еким Филипом Дж.Любиным в связи с делом Грира. Любин,  по-видимому,  тоже
исчез.
   Он описал профессора  Хопкинского  университета,  зачитал  выдержки  из
характеристики компьютера, которые привлекли его внимание.
   -  Весьма  любопытно,  -  заметил  Моффат.  Сдержанность  его  как   бы
подчеркивала равенство в их отношениях. Следующий ход должен  был  сделать
Ингрем.
   - Вернемся к фактам, Оуэн, - сказал Ингрем. - Близкий друг президента и
его политический союзник испаряется с поля для гольфа. Затем он улетает за
границу с  несколькими  пересадками  на  маленьких  аэродромах.  Президент
приказывает   начать   расследование,   но   только   Федеральному   бюро.
Одновременно он приказывает Десковичу  ни  с  кем  не  говорить  об  этом.
Президент запрещает ЦРУ заниматься этим делом. Тем временем ФБР тайком  от
всех других разведслужб начинает односторонне наводить  справки  об  одном
математике, который тоже исчез. Вам не кажется это странным?
   - Пожалуй, - сказал Моффат после некоторого  раздумья.  -  Если  бы  не
более важные причины.
   - Вы имеете в виду выборы?
   Моффат закивал головой.
   - Второй закон политики гласит, что претендент при переизбрании идет на
все, чтобы обеспечить себе победу.
   - А первый закон?
   Моффат ухмыльнулся.
   - Закон N_2 важнее всех остальных.
   - Значит, вы считаете?..
   - Артур, - сказал Моффат, - я думаю, довольно нам вилять. Для этого  мы
слишком давно знаем друг друга.
   Он помолчал. Спокойная улыбка Ингрема выражала согласие.
   - Я думаю точно так же, как думаете вы. Исчезновение  Стивена  Грира  -
это скандал. Тут могут быть и женщины, и деньги, и шантаж,  и  сексуальные
извращения, и бог знает что еще. Но я  также  думаю,  что  Пол  Роудбуш  о
чем-то знает или догадывается. У нас нет  оснований  утверждать,  что  сам
Роудбуш замешан в этой истории. Если что-нибудь всплывет  против  него  до
ноября, президентом будет избран Уолкотт, как бы невероятно это сейчас  ни
казалось. Вывод: Роудбуш сделает все,  чтобы  скрыть  неблагоприятные  для
него факты до выборов.
   - Однако это не очень-то вяжется с  характером  президента,  -  заметил
Ингрем, явно играя в великодушие.
   - В другое время я бы с вами согласился, -  ответил  Моффат.  -  Но  вы
забываете второй закон политики. До выборов осталось всего два месяца.
   - Значит, вы уверены, что президент что-то утаивает?
   - В моем возрасте я уже ни в чем не уверен, Артур. Это просто  догадка,
предположение. Оно возникло, когда вы мне сообщили эти новости.
   - Ваши предположения обычно оправдываются, Оуэн.
   - Особенно, когда они совпадают с вашими? - Моффат улыбнулся.
   - Я думаю, мы понимаем друг друга, - Ингрем улыбнулся ему в ответ.
   - Вы сказали, что нуждаетесь в помощи...
   - Да, - Ингрем посмотрел в окно. Когда он заговорил, каждое  слово  его
было веским и значительным. - Представьте себе, Оуэн,  что  ЦРУ  проследит
весь путь Стивена Грира за границей. Представьте, что президент узнает  об
этом. И представьте, что  вследствие  этого,  может  быть  после  выборов,
директора Центрального  разведывательного  управления  попросят  подать  в
отставку. Что в таком случае предпримете вы и ваши друзья в сенате?
   Моффат скрестил ноги и сложил руки на животе. Улыбка мелькнула  на  его
лице.
   - Вы действительно так любите свою работу, Артур?
   - Я слишком много вложил в нее.
