рок
осуществить китайскую часть плана. Он  надеется,  что  президент  позволит
"Меркурию" прибыть в Пекин на "Хо Пинг-Хао" и далее  самолетом,  как  было
условлено.
   - Да, - сказал президент. - Это будет  превосходно...  А  теперь,  Нед,
чтоб уж не оставалось никаких сомнений, спросите премьера, значит ли  это,
что он согласен, чтобы вся программа была осуществлена, как договорено, за
единственным исключением - вашингтонская фаза будет ускорена.
   Янг  перевел  вопрос,  довольно  долго  слушал  ответ,  несколько   раз
переспросил премьера и сделал много стенографических записей.
   - Премьер согласен, - сказал он. - Остается  только  одно  затруднение.
Премьер опасается, как бы в Москве не оскорбились, узнав о  вашей  частной
договоренности. С другой стороны, он боится, что сейчас ему  будет  трудно
разговаривать с Кремлем  из-за  разногласий  по  другим  вопросам.  -  Янг
помолчал, разбирая свои записи. - Поэтому не будет  ли  президент  любезен
взять на себя объяснения с Москвой?
   - Нед, дайте мне секунду поразмыслить, - сказал Роудбуш.  Он  развернул
свое кресло к окну и некоторое время смотрел  на  осенний  сад.  -  Да!  -
наконец проговорил он. - Значит, так, Нед... Скажите ему, я буду рад взять
на себя... хм... переговоры с Москвой относительно изменения наших планов.
Однако спросите его, желает ли он, чтобы я изложил Москве истинные причины
или чтобы я прибег к дипломатическому языку?
   Янг перевел, затем улыбнулся Роудбушу.
   - Премьер смеется, - объяснил он. - Он говорит, что восхищается  вашими
дипломатическими способностями, а потому предпочитает, чтобы вы прибегли к
дипломатическому языку, которым так хорошо владеете.
   Роудбуш посмотрел на Янга, затем на Фрейтага и тоже улыбнулся.
   - Скажите ему, что я не совсем понимаю, это комплимент или...  какой-то
намек?
   - Это комплимент, -  ответил  Янг  после  короткого  обмена  китайскими
фразами.
   - В таком случае поблагодарите его за  доверие,  -  сказал  Роудбуш.  -
Выразите мои надежды, что премьер сумеет преодолеть внутренние затруднения
и окажет поддержку нашим действиям в Вашингтоне.
   Переговорив с премьером, Янг улыбнулся.
   - Премьер говорит,  что,  если  вы  справитесь  с  губернатором  Стэнли
Уолкоттом, он тоже  справится  со  своим  министром  обороны  и  генералом
Фенгом... В заключение он выражает свою искреннюю  благодарность  за  вашу
доброжелательность, сочувствие и понимание его трудностей.
   Еще несколько минут ушло на взаимные комплименты и прощание.
   - Спасибо, Нед! - Роудбуш пожал переводчику руку.  -  Это  была  чистая
работа.
   Когда Янг вышел из кабинета, Роудбуш с облегчением откинулся на  спинку
кресла и чуть застенчиво усмехнулся.
   - Я рад, что вы были здесь, Джерри. Мне  может  понадобиться  свидетель
этого разговора в случае каких-нибудь осложнений.
   - Мне кажется, господин президент, я начинаю кое-что понимать.
   - Прошу вас, держите это про себя,  -  попросил  Роудбуш.  -  Я  сказал
премьеру: завтра в полдень, но все зависит  от  стольких  обстоятельств...
Теперь вот еще русские. Я должен связаться с ними немедленно.
   - Вот что еще я хотел сказать, господин президент, - сказал Фрейтаг.  -
Артур Ингрем назначил экстренное совещание Штаба разведки США. Оно  должно
состояться завтра в час пополудни. Меня  попросят  доложить,  как  обстоят
дела с китайским кодом, и...
   - Завтра экстренное совещание? - президент был  поражен.  -  По  какому
поводу?
   - Ингрем сказал, что нам представят сенсационный обзор по  Китаю.  Судя
по последним событиям, видимо, предполагается сделать сообщение  о  нажиме
военных властей на премьера Ванга.
   -  Этого  нельзя  допустить.  Никаких   совещаний.   Я   займусь   этим
немедленно... Джерри, что бы  ни  случилось,  не  спускайте  глаз  с  этих
китайских шифровок, а особенно с тристанских радиограмм. Ни одно слово  не
должно просочиться за стены вашего кабинета.
   - Понятно, сэр.
   Когда Фрейтаг шел к двери, президент уже взял трубку телефона.
   На обратном пути к Форту Мид Фрейтаг вкратце записал беседу  президента
с премьером Вангом. Придя к себе в  кабинет,  он  вызвал  программистов  и
приказал снять с печатающего устройства компьютера только  один  экземпляр
расшифрованных китайских депеш и  немедленно  доставить  Фрейтагу,  никому
больше не показывая. Затем он заперся на  ключ  и  целый  час  дополнял  и
перепечатывал свои записи на машинке. Закончив,  он  поставил  внизу  свою
подпись, время и дату: Дж.Фрейтаг, 6.10. 13:51.
   Фрейтаг вложил меморандум в свой вашингтонский дневник и спрятал его  в
особое отделение сейфа, где хранил свои личные  бумаги.  Затем  из  стопки
тристанских сообщений он отобрал восемь радиограмм, принятых центром связи
ВМФ в Пентагоне.
   Из телефонного разговора президента с премьером Вангом он заключил, что
все разъяснится уже завтра. Однако его профессиональное  любопытство  было
слишком велико, чтобы терпеть еще двадцать четыре часа.  Подобно  любителю
ребусов,  осененному  очередной  догадкой,  он  снова  разложил  депеши  в
хронологическом порядке:

