хорошенько все обдумать самому.
   - Жаль, что Фрейтаг и  его  колдуны  до  сих  пор  не  разгадали  новый
китайский код, - сказал вместо этого Ингрем. - Мы бы могли проверить  наши
предположения. Если переворот неминуем, сейчас в эфире должно  быть  полно
шифрованных посланий.
   - Согласен, - сказал Пейдж. - И  могу  добавить:  приказ  президента  о
свертывании "Мухоловки" сделал ЦРУ глухим на одно ухо.  Мы  не  только  не
установили контакта с немногими физиками, которые бывают  в  Китае,  но  и
упустили других ученых, разъезжающих по всему свету и знакомых с китайской
политикой. "Мухоловка" была ценным начинанием. Мы уже получали  интересные
сведения.
   Ингрем мрачно кивнул.
   - Не хотелось этого говорить, однако президент Роудбуш, к сожалению, не
знает азов настоящей разведки. Но что сделано, то сделано. - На  мгновение
он задумался. - Джефф, я считаю, нужно составить новый обзор  положения  в
Китае, сокрушительный  обзор.  Можете  вы  со  своей  группой  подготовить
рабочий документ, скажем... завтра к полудню?
   - Разумеется, - с энтузиазмом согласился Пейдж.
   -  Хорошо.  Если  назревает   переворот,   надо   немедленно   сообщить
президенту. Но я не хочу с этим лезть к нему, пока не буду  уверен.  -  Он
улыбнулся. - Вы ведь тоже могли ошибиться, Джефф, не правда ли? Во  всяком
случае, мне нужна официальная оценка положения со  всей  документацией  от
наших агентов. Итак, завтра в полдень?
   - Справлюсь.
   И доктор Джеффри Пейдж со счастливой улыбкой отправился в  свое  темное
царство картотек, документов, компьютеров и  расшифрованных  донесений  от
тайных агентов ЦРУ из Китая.
   Ингрем поручил своей секретарше обзвонить всех  членов  Штаба  разведок
США и сообщить, что на завтра, на 13:00, назначено экстренное совещание.
   - Не звоните только Фрейтагу, - добавил он, спохватившись. -  С  ним  я
поговорю сам.
   Ингрем  связался  по  прямому  проводу   с   Управлением   национальной
безопасности.
   - Фрейтаг слушает, - ответил через секунду знакомый насмешливый  голос.
- Опять скверные новости, Артур?
   - Добрый  день,  Джером,  -  Ингрем  ясно  представил  себе  его  лисью
мордочку, ехидную улыбку. - Я назначил  на  завтра,  на  13:00,  совещание
штаба. Снова Китай.
   - Я не опоздаю. Что-нибудь еще?
   - Удалось вам разобраться в китайских цветочках? - Фрейтаг  ответил  не
сразу, и Ингрем поспешил уточнить: - Я говорю о новом коде.
   - О да, - сказал Фрейтаг. -  Прогресс,  Артур,  прогресс.  Кое-что  уже
начинает проясняться. Собираемся порадовать вас в ближайшее время.
   - Лучше бы сегодня, - сказал Ингрем. - Нам это нужно позарез, Джером.
   - Делаю все, что могу, Артур... У  меня  тут  слишком  многие  заражены
вирусом гениальности, а гениев нельзя подгонять пинками. Я это  знаю.  Уже
пробовал... Ладно, увидимся завтра в час.
   Ингрем сидел за столом еще  некоторое  время,  размышляя,  сопоставляя,
строя догадки. Грир на Тристане... Радио Тристана  молчит...  Где  Джон?..
Русский крейсер и китайский торгаш идут к Тристану-да-Кунья.
   Затем он начал дозваниваться до сенатора Оуэна Моффата  и  отыскал  его
через  несколько  минут  в  Метрополитен-клубе.  Сегодня  утром   конгресс
наконец-то отложил заседания до следующего года.
   - Оуэн, - сказал Ингрем, - нам надо немедленно еще  раз  поговорить.  Я
изменил свое решение относительно мотивировки... Получены новые  сведения.
Оуэн, я думаю, Грир собирается переметнуться.


   В это же время директор  Управления  национальной  безопасности  Джером
сидел в своей цитадели  из  колючей  проволоки  близ  Форта  Мид  в  штате
Мэриленд и внимательно изучал стопку радиограмм.
   Фрейтаг солгал Артуру Ингрему.
   Он сказал ему о "прогрессе" в дешифровке  нового  китайского  кода.  На
самом  деле  это  был  не  прогресс,  а   успех,   великолепный,   полный,
блистательный триумф.
