иким набором координат с отрицательной высотой. Потом Череп поиграл с огневым комплексом, приведя в готовность установленные на истребителе ракеты, затем отключил радар и, наконец, перекрыл подачу топлива в двигатель.
     Как и следовало ожидать, самолет начал падать - координата Z, означающая высоту над уровнем моря, постепенно уменьшалась. Представив, какую бурю восторга переживает сейчас неизвестный ему пилот, Череп расхохотался, после чего, оставив в покое систему топливоснабжения, проник в боеголовку ракеты, пристыкованной к внешней подвеске. Немного позабавившись с несложным электронным устройством, он приготовил запал к подрыву, однако клавишу Enter нажимать не стал. Это удовольствие старший лейтенант оставил на случай настоящей войны - вот тогда ракеты станут взрываться часто и вовсе не там, куда их нацелят миротворцы...
     Между тем F-18 снова набирал высоту - похоже, пилот воспользовался добротой хакера и сумел снова запустить двигатель. Пожав плечами, Череп буркнул:
     - Лети, пацан. Лично против тебя мы ничего не имеем.

***

     Москва. Офис фирмы "Легион".
     Шаман появился неожиданно. Получилась немая сцена, как на знаменитой картине "Не ждали". Братва не сразу въехала, каким образом шеф вернулся в столь непонятное время. Дублон даже высказался вслух: дескать, самолет из Малайзии придет только под вечер.
     Шаман. жизнерадостно поведал о своих похождениях на диком Дальнем Востоке среди слабаков-киллеров и трусливых менеджеров. Поскольку мистер Лао наотрез не соглашался посылать процы прямо в Москву, Шаман оформил всю партию на старого другана Мишу Паркуяну. Молдаванин оказался не жадным, попросив всего двадцать баксов с каждого "Супер-Тафлона". Груз должен был прибыть сегодня ночью на транспортном Ил-96.
     - Сколько штук купил? - возбужденно сверкая глазами, спросил Марцелл.
     Шаман подмигнул.
     - Триста, на больше бабла не хватило. Но, поскольку мы теперь монополисты, можно будет накручивать любую маржу. Хоть полтинник сверху положим - все равно с руками оторвут.
     Сладострастно заурчав, Лея бросилась звонить хозяевам фирмы "Козырь" - столичному лидеру по части монтажа компов. Шаман тоже оповестил нескольких возможных покупателей, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются их рожи на крохотном экранчике мобильного телефона.
     Две сотни процессоров они пристроили минут за двадцать. Теперь, после возвращения кредита, который президент фирмы взял перед поездкой на крайний юго-восток Евразии, "Легиону" оставался сочный навар во много штук зеленых тугриков, заработанных за каких-нибудь три дня. Если, конечно, грузу не приделают ноги на перегоне Кишинев-Москва.
     - Пацаны, вечером смотаемся во Внуково, примем товар,- весело сказал Шаман.
     - Угу,- рассеянно отозвался Эрнест.
     - Чем это он так увлекся? - насторожился главный "легионер".- Даже ответить толком не может.
     Crazy не упустила случая съязвить:
     - Снова дурью мается.
     Заглянув через плечо дылды Леонтьева, Игорь непроизвольно хмыкнул. Марцелл снова лепил веб-страничку "Баллада Билгейтской тюрьмы", навеянную творчеством знатного педика XIX века Оскара Уайльда и посвященную современному деятелю из сиэттлского пригорода Редмонд, штат Вашингтон. В скором времени Марцелл намеревался сбросить эту страничку на сайт www.pidar.com, где уже давно собирались материалы, посвященные главе корпорации Microsoft.
     В опусе, стилизованном под то, что автор считал настоящей английской балладой, мужественные герои Навигатор Нетскейп и Командор (иногда для рифмы Марцелл называл его Командиром) Нортон сражались против злобного колдуна Билгейтса, который создал магические орудия пыток, которые назывались Окна, Слово, Взгляд Изнутри, Офис, Точка Силы и так далее. Главным же клевретом кровавого карлика был некто по имени Голубой (Марцелл постоянно подчеркивал, что имеется в виду не только цвет окраски) Гигант...