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   ПРЕДВАРИТЕЛЬНО АЛЬФА ПРИБЫВАЕТ 10:00 БЕЗ МЕРКУРИЯ УТЕС БЕЗОПАСЕН.  ФЛАГ
ТРЕБУЕТ ОБЕСПЕЧИТЬ СТРАДАЛЬЦА.
   8.9 18:08.

   АНГЕЛУ ОТ БАШНИ.
   УВЕДОМИТЬ ФЛАГ. СТРАДАЛЕЦ ВЫЛЕТАЕТ ПОСЛЕ БЕСЕДЫ С БАШНЕЙ. ЖЕЛАЮ УДАЧИ.
   9.9 04:12.

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   МЕРКУРИЙ ПРИБЫЛ БЛАГОПОЛУЧНО. С АЛЬФОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ  ВОПРОС:  МЕРКУРИЮ
ОТПРАВЛЯТЬСЯ НА БАРЖЕ? ЗДЕСЬ НЕУВЕРЕННОСТЬ.
   17.9 12:00.

   АНГЕЛУ ОТ БАШНИ.
   ДА, МЕРКУРИЮ НА БАРЖЕ. ПРОШУ КРАЙНИЙ СРОК АЛЬФЫ.
   17.6 13:14.

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   СРОК АЛЬФЫ ПРИМЕРНО 8.10 - 10.10.
   17.9 15:24.

   Фрейтаг отметил далее перерыв между радиограммами в десять дней.

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   СРОК АЛЬФЫ ТЕПЕРЬ 7.10.
   27.9 17:05.

   АНГЕЛУ ОТ БАШНИ.
   ХОРОШО. ЧУДОВИЩЕ ДОСТИГАЕТ УТЕСА 6.10.
   28.9 20:18.

   Далее следовал перерыв еще в шесть дней и последнее сообщение:

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   ДУШИТЕЛЬ ПРИБЫЛ НА "ПЕДРО АЛЬФОНСО" ИЗ УСТЬЯ БОЛЬШОЙ  РЕКИ.  ПЛАН  N_4.
СРОК АЛЬФЫ ТЕПЕРЬ 6.10.
   4.10 13:20.

   Уже ближе к вечеру, когда Джером  Фрейтаг  все  еще  ломал  голову  над
загадкой Тристана-да-Кунья, в кабинет вошел его помощник.
   - Вот еще три послания из тристанской серии.

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   ЧУДОВИЩЕ БЛИЗ УТЕСА. ПРОШУ ИНСТРУКЦИИ.
   6.10 15:07.

