ный автоматными очередями травостой уже не скрывал разбросанные повсюду мертвые тела, а обнажал их, делая более резкими, заметными, будто притихшая на миг природа подчеркивала их чуждость...
     Лана огляделась, посмотрела на труп, который несколько часов назад уложила между камнями. Тело храмовника было щедро нашпиговано пулями. Как она и рассчитывала, нападавшие поначалу приняли его за истинную цель, но сейчас все уловки уже потеряли смысл - близилась развязка, и наступившая тишина была обманчива, как тонкий слой мха, прикрывающий бездонную трясину.
     В ушах звенело, ноги дрожали от усталости, кисловатый запах, исходящий от стреляных гильз, казалось пропитал кожу...
     Пересилив дурноту, Ланита осторожно выглянула в зазор между камней. Прошло уже больше двух минут, как захлебнулась очередная атака храмовников, и теперь взгляд насчитал на изуродованном пространстве склона два десятка бездыханных тел - почти что весь манипул в полном составе...
     Ее позиция, господствующая над склоном, надежная благодаря природной прочности гранита, оказалась неприступна для них, и теперь обе стороны, нападающая и защищающаяся, оказались одинаково измотаны, обескровлены. По расчетам Ланы, в лесу оставалось не более трех-четырех бойцов Храма, но и она, дважды легко раненная, расстрелявшая практически весь добытый с неимоверным риском боезапас, не могла долго удерживать выгодный рубеж...
     Последний автоматный магазин уже был присоединен к оружию, подствольный гранатомет заряжен, еще две гранаты для него оставались в запасе.
     Что ж... Ее ситуация не предполагала широкого выбора. До заката оставалось примерно три часа, и если она оставит в живых хоть одного храмовника, те успеют до наступления сумерек добраться до известного им святилища и помешать Кругу.
     Что собирались делать девять наставниц на территории древнего капища, для Ланиты оставалось загадкой. С ней никто не поделился смыслом происходящего. Однако то, что ее, единственную ученицу Круга, вдруг без объяснений и колебаний послали навстречу полнокровному карательному подразделению воинов Храма - то есть, по сути, на верную смерть, говорило Ланите о многом. Например, о беспрецедентной важности тех событий, что уже происходят или должны произойти сегодня вечером...
     Она прижалась к теплой шероховатой, кое-где выщербленной пулями поверхности гранитного валуна, выглянула в узкий зазор, осматривая кромку лиственного леса, нашла знакомую примету - дерево с ярко-оранжевым пятном осенней листвы, и тщательно прицелилась, уперев приклад автомата в камень, направив оружие стволом вверх, чуть под углом к горизонту.
     В горячке непрекращающихся атак она успела заметить, что не дававший ей житья крупнокалиберный пулемет бил из-за этого приметного дерева, и, зная психологию воинов Храма, было нетрудно предположить, что остатки карательного отряда собрались в данный момент возле огневой точки, чтобы обсудить план дальнейших действий.
     Выстрел подствольного гранатомета нарушил тишину, вслед за ним подряд раздалось еще два характерных хлопка, и три гранаты, описав дугу, разорвались в лесу, сразу за отмеченным Ланитой деревом.
     Глухо ударил строенный взрыв, видимая часть древесных крон вздрогнула, роняя листву и ветви, словно кто-то неистово встряхнул вековые деревья, сбивая с них осенний наряд, потом сразу за опушкой что-то зашипело, и вдоль образующего подлесок кустарника в разные стороны, выписывая немыслимые синусоиды, разлетелись три разноцветные сигнальные ракеты...
     Попала...
     Лана подумала об этом уже на бегу, покинув позицию и пересекая склон, пока оглушенный пулеметчик не мог достать ее прицельной очередью.
     Ее расчет оказался верным, но лишь наполовину: по старой позиции с запозданием ударила длинная автоматная очередь, которая оборвалась так же внезапно, как и возникла, - видно, у стрелявшего сдали нервы и он, выпустив остаток патронов из неполного магазина, сейчас спешно менял боекомплект.
