чему-то оттягивал эту ми-
нуту. Ледяная струя ударила прямо в лицо. Он вскочил и, тихо ругаясь, на
ощупь нашел кондиционер. Когда Рохан ложился, ему было так душно, что он
передвинул регулятор на полное охлаждение.
   Воздух маленькой каюты медленно теплел, но  Рохан,  полулежавший  под
одеялом, уже не мог заснуть. Он взглянул на светящийся циферблат  наруч-
ных часов - три часа бортового времени. "Снова только три часа  сна",  -
подумал он сердито. Ему все еще было холодно. Совещание  длилось  долго,
разошлись около полуночи. "Столько разговоров впустую",  -  подумал  он.
Теперь, в этой темноте, он отдал бы все, чтобы снова очутиться на  Базе,
чтобы ничего не знать об этом проклятом Регисе  III,  о  его  мертвом  и
по-мертвому задуманном кошмаре. Большинство стратегов  советовало  выйти
на орбиту, только главный инженер и главный физик с самого начала  скло-
нялись к мнению Хорпаха, что нужно оставаться как можно  дольше.  Шансов
найти четырех беглецов было ничтожно мало. Может быть, один на  сто  ты-
сяч, а может, и меньше. Лишь значительное  отдаление  от  места  схватки
могло спасти их от атомного ада, если они не погибли еще  раньте.  Рохан
дорого бы дал за уверенность, что астрогатор не стартовал  только  из-за
них, что не сыграли своей роли другие причины. Одно дело,  как  они  все
видели здесь, а другое дело, как бы все это представилось, облеченное  в
сухие строчки рапорта, в спокойной обстановке Базы, где нужно будет ска-
зать, что утрачена половина основных машин, в том числе главное оружие -
циклоп с излучателем антиматерии, отныне  представляющий  дополнительную
опасность для каждого корабля, севшего на планету; что убитыми  потеряно
шесть человек, а половина людей в лазарете, причем эти люди на  годы,  а
может, и навсегда выведены из строя. И что, потеряв людей, машины и луч-
шее снаряжение, пришлось бежать - а чем же иным было бы теперь возвраще-
ние, как не обычным бегством - от микроскопических кристалликов, мертво-
го наследства лирянской цивилизации, которую так давно превзошла земная!
Но разве Хорпах стал бы принимать это во внимание? Может быть, он и  сам
толком не знал, почему не стартует? Может, рассчитывал на что-нибудь? Но
на что?
   Правда, биологи предложили победить "насекомых" их собственным оружи-
ем. Поскольку этот вид эволюционировал, рассуждали они,  можно  взять  в
руки дальнейшую эволюцию. Необходимо  прежде  всего  подвергнуть  значи-
тельное количество захваченных экземпляров мутациям, наследственным  из-
менениям определенного типа. В процессе размножения они перейдут в  пос-
ледующие поколения и сделают безопасной всю  эту  кристаллическую  расу.
Это изменение должно быть очень частным, таким, которое даст немедленный
результат и одновременно создаст в новом виде  ахиллесову  пяту,  слабое
место, куда можно будет ударить. Но все это было типичной болтовней тео-
ретиков, они не имели понятия, какая это должна быть мутация, какое  из-
менение, как его осуществить,  как  захватить  большое  количество  этих
проклятых кристалликов, не вступая с ними в очередную битву,  в  которой
можно было потерпеть поражение, более тяжелое, чем вчерашнее. А если  бы
даже все удалось, как долго пришлось бы ждать эффекта? Во всяком случае,
не день и не неделю. Так что же, крутиться вокруг Региса, как на карусе-
ли, год, два, а то и все десять лет?! Все это не имело никакого смысла.
   Рохан чувствовал, что перехватил с кондиционером, снова стало слишком
жарко. Он встал, отбросил одеяло, умылся, быстро оделся и  вышел.  Лифта
не было. Он вызвал его и в полумраке,  освещенном  прыгающими  огоньками
информатора, ожидал, стоя с опущенной головой, ощущая в ней всю  тяжесть
недоспанных ночей и полных напряжения дней, и сквозь шум крови в  висках
вслушивался в ночную тишину корабля. Время от времени что-то бормотало в
невидимых трубах, из нижних отсеков доносилось приглушенное ворчание ра-
ботающих вхолостую двигателей, корабль все еще был  в  полной  стартовой
готовности. Из вертикальных колодцев по обеим сторонам платформы, на ко-
торой он стоял, тянуло сухим воздухом с металлическим  привкусом.  Двери
разошлись, он ступил в лифт. В восьмом отсеке он вышел.  Коридор,  осве-
щенный линией голубых ламп, поворачивал, повторяя изгиб  корпуса.  Рохан
шел, сам не зная куда, инстинктивно поднимал повыше ноги в  нужных  мес-
тах, перешагивал высокие пороги герметических переборок, пока не заметил
тени людей из команды главного реактора. В помещении было темно,  только
сверкали на щите лампочки индикаторов. Люди сидели под ними на разложен-
ных креслах.