   АНГЕЛУ ОТ БАШНИ.
   ВСЮ АЛЬФУ НЕМЕДЛЕННО ЭВАКУИРОВАТЬ НА  ЧУДОВИЩЕ.  ИЗМЕНЕНИЙ  ПОТРЕБОВАЛА
ГОРА, БАШНЯ СОГЛАСНА. ПЛАН ВЕРХНИЙ. МАКСИМАЛЬНО УСКОРИТЬ. ОДНО ИСКЛЮЧЕНИЕ.
МЕРКУРИИ НА БАРЖЕ, КАК УСЛОВЛЕНО. ДАЙТЕ ТОЧНОЕ ВРЕМЯ ОТПРАВЛЕНИЯ.
   6.10 16:22.

   БАШНЕ ОТ АНГЕЛА.
   ОТПРАВЛЯЕМСЯ НА ЧУДОВИЩЕ В 16:22 ВАШЕГО ВРЕМЕНИ. ПРИБУДЕМ К БАШНЕ  РАНО
УТРОМ 7.10. МЕРКУРИИ ЖДЕТ БАРЖУ. С УТЕСА ВСЕ.
   6.10 17:40.

   Фрейтаг прибавил новые листки к уже разложенным на столе.
   Сумерки уже заползали в  кабинет  директора  УНБ,  а  Фрейтаг  все  еще
продолжал разбирать эти  послания.  Он  уже  знал  многое,  однако  полной
ясности все еще не было. Постукивая  себя  карандашом  по  лбу,  он  хмуро
смотрел на последние три депеши.
   Совершенно  очевидно,  что  некая  группа   "Альфа"   покидала   остров
Тристан-да-Кунья, чтобы вылететь по приказу Роудбуша  в  Вашингтон.  Планы
были ускорены  по  просьбе  "Горы",  премьер-министра  Китайской  Народной
Республики. Но что это была за "Альфа", кто в нее входил и каковы ее цели,
этого Фрейтаг не знал.



