чания  срока полномочий, который должен  был  продлиться
еще восемнадцать месяцев; на том сессия и завершилась.
      Элэн  прочел или увидел это за завтраком, глядя  то  в
газету,  то  в лазервид, и собирая воедино подробности  этой
драматической  -  а в некоторых отношениях и  трагической  -
сессии. Он, пожалуй, сочувствовал Бенджозефу. Возможно,  это
старый  и  мудрый, а может, и просто старый человек.  Саймон
Пауйс  был  моложе  всего на пять лет, но обладал  жизненной
силой,  несоответствовавшей его возрасту. Элэн рассудительно
отметил,   что  сама  Хелин  Картис  не  требовала  отставки
президента,  хотя  ее  товарищи  по  партии  шумно  на  него
нападали.  Было  бы  недипломатично  и  невежливо   будущему
президенту добиваться ухода нынешнего главы государства.
      Он  вздохнул  и допил кофе - новый сорт,  из  которого
удалили   кофеин   и  заменили  каким-то   "менее   вредным"
стимулятором.  Что удивительно, вкус кофе  от  такой  замены
улучшился, пусть Элэну и не хотелось этого признавать.
      Теперь предстояла схватка между его дедом и двоюродной
сестрой.  Поймет  ли  наконец  Саймон  Пауйс  что  к   чему,
перестанет  ли  обращать внимание на проблему  Пламя-клоуна?
Поскольку  она  пока еще не стала настоящей  проблемой.  Для
этого нужна политическая борьба. Или по-прежнему будет лезть
в  бутылку?  Элэн  с  грустью предчувствовал,  что  будет  -
особенно, если Хелин включит Пламя-клоуна в свою платформу.
      Когда  он добрался до конторы, Карсон выглядел бледно,
даже  хуже  обычного. Глав городских администраций подбирают
не по внешнему виду, но сейчас Элэн скорее захотел бы видеть
своего    начальника    улыбчивым,    приятной    наружности
сексапильным  мужчиной, который смог  бы  заморочить  голову
общественности относительно истинного положения дел.
     - Что вам сказал Б'Ула, сэр? - спросил Элэн.
     - Я не смог с ним связаться, Элэн. Пытался найти его на
работе, однако он, должно быть, ушел, как только закончил  с
тобой  разговаривать. Пробовал достать  его  дома,  но  жена
сказала, что он еще не приходил. Позже я еще раз набирал его
домашний номер, но там по-прежнему не появлялся.
     - Интересно, чем он занят?
     - Могу тебе сказать. Он повсюду распространяет те самые
новости. Не только распространяет, но и приукрашивает. Можно
себе представить, что он говорит.
      -  Я могу представить, что сказал бы кто-то еще...  Но
Б'Ула...
      -  Я  только что побеседовал с председателем  Фоу.  Он
говорит,  что  Совет выказывает серьезнейшее беспокойство  и
полагает,  что мы должны были точнее расценить Б'Ула.  Я  им
намекнул, что это они его назначили. Похоже, однако, что  мы
стали  козлами  отпущения - и для общества, и,  видимо,  для
Совета.
      -  Сегодня  так  много новостей о  "бурных  дебатах  в
Солнечном  доме",  что  до  нас  они,  возможно,   пока   не
добрались,  -  притворно-весело  сказал  Элэн.  -  Но,   без
сомнения, доберутся через час-другой.
      -  Я  тоже  так  считаю. Ладно, у нас  еще  есть,  чем
заняться. Схожу сам в коммунальный, узнаю, что там думают об
этом проекте. Если они настроены против столь же решительно,
как   и   Б'Ула,   у  нас  скоро  начнутся  неприятности   с
профсоюзами.
     - И что же мы тогда будем делать?
      -  Что,  что...  Сами  эти входы  проклятые  кирпичами
закладывать, - Карсон выругался.
      -  Дохлое дело! - воскликнул потрясенный Элэн. - Тогда
мы столкнемся со всеобщей забастовкой! - Он не ошибался.
      - Надеюсь, городской Совет поймет, чем это грозит, и с
почетом отступит, - Карсон двинулся к двери. - Но не похоже,
чтоб  они  собирались так сделать, судя по тону председателя
Фоу.  До  встречи, Элэн. Займись чем-нибудь, пока я выясняю,
что происходит.
      Когда Элэн начал рыться у себя в картотеке, вошел  его
секретарь.
     Он поднял бровь.
     - Где Ливай?
     - Он сегодня утром не приходил, господин Пауйс.
     - Он болен?
     - По-моему, нет. Я слышал, будто он попросил у кассиров
расчет и говорил что-то насчет отставки.