   - Погибли, - сказал кто-то.
   Рохан не узнал этого человека.
   - Могу поспорить: в радиусе пяти миль была  тысяча  рентген.  Их  уже
нет. Можешь быть спокоен.
   - Так зачем же мы здесь сидим? - пробурчал другой.
   Не по голосу, а по месту, которое занимал говоривший, - на  гравимет-
рическом контроле - Рохан сориентировался, что это боцман Бланк.
   - Старик не хочет возвращаться.
   - А ты бы вернулся?
   - А что еще можно сделать?
   Тут было тепло, и в воздухе витал тот особенный аромат хвои,  которым
кондиционеры старались подавить запах от пластиков,  разогревавшихся  во
время работы реактора. В результате возникла смесь, не имевшая  аналогий
вне пределов восьмого отсека. Рохан стоял, невидимый, прислонившись спи-
ной к переборке. Он не прятался, просто ему не  хотелось  вмешиваться  в
разговор.
   - Он может сейчас подобраться... - заговорил кто-то  после  короткого
молчания.
   Лицо говорившего появилось на минуту, когда он наклонился  вперед,  -
полурозовое, полужелтое от света контрольных лампочек, которыми щит  ре-
актора, казалось, смотрел на собравшихся под ним людей. Рохан, как и все
остальные, сразу же понял, о ком идет речь.
   - У нас есть поле и радар, - неохотно ответил боцман.
   - Много тебе даст поле, если он подойдет на биллиэрг поражения.
   - Радар его не подпустит.
   - Кому ты это говоришь? Я-то знаю его, как собственный нож.
   - Ну и что?
   - То, что у него есть антирад. Системы помех...
   - Но ведь он расстроен. Электронный псих...
   - Ничего себе псих. Ты был в рубке?
   - Нет. Я сидел здесь.
   - То-то. А я был. Жаль, ты не видел, как он сшибал наши зонды.
   - Значит, что же? Они его перестроили? Он уже под их контролем?
   "Все говорят "они", - подумал Рохан. - Как будто это  живые  разумные
существа..."
   - А протон его знает. Кажется, нарушилась только связь.
   - Так чего ему по нас бить?
   Снова стало тихо.
   - Неизвестно, где он? - спросил тот, который не был в рубке.
   - Нет. Последнее сообщение было в одиннадцать.  Кралик  мне  говорил.
Видели, как он крутился по пустыне.
   - Далеко?
   - А что, боишься? Километров полтораста отсюда. Для него это час  хо-
ду. Если не меньше.
   - Может, хватит этого переливания из пустого в  порожнее?  -  сердито
вмешался боцман Бланк, чей резкий профиль показался на фоне разноцветных
огоньков.
   Все замолчали. Рохан медленно повернулся и удалился так же тихо,  как
и пришел. По дороге он миновал две лаборатории. В большой было темно, из
маленькой сквозь иллюминатор, находившийся под потолком, в коридор падал
свет. Рохан заглянул внутрь. У овального стола сидели только кибернетики
и физики - Язон, Кронотос, Сарнер, Ливин, Зорахан. Еще кто-то, повернув-
шись к остальным  спиной,  в  тени  наклонной  переборки  программировал
большой электронный мозг.
   - ... есть два эскалационных решения, одно -  аннигиляция,  другое  -
самоуничтожение, остальные - планетного масштаба, - говорил Зорахан.
   Рохан не переступил порога. Он снова стоял и подслушивал.
   - Первое основано на возможности образования лавинного процесса.  Ну-
жен антимат, который войдет в ущелье и останется там.
   - Один уже был... сказал кто-то.