19

   Джилл вернулась к своему столу, без сил шлепнулась в  кресло,  опустила
руки на машинку. У нее был вид умирающей страдалицы.
   - Джин, - сказала она  тихим  детским  голоском,  -  не  будь  я  такой
разбитой, я бы сейчас разревелась.
   Я ее понимал.  Вскоре  после  ленча  мы  были  вынуждены  запереться  в
пресс-бюро. Наша маленькая группа  официальной  информации  -  впрочем,  в
последние дни информации не было и в помине, - превратилась  в  осажденный
аванпост, который выдерживал беспрерывные атаки  прессы  и  был  полностью
отрезан от главнокомандующего. Все телефонные линии  -  пять  на  столе  у
Джилл и три у меня - были забиты вызовами с оплаченным ответом.  Репортеры
врывались к нам когда вздумается, игнорируя правило, по которому входить в
пресс-центр разрешалось только по нашему приглашению.
   Когда  Джилл,  наконец,  повернула  в  замке  ключ,  в  дверь   сначала
забарабанили, а потом забухали ногами. Мы очутились в осаде.
   Я подошел к Джилл и погладил ее по плечу. Она жалобно улыбнулась.
   - Спасибо, - сказала она. - Иногда я от души  желаю,  чтобы  этот  Стив
Грир и на свет не родился. Не знаю, сколько еще дней я выдержу.
   - Это я виноват, Джилл. Если бы у  меня  хватило  ума  -  впрочем,  тут
особого ума и не нужно, - мы давно  посадили  бы  в  приемной  еще  одного
помощника, чтобы он хоть часть ударов  принимал  на  себя.  А  теперь  уже
поздно. Пройдет не меньше недели, прежде чем мы его натаскаем по вопросам,
в которых и сами не разбираемся. - Я продолжал гладить ее плечо. - Шла  бы
ты в служебную комнату, прилегла хоть немного.
   - Нет. Сейчас пройдет. Просто нервы сдали. Не беспокойся.
   Через несколько минут она пришла  в  себя.  Посмотрелась  в  зеркальце,
подкрасила губы и откинула волосы с лица. Затем нажала одну из кнопок  под
мигающей лампочкой и сказала: "Пресса". В голосе ее звучала  растерянность
и настороженность, словно она была в арьергарде отступающей армии.
   Но мы не отступали. Мы просто тонули в потоке бесчисленных запросов. Уж
не  знаю,  где  и  как,  плотину  вдруг   прорвало.   Город   захлестывали
всевозможные  слухи,  и,  казалось,  каждый  журналист,  каждый  радио-  и
телерепортер звонил к нам, чтобы справиться насчет какого-нибудь  из  этих
слухов.
   Эй-Би-Си спрашивала, правда ли, будто русская армада внезапно появилась
в Южной Атлантике. "Нью-Йорк таймс" узнала, что экстренное совещание Штаба
разведок США было внезапно отменено. Корреспондент "Ньюсуик"  в  Пентагоне
требовал  прокомментировать  сведения  о  том,  будто  бы  генерал  Марвин
Полфрей,   шеф    Разведуправления    министерства    обороны,    обвиняет
главнокомандующего флотов адмирала Фристоуна в том, что он скрыл  от  него
жизненно важную информацию. Эн-Би-Си имела сведения, что  Хиллари  Калп  в
своей завтрашней речи по всем программам радио  и  телевидения  собирается
объявить, будто Грир и Любин сбежали в  Россию.  Лос-анджелесская  "Таймс"
спрашивала, верно ли, что агент ФБР Ларри Сторм уволен,  потому  что  знал
слишком много подробностей о деле Грира. Издатель маленькой местной газеты
из Колорадо выдал самую идиотскую версию за весь день. Он якобы  узнал  из
"не  вызывающего  сомнений  источника",  -  кто  же  сомневается  в  своем
источнике, когда речь идет о сенсации? - что Дэйв Полик  из  "Досье"  убит
теми же самыми заговорщиками, которые  похитили  Стивена  Грира.  Когда  я
ответил,  что  все   это   полнейшая   чепуха,   он   сердито   потребовал
доказательств. И тут я сообразил, что и сам не  знаю,  где  сейчас  Полик,
живой или мертвый.
   Кроме того,  звонили  сотрудники  Белого  дома,  которые  обычно  легко
проникали к президенту,  жаловались,  что  не  могут  до  него  добраться.
Биржевая следственная комиссия подготовила доклад, в котором обвиняла Мори
Риммеля и Брэди Меншипа в злоупотреблениях в связи со спекуляцией  акциями
"Учебных микрофильмов". Комиссия просила у  президента  разрешения  начать
дело. Могу ли я с ним связаться? Нет, не могу... Мигель Лумис, позвонив из
дома Грира, сообщил, что Сусанна Грир из спокойной, сдержанно  переносящей
свое одиночество женщины превратилась в восторженную  болтливую  особу,  и