     Душитель свободы кровавый Билгейтс
     Превратил даже Окна в тюрьму.
     Он дал людям Слово, но Слово то - бес,
     Ведет оно нас во тьму.
     Коль встретишь Взгляд Изнутри - храбрость не в счет,
     Быстрей от него убегай.
     Борца за свободу экспресс отвезет
     На страшную ферму Мастдай.
     Отважный Нортон, наш Командир
     Не принял обманов Окна.
     "Оболочка паршивая,- он говорил,-
     Мышами воняет она".

     - На ерунду время тратишь,- с неудовольствием сказал Шаман.- Ты еще тот бородатый анекдот засунь в свою поэму. Дескать, когда Командор Нортон надолго оставался наедине с самим собой, у него начиналась звездная болезнь.
     - Хорошая идея,- обрадовался Марцелл.- Я совсем забыл про ту хохму. Кстати, шеф, ты не помнишь, откуда это?
     - Черт его знает,- Шаман пожал плечами.- Лет десять назад ходил на распечатке такой сборник приколов... Эх, существа, за что только ваш брат этого Гейтса так не любит...
     Остальные хором завопили: мол, скотина Билли - монополист и все такое, но Шаман только отмахнулся и поинтересовался, не случилось ли чего, пока он мотался по азиатским борделям. Он порадовался, услышав от Леи, что "Морская битва" будет готова завтра-послезавтра. По глазам видно было, как шеф прикидывает барыши с досрочного выполнения заказа.
     Минутой позже, узнав о конфликте с Гадюкой, Шаман сказал с отвращением:
     - Давно пора этой твари пятак начистить. Пусть только попробует сунуться.
     Угроза прозвучала веско, поскольку бывший старший прапорщик ВДВ обладал коричневым поясом каратэ. Лея вспомнила, как Шаман весной, перебрав на пикнике, принялся ломать кулаком березовые стволы в дециметр диаметром.
     - Позови полюбоваться, когда станешь его казнить,- хохотнул Марцелл, чья циничная душа была дополнительно ожесточена любовью к военно-морской истории.- И журналиста пригласим - пусть нацарапает статейку, как честные коммерсанты наказали обнаглевшего хацкера.
     Президент не понял, и ему рассказали про визит Мамлеева. Моментально ухватив суть, Шаман грозно поинтересовался:
     - Что-нибудь ему продали? У нас же полно прог для оформления изданий.
     - Не хотели сразу пугать,- хохотнул Дублон.- Он обещал завтра сводить нас в кино. Тогда и ослепим.
     - Много поймет этот ламер,- фыркнул Шаман.
     Все согласились, что, хоть журналист и хорохорился, но ламерское нутро лезло из него через все дырки. Они долго зубоскалили, вспоминая, как он записывал их болтовню, обеспечив халявную рекламу программным продуктам "Легиона".