   - Если у него не будет электронного мозга, он сможет  работать,  даже
когда температура превысит миллион градусов.  Нужен  плазменный  излуча-
тель, плазма не боится звездных температур. Туча будет  действовать  так
же, как и раньше, - постарается его уничтожить, войти в резонанс  с  уп-
равляющими контурами, но их не будет. Не будет ничего, кроме субъядерной
реакции. Чем больше материи примет участия в реакции, тем  более  бурной
она будет. Таким способом можно стянуть в одно  место  и  аннигилировать
всю некросферу планеты...
   "Некросфера... - подумал Рохан. -  Да,  ведь  кристаллики  мертвые...
Ученые... Всегда выдумают какое-нибудь красивое новое название".
   - Мне больше нравится вариант с самоуничтожением, - сказал Язон. - Но
как вы себе это представляете?
   - Ну, идея основана на том, чтобы сначала  вызвать  образование  двух
больших "тучемозгов", а потом столкнуть их. Нужно заставить тучи  отнес-
тись друг к другу, как к конкуренту в борьбе за существование...
   - Это я знаю, но как вы хотите это сделать?
   - Нелегко, конечно, но возможно, поскольку туча только псевдомозг,  а
значит, не способна рассуждать...
   - Надежнее планетный вариант, с понижением среднего годового  облуче-
ния... - заговорил Сарнер. - Достаточно четырех  водородных  зарядов  по
пятьдесят - сто мегатонн на каждое полушарие,  всего  максимум  восемьсо
т... Воды океана испарятся, увеличится облачный покров, альбедо  возрас-
тет и оседлый симбионт не сможет доставлять нужного для размножения  ко-
личества энергии...
   - Расчеты базируются на непроверенных данных, - запротестовал Язон.
   Видя, что начинается спор специалистов, Рохан отступил от двери и по-
шел дальше. Он возвращался к себе не на лифте, а по крутой стальной  ле-
сенке, которой обычно никто не пользовался. Он прошел несколько отсеков.
Видел, как в ремонтном цехе люди Девре возились со сварочными аппаратами
около больших, неподвижно чернеющих арктанов. Издалека заметил  овальные
иллюминаторы госпиталя, в которых горел  фиолетовый  притемненный  свет.
Какой-то врач в белом халате бесшумно прошел по коридору, за ним автомат
нес набор поблескивающих инструментов. Рохан миновал пустую и темную ка-
ют-компанию, клуб, библиотеку, наконец очутился в своем  отсеке,  прошел
каюту астрогатора и задержался, словно желая что-то подслушать, но из-за
гладкой двери не вырвалось ни звука, ни луча света, а крышки иллюминато-
ров были плотно затянуты болтами с медными головками.
   Только в каюте Рохан снова почувствовал усталость. Он весь обмяк, тя-
жело сел на койку, сбросил ботинки и, закинув руки  за  голову,  улегся,
глядя в слабо освещенный ночником низкий потолок с делящей  его  пополам
трещинкой на голубом лаке. Он бродил по кораблю не из чувства долга,  не
из любопытства к разговорам и жизни других людей. Он просто боялся таких
ночных часов, потому что мысленно видел картины, которые не хотел  вспо-
минать. Самым тяжелым было воспоминание о человеке,  которого  он  убил,
для того чтобы тот не убил других. Рохан должен был так поступить, но от
этого не становилось легче. Он знал, что, если сейчас погасить свет,  он
снова увидит эту сцену, как тот, со слабой бессмысленной улыбкой идет за
прыгающим в его руках стволом вейра, как перешагивает через  лежащее  на
камнях тело без руки (этим мертвецом был Ярг, вернувшийся,  чтобы  после
чудесного спасения так глупо погибнуть), как роняет вейр и падает  лицом
вниз... Рохан напрасно пытался прогнать эту картину,  чувствовал  острый
запах озона, горячий удар рукоятки, сжатой его потной рукой, слышал сто-
ны людей, которых, задыхаясь, стаскивал в одно место, чтобы связать, как
снопы, и каждый раз близкое, знакомое, как будто вдруг ослепшее лицо по-
раженного потрясало его своим выражением отчаянной беспомощности.
   Что-то стукнуло, упала книжка, которую Рохан начал читать еще на  Ба-
зе, он заложил тогда страницу белым листом, но до сих пор не прочитал ни
одной строчки. Он лег поудобнее. Подумал о стратегах, обдумывающих  сей-
час планы уничтожения туч, и его губы искривила пренебрежительная усмеш-
ка. "Это бессмысленно, все вместе... - думал он. -  Хотят  уничтожить...
