ю  на  полу
полураздетую фигуру, лежащую лицом вниз. Рохан  помог  врачам  перенести
человека на маленький стол под тремя бестеневыми лампами.  Рохан  боялся
его лица, он знал многих ребят с "Кондора". Но этот  был  ему  незнаком.
Если бы тело не было таким холодным и твердым, можно было  бы  подумать,
что человек спит. Веки его были закрыты, в сухом, герметичном  помещении
кожа не утратила естественного цвета, разве что немного  побледнела.  Но
ткани под ней были нашпигованы микроскопическими кристалликами льда. Оба
врача снова молча переглянулись и начали приготавливать свои  инструмен-
ты. Рохан сел на одну из пустых, аккуратно застеленных коек, - в  гибер-
наторе сохранился обычный безукоризненный порядок. Несколько раз звякну-
ли инструменты, врачи пошептались. Вдруг Сакс сказал, отходя от стола:
   - Ничего не удастся сделать.
   - Умер, - скорее делая из его слов единственно возможное  заключение,
чем задавая вопрос, выдавил Рохан.
   В это время Нигрен подошел к  пульту  кондиционера.  Через  некоторое
время повеяло теплым воздухом. Рохан встал, чтобы выйти,  когда  увидел,
что Сакс возвращается к столу. Врач поднял с пола небольшую черную  сум-
ку, открыл ее и достал аппарат, о котором Рохан уже много раз слышал, но
которого никогда не видел. Сакс очень спокойными  движениями  педантично
разматывал провода, оканчивающиеся плоскими электродами. Приложив  шесть
электродов к голове трупа, он обмотал их эластичной лентой, потом,  при-
сев на корточки, вынул из сумки три пары наушников, одни  надел  сам  и,
по-прежнему наклонившись, покрутил ручки прибора, находившегося в сумке.
Его лицо с закрытыми глазами приобрело выражение полной сосредоточеннос-
ти. Вдруг он нахмурил брови, наклонился еще ниже, перестал вращать ручки
и, быстро сняв наушники, сказал каким-то странным голосом:
   - Коллега Нигрен...
   Маленький доктор взял от Сакса наушники.
   - Что?.. - почти беззвучно, одними губами спросил Рохан.
   Аппарат этот на их жаргоне назывался "выстукивателем гробов". У чело-
века, умершего недавно (или если труп не начал разлагаться, как  в  этом
случае, из-за действия низкой  температуры),  можно  было  "подслушивать
мозг", вернее, то, что составляло последнее содержание сознания. Аппарат
посылал в мозг электрические импульсы, и  они  проходили  по  цепи  наи-
меньшего сопротивления - по тем  нервным  волокнам,  которые  объединяло
функциональное единство в предагональный период. В  результатах  никогда
нельзя было быть уверенным, но ходили слухи,  что  несколько  раз  таким
способом удалось получить информацию необычайной важности. Сейчас, когда
очень многое зависело от того,  удастся  ли  приоткрыть  краешек  тайны,
скрывающей трагедию "Кондора", применение  "выстукивателя  гробов"  было
необходимым. Рохан уже понял, что нейрофизиолог с самого начала не расс-
читывал на оживление замерзшего человека и приехал  сюда  только  затем,
чтобы прослушать его мозг. Он стоял неподвижно, ощущая сухость во рту  и
тяжелые удары сердца, когда Сакс протянул ему свободные  наушники.  Если
бы не простота, обыденность этого жеста, Рохан не решился бы надеть  их.
Но он сделал это под взглядом спокойных темных глаз Сакса, который, стоя
на одном колене у аппарата, понемногу поворачивал ручку усилителя.
   Сначала не было слышно ничего, кроме слабого шума, и Рохан почувство-
вал облегчение - он и не хотел ничего слышать. Он предпочел бы,  хотя  и
не отдавал себе в этом отчета, чтобы мозг незнакомого ему  человека  был
нем, как камень. Сакс, поднявшись с пола, поправил у него на голове  на-
ушники. Тогда Рохан сквозь свет, заливающий белую  стену  каюты,  увидел
серое изображение, как будто засыпанное пеплом, затуманенное и  повисшее
в неизвестной дали. Он невольно закрыл глаза, и изображение стало  почти
четким. Это был какой-то проход внутри корабля, с протянувшимися под по-
толком трубами, во всю ширину заваленный человеческими телами.  Кажется,
они двигались, а может, это дрожало видение.  Людей  покрывали  лохмотья
одежды, а их неестественно белую кожу усеивало множество  темных  пятны-
шек, похожих на какую-то сыпь, а может, и это тоже было только случайным
побочным эффектом, потому что такие черные запятые виднелись и на  полу,
и на стене. Вся эта картина, как нечеткая фотография, снятая через толщу
текущей воды, растягивалась, корчилась, колебалась.  Охваченный  ужасом,
Рохан резко открыл глаза, картина посерела и почти исчезла, лишь  легкой
тенью заслоняя ярко освещенную стену. Но Сакс снова притронулся к ручкам
прибора, и Рохан услышал - не ушами, а как бы внутри собственного  мозга
- слабый шепот:
   - ...ала...ама...лала...ала...ма...мама...