      -  Понятно.  В  таком случае не принесете  ли  вы  мне
материалы  касательно пешеходного сообщения? Кажется,  номер
документов - PV12.
       Вгрызаясь  в  однообразную  работу,  Элэн  узнал   от
секретаря,    что   около   четверти   служащих    городской
администрации сегодня утром не приступало к исполнению своих
обязанностей. Это составляло свыше трехсот человек. Где  они
все? Почему они ушли, было очевидно.
      Дело  принимало чудовищный оборот. Если в  одном  лишь
здании  триста  человек  испытывали  к  Пламя-клоуну   столь
сильные чувства, сколько же миллионов его поддерживают?
      Невероятно.  Элэн чувствовал, что так много  людей  не
могло   выйти   из  себя  лишь  из-за  обещанного   закрытия
действительно неиспользовавшихся уровней - и по этой причине
бросить  работу в знак поддержки Пламя-клоуна. Должно  быть,
Oламя-клоун    олицетворял   нечто,   какую-то   потребность
современного   человечества,  о  которой,  возможно,   знали
социологи.  Он  решил  не  справляться  у  социологов,  дабы
избегнуть  риска оказаться погребенным под таким  множеством
объясняющих  это  явление  теорий,  которые  бы  еще  больше
затуманили бы ему рассудок.
      Но  что  же  это  за  тонкий  Zeitgeist  <Дух  времени
(нем.).>?
      Возможно,  мир охватит пламя, прежде чем  он  выяснит.
Возможно,  что бы ни случилось, он никогда по-настоящему  не
узнает. Он решил, что стал излишне напыщенным. И все  же  он
был  крайне озабочен. Ему нравились мир и покой  -  одна  из
причин,  по которой он отверг мысль заняться политикой  -  а
все вокруг пребывало отнюдь не в умиротворенном состоянии.
      Взвесив факты, он пришел к выводу, что это не  местное
возмущение,  что оно станет расти, пока его не обуздают  или
оно не исчезнет само по себе. Что затеял его дед? Конечно, в
действительности - ничего. Его поступок лишь привел к  тому,
что  нечто до того скрытое - чем бы оно ни являлось -  стало
явным.
       Однако   истерия  в  обществе  нарастала,   становясь
очевидной  повсюду. Истерия, не владевшая людьми  со  времен
страха   войны   двумя  столетиями  ранее.   Казалось,   она
взорвалась  неожиданно, хотя, возможно, он  видел,  как  она
начиналась с поклонения Пламя-клоуну, в требовании  отставки
Бенджозефа   и  других,  менее  значительных  происшествиях,
истинный смысл которых он тогда не распознал.
     Неохотно наступило утро. Что-то свербило у него на краю
сознания,  пока он не сообразил, что этой ночью  Пламя-клоун
проводит  свою  "аудиенцию". Его немного смущало,  что  идти
придется  сейчас,  когда  раздражение  в  обществе,  видимо,
выросло  чрезвычайно, но он сказал, что пойдет, обещал  себе
пойти - значит, пойдет.
      Как  раз  когда секретарь Элэна принес ему PEREKUSITX,
WERNULSQ Карсон.
      -  Есть  хорошие  новости? - спросил  Элэн,  предлагая
начальнику  хлеб  с  говяжьим экстрактом. Карсон  отказался,
раздраженно махнув рукой, легкой улыбкой извиняясь  за  свой
бесцеремонный жест.
     - Никаких. Большинство рабочих сегодня не вышло в любом
случае. Профсоюзное начальство отрицает, что это его работа,
но кто-то на них повлиял...
     - Б'Ула?
      - Да. Вчера вечером он выступал на массовом митинге  в
сопровождении большинства своих работников. Сказал, что  это
не   просто  преследование  Пламя-клоуна,  но  и  угроза  их
свободе.  Обычная чепуха, а уж когда новость разнеслась,  не
он  один  стал  болтать и подогревать толпу. Еще  не  меньше
дюжины  касались  той  же темы в своих  речах,  обращаясь  к
невероятно  огромным толпам. Да убеждать им  особенно  и  не
приходилось. Толпы эти уже были на их стороне.
     - Это все случилось так внезапно, - повторил вслух Элэн
свои  былые  мысли.  - Никто не думал, что  это  так  быстро
разрастется.  Люди  даже  не  позаботились  связаться  с  их
/.+(b(g%a*(,( представителями или с городским Советом.
      -  Что  и  странно. Можно было ожидать гневных  писем,
требующих  отозвать  этот  проект  -  и,  если  б  их  стало
достаточно, нам бы пришлось подчиниться. В конце концов  это
и  есть демократия. Я действительно считал, что человечество
наконец  впитало  идею  законности  и  порядка.  Видимо,   я
ошибался.