   - Да, я знаю, Артур. Но вернемся к фактам. - Моффат помолчал. - Не могу
ответить прямо на ваш вопрос, но  скажу,  если  всем  известный  гражданин
Америки улетучивается - если можно так выразиться - за  границу,  директор
ЦРУ, выполняя свой патриотический долг, обязан выяснить, куда и  зачем  он
отправился. Это обычная предосторожность во имя безопасности родины, и она
будет одобрена  как  таковая  сенатом  и  членами  правительства,  которым
доверено контролировать операции вашего управления.
   Помолчав, Ингрем сказал:
   - Благодарю вас, Оуэн.
   - Благодарность не впишешь в приказ, -  ответил  Моффат.  -  Я  с  вами
говорю не как агитатор Уолкотта, а как американец, которому  выпала  честь
быть старейшиной сенатского комитета бдительности.
   - Это все, что мне нужно было знать.
   Моффат встал, с преувеличенной твердостью пожал руку  Ингрема  и  вдруг
рассмеялся.
   - Артур, - сказал он, - почему это у вас я  дважды  думаю,  прежде  чем
сказать  хоть  слово?  В  чем  дело?  У  вас  здесь  всюду  подслушивающие
устройства?
   Ингрем покачал головой.
   - Это старая шутка. В действительности же здесь единственное место, где
можно говорить свободно, не опасаясь никого, если не считать меня.
   Уже держась за дверную ручку, Моффат обернулся:
   - Надеюсь, вы будете держать меня в курсе дел  вашего  управления,  как
обычно?
   - Да, как обычно, - ответил Ингрем.
   Когда дверь закрылась, Ингрем нажал кнопку интерфона:
   - Алиса, вызовите Ника.
   Секунду спустя раздался мужской голос:
   - Слушаю вас, сэр.
   - Ник, из каких источников поступило донесение о Грире, которое вы  мне
передали утром?
   - От леди "Игрек".
   - Леди "Игрек"? - брови Ингрема взлетели. - Оба сообщения?
   - Да, сэр.
   - С места никаких сведений о Грире?
   - Нет, сэр.
   - Данные "Игрек", я полагаю, достоверные?
   -  Считаю,  что  да,  -   ответил   Ник.   -   Но   она   говорила   из
телефона-автомата, и мы не решились  ее  расспрашивать.  Но  сообщение  ее
первостепенной важности.
   - Ясно. Благодарю вас.
   Пальцы Ингрема задержались на  кнопках  кремового  аппарата.  Затем  он
решился:
   - Алиса, дайте мне личный код Джона в городе Бразилиа.
   Ингрему понадобилось с полчаса, чтобы составить шифрованную телеграмму,
которая будет, в свою очередь, зашифрована -  код  в  коде,  способ,  лишь
изредка используемый для прямой связи  с  особыми  агентами  за  границей.
Ингрем запечатал конверт и отослал его в шифровальный центр управления для
обычной  зашифровки.  Когда  в  посольстве  США  в  городе  Бразилиа   эта
телеграмма будет расшифрована, некий  "Джон",  бразильский  резидент  ЦРУ,
узнает, что ему поручено собрать данные об экспорте кофе. Но, только когда
Джон возьмет свою личную таблицу для дешифровки, он прочтет  то,  что  ему
написал директор ЦРУ Ингрем:

   "Джону, город Бразилиа.
   Стивен Б.Грир прилетел в прошлый  четверг  ночью  в  Рио-де-Жанейро  на
транспортном реактивном самолете компании "Оверсиз Квик-Фрайт". Необходимо
установить тщательное наблюдение, отмечать  все  передвижения.  Поручается
вам. Оставить все прочие дела до  нового  распоряжения.  Работать  одному.
Если понадобится помощь, запросить. Доносить только Вику. Повторяю: только
Вику. Вик. 2.9, 20:37".