Мы тоже, мы все хотим уничтожить, но никого этим не спасем. Регис безлю-
ден, человеку нечего здесь искать. Откуда же это  упорство?  Ведь  точно
так же людей могла бы убить буря или землетрясение.  Ничье  сознательное
намерение, ничья враждебная мысль не стояла на нашем пути. Мертвый  про-
цесс самоорганизации... Стоит ли расточать все силы и энергию, чтобы его
уничтожить, только потому, что мы сразу же приняли его за подстерегающе-
го нас врага, который сначала из-за угла напал на "Кондор", а  потом  на
нас? Сколько таких зловещих, чуждых человеческому пониманию явлений  мо-
жет таить в себе космос? И мы должны везде побывать с уничтожающей мощью
на борту кораблей, чтобы разбить все, что несовместимо с нашим  разумом?
Как они это назвали? Некросфера. Значит, и некроэволюция, эволюция мерт-
вой материи. Может быть, лирянам и было до нее дело. Регис III был в  их
сфере. Может, хотели его колонизировать, когда их астрофизики предсказа-
ли превращение их солнца в Новую... Возможно, это была для них последняя
надежда. Если бы мы оказались в таком положении, мы бы,  конечно,  боро-
лись, разметали бы этот черный кристаллический помет,  но  сейчас?..  На
расстоянии парсека от Базы, в  свою  очередь,  отдаленной  от  Земли  на
столько световых лет... во имя чего мы здесь торчим,  теряя  людей,  для
чего ночами стратеги ищут наилучший метод аннигиляции, ведь о  мести  не
может быть и речи..."
   Если бы сейчас Хорпах появился перед ним, он бы сказал ему все.
   "Каким смешным и одновременно безумным выглядит это "покорение  любой
ценой", это "героическое упорство человека", это  желание  отплатить  за
смерть товарищей, которые погибли, потому что их послали на смерть... Мы
были просто неосторожны, слишком понадеялись на наши излучатели и  инди-
каторы, наделали ошибок и теперь расплачиваемся... Мы, только мы винова-
ты".
   Он размышлял так, лежа с закрытыми глазами,  которые  горели,  словно
под веками было полно песка. Человек, он понимал это сейчас, еще не под-
нялся на нужную высоту, еще не заслужил прекрасного звания  галактоцент-
рической фигуры, прославляемой издавна. Дело  не  в  том,  чтобы  искать
только себе подобных и только таких понимать: нужно еще уметь  не  лезть
не в свои нечеловеческие дела. Захватить пустоту, конечно... А почему бы
нет... Но не нападать на то, что существует, что за миллионы лет создало
свое собственное, никому и ничему, кроме законов природы, не подчиняюще-
еся равновесие существования, деятельного, активного существования,  ко-
торое ничем не лучше и не хуже существования белковых соединений,  назы-
ваемых животными или людьми.
   Именно такого Рохана, переполненного благородным  галактоцентрическим
всепониманием любой существующей формы, пронзил словно игла, прокалываю-
щая нервы, повторяющийся высокий крик сигнала тревоги.
   Все его рассуждения исчезли, сметенные назойливым  воем,  заполнившим
отсеки. В следующий момент он выскочил в коридор и побежал вместе с дру-
гими, в тяжелом ритме усталых шагов, в теплом людском дыхании, и, прежде
чем добежал до лифта, почувствовал не каким-то отдельным органом  чувств
и даже не всем своим существом, а как бы восемнадцатитысячетонным корпу-
сом корабля, молекулой которого стал, толчок, правда, показавшийся очень
далеким и слабым, но встряхнувший тело крейсера от кормовых опор до  но-
совых отсеков, удар ни с чем не сравнимой силы, который - он и  это  по-
чувствовал - приняло и отразило нечто еще большее, чем "Непобедимый".
   - Это он! Это он! - услышал Рохан крики.
   Люди исчезали в лифтах, двери с шипением закрывались, кто-то грохотал
по крутым лесенкам, не в силах дождаться своей очереди, но сквозь  меша-
нину голосов, призывов, свистки боцманов, непрекращающийся крик сирен  и
топот из верхнего отсека пробился второй, беззвучный и от этого еще  бо-
лее тяжелый толчок следующего удара. Коридорные лампы мигнули. Рохан ни-
когда не думал, что лифт может двигаться так медленно. Он стоял, не  за-
мечая, что продолжает изо всех сил втискивать палец в кнопку, а рядом  с
ним был только один человек, кибернетик Ливин.