     Если там больше трех человек, я не справлюсь... - лихорадочно подумала она, на бегу наклоняясь, чтобы сорвать с валяющегося на примятой траве трупа пояс с боекомплектом.
     Рывок получился слишком сильным, Лана едва не упала, с трудом удержав равновесие, когда ремни экипировки все же не выдержали и лопнули, а вожделенный груз оказался в ее руках.
     Вожделенный ли?
     Она не успела толком понять, что именно сорвала с мертвеца, но, судя по весу и размерам, это был не подсумок с магазинами, а что-то иное...
     Из леса опять ударил автомат, но на этот раз уже не по старому укреплению, а по ней - пули резанули вокруг, подрубая траву и выбивая султанчики пыли из земли. Ланита машинально упала и боком, перекатом, используя энергию бега и уклон горного луга, мгновенно ушла в сторону, скрывшись от второй прицельной очереди, которая стала бы смертельной, продолжи она свой неистовый бег в полный рост...
     У нее осталось несколько выигранных секунд, чтобы оглядеться.
     Вот он, кустарник, в десяти шагах, за ним дерево с подпалиной багряной листвы, справа от него сочится дым, а слева колыхнулись ветки кустов...
     Она выпустила длинную очередь, прошив ею все пространство подлеска, начиная от дымка до дрогнувшей ветки и дальше, пока не услышала отчетливый болезненный вскрик.
     Еще один...
     Автомат сухо щелкнул затворной рамой и замолчал.
     Она отложила оружие в сторону и, не поднимая головы, вжимаясь в землю, посмотрела наконец на свой трофей.
     Она бы выругалась, если б умела.
     Оказывается, ей под руку попался мертвый офицер, командир храмовников, и вместо подсумка с боекомплектом она сорвала с его тела перевязь с достаточно легким обоюдоострым клинком в богато инкрустированных ножнах.
     Хорошее оружие против автомата, - промелькнула в голове горькая мысль.
     Все трупы убитых врагов остались далеко позади, и ползти назад, к ним, в надежде отыскать патроны было рискованно, если не бессмысленно.
     "Нет пути назад, - учили инструктора в боевой школе Храма. - Возвращаясь по пройденному пути, ты рискуешь больше, чем выигрываешь".
     "Хладнокровие и самоотрешенность - вот залог успеха в самой безвыходной, смертельной ситуации", - так говорили ей учителя Круга.
     Где-то два прямо противоположных мировоззрения все же соприкасались...
     Холод рифленой рукояти заставил Ланиту вздрогнуть.
     Мысль-воспоминание прорвалась через глубины собственной памяти, и в который уже раз Ланита поймала себя на ощущении, что родившиеся вдруг образы принадлежат не ей...
     Город... Горящий город, на который накатываются орды храмовников... Факелы в руках стоящих вокруг мужчин.
     - Мы должны уходить! - Голос раздается за спиной, но она, не оборачиваясь, узнает говорящего.
     - Нет! - Ее рука, в равной степени привычная как к огнестрельному, так и к холодному оружию, смыкается на рукояти кинжала...
     - Но, госпожа...
     Видение истончается, исчезает также внезапно, как и появилось, после него остается лишь дрожь в мышцах да ноющая горечь внутри. Весь жизненный путь ее последних лет усеян такими обрывочными воспоминаниями прошлого, будто Лана уже жила когда-то, неимоверно давно, и вот теперь мучительно и неосознанно вспоминает ту жизнь в самые неподходящие мгновения, когда какой-либо предмет или явление вдруг вызывают внезапные ассоциации...
     Наваждение длилось секунду, не более.
     ...Не вставая, Лана вытащила из ножен голубовато-серый, тускло блеснувший сталью клинок и поползла в ту сторону, откуда сочился дымок, сознательно забирая чуть левее приметного дерева, подальше от того места, где шевельнулись кусты и раздался вскрик. Она знала, как в этом мире могут вставать мертвые тела, и потому справедливо опасалась как живых, так и мертвых.
     Спасительный кустарник дохнул в лицо запахом прелой листвы, к которому примешивались флюиды дыма.
     Еще несколько метров она проползла, стараясь не тревожить свисающих к самой земле ветвей, и вдруг перед ней открылась небольшая полянка под тем самым деревом...