   Сенатор Оуэн Моффат уже полчаса  сидел  в  просторном  прохладном  зале
заседаний  старого  здания  сената,  поглядывая  через  площадь  на  купол
Капитолия. Капитолий напоминал одряхлевшего  льва:  лапы  вытянуты,  плечи
опущены, большая  голова  неподвижна.  Моффат  думал  о  Грире,  Любине  и
Роудбуше, но его все время отвлекало воспоминание об уик-энде в Рио  много
лет назад. И еще он думал об Артуре Ингреме. Шеф ЦРУ, думал он,  внутренне
усмехаясь, вечный рыцарь, рвущийся в бой, как на старых гобеленах.  Рыцарь
без страха и... без мозгов. Он-то его знал!
   Отсидев заседание, Моффат быстро прошел в кабинет,  смежный  с  главной
приемной сената. Заперев дверь, он  подошел  к  телефону  и  набрал  номер
подстанции конгресса.
   - Говорит сенатор Моффат, - сказал он. - Личный  разговор,  прошу  вас.
Соедините меня с мистером Мэтью Силкуортом в Спрингфилде, штат Иллинойс...



8

   Мори Риммель, по своему обыкновению, с видом конспиратора шептал на ухо
Брэди Меншипу, хотя до ближайшего стола, где  собралась  шумная  компания,
было куда как далеко. Риммель и Меншип сидели за угловым столиком в старом
прокуренном баре клуба "Юнион Лиг".
   Зал к этому времени уже постепенно пустел. Было  без  четверти  девять,
приближался  нью-йоркский  час  коктейлей.  В  длинном  бильярдном   зале,
примыкавшем к  бару,  двое  игроков  с  засученными  рукавами  заканчивали
партию. Темнокожий официант в  траурной  ливрее  клуба  сметал  со  стойки
соленые орешки, кусочки сыра и хлебные крошки.
   - Мой человек из министерства  юстиции  подтверждает  вашу  догадку,  -
бормотал Риммель в плечо Меншипа, настороженно озираясь по сторонам.
   "Врет наполовину, - думал Меншип. - Актер из него не ахти какой".
   Они встретились, чтобы обсудить падение "драконов", и Риммель тотчас со
скоростью автомата начал выстреливать свои сведения. Нью-йоркский биржевик
никогда не верил до конца вашингтонскому лоббисту. Риммель был ненадежным,
скользким партнером и всегда ассоциировался у  Меншипа  с  Вашингтоном,  с
этим городом-паразитом. Риммель слишком много пил и слишком легко  называл
по имени самых выдающихся людей. Меншип подозревал, что  сведения  Риммеля
устарели и что он знает гораздо  меньше,  чем  хочет  показать.  Багровое,
лунообразное лицо Риммеля в красных прожилках говорило о том, что он много
пьет. Но это не мешало Риммелю умело проскальзывать между бюрократическими
рогатками Вашингтона, и кое-какие  его  сведения  могли  пригодиться.  "Он
этого стоил до сих пор", - подумал Меншип,  имея  в  виду  двадцать  тысяч
долларов, которые выплачивал Риммелю ежегодно и о которых не  знал  никто,
кроме  самого  Риммеля,  Меншипа  и   нескольких   доверенных   чиновников
налогового ведомства.
   - Правду вам  говорю,  "Уч-микро"  хотели  проглотить  "Кариб  ойл",  -
бормотал Риммель полушепотом. - Но потом они узнали, что дело не  выгорит,
и Грир, наверное, сказал Барни Лумису, что не сможет ничего  сделать.  Вот
как обернулось, понимаете? И тогда, как  я  слышал,  Стив  сказал  Полу...
(Риммель ткнул пальцем в грудь Меншипа; он никогда не говорил  "президент"
или "Роудбуш", всегда "Пол") ...Стив сказал Полу, что выходит из  игры.  В
четверг, в ту самую ночь, о которой столько разговоров.
   Меншипу показалось, что палец Риммеля пригвоздил его к  спинке  кресла.
Он заерзал, отодвинулся и помахал рукой официанту.
