льше было невыносимо, ее пальцы медленно выскользнули из ладони Андрея, и он, не оглядываясь, шагнул в мрачный канализационный тоннель.
     Ланита долго смотрела ему вслед, пока бледное пятно света не растворилось во мраке, а потом, когда последний отблеск форсфайта окончательно исчез, она села на гулкий, покрытый ржавчиной пол. Нужно было сосредоточиться, но поза оказалась неудобной, и тогда она просто легла на спину, оставив под правой рукой снятый с предохранителя автомат.
     Некоторое время Ланита смотрела в сгущающийся под сводом мрак, потом закрыла глаза, и затхлая реальность стала постепенно отдаляться от ее сознания.
     Разум Ланиты медленно концентрировал волю, устраняя из сознания неуверенность, страх за любимого, стирая словно губка внезапно очнувшиеся, но совершенно ненужные сейчас воспоминания юности, и наконец все проявления внешнего и внутреннего мира окончательно истончились, исчезли, оставив ее бесстрастное, сконцентрировавшееся "я" один на один с БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ...
     Только Ромель мог наблюдать, как от неподвижного тела Ланиты вдруг отделилась голубоватая, напряженно мерцающая сущность. Несколько секунд новоявленный призрак статично висел в затхлом воздухе, а затем, приняв форму овального сгустка энергии, соприкоснулся со стеной и исчез, просачиваясь сквозь кристаллическую решетку металла и камня.
     На покрытом коростой ржавчины полу осталось ее тело - пустая физическая оболочка, лишенная разума и души, - оно дышало глубоко и ровно, словно хорошо отлаженный автомат.
     Ромель беззвучно опустился рядом и приготовился ждать, зная, что исчезнувшая сущность обязательно вернется сюда.
     Иначе просто не могло быть. Он знал, какой силой обладает Лаонита, ну а что до храмовников... Пусть только сунутся, тогда поймут, что он уже давно не сгорбленный карлик, прячущийся от обжигающих лучей светила по заброшенным подземельям...
     Мысли Ромеля были просты, бесхитростны, а вера - непоколебима.

***

     Андрей, возвращаясь знакомым путем, сохранял внешнее хладнокровие - по крайней мере, окаменевшие черты его лица, освещенного бледным светом форсфайта, не выдавали истинных чувств, которые переживал Кречетов.
     Они разыгрывали смертельную шахматную партию, ставкой в которой являлись не только их жизни и главным оружием был отнюдь не автомат, а разум.
     Система, выстроенная Храмом, не являлась эталоном совершенства, скорее она была данью безысходности, следствием психологии вынужденных невозвращенцев Первой галактической войны, но при всех ее недостатках два человека не могли существенно повлиять на ход истории Первого Мира, действуя слепой силой оружия.
     Любая акция осуществима лишь в том случае, когда она тщательно продумана, а ее исполнители ясно представляют себе конечную цель. - Андрей ни на миг не забывал этой аксиомы.
     Вступать в открытую схватку с храмовниками, которых только на территории данной базы насчитывалось больше тысячи человек, было явной самоубийственной нелепостью, а если учесть, что подавляющее большинство воинов Храма являлись скверно воспитанными детьми, насильственно вырванными из круга своих семей, то их уничтожение приобретало оттенок неоправданного убийства.
     Нет злых или добрых людей, есть обстоятельства, формирующие сознание тем или иным образом...
     ...Не доходя до вертикального колодца, через который они спустились в канализацию, Андрей свернул в боковое ответвление трубы и почти сразу увидел бледное пятно света.
     Погасив форсфайт, он прошел еще несколько метров и осторожно посмотрел вверх.
     Так и есть... Очередной люк, приспособленный для приема талых и дождевых вод. По стене круглой шахты тянулась цепь проржавевших скоб, и он начал медленно подниматься, стараясь не производить никакого шума.
     Через минуту путь преградила тяжелая решетка.
     Андрей прислушался.
     Где-то рядом негромко урчал мотор, на фоне которого слышались отдаленные голоса.
     Пришлось рискнуть, полагая, что поиск иного выхода из канализационной системы приведет к аналогичному результату... База храмовников сейчас должна быть похожа на разворошенный муравейник...