   После долгих недель работы дешифровщики и компьютеры  Фрейтага  наконец
раскололи  китайский  код.  Удручающее  богатство  флоры  -   замысловатые
сообщения, где цвели дельфиниумы,  фиалки,  ноготки,  нарциссы,  лютики  и
розы, превратились теперь в  стройные  колонки  понятных  китайских  слов.
Специалисты УНБ отныне точно знали,  что  сообщает  Пекин,  а  сообщал  он
настолько поразительные вещи, что Фрейтаг все еще не мог до конца поверить
содержанию радиограмм.
   Найти ключ помог далекий остров в Южной Атлантике, Тристан-да-Кунья.
   Всем дешифровщикам давно известно: если  хочешь  расколоть  новый  код,
узнать, что именно старается скрыть в словесной мешанине  твой  противник,
надо сузить поиски до одной какой-нибудь темы или объекта. Например,  если
подводная лодка всплывает по ночам и сообщает одним и тем  же  кодом  свои
координаты, специалист дешифровщик в конечном счете выделит слова "широта"
и "долгота", сопровождаемые цифрами, и это станет ключом  ко  всему  коду.
Или,  другой  случай,  -  если   шифрованные   сообщения   передаются   на
какой-нибудь склад боеприпасов, а оттуда  шлют  ответы,  и  если  об  этом
складе уже кое-что известно - имена офицеров,  род  войск,  местоположение
или тип запросов, -  дешифровщик,  пустив  в  ход  таран  интуиции,  может
разрушить стену таинственности.
   Так было и с Тристаном. Прежде всего обнаружилось  загадочное  явление:
радио Тристана, которое годами разговаривало с  Кейптауном  на  нормальном
английском  языке,  начало  вдруг  через  центр  связи  ВМФ  в   Пентагоне
обмениваться шифрованными радиограммами с кем-то в Вашингтоне. Понять  эти
послания было невозможно, потому что в них код содержался  в  коде.  Затем
последовала одна не менее таинственная радиограмма,  явно  предназначенная
не Вашингтону. Затем, всем на удивление, Тристан  отправил  два  сообщения
русским дипломатическим шифром. И наконец последовал  обмен  кодированными
радиограммами между Тристаном и Пекином.  Общим  для  всех  посланий  было
использование кода внутри кода. Первый свет  забрезжил  в  этой  путанице,
когда удалось предположительно определить "Башню", "Утес" и  "Альфу".  Все
это  разворачивалось  рывками  и  скачками   в   течение   воскресенья   и
понедельника. Но только  сегодня  утром  главный  криптоаналитик  Фрейтага
пришел  к  нему  с  рядом  своих  соображений  и  предположений,  тут   же
переваренных  и  проверенных  компьютером.  И   внезапно   китайский   код
рассыпался, как глиняный горшок от сильного удара.
   Когда Артур Ингрем позвонил, Фрейтаг как раз  раскладывал  перед  собой
все  расшифрованные  радиограммы  на  Тристан   и   с   Тристана-да-Кунья,
перехваченные за последний месяц. Их было немного, всего девятнадцать,  но
содержание  их  оказалось  настолько  поразительным,  что  Фрейтаг   решил
сообщить  о  своем  открытии  только  одному  человеку  из   правительства
Соединенных Штатов, и этим человеком не был Артур Ингрем.
   Ибо Джером Фрейтаг пришел к  неопровержимому  выводу,  что  "Башня",  к
которой обращался Тристан, это не кто иной, как президент Пол Роудбуш.



18

   Джером Фрейтаг ехал  на  заднем  сиденье  своего  служебного  лимузина,
прижимая правым локтем плоский чемоданчик с замочком. Впереди сидели шофер
и  охранник  из  Управления  национальной  безопасности,  оба  вооруженные
полицейскими пистолетами в кобурах под мышкой, -  под  пиджаками  их  было
незаметно.
   Утренний час пик уже миновал, и автострада Балтимор - Вашингтон по мере
приближения к столице становилась  все  свободнее.  Фрейтаг  покинул  свою
крепость за колючей проволокой в  четверть  десятого,  потому  что  обещал
прибыть  в  Белый  дом  к  десяти.  Солнце,  скрытое  в  дымке  от  первых
заморозков, зажигало сполохи в осенней листве  вдоль  шоссе.  Однообразные
зеленые тона уже уступали  место  желтым,  коричневым  и  рыжим,  а  через
несколько дней весь этот отрезок пути от Форта Мид  до  Вашингтона  зальет
медная река листопада. Холода наступили в этом году неожиданно, и  Фрейтаг
радовался теплу от автомобильного обогревателя.