все это в течение часа. Видимо, она получила от Стива добрые вести, но  на
все вопросы Мигеля Сью отвечала молчанием. Не знаю ли я чего-нибудь?  Нет,
я ничего не  знаю...  Телефонистки  Белого  дома  обычно  не  отвечали  на
идиотские вызовы, но какая-то  чокнутая  дамочка  по  имени  Беверли  Уэст
обошла их и дозвонилась до меня. Она, мол, лично сообщила агенту ФБР,  что
Грир и Любин снимали квартиру в доме на Р-стрит, и какого черта  президент
прикрывает этих паршивцев и так далее, и тому подобное. Похоже,  она  была
не в своем уме и так вопила, что  я  сообщил  ее  имя  и  адрес  секретной
службе... Затем позвонил Дэнни Каваног, председатель нашего  предвыборного
комитета. Он был вне себя от злости. Дэнни сказал, что ему  позарез  нужно
поговорить с президентом, однако Грейс Лаллей его не соединяет. Губернатор
Монтаны, один из столпов партии Роудбуша, готов переметнуться  к  Уолкотту
из-за этого чертова Грира. Дэнни хотел, чтобы Роудбуш немедленно  позвонил
губернатору и постарался его уговорить.
   - Грейс не желает меня и слушать, черт бы вас всех побрал! - орал он. -
Что происходит? Может быть, и Роудбуш исчез тоже?
   Я ничем не мог помочь Дэнни. Единственное, что  я  знал,  так  это  что
сегодня утром к президенту явился  собственной  персоной  Джером  Фрейтаг,
директор УНБ. И то лишь потому, что Грейс мне сказала  об  этом,  когда  я
попытался проникнуть к президенту. Он был невидим и неуловим.
   Первый приказ от Роудбуша я услышал только  в  три  часа  пополудни,  и
тогда все завертелось.
   - Президент хочет вас видеть, - сообщила мне  Грейс,  даже  не  пошутив
вопреки обыкновению.
   - Когда? - спросил я.
   - Немедленно, - ответила она и бросила трубку. Видимо, сегодня нервы  у
всех были натянуты как струны.
   Когда я вошел, президент оторвался от бумаг, указал  мне  на  кресло  и
продолжал быстро читать. Ни слова приветствия, ни радушной улыбки. Он  был
серьезен, но отнюдь не удручен. Роудбуш нетерпеливо  перелистал  последние
страницы документа.
   - Сожалею, что не мог вас принять,  Джин,  -  сказал  он.  -  Произошло
слишком многое и  слишком  быстро...  Я  вызвал  вас  потому,  что  сейчас
прибудет наш приятель с того берега,  Артур  Ингрем.  Я  пытался  от  него
отделаться. У  меня  действительно  нет  времени,  но  он  был  необычайно
настойчив. Сказал, что дело не терпит отлагательства... Я хочу,  чтобы  вы
присутствовали при нашем разговоре, а затем его записали.  Разумеется,  не
здесь. - Он улыбнулся. - Используйте свою знаменитую репортерскую память.
   Я хотел ответить, что моя память уже не  та,  но  тут  появилась  Грейс
Лаллей и кивнула президенту. Вошел Артур Ингрем. Грейс исчезла,  тщательно
прикрыв за собою дверь.
   - Добрый день, господин президент, - сказал Ингрем. Глаза  его  обежали
комнату   и   остановились   на   мне.   И   снова   в    них    появилось
брезгливо-удивленное выражение,  словно  я  был  невоспитанным  слугой,  у
которого не хватало такта удалиться, когда предстоял разговор  о  семейных
делах.
   Ингрем  был  одет   как   преуспевающий   банкир.   Коричневый   костюм
свежеотглажен, галстук аккуратно повязан под  самым  воротничком,  дорогие
туфли из мягкой кожи начищены до блеска.
   - Здравствуйте, Артур! -  приветствовал  его  Роудбуш.  -  Пододвигайте
кресло и садитесь.
   Ингрем сел очень прямо, словно у него не гнулась спина,  затем,  слегка
изменив позу, отвернулся от меня.
   - Я бы предпочел поговорить  с  вами  наедине,  господин  президент,  -
сказал он.
   - О, не обращайте на  Джина  внимания!  -  ответил  Роудбуш.  -  Он  до
некоторой степени стал моим доверенным человеком во всем, что относится  к
ЦРУ.
   - У меня личное дело, - сказал Ингрем. Он сидел напряженно,  вцепившись
в ручки кресла.
   - Которое не имеет отношения к ЦРУ?
   - Разумеется, имеет, - ответил Ингрем.  -  Однако  я  считаю,  что  оно
касается только вас и меня.
   - А я полагаю, Джину лучше остаться.
   Он не обсуждал этот вопрос. Он решил.
   - Он что, приставлен ко мне?
   На губах президента мелькнула кривая усмешка.
   - Даже если и так, Артур, вряд ли мы с вами за один раз сквитаемся.