     Он поднялся еще на одну скобу, нагнул голову, коснувшись плечом тяжелой преграды, и напрягся, приподнимая люк.
     Вниз посыпалась ржавая труха от скобы, на которой он стоял, но скоба выдержала, и люк медленно подался вверх. Удерживая его плечом, Кречетов приподнял голову, выглядывая наружу.
     БПМ застыла метрах в двадцати от него, демонстрируя свою корму, справа и слева возвышались одноэтажные постройки с узкими окошками под самым скатом крыш Отдаленные голоса доносились оттуда, и если это были казармы, то выходит, что воины Храма жили в условиях, близких к тюремным...
     Вывернув шею, Андрей оглянулся назад и понял, что находится ровно посередине просторного плаца, ограниченного с трех сторон П-образной постройкой. Застывшая впереди БПМ блокировала единственную дорогу, но в здании позади него был расположен вход, и это вполне устраивало Кречетова.
     Сдвинув люк, он быстро выпростался наружу, резко откатился в сторону и вжался в теплый потрескавшийся асфальт, уже с автоматом в руках, но за этим движением не последовало ни окрика, ни выстрелов.
     Ползком вернувшись к люку, он сдвинул решетку на место и короткой перебежкой метнулся к крыльцу, недоумевая, почему на плацу не оказалось патрулей, а на крышах зданий снайперов. Неужели он так сильно переоценил противника? Хотя отдаленный вой сирен давно стих, они все равно должны искать его, ведь прорыв периметра базы и уничтоженный караул - это не шутки, а по словам Ланы, на ее веку подобных вторжений не было вообще...
     Приоткрыв дверь здания, он скользнул внутрь.
     Никого. Пустой длинный коридор с редкими коробками дверей.
     Гулкие шаги раздались внезапно, заставив его метнуться к ближайшему входу во внутреннее помещение.
     - Стоять! - раздался сзади гортанный окрик, и тут же вдоль коридора резанула щедрая автоматная очередь.
     Андрей вышиб дверь плечом, едва не попав под шальную пулю, которая расщепила косяк над его головой, и оказался в просторной комнате, всю площадь которой занимали обычные двухъярусные нары, аккуратно застеленные нехитрыми спальными принадлежностями.
     Поначалу сумрак помещения обманул его, но мгновение спустя он внезапно услышал характерный, хотя и странно приглушенный звук: кто-то вручную передернул затворную раму "АРГ-8", и вдруг в тишине раздался ломкий, еще не окрепший голос:
     - Дядя, не двигайся! Я... Я стрелять буду!..
     Детские казармы... - осенило его. Вот почему он не встретился на плацу с бойцами Храма, - со слов Ланиты он знал, что эта маленькая зона окружена двойным забором с вышками и патрулировать ее незачем - кроме самого плаца, куда он так удачно выбрался, все вокруг контролировалось охраной периметра. Андрей успел подумать об этом, медленно, демонстративно кладя на пол свой автомат, - воевать с детьми он не собирался, и потому храмовник, ворвавшийся секунду спустя в спальное помещение, увидел совершенно неожиданную для себя картину: пришелец, которого вот уже два часа искал весь личный состав базы, стоял с высоко поднятыми руками под прицелом деревянного муляжа "АРГ-8", который сжимал в неокрепших руках бледный как полотно восьмилетний воспитанник.
     Через минуту, когда на Андрея надели наручники, он поймал взглядом испуганные, затравленные глаза пленившего его мальчонки и вдруг подумал, что судьба, наверное, хранит его, помогая выжить, не совершив при этом роковых ошибок...
     Первая часть плана, самая трудная и непредсказуемая, была отработана безупречно...

Глава 13

Центральный Храм. Скрытые помещения второго подземного уровня...

     Из "детской зоны" его вывели через единственные ворота в ограждающем ее периметре и сразу же заставили спускаться по длинному наклонному тоннелю, у въезда в который стоял планетарный танк.
     Видимо, конвоировавшие его храмовники получили приказ вести пленного под землей, чтобы Кречетов не мог рассмотреть планировки внешних секторов базы или коммуникаций, что располагались за ней, по ту сторону объединенных насыпью холмов.