      -  Это  ставит под сомнение слезы Пламя-клоуна о  том,
будто     "искусственная    жизнь"    вызывает     появление
"искусственных"  людей  и идей. Сегодня  утром  люди  битком
набиты  человеческим естеством. Они так же  кликушествуют  и
жаждут крови, как и всегда.
     - Массовый психоз и тому подобное.
      Карсон  изучающе уставился на ноготь  своего  большого
пальца.  Ноготь  был грязный. Как бы он их  ни  чистил,  его
ногти опять становились грязными в несколько мгновений.
      К  середине  дня Карсон и Элэн в полнейшем  недоумении
таращились друг на друга. По крайней мере еще двести человек
не  вернулись после обеда. Пытаться продолжать  работу  было
бесполезно.
      Беспокоило еще, что они не могли связаться с городским
Советом. Там постоянно было занято. Очевидно, некоторые люди
решили разузнать в городском Совете об одном известном деле.
      -  Думаю,  нам лучше тихонечко разойтись по  домам,  -
сказал  Карсон,  озабоченно  пытаясь  шутить.  -  Я  оставлю
дежурную бригаду, а остальных отпущу. Так или иначе,  они  и
сами скоро разойдутся.
      Радуясь  такому  решению по своим  причинам,  Элэн  не
возражал.
       Он   вернулся  домой  и  переоделся   в   тот   самый
неопределенного вида костюм, который одевал раньше. Добрался
он  до  квартиры  с трудом: в коридорах было  полно  народу.
Всюду  слышались  сердитые, возбужденные разговоры.  Порядок
уступил  место  кликушескому  беспорядку,  и  Элэна   слегка
пугало,  что  обычные  люди  поступают,  как  ему  казалось,
отказываясь от лучшего в себе.
      В  коридоре  его стиснула и понесла к  лифтам  людская
река; пришлось ждать почти четверть часа, а нетерпение толпы
все  росло.  Чтобы забрать их всех сразу, просто недоставало
лифтов.
      Вниз,  вниз,  вниз. На девятом уровне они  закружились
вниз  по  эскалаторам  и  трапам; теперь  Элэн  не  смог  бы
повернуть обратно, если б даже хотел.
      Дым  факелов  первого уровня, запах пота,  витавшее  в
воздухе напряжение, громовое улюлюканье толпы навалились  на
все  его чувства и грозили затуманить рассудок, когда  толпа
влилась  в громадную пещеру, которая, как он знал,  однажды,
когда  Сити  еще  только  собирались  строить,  была  частью
подземного аэродрома.
      И он наконец увидел Пламя-клоуна, стоявшего на высокой
колонне,  служившей ему трибуной, и, казалось, удерживавшего
свое грузное тело ни этом помосте в неустойчивом равновесии.
      Над  ним  Элэн  увидел  шипящую  громаду  рукотворного
солнца.  Он  припомнил, что слышал о  нем.  Пламя-клоун  его
a$%+ + - или велел сделать - и как-то им управлял.
      - Что это? Что это? - кричал Пламя-клоун. - Почему вас
так  много? Неужто весь мир внезапно увидел порочность путей
своих?
      Со всех сторон послышались утвердительные крики; толпа
самонадеянно отвечала за остальные миллионы жителей планеты.
      Пламя-клоун  засмеялся, его большое тело  шаталось  на
помосте.
      Все  новые и новые тысячи людей набивались  в  пещеру,
грозя раздавить уже стоявших в середине. Элэн обнаружил, что
его   несет  к  помосту,  а  над  ними  меж  тем  проносился
раскатистый смех Пламя-клоуна.
      -  Все! - внезапно крикнул Пламя-клоун. - Корсо, скажи
им, что сюда входить нельзя... Скажи, чтобы приходили позже.
Мы задохнемся!
      Казалось,  Пламя-клоун сбит с толку размером  толпы..,
может быть, смущен собственной силой.
     А его ли это сила? - хотел знать Элэн. Не отождествляла
ли  толпа его с чем-то еще, какой-то своей глубинной нуждой,
нашедшей выражение в Клоуне?
     Но предполагать не имело смысла. Факт оставался фактом:
Пламя-клоун стал символом толпы, ее вождем. Они сделают все,
что бы он им ни сказал - разве только, может быть, он сказал
бы им не делать вообще ничего.
     Толпа начала скандировать:
     - Пламя-клоун! Пламя-клоун! Пламя-клоун! Говори нам!
     - Как должен погибнуть мир?