   Лифт остановился, и, выскакивая из него, Рохан услышал самый  тонкий,
какой только можно представить, свист, верхние тона которого - он был  в
этом уверен - уже не могло воспринять человеческое ухо.  Словно  стонали
сразу все титановые соединения крейсера. Рохан влетел в рубку,  понимая,
что "Непобедимый" ответил ударом на удар.
   Но это был уже конец схватки. У экрана, большой и черный на его пыла-
ющем фоне, стоял астрогатор. Верхний свет не горел, а сквозь полосы, пе-
ресекающие экран и размазывающие изображение, маячил зацепившийся  осно-
ванием за грунт гигантский, распухший,  разбрасывающий  во  все  стороны
шишковатые клубы, внешне совершенно неподвижный гриб взрыва, разметавший
на атомы и уничтоживший циклопа, а в воздухе как будто еще висела стран-
ная прозрачная дрожь, сквозь которую доносился монотонный голос техника:
   - Двадцать шесть в пункте ноль. Девять восемьсот по периметру... Один
четыреста двадцать два в поле...
   "Тысяча четыреста двадцать два рентгена  в  поле,  значит,  излучение
пробило силовой барьер", - понял Рохан. Он не знал, что такое  возможно.
Но, когда взглянул на шкалу мощности,  понял,  какой  заряд  использовал
астрогатор. Этой энергии хватило бы, чтобы хорошенько вскипятить внутри-
континентальное море средней величины. Что ж, Хорпах предпочитал не рис-
ковать повторными выстрелами. Может, он немного  перехватил,  но  теперь
они снова имели только одного противника.
   На экранах тем временем разворачивалось невиданное  зрелище:  похожая
на цветную капусту верхушка гриба пылала всеми цветами радуги,  от  неж-
но-серебристой зелени до глубокого пурпура. Пустыни - Рохан заметил  это
только сейчас - вообще не было видно: как плотный туман ее покрыл выбро-
шенный на десятки метров вверх песок, который висел в воздухе, волнуясь,
словно превратился в настоящее море. А техник все еще докладывал отсчеты
по шкале:
   - Девятнадцать тысяч в пункте ноль... Восемь шестьсот по периметру...
один сто два в поле...
   Победа, одержанная над циклопом, была принята  в  глухом  молчании  -
немного чести разбить собственное, да еще самое сильное оружие. Люди на-
чали расходиться, а гриб все еще рос в стратосферу и  вдруг  вспыхнул  у
вершины другой гаммой красок, зажженных на этот раз лучами  солнца,  еще
не поднявшегося над горизонтом. Он уже пробил верхние слои холодных  об-
лаков и стоял высоко над ними, лилово-золотой,  янтарный  и  платиновый.
Отблески с экранов волнами окатывали рубку. Она все время менялась,  как
будто по белым пультам кто-то разбрасывал охапки земных цветов.
   Рохан еще раз удивился, увидев, как одет  Хорпах.  Астрогатор  был  в
мундире - в том белоснежном парадном мундире,  который  Рохан  последний
раз видел на нем во время торжественных проводов на Базе.  Наверное,  он
схватил первое, что попалось под руку. Астрогатор стоял,  держа  руки  в
карманах, его седые волосы взъерошились у висков. Он оглядел присутству-
ющих.
   - Рохан, - сказал он неожиданно мягким голосом, - зайдите ко мне.
   Рохан инстинктивно выпрямился. Тогда астрогатор повернулся и пошел  к
дверям. Так они и шли, один за другим, по коридору, а сквозь  вентиляци-
онные шахты в шуме нагнетаемого воздуха из нижних отсеков доносился глу-
хой и гневный гул.
 
 
   РАЗГОВОР
 
 
   Рохан вошел в каюту  астрогатора,  не  удивленный  его  приглашением.
Правда, он бывал здесь редко, но после своего возвращения в  кратер  был
вызван на "Непобедимый", и Хорпах разговаривал с ним у себя. Обычно  та-
кое приглашение не предвещало ничего хорошего. Правда, тогда  Рохан  был
слишком потрясен катастрофой в ущелье, чтобы бояться гнева  астрогатора.
Впрочем, тот  не  упрекнул  его  ни  словом,  только  очень  внимательно
расспрашивал обо всех подробностях  атаки  тучи.  В  разговоре  принимал
участие доктор Сакс, который высказал предположени