     Путь оказался долог, навстречу организованными группами двигались отряды бойцов Храма по пять-шесть человек - явный признак отбоя общей тревоги, и Андрей мысленно отметил, что прорываться по подобным тоннелям с боем явилось бы сверхзадачей...
     Наконец тоннель перешел в горизонтальную плоскость, а еще метров через триста конвоиры остановились подле массивных дверей, по обе стороны которых располагались собственные посты охраны.
     Тюремный блок? Или все-таки резиденция командующего силами Храма?
     Последнее было бы предпочтительнее: оставляя в живых пятерых храмовников, он рассчитывал, что переданная через них информация будет истолкована строго определенным образом...
     ...Кречетов не успел толком оглядеться, как бронированная дверь открылась и его грубо втолкнули внутрь. Трое охранников вошли следом; двое из них остались у дверей, а третий ударом автоматного приклада заставил двигаться остановившегося пленника.
     Он сделал вид, что потерял равновесие, и упал, давая себе возможность осмотреться, а заодно умерить рвение конвоя, выказав ту степень физического изнеможения, какую должен испытывать человек, два часа прятавшийся от прочесывавших базу патрулей.
     Лежа на полу, он успел окинуть взглядом помещение и понял, что его привели в длинный узкий зал, больше похожий на отсек космического корабля с убранными за ненадобностью переборками. Скорее всего, когда-то данное помещение действительно являлось отрезком длинного герметичного перехода, соединявшего две части некой пространственной конструкции, - об этом наглядно свидетельствовали овальные окна с толстыми многослойными стеклами, оправленными в специальный уплотнитель. В данный момент они были закрыты опущенными броне-жалюзи, и потому дальняя часть зала тонула в полумраке, который слегка разгоняли непонятные оранжевые блики.
     - Поднимите его, - внезапно раздался из сумрака глухой, чуть надтреснутый голос, в котором, несмотря на властность, явно звучали старческие нотки. - И обращайтесь поаккуратнее с нашим гостем.
     Кречетова рывком поставили на ноги и опять толкнули, но теперь уже не автоматным прикладом меж лопаток, а рукой в плечо.
     Он не стал сопротивляться и уже через двадцать шагов смог разглядеть дальнюю часть сумеречного помещения. Глухая переборка была тщательно задрапирована тканью, скрывая за собой фактуру стены, из пола выступала покатая полусфера объемного монитора, рядом стояло несколько кресел, в стену, противоположную овальным окнам, был врезан камин с черными подпалинами копоти на верхних элементах искусно выполненной инкрустации. Именно от него исходили мятущиеся отсветы пламени, которые Андрей заметил еще у дверей.
     Впрочем, это был лишь фон - все внимание Кречетова приковал к себе сидящий в одном из кресел человек, чей голос только что приструнил конвоиров.
     Старость наложила неизгладимый отпечаток на его черты, коротко остриженные волосы белели сединой, будто шапочка, натянутая на морщинистую кожу черепа, глубоко запавшие глаза, прятавшиеся среди морщин, казались водянистыми, но это было ложным впечатлением: стоило старику поднять взгляд, как Андрей увидел твердый, холодный блеск его зрачков и понял, что перед ним сидит личность, о характере которой глупо и опасно судить по внешности...
     Конвоир, подчиняясь легкому кивку, подтолкнул Андрея к креслу и заставил сесть напротив хозяина этого странного помещения.
     - Сними с него наручники, - лаконично приказал тот.
     Охранник выполнил приказ и отошел на шаг, оставаясь за спиной Кречетова.
     - Свободен, - отправил его прочь старик, внимательно, испытующе глядя на Андрея, который разминал затекшие от оков запястья.
     Некоторое время в длинном сумеречном зале висела тишина, потом старик усмехнулся, видимо в ответ своим мыслям, и произнес:
     - Хорошо вошел. Дерзко. - В его тоне прозвучало иррациональное удовлетворение, будто Андрей являлся как минимум его воспитанником, а не внезапным пришельцем.