   - Еще по одной? - спросил он. Риммель кивнул.
   Пока они дожидались коньяка для Риммеля и виски с содовой без льда  для
Меншипа, Риммель снова почувствовал себя  как  на  иголках.  Он  завидовал
Меншипу, завидовал его непринужденности,  остроумию,  умению  одеваться  с
элегантной небрежностью, с едкой завистью смотрел на его длинную  поджарую
фигуру.
   Сам Риммель чувствовал приближение кризиса, которого  давно  страшился.
На прошлой неделе Артур Ингрем лишил его восьми тысяч долларов, неожиданно
срезав наполовину его гонорары по фонду Поощрения. Риммель подозревал, что
в этом в какой-то степени виноват Мигель Лумис; он помнил, как тот недавно
расспрашивал его о субсидиях молодым физикам. Возможно, и Грир приложил  к
этому руку, потому что Мигель, по сведениям газет, встретился с Гриром как
раз перед тем, как юрист  исчез.  Но  директор  ЦРУ  не  дал  ему  никаких
объяснений. Не удостоил. Жесткий тип  этот  Ингрем.  Потеря  восьми  тысяч
долларов была для Риммеля особенно чувствительной потому, что за несколько
дней до этого компания "Долан" решила, что им больше не нужен свой человек
в Вашингтоне. Теперь у  Риммеля  оставалось  только  семь  тысяч  с  фонда
Поощрения, восемнадцать от компании "Империал Стил" и  двадцать  от  Брэди
Меншипа. Прошлой ночью ему снилось,  что  он  скользит  вниз  по  ледяному
склону с сумасшедшей скоростью, резкий ветер хлещет в лицо и он не в силах
остановиться. Проснулся он от гулкого шума в  ушах  -  знакомого  симптома
повышенного давления. И сейчас опять его охватывала паника. Ему до  зарезу
нужны  были  эти  20000  долларов  Меншипа,  но  он  прекрасно  знал,  что
показывать это Брэди нельзя ни в коем случае.
   - Одно мне ясно, - заторопился он, словно любая пауза в разговоре могла
оказаться смертельно опасной. - "Кариб  ойл"  или  не  "Кариб  ойл",  Стив
наверняка вел много дел "Уч-микро". Как-то за завтраком недели  две  назад
он разглагольствовал о том,  что,  мол,  микрофильмы  -  это  революция  в
учебном процессе. Что скоро,  мол,  придет  день,  когда  каждый  школьник
сможет купить пятьсот учебников в одной маленькой коробке всего за две-три
монеты. Он говорил, что стоимость производства снижается так быстро...
   Официант принес напитки, и, когда  он  отошел,  Меншип  заговорил  так,
словно и не слышал всех этих сообщений Риммеля.
   - Я избавился от "драконов", - сказал он. - Те пятнадцать тысяч  акций,
которые должны были выкинуть, так и не появились на бирже. Кто-то, видимо,
передумал, наверное, выжидает, чтобы курс восстановился. "Уч-микро"  снова
поднялись до пятидесяти шести, и я их продал.  Потерял  на  этом  не  одну
тысячу, но, черт побери, не каждый же раз выигрывать!
   - Как сейчас на бирже, Брэди? - спросил Риммель и сделал добрый  глоток
коньяка, наклонившись вперед, чтобы не закапать рубашку.
   -  После  прошлой  пятницы  биржа,   конечно,   оправилась,   но   курс
неустойчивый. - Меншип вытянул свои длинные ноги. -  Бизнесмены,  банкиры,
фондовые маклеры - все стоят за Уолкотта, но это пока одни слова.
   Он кивнул на группу посетителей за столиком возле  бара.  Взрыв  хохота
встретил какую-то шутку стройного седовласого мужчины с  загорелым  лицом,
говорившим о долгих часах, проведенных на яхте или на поле для гольфа.