***

     Крым. Окрестности Ялты.
     Высовывать голову над бруствером никто не решался. Матюкаясь и согнувшись в три погибели, командир роты капитан Сашко Сердюк пробирался по траншее, спотыкаясь об ящики с боеприпасами и прочее снаряжение роты.
     Противник основательно укрепился на плоской вершине высотки, которую спецназовцы по-простому называли "Куб". Это был обильно покрытый растительностью кусок скалы с почти отвесными стенами высотой в полсотни метров. Венчала этот холм сплошь заросшая кустами и деревьями площадка размером двести на триста метров. По оценке Сердюка, в зарослях могло скрываться полторы-две сотни боевиков. Наблюдение выявило у неприятеля не меньше трех станковых пулеметов и крупнокалиберную снайперскую винтовку. Снайпер работал, не слишком таясь, днем и ночью, поэтому бойцы старались не высовываться из окопов. В первый же день перемирия солдату из 2-го взвода пуля калибра 12.7 мм оторвала руку вместе с плечом. И вот - новое ЧП.
     На месте происшествия было тесно. Убитый сержант лежал, скрючившись, на боку, стенку окопа заляпали брызги крови, мозгов и черепной кости.
     - Всю кампанию прошел, с мая под огнем,- сообщил лейтенант Петро Мартыненко полным горечи голосом.- Каких людей теряем!
     Семен Ужвий, командир 3-го взвода, прошипел, безумно сверкая белками свирепо расширенных глаз:
     - Перемирие, вашу мать! Эти твари за три дня шестого хлопца положили, а нам стрелять запрещено!
     - Да уж, еще неделя такого прекращения огня, и снайперы всю роту перещелкают,- согласился капитан и печально покачал головой, глядя на изуродованный труп.- Как же ты так неосторожно...
     Ему никто не ответил, да ротный и не нуждался в объяснениях. На войне солдат быстро привыкал к постоянно окружавшей его опасности, так что даже бывалые бойцы переставали бояться смерти и совершенно спокойно, не таясь, ходили под пулями в полный рост.
     "Бедолага не ждал, что снайпер может попасть в цель за полтора километра,- подумал Сердюк.- Яка огромна винтовка у нехристя. Наверное, в полдюйма калибром, не меньше. И не обошлось без лазерного прицела".
     Ужвий продолжал бесноваться, выкрикивая: мол, батька Роман снова проявил свою русскоязычную душонку и предал Украину, приказав прекратить боевые действия, хотя подлые боевики уже не раз показывали, что не намерены соблюдать никаких соглашений. С львовянином никто не спорил. Новое перемирие стало тяжелой оплеухой всем солдатам и ополченцам, которых президентский указ лишил победы. А ведь оставалось сделать совсем немного - день-другой, и армия раздавила бы последние очаги сопротивления бандформирований...
     - Сейчас, наверное, вся Украина говорит о том же,- буркнул лейтенант Мартыненко.- И западные, и восточные области спорят до потери пульса: что, мол, правильнее было - принимать ультиматум или не обращать внимания на заморские угрозы.
     Присоединившись к народу, командир роты и трое взводных затеяли бесполезный спор, который был прерван очередным выстрелом крупного калибра. По счастью, на этот раз пуля никого не зацепила, вонзившись в бруствер по соседству с макушкой зазевавшегося пулеметчика.
     Бывалый вояка Ужвий немедля прокомментировал:
     - В девяносто девятом я вместе с чеченами против москалей дрался. Так они, чечены, тоже так делали. Объявят перемирие, а сами исподтишка постреливают, фугасы подрывают. А когда москали отвечали на наш огонь - сразу крик на весь мир: "Федералы нарушили перемирие!"
     - В общем, нелюди,- подытожил Сердюк.- Только силу признают... - Он прикрикнул: - Кончайте митинг. Всем разойтись по своим подразделениям. И чтоб не высовываться. Наблюдение за противником вести через перископы или из бронетехники.

***

     Вернувшись в штабную землянку, выкопанную за обратным скатом высотки, капитан впервые за последние три часа выпрямил спину. Велев ординарцу дать чаю с лимоном, Сердюк почему-то вспомнил московского журналиста Мамлеева, который дважды приезжал к нему в роту и держался вполне бесстрашно, хотя и не рвался попасть в самые горячие места. Москвич необидно подшучивал над Сердюком: дескать, родители назвали его Александром Васильевичем в честь то ли Суворова, то ли Маслякова из КВН.
     И еще Мамлеев уверенно предрекал, что НАТО обязательно будет бомбить Украину, а они хохотали над пророчествами наивного, как тогда казалось, москаля. Вот и досмеялись, дурни чубатые... Память подсказала загадочную фразу, сказанную Богданом Мамлеевым: "И в Багдаде, и в Белграде была такая народная примета - если вечером корреспонденты CNN ставят на улице свои телекамеры, то ночью эту улицу обязательно разбомбят".
     Снаружи затрещали пулеметные очереди. Оказалось, что проклятый снайпер уложил еще одного спецназовца, и у Семки Ужвия сдали нервишки. Забравшись в окопанный БТР-70, лейтенант выпустил сотни две пуль по месту, из которого, по его, Ужвия, разумению, палил поганый басмач. Попал он в снайпера или промазал, никто подтвердить не мог. Но душу взводный отвел крепко.
     А через четверть часа на рацию роты вышел командир бригады и страшным голосом осведомился, что творится на участке 4-й роты.
     - Вроде порядок, пане полковнику,- ответил недоумевающий Сердюк.- Тихо. Даже снайпер беспокоить перестал.
     - Тихо?! - взорвался комбриг.- Мне уже из Киева звонили, фитиля вставили за твое вертепство!
     - Да что стряслось-то? - Сердюк начал беспокоиться всерьез.
     - Чего стряслось? Он еще спрашивает! - Полковник разразился длинной очередью талантливых матюгальников.- Си-эн-эн в прямом эфире вела репортаж с высоты Куб - вот чего стряслось! И комментарий давали подобающий: украинская армия, нарушив перемирие, обстреливает позиции моджахедов!
     Сообщив, что из Киева уже выехал военный прокурор, и пообещав, что Сердюк с Ужвием могут прощаться с погонами, командир бригады дал отбой. Капитан долго сидел с молчащей трубкой в руках, не отвечая всем, кто заглядывал в землянку. По извилинам ротного тупо бродила риторическая мыслишка: "CNN установила камеры на нашей улице... Стало быть... Неужто и вправду бомбить собрались?!"