   Если бы кто-нибудь  сейчас  заговорил  с  Фрейтагом,  он  отделался  бы
ядовитой репликой  и  саркастической  остротой  -  сработала  бы  защитная
реакция. Но на самом деле Фрейтагу было не до острот, в душе его  боролись
противоречивые чувства. Тут  были,  разумеется,  и  гордость,  и  глубокое
удовлетворение профессионала, готовые перейти в эйфорию,  если  бы  их  не
заглушали другие чувства: смятение перед лицом неведомого и чувство вины.
   Странным было это чувство. Оно шло откуда-то из глубины, как  подземная
река, подмывая его гордость и самоуверенность. Да, вот так-то оно выходит,
думал  Фрейтаг,  усмехаясь.   Иконоборец,   ниспровергатель   авторитетов,
человек,  который  вечно   издевался   над   слоновьей   неповоротливостью
правительства и высмеивал в издевательских куплетах его учреждения, законы
и правила, сегодня чувствовал себя виноватым, потому что  обошел  одно  из
этих правил, нарушил чиновничью иерархию. Вместо  того  чтобы  доложить  о
своем открытии Артуру Ингрему, как он это должен был сделать по  закону  и
установленному обычаю, Фрейтаг через  голову  Ингрема  обратился  прямо  к
президенту.
   Почему же он пошел по этому пути? Перед ним не было ни карты, ни схемы,
ни дорожных знаков, которые бы ему  этот  путь  указывали.  Он  знал,  что
Ингрем невзлюбил его,  как  любой  директор  ЦРУ  невзлюбил  бы  человека,
который вечно прерывает литургию  разведки  фривольными  или  еретическими
замечаниями. Однако они работали с Ингремом без особых трений, несмотря на
взаимную антипатию. Насколько  Фрейтаг  помнил,  в  деловых  отношениях  с
Ингремом ему до сих пор не приходилось прибегать ко лжи.
   До вчерашнего вечера. Вчера он обманул Артура  Ингрема,  сказав,  будто
они достигли "прогресса", в то время как дешифрованный китайский  код  уже
лежал у него на столе.
   В этот самый час благодаря ключу, найденному в  посланиях  с  Тристана,
вся группа фрейтаговских криптографов составляла программу для компьютера,
вводя в  него  тысячи  усыпанных  цветами  депеш,  внутренних  и  внешних,
дипломатических. Фрейтаг знал, что  к  ночи  затрещит  печатающий  аппарат
компьютера и выдаст  полмили  китайских  посланий  на  простом  английском
языке. И тогда они заглянут в душу официального Китая.
   Фрейтаг был восхищен этим подвигом и горд своими специалистами.  И  все
же он ничего не сказал Артуру Ингрему, главе всех разведывательных  служб.
Это вышло инстинктивно, однако теперь, анализируя свой  поступок,  Фрейтаг
уже мог выделить и определить мотивы.
   Все началось на совещании в Штабе разведслужб США.  Сначала  та  сцена,
более месяца назад, когда Пит  Дескович  отказался  сообщить  Ингрему  или
кому-либо еще из членов штаба, как идет следствие по делу  Стивена  Грира.
Затем на двух последующих совещаниях из желчных  замечаний  Ингрема  стало
ясно, что президент  категорически  запретил  ЦРУ  участвовать  в  поисках
Грира. Однако вчера  Фрейтаг  убедился,  что  Грир  находится  на  острове
Тристан под кодовым обозначением "Флаг" и что об этом знает президент, или
"Башня" по коду Тристана.
   И тогда Фрейтаг принял решение. Он представит самому  президенту  пачку
расшифрованных депеш и попросит инструкций,  что  с  ними  делать  дальше.
Когда он позвонил вчера в Белый  дом,  Роудбуш  назначил  ему  встречу  на
десять утра и приказал пока ни с кем не говорить на эту тему.
   Лимузин въехал через восточные служебные  ворота,  подкатил  к  заднему
входу в Белый дом и  остановился  под  балконом.  Едва  Фрейтаг  вышел  из
машины, два секретных агента  охраны  подошли  к  нему  с  двух  сторон  и
проводили через розарий до длинной галереи.  Президент  Роудбуш  вышел  из
своего кабинета, поежился от утреннего холодка и протянул  Фрейтагу  руку.
Через несколько секунд оба уже сидели в кабинете Роудбуша.
   - Я должен поздравить вас с  расшифровкой  китайского  кода,  -  сказал
президент.
   Фрейтаг  обратил  внимание,  что  Роудбуш,  который  обычно  начинал  с
разговоров о всяких посторонних пустяках, сегодня перешел прямо к делу.