     Кречетов покосился в сторону темной полусферы компьютерного монитора, с холодком подумав при этом: к чему бы оно здесь?..
     - Пытаешься проанализировать свои ошибки?
     Андрей вновь поднял взгляд.
     - Только одну, - скупо ответил он, решив во что бы то ни стало придерживаться прежней линии поведения. - Я недооценил численность гарнизона.
     - Ты зря обозначил свои намерения, сынок... - наставительно произнес старик. - Нужно было добить пятерых караульных и двигаться быстрее, тогда бы я решил, что ты какой-нибудь свихнувшийся одиночка из местных и рейд организован по мою душу...
     Андрей нахмурился, изобразив непонимание.
     - Что мне толку в покушении на вас? - угрюмо спросил он, демонстрируя полное безразличие к личности сидящего напротив человека.
     Старик удивленно посмотрел на него.
     - Ты не знаешь меня? - напрямую спросил он. Кречетов лишь пожал плечами, давая понять, что он не может знать поименно всех обитателей Храма. Его собеседник понимающе кивнул.
     - Вот она, цена забвения, лейтенант, - задумчиво произнес он и вдруг добавил резким голосом, в котором звучали нотки гнева и властности одновременно: - Перед тобой Тиберий Надыров, щенок!
     Жизнь в такие моменты измеряется миллисекундами...
     Мозг вдруг начинает работать с невероятной скоростью, но это происходит на уровне подсознания, а ощутимая нервная реакция похожа на ледяную тень прошлого, которая внезапно касается разума...
     Тиберий Надыров... Адмирал Земного альянса, командующий Вторым ударным флотом, наиболее одиозная, жестокая и загадочная фигура той эпохи. Он воевал всего год, но за этот отрезок времени успел натворить немало бед. На его совести были тотальные бомбардировки планеты Дабог, именно он, как утверждают, несет ответственность за атаку беззащитной межзвездной станции, которую беженцы с разных планет превратили в космический корабль, и, наконец, вершиной его карьеры стал жестокий захват планеты Кассия, где флот Надырова провел первые боевые испытания шагающей планетарной техники, созданной конструкторами Земного альянса по прототипу аграрных машин Дабога...
     Память Кречетова работала безупречно: флагман Второго ударного флота Земли пропал в спонтанном гиперпереходе, когда его внезапно атаковали на орбитах Элио крейсера военно-космических сил планеты Кьюиг...
     Это происходило в 2609 году...
     Тиберию Надырову было тогда тридцать лет, а сейчас Андрей видел перед собой старика, который смотрел на него пронзительным взглядом, ожидая, что же скажет ему пленник в ответ на прозвучавшее имя, и чувствовал, как почва уходит у него из-под ног, в переносном смысле, разумеется, но легче от этого не становилось...
     - Сколько вам лет, адмирал? - наконец спросил Кречетов, нарушая тягостную тишину.
     - Сто тридцать два года, - с металлической дрожью в голосе ответил ему Надыров. - Значит, ты хорошо знаешь историю? Похвально... - Он помолчал, глядя на угли в камине, и добавил: - Десять к одному... Такова пропорция временной разницы между реальным космосом и этим пространством. - Он усмехнулся. - Ты уже давно вычеркнут из списков своей части, лейтенант Кречетов.
     Вот он, тот фактор непредсказуемости, который способен разрушить самый тщательно проработанный план...
     - Не напрягайся, лейтенант, тебя я знаю лишь заочно, не так близко, как твоего дядю, который возомнил, что может жрать из двух чашек одновременно. - Надыров в упор посмотрел на пленника и добавил тем же резким, неприязненным тоном, отвечая на невысказанный, но предательски промелькнувший в глазах Андрея вопрос: - Я держу под контролем всю южную часть континента, и если по запретным зонам расхаживают сумасшедшие старухи, то это происходит с моего ведома и лишь до тех пор, пока мне это выгодно, ясно?
     Андрей кивнул, потому что все его карты внезапно оказались смешаны, - он рассчитывал встретить во главе храмовников уроженца Первого Мира, преемника тех офицеров Земного альянса, чьи корабли срывались на вертикаль гиперсферы во время космических сражений Первой галактической войны, а получилось, что, спровоцировав встречу, он сам сунул голову в пасть седого, битого жизнью зверя, пережившего свою эпоху, но не утратившего смертельной хватки и образа мышления той далекой поры.
