й.
     Игшпрод согнулся пополам и если бы не подоспел Мейчон, упал бы
рядом со сломленным и уже почти безопасным яйцом зла.
     - Все, элин Трэггану, - с трудом выговорил маг. - Его можно
брать, только оно еще очень горячее.
     - Тогда уходим из пещеры, - быстро решил Трэггану.
     Его стало тошнить от неприятного резкого запаха, оставленного
монстром, захотелось на чистый холодный воздух. Странно, но мгновения
назад он этого запаха даже не ощущал.
     Мейчон не отводил взгляда от побежденного яйца зла, в неверном
свете факелов оно казалось прекрасным.
     Трэггану подошел к яйцу, вывернул пояс, вынул оттуда оставшиеся
ломти велеса (сейчас выйдут на свежий воздух и подкрепится) и
осторожно протянул руку к драгоценности, которую он обязан уберечь во
что бы то ни стало, доставить командиру отряда, чтобы тот преподнес
королю Итсевда. Сейчас он отвечал за яйцо головой.
     Яйцо зла действительно оказалось горячим, но не обжигающим.
Трэггану сунул его в сумку пояса и плотно прикрыл. Все, в пещере
больше нечего делать, скорее на свежий воздух!
     - Элин Трэггану! - от входа в пещеру заорал Малаир. - Элин
Трэггану! Злой возвращается!
     Слава Димоэту, успели обезвредить яйцо - прожигает сквозь
толстую ткань пояса и поддевки аж до самой кожи.
     - Быстро из пещеры! - распорядился Трэггану, подбегая к
ослабевшему и еще не пришедшему в себя магу. От волнения воин говорил
на родном языке. - Если мы не успеем выскочить, нам конец.
     Да, в пещере грузное, но чрезвычайно проворное и сильное
чудовище их уничтожит. Даже если забраться в один из длинных лазов,
все равно достанет гибким подвижным языком с ядовитыми присосками.
     Выбежав на воздух, они не увидели, а услышали, откуда
приближается монстр. Яркий солнечный снег, отражался от снежных
вершин и слепил глаза.
     Шесть воинов, оставленных у входа в пещеру стояли, приготовив
оружие к бою.
     - Бегите на тропу! - распорядился Трэггану. - Будем
заманивать его навстречу отряду.
     Одно дело прыгать с камня на камень не спеша, выбирая место куда
ступить, другое - когда в каждое мгновение из-за нагромождений скал
вывернет разъяренное чудовище, словно почувствовавшее, что его гнездо
разорено.
     - Идемте же, светлый маг, идемте! - взмолился Трэггану к едва
дышавшему Игшпроду.
     - Там, - едва переводя дыхание, указал на тропу тот, - там
зло, я чую!
     - Да что вы говорите! Неужели не слышите, как приближается
оттуда? Идемте же.
     Маг едва шевелил ногами, раздражая Трэггану своей
медлительностью.
     - Там зло тоже! - настаивал Игшпрод.
     Воины почти одновременно выпустили стрелы в появившееся из-за
скалы чудище. Стрелы скользнули по короткошерстной удивительно
прочной белой шкуре, не причинив монстру ощутимого вреда. Он встал на
две задние лапы, головой поднявшись выше скалы и тонким,
закладывающим уши голосом, странным для такой громадины, огласил
окрестности. Первый раз Трэггану дивился этому высокому крику, но
сейчас было не до того - Игшпрод не мог быстро бежать, тем более по
камням, а потерять мага, к тому же подданного велинойского короля,
Трэггану, как глава восьмерки не мог.
     И тут, словно подтверждая слова Игшпрода, в ответ на призыв
чудовища откуда-то издалека, из-за тропы, по которой они пришли,
раздался другой тонкий разъяренный крик.
     - Я возьму второго на себя! - крикнул Мейчон на бегу. -
Завлеку его в другую сторону!
     - Будь осторожней! - крикнул Трэггану другу, продолжая тянуть
за собой мага. - Малаир, беги с ним! Пойдемте же, светлый маг,
пойдемте! Выберемся на тропу и спрячем вас, дальше наше дело.