   И ничего больше. Неожиданно наушники мяукнули, загудели и наполнились
повторяющимся, словно сумасшедшая икота, пением, каким-то диким  смехом,
язвительным и страшным, но это был только ток,  просто  гетеродин  начал
генерировать слишком мощные колебания...
   Сакс свернул провода, сложил их и сунул в сумку. Нигрен  поднял  край
простыни и набросил на мертвеца, рот которого, до сих пор плотно сжатый,
теперь, наверное под действием тепла (в гибернаторе было уже почти жарко
- во всяком случае, у Рохана по спине текли струйки пота),  слегка  при-
открылся и приобрел выражение чрезвычайного удивления. Так  он  и  исчез
под белым саваном.
   - Скажите что-нибудь... Почему вы ничего не  говорите?!  -  выкрикнул
Рохан.
   Сакс затянул ремешки футляра, встал и подошел к нему:
   - Спокойно, Рохан... Возьмите себя в руки...
   Рохан зажмурил глаза, стиснул кулаки, весь напрягся, но напрасно. Как
обычно в такие минуты, его охватило бешенство. Сдерживаться было страшно
трудно.
   - Простите... - выдавил он. - Так что же это значит?
   Сакс сбросил слишком свободный для него комбинезон, и  кажущаяся  его
полнота исчезла. Он снова стал худым, сутулым человеком, с узкой  грудью
и тонкими нервными руками.
   - Я знаю не больше, чем вы, - произнес он. - А может, и меньше.
   Рохан ничего не понимал, но зацепился за его последние слова:
   - То есть как?.. Почему меньше?
   - Меня здесь не было, - я не видел ничего, кроме этого  трупа.  А  вы
здесь с утра. Эта картина вам ничего не говорит?
   - Нет. Они... они шевелились. Они еще жили тогда? Что  на  них  было?
Какие-то пятнышки...
   - Они не шевелились. Это иллюзия. Энграммы фиксируются  так  же,  как
обычные фотографии. Иногда бывает совмещение нескольких изображений,  но
в данном случае ничего подобного не было.
   - А пятнышки? Они тоже иллюзия?
   - Не знаю. Возможно. Но мне кажется, что нет. Как вы думаете, Нигрен?
   Маленький доктор тоже освободился от термокомбинезона.
   - Не знаю, - сказал он. - Возможно, это и не артефакт. На потолке  их
ведь не было, правда?
   - Пятнышек? Нет. Только на людях... И на полу. И несколько  на  стена
х...
   - Если бы была другая проекция, они, наверное, покрывали бы все изоб-
ражение, - сказал Нигрен. - Но ручаться трудно. Слишком много  случайно-
го...
   - А голос? Это... бормотание? - в отчаянии допытывался Рохан.
   - Одно слово было отчетливым. "Мама". Вы слышали?
   - Да. Но там было еще что-то. "Ала"..."лала"... это повторялось...
   - Повторялось, потому что я прослушал всю теменную область, - буркнул
Сакс. - То есть всю зону слуховой памяти, - объяснил он  Рохану.  -  Вот
что самое удивительное.
   - Эти слова?..
   - Нет. Не слова. Умирающий может думать о чем угодно. Если бы он  ду-
мал о матери, это было бы вполне нормально. Но слуховая  зона  его  коры
пуста. Абсолютно пуста, понимаете?
   - Нет. Ничего не понимаю. Что значит - пуста?
   - Обычно сканирование теменных слоев не дает результатов,  -  пояснил
Нигрен. - Там слишком много энграмм, слишком  много  закрепленных  слов.
Результат такой же, как если бы вы пытались читать сто книг  одновремен-
но. Получается хаос. А у него, - Нигрен взглянул на длинную  фигуру  под
простыней,- там не было ничего. Никаких слов, кроме этих нескольких сло-
гов.