     Три воронки от разрывов гранат курились ленивым дымом, меж ними, у выступающих из-под земли узловатых корней дерева, валялась опрокинутая пулеметная тренога.
     У края ближайшей воронки лицом к ней сидел храмовник. Его автомат лежал на коленях, одна рука сжимала оружие, а второй он то и дело отирал кровь, сочащуюся из ушей.
     Контужен... - поняла Лана, рывком вставая с земли, но храмовник, заметив, как шевельнулись кусты, вдруг резко вскинул автомат и дал короткую очередь, целясь наугад.
     Пули перерубили несколько ветвей, одна обожгла бедро Ланы, заставив ее, невзирая на боль, что есть сил рвануться вперед. Через мгновение, выскочив на поляну, она едва не упала, споткнувшись о труп, который до сих пор скрывала трава, но контуженый храмовник не успел воспользоваться секундной заминкой - он только начал поворачиваться в ее сторону, когда Ланита достала его коротким твердым взмахом клинка, как учили когда-то в боевой школе Храма...
     Отсеченная голова с глухим стуком укатилась в примятую траву, а тело врага кулем повалилось на бок, оползая по скату неглубокой воронки.
     Лана едва устояла на ногах. В висках ощущался глухой стук, но у нее хватило сил, чтобы оглядеться, отыскать глазами еще один труп, который ничком лежал на обожженной земле, около опрокинутого пулемета.
     Стандартный манипул Храма вместе с командиром насчитывал двадцать четыре человека.
     Она видела двадцать три бездыханных тела, оставался последний, чей вскрик - настоящий либо притворный - она слышала в кустах чуть правее этой поляны.
     Глаза застилала кровавая муть, боль в простреленном навылет бедре резко обозначилась, заставив онеметь мышцы.
     Кровь. Слишком много крови вокруг, - подумалось Лане.
     Она положила клинок на траву, подняла валявшийся на земле автомат, проверила, заряжен ли он, и, прихрамывая, двинулась в сторону зарослей.
     Долго искать ей не пришлось - вскрик храмовника был предсмертным. Последний воин манипула лежал, широко раскинув руки. В него попали две пули из выпущенной наугад очереди: одна в грудь, вторая в плечо. Лана не стала приближаться к нему, опасаясь, что сознание вот-вот покинет ее измученное, израненное тело, поэтому она сделала контрольный выстрел шагов с семи и лишь затем, повернувшись, побрела назад на поляну, где только что снесла голову одному из воинов.
     Ей было необходимо найти пакет первой помощи, перевязать раны и сделать укол. Тогда, собрав трофеи, она попытается найти в себе силы, чтобы засветло добраться до древнего капища и воочию убедиться, что долг перед учителями выполнен, а сегодняшние смерти не напрасны, они служат делу действительно благому и важному, иначе все происходящее с ней теряло смысл, превращаясь в очередной кровавый эпизод длящегося уже более века противостояния...
     К тому же ее подсознательно тревожила летающая машина, что прострекотала полчаса назад в заоблачной дали.

***

Планета Элио. Жилой мегарайон Раворграда...

     Учитывая утренние события, "отвальной" по поводу отпуска избежать не удалось, поэтому лейтенант Кречетов вернулся домой поздно. Хотя он выпил мало, но Андрею, как говорится, "хватило": сказывался "сухой закон", который негласно соблюдался в подразделении космической пехоты, вне зависимости от того, несли пехотинцы боевую службу в космосе или "отдыхали" на Элионской базе постоянной дислокации.
     Когда бортовой компьютер его "Волмара" заставил машину плавно съехать по наклонному пандусу в сумеречное помещение общественного гаража, Андрей вылез из салона, нетвердой походкой дошел до лифта, поднялся на сотый этаж и с третьей попытки открыл дверь собственной квартиры.
     Снимая ботинки, Андрей чуть не упал и, разозлившись, решил, что с него действительно хватит.
     Парадокс: бывали моменты, когда после тяжелейшего боя он выпивал много больше и при этом оставался трезв как стеклышко, а тут... Ну, развезло в общем.