     - В пламени! В пламени!
     - Как должен он возродиться?
       -   В   пламени!  И  огонь  этот  будет  огнем   духа
человеческого! - проревел Пламя-клоун. - Огонь в его мозгу и
в  его  животе. Слишком долго жил мир на искусственной пище.
Питался переработанными продуктами, не имеющими отношения  к
действительности  словами, витающими в  пустоте  идеями.  Мы
теряем наше первородство! У нашего наследия нет наследника.
       Он   примолк,   а  толпа  колыхалась,  как   могучая,
неугомонная морская волна. Потом он продолжил:
      -  Я  -  ваш феникс, омытый пламенем жизни! Я  -  ваше
спасение!  Смотрите:  вот - огонь  над  нами.  -  Он  воздел
выкрашенную  в оранжевый цвет руку к шипевшему под  потолком
пещеры  шару. - Смотрите: вот огонь вокруг нас. - Он показал
на  факелы.  -  Но  эти  огни - только  посланцы  настоящего
пламени,  невидимого пламени, существующего  внутри  нас,  и
Матери Жизни, что мчится по небу над нами - Солнца!
     - Солнца! - пронзительно закричала толпа.
       -  Да,  Солнца!  Миллиарды  лет  назад  планета  наша
сотворена  была  из  солнечного вещества.  Солнце  взрастило
жизнь,  и  в  конце  концов дало жизнь  нашим  самым  давним
предкам.  С  тех  пор  оно  воспитывало  нас.  Но  чтит   ли
современный человек свою мать?
     - Нет! Нет!
      -  Нет!  Наши предки тысячелетиями поклонялись Солнцу!
Почему? Потому что они признавали Солнце Матерью Жизни.  Без
Солнца человек никогда бы не родился на Земле! Сама Земля не
a,.#+  бы появиться!
      Кто-то  из  стоявших,  видимо, поднаторевшие  в  таких
собраниях, закричали:
     - Пламя есть Жизнь!
      -  Да,  - проревел Пламя-клоун. - Пламя есть Жизнь.  А
многие  ли  из  вас  когда-нибудь видели Солнце?  Многих  ли
согревали  его  лучи,  не замутненные  стеклами?  Многие  ли
видели открытый огонь?
     Каждый вопрос встречали нечленораздельные вопли.
     Элэну приходилось бороться с заразительным кликушеством
толпы. Хотя многие обитатели города действительно никогда не
бывали  снаружи, они лучше и полнее жили внутри его стен.  И
никто не запрещал им проводить отпуска за его пределами.  Их
удерживало не Государство, а своего рода агорафобия. В любом
случае они пользовались дарами Солнца опосредованно -  город
снабжали энергией огромные солнечные батареи.
      Словно  прочтя  эти  невысказанные мысли.  Пламя-клоун
продолжил:
     - Мы злоупотребляем Солнцем. Мы извращаем материю жизни
и  меняем ее на материю смерти! Мы используем Солнце,  чтобы
снабжать   энергией  наши  машины  и  оставаться  живыми   в
пластиковых, металлических и бетонных гробах. Мы  используем
Солнце,  толкая  наши  космические  корабли  к  планетам   -
планетам,  где  мы вынуждены жить в полностью  искусственных
условиях,  или планетам, которые перекраиваем  и  меняем  их
природный  облик  на  подобный Земле. Это  неверно!  Кто  мы
такие, чтоб менять естественный порядок? Мы буквально играем
с огнем - и этот огонь скоро обернется и испепелит нас!
     - Да! Да!
      Силясь  не поддаться чарам, Элэн заставил себя ощутить
сомнение в логичности того, что говорил Пламя-клоун.  А  тот
еще  какое-то время продолжал в том же духе, снова  и  снова
вколачивая слова в готовые слушать уши толпы.
     Доводы Пламя-клоуна были отнюдь не новы. В более мягкой
форме  о  том  же  самом  политики и философы  определенного
склада говорили уже не первый век, возможно, с самого начала
промышленной  революции. И все же доводы  эти  необязательно
верны.  В конечном счете все сводилось к вопросу: что  лучше
для  человека - оставаться в пещерах непросвещенным  дикарем
или   использовать  присущие  ему  рассудок  и   способность
создавать новое, добывая знания.
       Чувствуя,   что  вроде  бы  ухватил,  куда   клонится
происходящее,  Элэн  понял, что и Пламя-клоун,  и  те,  кто,
подобно  его  духу, противостоят Клоуну, лишь придерживаются
разных  мнений. Любые грядущие споры, видимо, станут  битвой
невежеством одного рода и невежеством другого.