   - Да. Я прошел от сенсорного центра речи до Sulcus Rolandi, -  сказал
Сакс. - Поэтому те слоги и повторялись в мозге; это были последние фоне-
тические структуры, которые уцелели.
   - А остальные? Другие?
   - Их нет. - Сакс, словно потеряв терпение, поднял тяжелый прибор  так
резко, что заскрипела кожаная ручка. - Их просто нет, и все. И не  спра-
шивайте меня, что с ними случилось. Этот человек  утратил  всю  слуховую
память.
   - А изображение?
   - Изображение другое дело. Он это видел. Хотя мог даже  не  понимать,
что видит. Фотоаппарат тоже не понимает, но фиксирует  то,  на  что  его
направляют. Впрочем, я не знаю, понимал он или нет. Помогите мне, колле-
га.
   Врачи, взяв аппарат, вышли. Дверь закрылась. Рохан остался один.  Его
охватило такое отчаяние, что он подошел к столу, поднял покрывало,  отб-
росил его и, расстегнув на мертвом рубашку, - она уже  оттаяла  и  стала
совсем мягкой, - внимательно осмотрел его грудь.
   Прикоснувшись к ней, Рохан вздрогнул. К коже вернулась  эластичность;
по мере того как ткани оттаивали, мышцы расслаблялись, и голова, до  сих
пор неестественно поднятая, бессильно упала. Человек  словно  и  вправду
спал.
   Рохан искал следов какой-нибудь загадочной эпидемии, отравления, уку-
сов, но не нашел ничего. Два пальца  левой  руки  мертвеца  разогнулись,
открыв маленькую ранку. Ее края слегка разошлись, ранка начала  кровото-
чить. Красные капли падали на белую простыню. Этого Рохан уже не мог вы-
держать. Даже не закрыв мертвеца саваном, он выбежал из каюты и, растал-
кивая находившихся в коридоре людей,  бросился  к  главному  выходу  так
стремительно, словно за ним кто-то гнался.
   Ярг задержал его у шлюза, помог надеть кислородный прибор, даже вотк-
нул в рот мундштук.
   - Ничего не известно?
   - Нет, Ярг. Ничего. Ничего!
   Он не понимал, с кем спускается в лифте вниз. Незаглушенные двигатели
машины ревели. Ветер усиливался, и волны песка, накатываясь, скрипели  о
поверхность корпуса, шершавую и неровную. Рохан совсем забыл об этом. Он
подошел к корме и, поднявшись на цыпочки, притронутся кончиками  пальцев
к толстой металлической плите. Панцирь походил на скалу,  очень  старую,
выветрившуюся скалу, ощетинившуюся твердыми  бугорками  неровностей.  Он
видел между транспортерами высокую фигуру инженера Ганонга, но  даже  не
пробовал спросить его об этом феномене. Инженер знал столько же  сколько
он сам. То есть ничего. Ничего.
   Рохан возвращался с несколькими людьми, сидя в углу кабины небольшого
вездехода. Словно издали он слышал  их  голоса.  Боцман  Тернер  говорил
что-то об отравлении, но его перебили:
   - Отравление? Чем? Все фильтры в  полном  порядке!  Резервуары  полны
кислорода! Запасы воды не тронуты... Еды по горло...
   - Видели, как выглядел тот, которого нашли в малой  навигационной?  -
спросил Бланк. - Мой знакомый... Ни за что бы его не узнал,  но  у  него
был такой перстень... Ему никто не ответил.
   Вернувшись на базу, Рохан пошел прямо к Хорпаху. Тот уже  сориентиро-
вался в обстановке благодаря телевизионной связи и рапорту группы,  вер-
нувшейся раньше с несколькими сотнями снимков. Избавившись от  необходи-
мости что-нибудь рассказывать командиру,  Рохан  почувствовал  невольное
облегчение.
   Астрогатор, встав из-за стола, на котором  лежали  карты,  заваленные
фотографиями, внимательно оглядел Рохана. Они были одни в большой  нави-
гационной каюте.
   - Возьмите себя в руки, Рохан, - сказал Хорпах. - Я понимаю,  что  вы
чувствуете, но прежде всего нам нужно хладнокровие.  И  спокойствие.  Мы
должны разобраться в этой сумасшедшей истории.
   - Они имели все  средства  защиты:  энергоботы,  лазеры,  излучатели.
Большой антимат стоит рядом с кораблем. У них было все, что есть у  нас,
- бесцветным голосом сказал Рохан. Внезапно он сел. - Простите.. -  про-
бормотал он.