   - Вот типичный пример, -  сказал  Меншип.  -  Эта  шайка  из  страховых
компаний. Они говорят, что им  по  душе  взгляды  Уолкотта  на  экономику,
налоги, ограничение кредита и тому подобное, но никто  из  них  не  станет
ради этого рисковать деньгами. Роудбуш открыл выход капиталам за  границу,
ликвидировал дефицит. Конечно, он слишком много тратит на наши  внутренние
дела, но Уолл-стриту это нравится, потому что уменьшает угрозу инфляции. -
Он  отхлебнул  из  своего  бокала.  -  Поэтому,  когда  история  с  Гриром
прояснится, курс акций сразу  подскочит.  В  прошлую  пятницу  биржа  ясно
показала: ее страшит все, что может помешать переизбранию Роудбуша. Верьте
мне, умные люди говорят одно, а делают то, что им выгодно.
   - Вы сказали: "когда история с Гриром  прояснится".  А  если  из  этого
выйдет первосортный громкий скандал?
   - Тогда биржа взбесится. Все зависит от Грира. -  Меншип  вопросительно
посмотрел на Риммеля. - Послушайте, Мори, что вы все-таки об этом знаете?
   - Ничего, - ответил Риммель.  -  И  никто  в  Вашингтоне  по-настоящему
ничего не знает. После той ночи я несколько раз разговаривал с Сью Грир, и
если она знает хоть что-нибудь, то она великая актриса.  Но  я  не  думаю,
чтобы она разыгрывала комедию. По-моему, почтенная леди сходит  с  ума  от
беспокойства.
   - Я с самого начала не верил разговорам о киднэпинге, - заметил Меншип.
- Тогда в чем же дело? В женщине?
   Риммель покачал головой:
   - Я знаю Стива. Это не в его духе. Мне кажется,  он  любит  свою  жену,
если такое в наше время еще бывает. И можете сразу плюнуть  в  глаза  тем,
кто болтает, будто он психопат. Стив так же здоров, как мы с вами.
   - Значит, дело в деньгах?
   -  Возможно,  -  Риммель  нахмурился.  -  Стива  все  считали   честным
человеком, хотя бы потому, что Пол ему доверял. Но взглянем на факты. Стив
юрист и связан с большой политикой,  а  политика  -  это  зачастую  рэкет.
Предположим, Стив провернул какую-то махинацию, предположим, Пол узнал  об
этом и высказал ему все напрямик. Стив мог с перепугу удрать.
   - Вы намекаете на слухи о Бразилии?
   - Вот именно.
   Молчание затянулось. Наконец Меншип спросил:
   - Вы действительно в это верите, Мори?
   - Нет, черт побери! - ответил Риммель.  -  Где-то  в  голове  копошится
такая мыслишка. Но в глубине души я в это ни на грош  не  верю.  Я  думаю,
если бы Стиву грозил скандал, он наверняка остался бы и дрался  до  конца.
Такой уж он человек.
   Меншип сидел молча, поглядывая то на  Риммеля,  то  на  посетителей  за
столиком возле бара, которые уже поднимались.
   - Бразилия, -  проговорил  он  задумчиво.  -  Интересно.  А  что,  если
накануне Дня Труда по Уолл-стрит поползет  слушок,  будто  Грир  смылся  в
Бразилию, потому что  замешан  в  крупном  и  грязном  деле,  связанном  с
"Учебными микрофильмами"? Что будет тогда?
   - "Уч-микро" пойдут ко дну, - ответил Риммель. -  И,  наверное,  многие
другие следом за ними.
   - А предположим, что распространится слух, будто  один  крупный  делец,
опытный и знающий, поспешно распродает "драконов". Это окажет давление  на
биржу, так ведь?
   - Еще какое!
   Меншип осушил бокал одним глотком. Глаза его засверкали.
   - И предположим, что этим дельцом, который поспешно  распродает  акции,
окажется Брэди Меншип. Это имя будет достаточно весомым.