       И  все  же  неприятности  назревали.  Причем  большие
неприятности, если только чего-то не предпринять.
      -  Все  религии видели в Солнце воплощение  Бога...  -
говорил теперь Пламя-клоун.
      Возможно, он искренен, думал Элэн; возможно, он  лишен
личных амбиций, не подозревает о производимом им фуроре,  не
помышляет о столкновении, которое может последовать.
      И все же Пламя-клоун влек к себе Элэна. Юноше нравился
mb.b    человек;   Элэн   восторгался   его    живостью    и
непосредственностью.  Неудачно  только,  что  ему  случилось
появиться в такое время, когда массовый психоз достиг  такой
высоты.
     Теперь чей-то голос выкрикивал что-то насчет городского
Совета. До Элэна долетали обрывки фраз о закрытии уровней, о
выпаде   против  Пламя-клоуна,  об  угрозе  свободе   слова.
Удивительно, как можно принимать принципы демократии и в  то
же время отвергать их разговорами о выступлении толпы!
       Удивительно..,  и  весьма  пугающе.   Он   повернулся
взглянуть,  сможет  ли  он выйти. Выйти  он  не  мог.  Толпа
сгрудилась,  сжалась еще теснее. Его окружал  ужасающий  вид
тысяч лиц с раскрытыми ртами. На мгновение он испугался,  но
потом  подавил страх. Это не могло ему помочь.  И  мало  что
могло.
     Голос Пламя-клоуна бушевал, требуя тишины, ругая толпу,
понося ее. Сконфуженные, собравшиеся притихли.
      -  Слушайте! Слушайте! Вот что вам надо делать.  Итак,
городской  Совет собирается закрыть эти уровни. Может  быть,
это из-за меня, а может, и нет! Но не все ли равно?
     Кое-кто закричал: нет, мол, не все равно.
      - Какую же угрозу видит во мне городской Совет? Может,
я  угрожаю  кому-то еще? Говорю вам: никому!  Элэна,  как  и
собравшихся, озадачили эти слова.
      -  Никому!  Мне  нисколько не нужны  проявления  вашей
любви, ваши мелкие страхи, ваши ничтожные столкновения! Я не
жду от вас действия. Я не желаю действий. Я лишь хочу, чтобы
вы  осознали! Разумеется, вы можете изменить вашу физическую
среду обитания. Но сначала вы должны изменить ваш склад ума.
Вслушайтесь   в  слова,  которыми  вы  сегодня  пользуетесь.
Вслушайтесь - и обнаружите, что они бессмысленны. У вас есть
чувства..,  у  вас есть слова. Но теми словами,  что  у  вас
есть, не описать ваших чувств. Попробуйте подумать о словах,
которым  это под силу! Тогда вы станете сильными. Тогда  вам
не   нужен  будет  ваш  дурацкий,  хваленый  так  называемый
"рассудок". Тогда вам не нужно будет топать строем на здание
Совета!
      Тем  временем Элэн подыскивал слова, которые описывали
бы теперешнее положение Пламя-клоуна. Сказанное произвело на
него  впечатление, несмотря на его собственное  решение  как
можно объективнее наблюдать. Слова, на самом деле, мало  что
значили.  Их говаривали и раньше. Но слова эти  кое  на  что
намекали.., давали ему ключ к...
       Благородное   смущение.  Слон,  на  которого   напали
мальчишки.  И  который  все равно  о  них  заботится.  Элэна
поразила, насколько он чувствовал, внутренне присущая Пламя-
клоуну чистота. Но такая чистота могла опрокинуть мир!
     Теперь в толпе стали появляться плакаты:

     НЕТ - ПОГРЕБЕНИЮ ПЛАМЯ-КЛОУНА!
     РУКИ ПРОЧЬ ОТ НИЖНИХ УРОВНЕЙ!
     СОВЕТ НЕ МОЖЕТ ПОГАСИТЬ ПЛАМЕНИ ЧЕЛОВЕКА!

      Повеселившись  над  такими нелепыми  посланиями,  Элэн
`   '+(g(+  другие.  Лучшим,  возможно,  был:  СЫНЫ   СОЛНЦА
ОТВЕРГАЮТ ПЛАН СОВЕТА!
      Разум  его  начал  перескакивать с одного  на  другое,
выхватывая  куски окружающего: лица, плакаты,  беспорядочное
движение толпы, исступленное лицо какой-то женщины; потом  -
обрывки звуков, внезапную мысль, что он с легкостью понял бы
Пламя-клоуна, если бы тот убеждал его менее горячими,  более
интеллектуальными фразами; яркое лезвие света,  стремительно
вырвавш