   Астрогатор вынул из стенного шкафчика бутылку коньяка:
   - Старое средство иногда бывает полезно. Выпейте-ка, Рохан. Этим ког-
да-то пользовались на полях сражений...
   Рохан молча проглотил обжигающую жидкость.
   - Я проверил счетчики всех агрегатов мощности, - сказал он таким  то-
ном, будто жаловался. - Их никто не атаковал. Они не сделали  ни  одного
выстрела. Просто, просто...
   - Сошли с ума? - спокойно подсказал астрогатор.
   - Хотел бы я хоть в этом быть уверен. Но как такое могло случиться?
   - Вы видели бортовой журнал?
   - Нет. Гаарб забрал его. Он у вас?
   - Да. После даты посадки там только четыре записи. Они  касаются  тех
развалин, которые мы видели, и "мушек".
   - Не понимаю. Каких мушек?
   - Этого я не знаю. Дословно запись звучит так.
   Хорпах поднял со стола раскрытую книгу:
   - "Никаких признаков жизни на суше. Состав атмосферы..."  Тут  данные
анализов... ага, вот... "В 18.40 второй патруль, возвращающийся из  раз-
валин, попал в локальную песчаную бурю со значительной  активностью  ат-
мосферных разрядов. Радиосвязь поддерживалась несмотря на  помехи.  Пат-
руль сообщает о большом количестве мушек, заполняющих..."
   Астрогатор умолк и отложил книжку.
   - А дальше? Почему вы не кончили?
   - Это все. Здесь обрывается последняя запись.
   - И больше там ничего нет?
   - Остальное вы можете увидеть.
   Он придвинул к нему открытую книгу. Страница была покрыта каракулями.
Рохан всматривался в хаос пересекающихся линий расширенными глазами.
   - Тут как будто буква "Б"... - сказал он тихо.
   - Да. А здесь "Г". Большое "Г". Словно ребенок писал... Вам не кажет-
ся?
   Рохан молчал, держа в руке пустой стакан. Он забыл его поставить.  Он
подумал о своей недавней тщеславной мечте: самому  вести  "Непобедимый".
Теперь он благодарен судьбе, что не должен решать дальнейшую судьбу экс-
педиции.
   - Прошу вызвать руководителей специальных групп. Очнитесь, Рохан.
   - Простите. Будет совещание?
   - Да. Пусть приходят в библиотеку.
   Через четверть часа все собрались в большом квадратном зале, со  сте-
нами, покрытыми цветной эмалью. Зловещее сходство помещений "Кондора"  и
"Непобедимого" угнетало, и Рохан, глядя куда-то в угол, никак не мог от-
делаться от картин сумасшествия, врезавшихся ему в память.
   У каждого здесь было свое постоянное место. Биолог, врач, планетолог,
электронщики и связисты, кибернетики и физики  сидели  на  установленных
полукругом стульях. Эти девятнадцать человек  составляли  стратегический
мозг корабля. Астрогатор одиноко стоял под опущенным до  половины  белым
экраном.
   - Все ли присутствующие знакомы с положением на "Кондоре"?
   Ответом были утвердительные возгласы.
   - До этого момента, - сказал Хорпах, - группы,  работающие  в  районе
"Кондора", нашли двадцать девять трупов. На  самом  корабле  их  найдено
тридцать четыре, один из них был заморожен в гибернаторе  и  превосходно
сохранился. Доктор Нигрен, который как раз вернулся оттуда, сделает  со-
общение...
   - Я могу сказать немного, - произнес Нигрен, вставая и медленно  под-
ходя к астрогатору. Он был ниже Хорпаха на голову. - Мы нашли только де-
вять мумифицированных тел. И еще то, о котором сказал командир и которое
будет исследовано особо. Остальные - это  скелеты  или  части  скелетов,
найденные в песке. Мумификация происходила внутри корабля, где  ей  бла-
гоприятствовали условия: очень низкая  влажность  воздуха,  практическое
отсутствие бактерий, вызывающих гниение, и не слишком высокая температу-
ра. Тела, которые находились вне корабля, подверглись разложению, усили-
вавшемуся в периоды дождей, так как в песке содержится значительный про-
цент окислов и сульфидов железа,  реагирующих  со  слабыми  кислотами...
Впрочем, я думаю, эти подробности несущественны. Во всяком случае, в ус-
ловиях планеты мумификация была тем более невозможна, что к действию во-
ды и растворенных в ней веществ присоединилось продолжавшееся  несколько
лет действие песка. Этим объясняется то, что все костные поверхности от-
полированы.
