   Бармен с черным галстуком-бабочкой, трепетавшим под  огромным  кадыком,
поставил перед ними два коктейля - виски с мятным  ликером  и  льдом.  Они
чокнулись.
   - За ваш выходной вечер! - сказал Мигель.
   Две недели, подумала Гретхен, и Мигель стал своим человеком.  Она  была
ему благодарна за сдержанность, даже за некоторую резкость с ней. Если  бы
он вел себя как многие из этих  обтянутых  юнцов,  для  которых  внезапная
физическая близость была панацеей  от  всех  бед,  она  бы,  наверное,  не
вынесла. Но Мигель умело выдерживал дистанцию, хотя это  и  не  мешало  их
искренней дружбе. И он нравился ей, такой симпатичный! Волосы  черные  как
смоль, нос тонкий и длинный, кожа темно-золотистая. Короче, с  Мигелем  ей
было хорошо.
   Они проговорили целый час за обедом "У Франсуа"  и  почувствовали,  что
исчезновение Стивена Грира связало их незримыми, но прочными узами.  Барни
Лумис, вне себя от па