     Кое-как раздевшись и даже не зайдя в душ, он рухнул на кровать.
     Закрыв глаза, Андрей рассчитывал, что сразу провалится в черноту беспробудного сна, но куда там. Перед плотно смеженными веками что-то вращалось, словно тьма закручивалась в тягучую спираль, к горлу периодически подступала тошнота... Он перевернулся на другой бок и испытанным приемом грубо приказал своему разуму, мысленно представив прямоугольник комнаты: вот "верх", тут "низ", хватит крутиться. СПАТЬ!
     Подействовало. Дурнота отступила, вращение прекратилось - угомонился дезориентированный дозой спиртного вестибулярный аппарат, а вот тьма осталась, и Андрей не мог с точностью определить - уснул уже или нет?
     Раз задаю себе мысленные вопросы, значит, еще не сплю... - подумалось ему, и в этот миг из черноты начали прорезаться смутные контуры каких-то существ.
     Андрей не любил, когда у него внезапно начинались кошмары, и он попытался осознанно проснуться, открыть глаза, чтобы пресечь бредовое видение на корню, но сделать этого не смог - тьма так плотно облепила веки, будто на них навалили непомерный груз, а силуэты, которые начали принимать черты существ, взявшихся за руки и несущихся по кругу в безостановочном, но плавном движении, проступали на фоне мрака все четче и четче...
     Вообще Кречетов редко видел сны. Чаще всего процесс отдыха сливался для него в одно мгновение, когда кажется, что только закрыл глаза - и буквально секунду спустя тебя уже будят: либо трель компьютерного терминала, либо ревун общекорабельной тревоги - смотря по обстоятельствам.
     На этот раз все складывалось абсолютно иначе...
     Двоякость состояния раздражала: с одной стороны, он, наверное, все же провалился в глубокий сон, раз не смог открыть глаза простым усилием воли, и в то же время его разум продолжал необъяснимо бодрствовать, прокручивая перед мысленным взором эту странную картину, обрастающую все новыми и новыми подробностями...
     То, что он поначалу принял за бессвязное сновидение, порожденное одурманенным алкоголем сознанием, постепенно принимало вид реальности - слишком подробной, осязаемой стала окружающая обстановка неизвестного ему места.
     Первым, что поразило воображение, была взявшаяся из ниоткуда информация - знание того, что существа, кружащие во мраке, являются живыми, реальными людьми, - это Андрей почему-то понял сразу, но откуда в нем взялась такая уверенность в их сущности, Кречетов ответить не мог...
     Он еще раз предпринял тщетную попытку проснуться, надеясь, что происходящее все же является бредом, но тщетно - глаза не открывались.
     Оставалось лишь смириться и стоически разглядывать картины, что проступали на фоне окружающей его черноты...
     Хотя нет... окружающее пространство уже нельзя было назвать чернотой. Андрей видел смутно прорисованный контур пологого холма, на уплощенной вершине которого какой-то титан установил необработанные глыбы дикого камня, причем одни из них стояли вертикально, утопая в земле своим основанием, а иные лежали на них плашмя, без всякого намека на крепящий это сооружение раствор или другие применимые в строительстве составы...
     Видение противоречило логике, но, присмотревшись, Кречетов понял, что глыбы камня, в комплексе очерчивающие грубую окружность, действительно держатся исключительно за счет собственного веса...
     Какой-то образ, вырванный из далекого детства, смутно, но болезненно всколыхнулся в памяти, однако уловить четкой ассоциативной картинки Андрей не смог - все затмевала эта сумеречная, невесть откуда взявшаяся реальность...
     Он в третий раз попытался проснуться, но опять ничего не вышло, лишь где-то рядом раздался переливчатый, неприятный смех, в котором, как ему показалось, прозвучала издевка.
     Что ж... - мысленно смирился он, - пусть себе снится...
     Порой философское, наблюдательное отношение к жизни в затруднительных ситуациях действительно выручало его... но только не сейчас.