***

     Москва. Медведково.
     Приехав на две недели по гостевой визе, Максим Словинский поселился у бывшего одноклассника. Мамлеев пришел к нему за час до срока и с унылым видом признался:
     - Знал бы ты, как я хочу повидать Янку...
     Еще вчера это было чистой правдой, но сейчас он вдруг понял: что-то изменилось. Уже несколько лет перед глазами Богдана, как наваждение, стояло лицо Яны, а теперь место этого образа прочно заняла сегодняшняя знакомая Лея... "Не к добру,- насторожился журналист.- Только этого мне для полного счастья не хватало".
     Между тем Макс принял его слова вполне благожелательно и сказал не без сочувствия:
     - Понимаю. Она тоже говорила, что соскучилась по здешним друзьям. И Москву повидать хочет...
     - Надо что-нибудь придумать, чтобы ее пригласить,- решительно заявил Богдан.- А то характер у твое сестрицы сам знаешь какой. Пока силой или хитростью не заставишь - будет упрямиться, пусть даже сама этого до смерти хочет.
     - Она такая,- согласился тинейджер.- А что придумать-то?
     - Пока я к тебе добирался, мелькнула одна мыслишка...
     Вообще-то мыслишка эта мелькнула еще в прошлое воскресенье, когда общие знакомые сообщили о приезде Макса. И дело тут было не только в ключе к сети компов заморской спецслужбы. В тот момент (да и сейчас тоже, пусть не так остро) Богдана куда сильнее заинтересовала возможность повидать Яну, и он не собирался упускать прекрасный шанс совместить приятное с полезным.
     Богдан изложил свой замысел, удовлетворенно наблюдая, как хихикает и щерится собеседник. Макс был веселым парнишкой, любил розыгрыши и частенько ввязывался во всевозможные авантюры, а потому вполне мог увлечься безумной затеей журналиста. Он и увлекся.
     - Здорово придумал! - восторженно сказал Макс. Его глаза блестели, а рот растягивался несдержанной улыбкой.- Только паника поднимется - ты же знаешь мою семью. Чего доброго мать вместо Янки примчится.
     - Сколько вас учить - предохраняться надо,- назидательно изрек Мамлеев.- Скажешь, мол...
     Оставшееся время он инструктировал израильтянина, что и как говорить, а чего не говорить ни в коем случае, дабы избежать ненужных осложнений. Предусмотрительность - великая штука. Помогает заранее подготовиться к некоторым неожиданностям. Увы, не ко всем.
     Наконец в 18.02 телефон коротко звякнул, словно спросонок, потом затрещал длинными звонками. Подняв трубку, Макс принялся кряхтеть и охать, потом сказал, что дела в порядке, но сильно побаливает бок и есть подозрение на аппендицит, а потому через пару часов он ложится в больницу. Богдан не слышал ответ Яны, однако увидел, как глаза парнишки сделались квадратными, и Макс пискнул:
     - Да ты чего, какая на фиг... Говорю тебе, аппендицит, с утра дома сижу. Хотел с тобой поболтать, а вечером ребята отвезут...
     Немного послушав сестру, он подмигнул Богдану и продолжил излагать легенду:
     - Слушай, может приедешь? Только матери не говори, а то начнется паника на всю Галактику... Да ну, зачем...- Макс неуверенно посмотрел на Богдана.- Не знаю... Много не бери, обойдемся. Думаю, хватит карточки на тысчонку баксов... Ага, целую. Ребята тебя в аэропорту встретят.
     Положив трубку, Макс заржал и сообщил, что сестра обещала прилететь ближайшим самолетом и что часа через два-три она перезвонит и скажет, какой рейс надо встречать.
     - Прекрасно.- Журналист протянул ему записку.- Пусть ей ответят, что тебя положили в эту больницу.
     - Зачем?
     - Может, она захочет проверить, действительно ли ты лежишь в палате или просто решил к ней приколоться.
     - Наверняка захочет,- согласился ошеломленный его проницательностью Макс.- А как ты догадался?
     Махнув рукой, Мамлеев буркнул: мол, я твою сестру насквозь вижу получше всякого рентгенна.