   - Благодарю, - сказал он. - Это удалось главным образом благодаря серии
радиограмм с Тристана-да-Кунья и ответов на них. Учитывая их поразительное
содержание,  господин  президент,  я  решил  обойти   обычные   каналы   и
представить документы прямо вам.
   - Я рад, что вы так поступили.
   Фрейтаг отпер свой чемоданчик и положил  на  стол  президента  папку  в
манильском переплете с расшифрованными депешами. Роудбуш начал  их  читать
одну за другой. Он не был удивлен. Скорее,  как  показалось  Фрейтагу,  он
лишь просматривал уже знакомый материал. Он был серьезен и сосредоточен, и
только один раз улыбка  промелькнула  на  его  лице.  Закончив,  президент
аккуратно подровнял листы и спрятал их в папку.
   - Что еще интересного дала расшифровка кода? - спросил он.
   - К вечеру начнем получать отпечатанный текст с компьютера,  -  ответил
Фрейтаг. - Сейчас мои люди заново программируют  его.  Скоро  мы  будем  в
курсе всех последних новостей.
   - Как вы обычно расшифровываете  код?  -  спросил  Роудбуш.  -  С  чего
начинаете?
   - Видите ли, сэр, наши специалисты  по  шифрам  просто  взломщики.  Они
взламывают  код  и  проникают  в  него.  По  правилам  все  расшифрованные
материалы мы передали бы сегодня Артуру Ингрему, как главе наших разведок.
После предварительной оценки и сортировки в ЦРУ копии этих телеграмм  были
бы розданы различным разведуправлениям в зависимости  от  их  специфики  -
Пентагону, Атомной комиссии и так далее.
   Немного подумав, президент сказал:
   - В данном случае, Джерри, я прошу все тристанские депеши, равно как  и
все китайские материалы, хранить у себя в  УНБ,  пока  не  получите  новых
инструкций.
   - Насколько я понимаю, - сказал Фрейтаг, - я не должен  обсуждать  этот
вопрос с мистером Ингремом.
   - И ни с  кем  другим  до  поры,  -  подтвердил  Роудбуш.  Он  помедлил
мгновение, наблюдая за Фрейтагом, - Джерри, я  думаю,  вы  понимаете,  что
обмен посланиями с Тристаном связан с событием необычайной важности.
   Фрейтаг кивнул.
   - Конечно, я догадался, хотя и не представляю, о чем, собственно,  идет
речь.
   - Обстоятельства складываются так, - сказал Роудбуш,  -  что  некоторое
время придется соблюдать абсолютную секретность. Поэтому я  прошу  вас  на
этот срок не прибегать к обычной процедуре.
   - Понятно, - сказал Фрейтаг. -  Все  недавно  расшифрованные  сообщения
будут храниться как сверхсекретные в УНБ  до  получения  новых  инструкций
от... скажем, от "Башни".
   Роудбуш улыбнулся.
   - Джерри, вы не могли бы мне объяснить механизм дешифровки?  Признаюсь,
я имею об этом самое смутное представление.
   Фрейтаг попытался  его  просветить.  Президент  слушал,  откинувшись  в
кресле. Фрейтаг заметил его  неподдельный  интерес  и  углубился  в  такие
подробности, что не каждый  мог  бы  в  них  разобраться.  Он  трещал  без
перерыва минут десять.
   Внезапно в  кабинет  без  стука  вошла  Грейс  Лаллей,  приблизилась  к
президенту и что-то спросила шепотом.
   - Нет, мы будем говорить по-китайски, - громко ответил  Роудбуш.  -  Не
прерывайте связь.  Объясните,  что  через  несколько  минут  у  нас  будет
переводчик. Пришлите Неда прямо сюда.
   Мисс Лаллей торопливо вышла.
   - Премьер Ванг звонит из Пекина, - объяснил Роудбуш  Фрейтагу.  -  Нет,
можете оставаться. Вы уже  достаточно  много  знаете...  Продолжайте  свой
рассказ, Джерри, пока не будет все готово.
   Фрейтаг, пытаясь сохранить  невозмутимый  вид,  снова  начал  объяснять
тонкости криптографии с того  места,  на  котором  остановился,  но  почти
тотчас Роудбуш прервал его:
   - Скажите, Джерри, как вы справились с  внутренним  кодом  американских
радиограмм?
   - Понимаете ли, у меня было всего несколько депеш. Однако я почти сразу
догадался, что "Башня" это несомненно вы.