   - Полно, Брэди! - взмолился Риммель.  -  К  чему  эти  шутки?  Чего  вы
хотите? Чтобы я сказал "нет"?
   Меншип не обратил внимания на  его  слова.  Он  рассеянно  улыбнулся  и
погрузился в свои мысли.
   - Знаете, - сказал он наконец, - мы все слишком  зависим  от  последних
сообщений. Нас подхватывают и несут  сегодняшние  новости  и  прогнозы  на
завтра. О долгосрочных прогнозах склонны забывать даже  самые  опытные  из
нас. Я вот подумал, Мори, - какова же истинная будущность  "драконов"?  Не
на следующей неделе, не после выборов, а через год, два или три?
   - Я полагаю, весьма недурная, - ответил Риммель.
   - Весьма недурная,  это  в  худшем  случае,  -  Меншип  говорил  теперь
медленно и осторожно. - В лучшем - фантастическая!  "Учебные  микрофильмы"
могут стать вторыми ИБМ или Ксерокс. Я считаю, что в будущем году их акции
поднимутся до ста. А еще через пару лет - до трехсот или четырехсот.  Черт
возьми, эта компания напала на золотую жилу! Такого медведя, как Лумис, не
свалить. Никто не сможет обскакать "Уч-микро" на длинной дистанции.  -  Он
взмахнул рукой. - Выборы, Грир, "Кариб ойл", все это несущественно.
   - Так почему же вы сегодня продавали "драконов"?
   - Потому что, как я уже  сказал,  мы  все  живем  сегодняшним  днем,  -
ответил Меншип. - Я не размышляю. Я действую. Может быть, это  хорошо  для
актера на сцене, но это пагубно для дельца на бирже... Во всяком случае, я
верю в будущее "Учебных микрофильмов" и думаю, что было бы весьма и весьма
неплохо загрести побольше "драконов", когда их курс опустится до 35-40,  а
затем взмыть до седьмого неба. А что неплохо для Меншипа,  неплохо  и  для
Риммеля. Правильно?
   - Возможно, - ответил Риммель. - Насчет поспешной распродажи  я  понял,
но при чем здесь слухи  о  том,  что  Грир  сбежал  в  Бразилию?  Вы  что,
предлагаете мне заняться распространением слухов?
   - Я ничего не предлагаю, - сказал Меншип. Он смерил  Риммеля  взглядом,
как портной, снимающий мерку. - Я уже сказал:  я  думаю,  просто  думаю...
Слухи могут сильно повлиять на узкий рынок, а у "драконов" рынок  очень  и
очень узкий.
   - Поспешная распродажа - это биржевая операция,  -  сказал  Риммель.  -
Слухи - совсем другое дело. За них могут обвинить в злостной дезинформации
биржи, а это уже уголовное преступление.
   - Какого черта, Мори!  -  воскликнул  Меншип.  -  Некоторые  слухи  как
снежный ком - они растут сами. Никому не надо  их  специально  распускать.
Просто какой-нибудь тип звонит своему маклеру  и  говорит:  "Послушай,  до
меня дошло, будто Брэди Меншип распродает "драконов".  Разумеется,  маклер
тут  же  спрашивает:   а   что,   собственно,   происходит   с   "Учебными
микрофильмами"? На это  клиент  ему  отвечает  примерно  так:  "Ладно  уж,
признаюсь.  Я  слышал,  что  Стивен  Грир   вел   многие   дела   "Учебных
микрофильмов". Говорят, будто Грир  удрал  в  Бразилию  или  еще  куда-то.
Наверное,  все  это  чепуха.  Но  если  уж  Меншип  спешит  отделаться  от
"драконов", для меня этого достаточно. Я хочу  побыстрее  продать  пятьсот
акций "Уч-микро".
   Риммель допил коньяк, глядя на Меншипа поверх бокала.
   - Послушайте, - сказал он, поставив  бокал  на  стол.  -  Если  желаете
знать, что я думаю, то