     Чудовище приближалось. Второй парой лап, длинных и мускулистых,
оно захватывало камни и подтягивало грузное тело вперед, неумолимо
приближаясь к маленькому отряду. Воины, прикрывая своего командира,
выпускали стрелу за стрелой, но попасть в глаза, чтобы причинить
злому чувствительную боль, не удавалось.
     Не выдержав, Трэггану убрал меч в ножны, взвалил мага на себя и,
покачиваясь, поспешил к тропе. На тренировках в монастыре было такое
упражнение - взять на плечи товарища и прыгать с камня на камень.
Почти как сейчас... Но тренировка... это тренировка, жизни ничто не
угрожает.
     Нога подвернулась и он едва успел в падении вытянуть руки,
принимая удар на себя, чтобы маг не ударился головой о камни; его
жизнь для Трэггану была сейчас чуть ли не дороже собственной.
     Игшпрод упал рядом и застонал, поднимаясь на четвереньки.
     - Все в порядке? - тревожно спросил Трэггану, доставая из
ножен меч.
     Он не знал, насколько повреждена нога, но сдаваться просто-так
не собирался.
     - Да, - простонал маг. - Я могу идти.
     Трэггану встал на ноги. Болело ушибленное колено, но двигаться
без посторонней помощи он мог.
     - Басену, Тинр, помогите светлому магу! - распорядился
Трэггану.
     Чудовище ревело не переставая. Не ревело даже, скорее пищало, но
назвать писком столь грозный звук... Трэггану, прикрывая бойцов,
ведущих к тропе изможденного мага, пятился, не отводя взгляда от
монстра, стараясь огибать валуны покрупнее и не споткнуться о более
мелкие.
     Злой был уже совсем близко. Один из бойцов подбежал к Трэггану,
чтобы вдвоем дразнить монстра, чтобы тот не знал на кого напасть на
первого. Старый прием, испытанный...
     Снег, предательский чистый и веселый с виду, хрустнул и Трэггану
почувствовал, что почва уходит из под ног. Может, естественное
ущелье, может ход, прорытый камнеедом, может еще что... Проклятые
пустоши, в Оклумше нельзя терять бдительности ни на мгновенье!
     Трэггану успел выпустить из рук меч и вцепиться в какой-то
каменный выступ. Поднял голову - до края обрыва не менее двух
человеческих ростов. Вниз, судя по падению камешков, куда как больше,
может до самого сердца земли...
     - Элин! - услышал он возглас воина своей бывшей восьмерки и
даже увидел конец брошенной ему волосяной веревки, но тут же что-то
огромное наползло на расселину, закрыв небо и осыпав вниз град
камней.
     До Трэггану донесся - или показалось? - предсмертный крик его
бойца.
     В то же мгновение один из камней ударил по темени и пальцы
разжались.

x x x

     Падал он целую вечность и какие-то розовые птицы нечетких
очертаний сопровождали его, кружась и издавая странное курлыканье. Он
прорывал собой плотные облака и падал, падал, падал...
     Наконец он достиг земли и успокоился; лежал и не хотел вставать.
Он собирался лежать так всю жизнь.
     Но тут подошел мужчина в просторных одеждах и протянул руку.
     "Пойдем, сын, я покажу тебе мир," - сказал он.
     Трэггану поднялся, на душе его было удивительно хорошо. От удара
левая часть тела отнялась, окаменела и рука рассыпалась в прах,
словно глиняная. Но в правой он держал меч.
     "Да, - ответил он. - Я иду."
     И он пошел за своим проводником сквозь мрак неведомья. Стены
подземелья рухнули перед ними, ослепив Трэггану зеленью деревьев и
синевой моря, смешанной с красками жизнеутверждающего рассвета.
     "Вот твой мир, - сказал отец. - Иди!"
     "А ты?"
     "Мне нет дороги в мир живых. Но ты сын, должен отомстить за
меня. Помни об этом, каждый день, Вэмбреггану. Пусть в сердце твоем
живет только месть, сын мой. Иди!.."