     Пока он пытался примирить свое сознание со странными грезами, картина окружающего приобрела еще большую материальность. Теперь Андрей отчетливо видел, как внутри сумеречного, угловатого, покрытого мхом сооружения несся хоровод из девяти взявшихся за руки фигур, причем Андрей умудрился различить даже тот нюанс, что их ноги не достают до земли...
     Некоторое время он рассматривал мистический хоровод, все более погружаясь в детальную атмосферу непонятной псевдореальности.
     В какой-то момент он перестал досадовать и действительно увлекся странным, с его точки зрения, зрелищем.
     Тела таинственных порождений его спящего разума оказались полностью скрыты под свободно ниспадающими балахонами, но Андрей (опять-таки подсознательно) был уверен - это женщины, точнее старухи. Кому именно принадлежал прозвучавший смех, он угадать не смог...
     Создавалось странное и неприятное ощущение, что некоторое количество информации о месте действия и сущности тех, кто вторгся в его сон, было попросту "закачано" в разум Кречетова неизвестным способом помимо его воли.
     Сопротивление глухо нарастало в нем, превращаясь в навязчивую идею, но что он мог предпринять, оставаясь в объятиях глубокого сна? Разве что испытывать раздражение от осознания собственной беспомощности да наблюдать за окружающим и слушать этот переливчатый смех, который попеременно казался ему сродни то нежному позвякиванию колокольчика, то грубому, хриплому карканью ворона...
     ...Внезапно в окружающем его сумраке раздались иные звуки - со стороны фигур, до этого безмолвно скользивших внутри каменного сооружения, донеслась странная речь: слова, зазвучавшие в гробовой тиши, произносились нараспев, на незнакомом языке, - это было нечто среднее между пением и речитативом; разум невольно воспринимал отдельные непонятные фонемы, подпадая при этом под ритм монотонного хоровода, который внезапно обрел двоякость, превратившись не только в круг тел, но и в плавный полет произносимых нараспев фраз...
     Происходящее вновь в корне перестало нравиться Кречетову, который во всем любил ясность.
     Все-таки это бред... - с усилием подумал он, предпринимая таким образом еще одну тщетную попытку избавиться от затянувшегося наваждения.
     Его явно заставляли смотреть и слушать. Круг летящих над землей тел замкнул его сознание в ловушку мелодичного речитатива, сковывая рассудок и волю, не давая ни малейшего шанса на бегство или противодействие.
     Андрей понял это и наконец бросил тщетные попытки либо высвободиться, либо принять происходящее за сон, - он непроизвольно впитал в себя таинственный сумрак, гнездящийся внутри неимоверно древнего сооружения, круг летящих над землей тел, тускло-фиолетовый купол небес, на котором не было видно ни облачка, ни звезды...
     Ему сразу же стало легче, и Андрей, на мгновение поборов оплетающий его монотонный ритм, мысленно выкрикнул, обращаясь к головокружительному мельканию взявшихся за руки безликих фигур:
     "Что вам от меня надо?!"
     Опять зазвучал тот же самый смех, а потом на фоне продолжающегося речитатива внезапно раздался отдельный, хорошо различимый голос:
     "Ты неверно истолковываешь реальность. Твой разум несет в себе морок, ты многое видишь, но не во все веришь".
     С ним разговаривали на родном языке!..
     Следующий мысленно произнесенный вопрос уже не стоил Андрею таких неимоверных усилий, как первый выкрик:
     "Во что я должен верить?!"
     Круг ускорил свое движение, не нарушая ритма непонятных фраз, а тот же голос ответил на заданный вопрос:
     "Мир в твоем понимании удручающе прост, а на самом деле он сложен. Намного сложнее, чем это видит самый просвещенный из вас".
     Собственно, с этого момента сам круг стал восприниматься им как фон. Главным стал голос, который существовал отдельно от ритмичного хоровода тел и звуков.
     "Я не ученый, а обыкновенный человек. Зачем вы явились в мой сон?" - спросил Кречетов, рассудив, что его кошмар - это как минимум ошибка. Даже если кто-то воздействует на него извне, данное существо обратилось не по адресу.
     "Предупредить", - нарушая успокоительный ход его мысли, ответил бестелесный голос на пред