***

     Киев. Резиденция президента Украины.
     Окруженный эскортом мотоциклистов и "джипами" охранной службы "мерседес" промчался по Крещатику. Несмотря на выходной день, народу на главном проспекте столице собралось немного. Лишь на некоторых перекрестках госсекретаря встречали кучки киевлян, державших транспаранты с призывами не допустить агрессии НАТО и отстоять суверенитет державы. Милиция не вмешивалась. Стражи порядка лишь уговаривали демонстрантов убрать плакаты с матерными оскорблениями руководителей заокеанской сверхдержавы.
     Президент Фердецкий встретил Хэддена строго по-протокольному - на ступеньках у входа своей резиденции. Американец со страдальческим видом протянул ему ладошку, скользнул безразличным взглядом по лицам министрам и генералов. Некоторые были ему знакомы по фотоснимкам из доклада ЦРУ - этих людей предстояло предать Гаагскому трибуналу как военных преступников. Согласно сценарию, министры обороны и внутренних дел будут приговорены к пожизненному заключению, начальник Генштаба и директор СБУ проведут в тюрьме по 20 лет. Всего в списке было около тридцати функционеров режима, и Хэдден не помнил, как их зовут, ведь славянские имена так трудны для произношения.
     К высокому заокеанскому гостю бросились журналисты, протягивая микрофоны, украшенные эмблемами медиа-компаний. Сверкали фотовспышки, а телескопические объективы видеокамер нацелились, словно стволы безоткатных пушек. Посыпались вопросы, и госсекретарь выбрал тот, на который был заготовлен лязгающий сталью ответ: "Вы привезли новые предложения о мирном урегулировании?"
     - Я привез ультиматум,- величественно провозгласил Хэдден.- Если Киев хочет мира, то проявит благоразумие. Если Киев хочет войны, то получит войну.

***

     Пока рассаживались за столом переговоров, министр Антощенко шепнул премьеру:
     - После таких предисловий о конструктивном диалоге мечтать не приходится.
     - Приходится мечтать только о крепком бункере,- буркнул номинальный глава кабинета.
     Фердецкий, безусловно, думал точно так же. Он был мрачен и резок, когда излагал свою позицию, рассказывая о бесчинствах террористов, о сотнях тысяч беженцев, о массовых убийствах и прочих насилиях над мирным населением, которые творили боевики-сепаратисты. Не дослушав президента, Хэдден заявил, что его не интересуют домыслы украинской пропаганды. Затем он зачитал пять пунктов ультиматума, окончательно расставив все точки над i:
     1. В течение 4 суток, то есть к 31 июля, вывести из Крыма карательные войска, бронетехнику, артиллерию, авиацию и боевые корабли;
     2. В течение 7 суток, то есть к 3 августа, допустить в Крым миротворческие контингенты НАТО;
     3. В течение 10 дней, то есть к 6 августа, приступить к переговорам с Татарской Шурой по вопросу определения статуса Крыма;
     4. В течение 30 дней, то есть к 26 августа демонтировать ракетные комплексы с дальностью действия свыше 20 миль по всей территории Украины.
     5. В течение 60 дней, то есть к 25 сентября, распустить регулярную армию и начать демонтаж всех предприятий военной промышленности.

***

     Выйдя из укрытого кронами деревьев особняка, Хэдден ощущал себя триумфатором. Впервые за полтора десятилетия Америке удалось поставить на колени крупное постсоветское государство. Следующей будет Россия. Кремлю придется выбирать: или мирный развал на крохотные банановые княжества или попытки возрождения Русской Империи (пусть даже последняя будет называться Евразией), на которую обрушатся сверхточные бомбы и крылатые ракеты. Теперь, после ликвидации ядерного оружия потребуется от силы недельная демонстрация технологического превосходства Штатов, чтобы Москва, Минск и Астана пали ниц, забыв глупые импе