     У него оставался лишь один шанс выбраться отсюда - принять брошенный вызов.
     - Зачем вы убили профессора, адмирал? - напрямую спросил он.
     Надыров пристально посмотрел на него, а затем ухмылка тронула краешек его губ.
     - Держишь удар? Молодец. Я думал, ты открестишься от него.
     - И все же? - Андрей выдержал его взгляд. - Мы действительно не были близки, но профессор...
     - Он был предателем, - оборвал его Надыров. - Трусливым, алчным и глупым. - Адмирал тяжело встал и прошелся по пространству, ограниченному креслами. - Эти старухи, что ползали по древним постройкам, искали чуждые знания, уничтоженные моими людьми... - Надыров говорил хрипло, с придыхом. - Я долго наблюдал за ними, потому что после полувека прозябания в этом мире понял, что совершил ошибку, уповая лишь на свой технический потенциал. - Он с откровенной досадой указал на камин, дрова в котором уже прогорели, а угли начали подергиваться прахом золы, проглядывая из-под пепла, как множество злобных глаз затаившихся там тварей. - Видишь? Это только малая часть бед. Обычно я не сетую на скверное отопление, отсутствие электричества, но, Фрайг меня раздери, под старость мерзнут кости и в определенный момент начинаешь испытывать моральную усталость от тщетных попыток оживить хоть один компьютер, зло берет, когда под рукой полно импульсного оружия, но нет возможности применить его в деле, а низкочастотные генераторы на твоих глазах постепенно превращаются в покрытый окислами хлам... - Надыров вернулся к креслу и сел, откинувшись на его спинку.
     Сердце Кречетова билось глухо и неровно, но разум работал четко, не сообразуясь со стрессовыми ощущениями. Смертельные обстоятельства вкупе с аномальной реальностью в течение полугода не позволяли лейтенанту расслабиться - он многое постиг за этот отрезок времени, а постоянный психологический прессинг со стороны чуждого мира действительно научил его рассудок держать информационные удары, проводя мгновенный анализ стесняющих обстоятельств...
     Вырвать нить разговора у Надырова, поймать того на алогизме, заставить его нервничать...
     - Адмирал, я успел вкусить "прелестей" этого мира, - нарушил он наступившую паузу. - Я убивал ваших людей и видел сущности, отлетающие от бьющихся в агонии тел. - Он пошел на осознанную дерзость. - Не надо внушать мне мысль о беспомощности Храма.
     Надыров пронзительно посмотрел на Кречетова.
     - Ты жив, пока я не разочаровался в тебе, понятно?! - подавшись вперед, с угрозой произнес он. - Будешь пытаться вести двойную игру, как твой дядя, - сдохнешь раньше, чем успеешь осмыслить это...
     Андрей пожал плечами.
     - Я шел не за информацией, - с упрямым безразличием ответил он. - Мне нужен был корабль. Вы взяли меня - так радуйтесь. Ползать на коленях не стану, но зачем делать из меня идиота?
     - Хочешь знать, как вышло с профессором? - сощурился Надыров.
     - Раз уж я здесь - почему бы нет? - угрюмо ответил Андрей. - Я видел его записи и хорошо понимаю, что те "полоумные старухи" не передали ему ничего, кроме общих сведений да туманных картинок. От этого не умирают...
     Надыров долго молчал, словно в его душе шла внутренняя борьба, потом хмуро посмотрел на Кречетова и произнес:
     - Ты умнее, чем я ожидал. Это радует... - с непонятным, леденящим душу удовлетворением усмехнулся он. - Что ж... - Надыров кивнул, будто разговаривал сам с собой. - Бессмысленно отрицать, я многое уничтожил... но за столько лет только слепец не постигнет элементарных явлений и закономерностей этого пространства. - Он вскинул на Андрея тяжелый пронзительный взгляд. - Я знал, что рано или поздно наверху, - он сделал неопределенный жест, - най