   - Простите, доктор, - прервал его астрогатор. - Для нас важнее  всего
выяснить причину гибели этих людей...
   - Никаких признаков насильственной смерти, по крайней мере на  наибо-
лее сохранившихся трупах, - быстро ответил врач. Он не поднимал  глаз  и
словно рассматривал что-то в поднятой к лицу руке. - Картина такова, как
будто они умерли... естественной смертью.
   - То есть?
   - Без внешних насильственных воздействий. Некоторые кости,  найденные
отдельно, сломаны, но такого рода повреждения могли  появиться  позднее.
Для уточнения требуются дальнейшие исследования. Кожные покровы у всех в
полном порядке. Никаких ран, если не считать мелких царапин, которые на-
верняка не могли быть причиной смерти.
   - Как же они погибли?
   - Этого я не знаю. Можно подумать, что от голода или от жажды...
   - Запасы воды и пищи в сохранности, - заметил со своего места Гаарб.
   - Мне об этом известно.
   Некоторое время было тихо.
   - Мумификация - это прежде всего обезвоживание организма,  -  пояснил
Нигрен. Он по-прежнему не смотрел ни на кого из присутствующих. -  Жиро-
вые ткани подвергаются изменениям, но их можно выявить. Так вот... у по-
гибших практически не было жировых тканей. Так  бывает  после  продолжи-
тельного голодания...
   - Но у того, найденного в гибернаторе, они были, - бросил стоящий  за
последним рядом стульев Рохан.
   - Это верно. Но он, очевидно, просто замерз. Как-то проник в гиберна-
тор и, возможно, просто уснул, когда температура понизилась.
   - Допускаете ли вы возможность массового отравления?- спросил Хорпах.
   - Нет.
   - Но, доктор... Не можете же вы так категорически...
   - Могу объяснить, - ответил врач. - Отравление в условиях планеты мо-
жет произойти либо через легкие, от вдыхаемых газов, либо через  пищева-
рительный тракт, либо через кожу. Один из наиболее сохранившихся  трупов
был найден с кислородным прибором. В  баллоне  оставался  кислород.  Его
хватило бы еще на несколько часов.
   "Это правда", - подумал Рохан. Он вспомнил того человека -  обтянутый
кожей череп, остатки побуревшей кожи на скулах, глазницы, из которых вы-
сыпался песок.
   - Эти люди не могли съесть ничего отравленного, потому что здесь  во-
обще нет ничего съедобного. Я имею в виду сушу. А никакой охоты в океане
они не предпринимали. Катастрофа произошла сразу же после  посадки.  Они
только успели послать группу в развалины. И все. Впрочем, я  вижу  здесь
Макминна. Вы кончили, Минн?
   - Да, - ответил биохимик.
   Все головы повернулись к нему. Он прошел между сидящими и встал рядом
с Нигреном. На нем был длинный лабораторный фартук.
   - Вы проделали анализы?
   - Да.
   - Доктор Макминн исследовал тело человека, найденного в гибернаторе,-
объяснил Нигрен. - Может быть, вы сразу же расскажете, что вы  установи-
ли?
   - Ничего, - ответил Макминн.
   У биохимика были очень светлые волосы, казавшиеся  просто  седыми,  и
такие же светлые глаза. Все лицо, даже веки покрывали крупные  веснушки.
Но сейчас его длинная лошадиная физиономия никого не смешила.
   - Никаких ядов -  органических  или  неорганических.  Все  ферментные
группы тканей в нормальном состоянии. Кровь в норме. В  желудке  остатки
переваренных сухарей и концентрата.
   - Как же он умер? - спросил Хорпах, который по-прежнему казался  спо-
койным.
   - Просто замерз, - ответил Макминн и только теперь  заметил,  что  не
снял фартук. Он расстегнул пряжки и бросил его на стоящий  рядом  пустой
стул. Фартук соскользнул с сидения и упал на пол.
   - Каково же ваше мнение? - упорно повторил астрогатор.
   - У меня его нет, - ответил Макминн. - Могу лишь сказать, что эти лю-
ди не отравлены.
   - Какое-нибудь быстро распадающееся радиоактивное вещество? Или жест-
кое излучение?
   - Жесткое излучение при смертельных дозах оставляет следы:  поврежде-
ние капилляров, изменение состава крови. Таких изменений нет. Не сущест-
вует также радиоактивного вещества, которое при смертельной дозе за  во-
семь лет исчезло бы без следа. Здешний у