x x x

     Трэггану вздрогнул и открыл глаза.
     Левая половина тела от неудобной позы затекла и ныла. Он провел
рукой по лбу, стряхивая остатки сна.
     Перед ним на огромном письменном столе лежал ворох книг, свитков
и списков. Толстенная квадратная свеча с восемью фитилями выгорела
почти наполовину.
     Новый хозяин просторного кабинета отодвинул кресло и встал.
Потягиваясь, подошел к окну и разомкнул деревянные створки.
     Над Реухалом вставало солнце. Даже не вставало, а лишь начало
разгонять мрак ночи и чуть золотить небо. Трудолюбивый город еще
спал, что случалось довольно редко - только когда аддаканы отдыхают,
а это бывает раз в восемь лет. Аддаканы откроются сегодня в полдень.
Следующие восемь дней предстоят насыщенными и тяжелыми - Праздники
Димоэта и Семи Богов.
     Эх, разве знал третий сын владельного Барэггу, элла
Реухал-ди-Кремана, что не мечом, а этикетом придется защищать ему
честь предков!
     Трэггану подошел к зеркалу, всмотрелся в отражение. И увидел
благородное, чуть усталое лицо политика, не воина. Шрам, пересекавший
всю левую половину лица и которым он так гордился два-три года назад,
пришлось вывести, когда вступал в наследство Итсевд-ди-Реухалом.
Трэггану поморщился, вспомнив, как три раза ходил к магу,
практикующемуся в таких делах (не в Реухале, а еще в Итсевде), и как
постепенно от визита к визиту предмет его тайной гордости сошел на
нет. Ничего не осталось и от молодецкого разлета бровей и разудалой
бороды; лишь блеск глаз не исчез, хотя от полубессонных ночей вокруг
уже наметились морщинки. И опустились уголки губ. Три года и четыре
периода Димоэта - возраст зрелости. Трэггану провел рукой по
выползшей за ночь щетине и тяжело вздохнул - не видать ему больше
походной жизни, где о таких утомительных пустяках просто не думаешь.
     Он отошел от зеркала и вновь направился к столу - стукнуть
стеклянными палочками друг о друга, чей тонкий звук призовет
понадобившегося хозяину слугу.
     Второй раз он засыпал в этом кабинете при свете свечей.
     И второй раз во сне отец просил отомстить за его смерть.
     Но ведь его отец жив! Да, с переломанным позвоночником и
навсегда прикованный к постели, даже лучшие маги уже ничего не могли
поделать. Но жив!
     И почему во сне он назвал его Вэмбреггану?
     Первый раз Трэггану не предал значения тому сну, но теперь
задумался.
     Вэмбреггану - его двоюродный брат, бывший хозяин этого дворца и
Итсевд-ди-Реухала. Он погиб полтора года назад, на королевской охоте,
когда нарвался на случайно залетевшего на остров лимского крылатого
полосуна. Эти смертельно опасные для человека твари обитали только на
Куеломокском континенте и куда как южнее. Развязка была быстрой и
кровавой - против огромного зверя в одиночку не ходят, а
Вэмбреггану, увлекшись охотой, отбился от остальных. Тогда-то
Трэггану и стал новым хозяином Реухал-ди-Итсевда, чего никогда в
жизни даже предположить не мог.
     Именно Вэмбреггану звал во сне сыном отец. Значит, не отец.
Значит, брат-близнец старого отца, родной дядя, Ланэррагу, которого
Трэггану почти не помнил. Дядя правил в Итсевд-ди-Реухале, а отцу дед
завещал Реухал-ди-Креман, где и родился Трэггану.
     И что означают слова "Но ты, сын, должен отомстить за меня"?
Дядя Ланэррагу умер давно, от какой-то болезни... Во всяком случае,
так говорили Трэггану, когда он все-таки выбрался из гор Оклумша.
     И второй раз ему снилось - да что там снилось, он словно снова
проживал - переломный момент в его судьбе.