   Этот более чем прозрачный намек на Баттер Найгаард остудил и  без  того
холодную атмосферу. Ингрем сидел в кресле как изваянный.
   - Я помню одно ваше замечание, - сказал Роудбуш. - Неполные сведения не
являются разведывательными  данными,  а  всего  лишь  информацией.  Должен
сказать, Артур, вы не пожалели труда, чтобы сведения об этом кабинете и  о
том, что здесь говорится, подошли под рубрику разведывательных данных.
   -  Это  можно  объяснить,  господин  президент,  хотя  и  не  к  вашему
удовольствию, но тем не менее можно. Я не намеревался...
   - Не сейчас, Артур, - прервал его президент. - У нас  для  этого  будет
предостаточно времени. А сегодня я очень занят.  Вы  сказали,  что  у  вас
срочное дело...
   - Да, сэр, - Ингрем скрестил руки на  груди,  словно  для  того,  чтобы
почувствовать себя увереннее. - Господин президент, я пришел  вручить  вам
заявление об отставке.
   - Ясно. - Роудбуш откинулся в своем вращающемся  кресле;  он  чуть-чуть
расслабился, а Ингрем еще больше напрягся. - И с какого  числа,  разрешите
узнать?
   - С сегодняшнего. Я изложил все письменно.
   Ингрем вынул из внутреннего кармана пиджака лист бумаги, встал и вручил
его президенту.
   Роудбуш надел очки, пробежал текст - насколько я мог видеть  со  своего
места, он состоял всего из одного абзаца, отпечатанного на  машинке,  -  и
отбросил заявление. Листок перевернулся, запорхал  над  столом  и  наконец
опустился на пачку документов перед Роудбушем. Президент поднял очки  надо
лбом.
   - В чем причина, позвольте узнать?
   - Пожалуйста. - Ингрем снова выпрямился. - Вы  категорически  запретили
моему управлению участвовать в розыске двух  пропавших  без  вести  людей,
несмотря на то, что один из них, как  выяснилось,  оказался  за  пределами
Соединенных Штатов, и несмотря на то, что оба они имели доступ к секретной
информации государственной важности. Такое недоверие ко мне, пренебрежение
или страх говорят о том, что я не могу быть  более  полезен  как  директор
ЦРУ.
   - А почему, как вы думаете, я отдал такой приказ? - спросил Роудбуш.
   - У меня нет точных данных. Я могу только предполагать.
   - И ваши предположения, по-видимому, упираются в политику, - насмешливо
сказал Роудбуш. - Кандидат боится, что раскрытие некоторых фактов уменьшит
его шансы на переизбрание. Не так ли?
   - Это очевидно. Мы оба с вами это  знаем,  господин  президент.  Однако
выражение "уменьшит шансы", по-моему, слишком мягкое.
   - Благодарю  вас.  -  Роудбуш  сжал  губы  и  посмотрел  на  Ингрема  с
нескрываемой антипатией. - Что-нибудь еще?
   -  Да.  Несколько  часов  назад  вы  отменили  назначенное  на   завтра
экстренное совещание Штаба  разведок.  -  Ингрем  говорил  как  бухгалтер,
подготовившийся к ревизии. - Я считаю это решение  опасным,  граничащим  с
безответственностью. Наша разведка доносит о возможности военного заговора
против премьера Ванга, а вы задерживаете важнейший прогноз по Китаю. Столь
грубое нарушение элементарных правил разведки может привести  к  печальным
последствиям.
   - Вообще-то может, - спокойно согласился Роудбуш. - Но в данном  случае
нам не нужен такой  прогноз.  Я  уже  знаю  о  давлении,  которое  военные
оказывают на Ванга... Дело в том, Артур, что сегодня утром Ванг звонил мне
по телефону из Пекина.
   Ингрем был поражен. Он тупо  уставился  на  президента,  затем  опустил
взгляд на свои очки, которые держал двумя руками и пальцы его  аккуратными
ромбами обрамляли стекла. Я тоже не знал, что подумать. Президент  говорил
по телефону с китайским премьер-министром? О чем?
   - Я, конечно, удивлен, - сказал наконец Ингрем. -  Но  это  лишь  новое
звено в  цепи  последних  событий.  И  оно  тоже  означает,  что  директор
Центрального разведуправления  явно  не  пользуется  доверием  президента.
Следовательно, ценность его минимальна. Если и нужен был  еще  один  повод
для моей отставки, вы его сами подсказали.
   Роудбуш внимательно  разглядывал  Ингрема.  Он  сидел,  откинувшись  на
спинку кресла, сложив руки на животе, и вид у него был задумчивый.
   - Артур, -  сказал  он,  -  меня  интересует  один  воп