   - Я это сам придумал, - признался Роудбуш. - Конечно, в таких  делах  я
только  любитель,  и  мне  было  интересно,  сколько  времени  понадобится
директору УНБ, чтобы догадаться.
   - Кроме того, - продолжал Фрейтаг, - я  почти  точно  знаю,  кто  такой
"Флаг", но меня смущают "Баржа" и "Душитель".
   Роудбуш улыбнулся.
   - Надеюсь, скоро узнаете.
   Грейс Лаллей открыла дверь и впустила худощавого молодого человека.  Он
был очень деловит я держался официально. Роудбуш представил его  как  Неда
Янга, и Фрейтаг подумал, что он, наверное, из американских китайцев.
   - Пожалуйста,  Нед,  располагайтесь  возле  этого  телефона,  -  сказал
президент.
   Янг придвинул кресло к  столу  Роудбуша  и  сел.  Президент  подал  ему
трубку, затем крикнул:
   - Все в порядке, Грейс! Мы готовы!
   Переводчику он сказал:
   - Прошу вас, Нед,  сначала  поблагодарите  премьера  за  его  звонок  и
скажите, я надеюсь, что он и его супруга в добром здравии.
   Нед Янг заговорил по-китайски.  Фрейтагу  его  поющая  речь  показалась
слишком длинной для приветствия.
   Послушав немного, Янг сказал президенту:
   - Премьер Ванг говорит, что самочувствие его и его жены  хорошее  и  он
надеется, что вы и миссис Роудбуш тоже чувствуете себя превосходно.
   Последовал довольно длинный обмен  банальными  любезностями.  Президент
спрашивал о погоде в  Пекине.  У  них  моросит,  отвечал  премьер,  но  он
надеется, что в Вашингтоне погода лучше. Премьер также надеялся,  что  его
звонок не причинит неудобств президенту. Напротив, отвечал президент, он в
любое время считает за честь беседовать  с  премьером.  Фрейтаг  про  себя
соображал, во сколько  же  долларов  за  минуту  обходится  этот  светский
разговор Китаю.
   - Премьер говорит, - голос Янга стал резче, - что в Народной Республике
создалось  напряженное  положение.  Министр   обороны   и   генерал   Фенг
неправильно  оценили   политику   премьера,   политику   доброй   воли   и
взаимопонимания,  и  пытаются  запугать  народ.   Ситуация   может   стать
критической. Поэтому премьер просит, если только возможно, изменить  ранее
намеченную программу.
   Роудбуш с минуту подумал.
   - Скажите, что я с удовольствием приму любые предложения  премьера  при
условии, что цель останется прежней... Что имеет в виду премьер?.. Только,
Нед, пожалуйста, сформулируйте мой вопрос как можно вежливее.
   Янг заговорил по-китайски, выслушал ответ и сказал:
   - Премьер полагает, что сейчас самое главное - быстрота, -  такова  его
точка зрения. Он спрашивает, можно ли ускорить программу, не затруднит  ли
это президента, не обеспокоит ли его.
   - Никоим образом, - быстро ответил Роудбуш. - Скажите ему, чем  скорее,
тем лучше, насколько это возможно.
   Янг перевел ответ, затем долго слушал, делая пометки в блокноте.
   - В таком случае, - сказал он, - премьер  предлагает,  чтобы  пекинская
фаза  осуществлялась  согласно  первоначальному  плану,  а  Вашингтон   по
возможности ускорил свою  программу.  Он  отмечает,  что  Вашингтон  может
действовать быстрее благодаря более простой системе транспортировки.  Если
вы согласны, сэр, он хочет знать, когда Вашингтон сможет осуществить  свою
часть программы.
   - Скажите  ему,  если  не  возникнет  препятствий,  вашингтонская  фаза
начнется  завтра  в   полдень   по   вашингтонскому   времени.   Спросите,
удовлетворен ли он?
   Янг перевел, выслушал ответ, затем сказал:
   - Премьер вполне удовлетворен. Но договоренность  о  том,  что  это  не
означает официального одобрения со стороны Китайской Народной  Республики,
остается в силе.
   - Понятно, - Роудбуш кивнул. - Скажите ему: об  этом  мы  условились  с
самого начала. В  заявлении  будет  указано,  что  премьер  Ванг  Кво-пинг
благожелательно  относится  к  нашей  конечной  цели,  однако   не   может
предвосхищать решения китайского правительства, точно  так  же,  как  я  -
американского. Спросите, достаточно ли это ясно и убедительно?
   - Достаточно ясно и убедительно, - сообщил Янг после  короткого  обмена
репликами по-китайски. - Со своей  стороны,  премьер  постарается  в  с