     Первый раз, несколько месяцев назад, ему явились сквозь сон
события той ужасной ночи, когда многочисленный взбунтовавшийся отряд
наемников одного из велинойских эллов покинул своенравного хозяина,
перепился и, встав на путь бесчестья и разбоя, подобрался к их
родовому замку и бесшумно снял дозорных.
     Оба старших брата Трэггану, так и не проснувшись после обильного
ужина в честь праздника покровителя Кремана мученика Нала, были
зарезаны предательски и подло в собственных постелях. Сам Трэггану,
пробудившись от шума, схватил меч и встретил первого разбойника на
пороге, воткнув ему клинок в грудь по самую рукоять. Выдернуть оружие
не успел, а на помощь товарищу уже спешили не менее восьмерки бывших
наемников, прошедших огонь-воду в штурмах и сражениях. Трэггану успел
захлопнуть дверь, но дерево долго не выдержало бы бешеных ударов
разъяренных захватчиков.
     Трэггану оставалось только одно: умереть с честью. Но каждый
воин должен стремиться выжить - так его учили в монастыре. Он вылез
в непроглядную ночь, на узкий карниз, вспоминая детские времена, и
пошел, не думая о высоте и о вымощенной булыжником мостовой
внутреннего двора замка. Каждое неверное движение грозило неминуемой
гибелью, но он жил в те мгновения лишь одним - страстным желанием
отомстить. Сжимая в руке кинжал и думая, что дешево свою жизнь не
отдаст, в одном исподнем он проторчал до утра на карнизе, слившись со
стеной.
     Когда же утром разбойники, опьяненные первой удачей и трофеями
замковых погребов, попадали в трапезной со скамей или уткнулись в
объедки на столе, Трэггану покинул свое убежище. Быстро и ловко, как
учили в боевом монастыре, он перерезал глотки пьяным шакалам,
отомстив за братьев - ни один разбойник даже не открыл глаза, все
очутились пред судом Димоэта, так и не узнав, что произошло.
     Трэггану обходил родной замок из комнаты в комнату в поисках
уцелевших, уже зная, что он сейчас за старшего. Отец выжил - когда в
его спальню ворвались нападавшие он уже стоял с мечом у порога, но
был стар и силы оказались не равны. Его сбили с ног грубым навалом и
всласть потоптались на главе древнего рода, изливая на нем всю
накопившуюся злость на ненавистных эллинов, которым всю жизнь гнули
спины. Они оставили благородного Барэггу бесчувственного и
умирающего; на теле отца, когда его нашел Трэггану, не было ни
единого неповрежденного места - сплошные раны и кровоподтеки.
     Отец выжил, ум его был трезв и ясен, как всегда. Но он никогда
больше не встанет с постели. Сдерживая слезы, Трэггану похоронил
братьев и павших воинов замка, благодаря Димоэта, что хоть его сестры
за полтора восьмидневия до этого события отправились в монастырь
продолжать обучение...
     Тяжкие воспоминания, неприятные. И когда Трэггану в первый раз,
засидевшись за бумагами - работать с рукописями и словом оказалось
много сложней и паскудней, чем мечом защищать честь и жизнь, -
заснул в этом кабинете, та ночь повторилась, как наяву.
     А теперь в его спящем сознании повторился день, когда он попал к
нижним людям, о которых не знал никто в мире. Он провел у них
неполных полтора года, став для них своим.
     Нижние люди - это так их называл про себя Трэггану, когда
обучался их странному напевному языку, приходя в себя после
многочисленных переломов. Сами себя они именовали онугками и это
слово ничего не означало ни на одном языке Аддакая. И они умели
выживать во время родов Оклумша! Трэггану вместе с ними пережил эти
страшные дни. Впрочем, страшные для тех, кто наверху, а внизу,
оказывается, были целые оазисы, которые не поддавались жуткому
землетрясению, и в которых отсиживались онугки. Они многому научили
Трэггану, которого побаивались, так как у него было с собой
обезвреженное яйцо зла.
     В отличие от черных горцев, нижние люди не поклонялись
чудовищам, а сами стремились их уничтожать, для чего продумывали
целую сеть ловушек, попадая в которые, монстр неизбежно погибал... В
боковой ход одной из таких ловушек, кстати, и свалился Трэггану.
     Нижние люди не хотели отпускать Трэггану, уговаривали, чтобы он
взял в жены дочь их племени и жил с ними. Они посвятили его в онугки;
шаман, совершавший обряд, подарил ему дар видеть в полной темноте -
дар, которым владели все онугки, без которого во чреве гор не выжить.
     Но когда Трэггану все же решил уходить, стосковавшись по родным
краям, яркому солнцу и вольному ветру, двое лучших проводников всего
за несколько дней вывели его в долину у подножия Оклумша...
     А отряд Холкма после той встречи сразу с двумя чудовищами домой
так и не вернулся...
     Трэггану тряхнул головой и снова звякнул палочками друг о друга
- надо начинать день, который обещал быть трудным. Сегодня он,
Трэггану, будет нужен всем. Как владельный элл Итсевд-ди-Реухала,
правящий итсевдским кварталом в Городе Городов. Сегодня открываются
аддаканы после восемьжды восьми дней спячки.
     Наконец дверь скрипнула и натужно растворилась. Вошел старый
Гирну. В его ведении был этот кабинет и словохранилище, он прекрасно
знал весь квартал, которым управлял хозяин, и взаимоотношения всех
обитателей. Среди домочадцев он пользовался непререкаемым уважением,
и хотя он никогда в жизни не повышал голоса, его побаивались все
слуги, вплоть до однолетней дочки кухарки. Когда-то он был доверенным
слугой элла Ланэррагу и его знания очень выручали Трэггану. Не только
когда он вступил во владение нежданным наследством, но и сейчас.
     - Доброе утро, хозяин.
     - А где Кейону? - строго спросил Трэггану.
     Первое время ему трудно давалась эта строгость - он привык
командовать воинами, а не слугами. Но жизнь всему научит.
     - Он, наверное, у вашей спальни ждет, - защитил товарища
старик. - Я услышал зов и пришел.
     - У спальни, - недовольно проворчал Трэггану, хотя особого
раздражения не чувствовал. - Ласкался, небось, всю ночь с
девицами...
     Трэггану хотел было отправить старика досыпать, но неожиданно у
него появилось к нему несколько вопросов и он даже порадовался, что
так получилось.
     - Скажи, Гирну, отчего умер твой старый хозяин?
     - Вы спрашиваете об элле Ланэррагу или об элле Вэмбреггану? -
уточнил слуга.
     - О моем дяде, элле Ланэррагу.
     - Он умер прямо здесь, в этом кабинете. В этом вот кресле, -
кивнул старик на кресло, в котором еще хранилось тепло Трэггану. -
Это произошло за два года до предыдущего Праздника Димоэта. Он
засиделся здесь тогда точно так же, как вы сегодня, только он три
свечи себе всегда ставил. Я узнал, что он не ночевал в спальне,
пришел сюда - дверь изнутри на щеколду закрыта. Я стучал-стучал,
потом позвал Сарну... Вы его не знаете, Сарну повздорил с новым
хозяином... то есть, с эллом Вэмбреггану и ушел, подался в воины, он
всегда хотел чужие страны посмотреть... Так вот, Сарну взломал дверь
и мы увидели хозяина, откинувшимся на спинку кресла - словно спал.
Но лицо было суровым и злым почему-то. Я еще подумал тогда, что ему
снится какой-то недруг. Он держал в руке перо и перед ним был его
секретный свиток, один из тех, что написаны его шифром - я показывал
вам, их никто не может прочесть. Ну, я подошел, потряс хозяина за
плечо... Когда я прикоснулся к нему, почувствовал, что он мертв.
     - Так от чего он умер? - снова спросил Трэггану.
     - Как от чего? - удивился Гирну. - От старости, конечно.
     - Он был старше тебя?
     - Нет, - вздохнул слуга. - Почти на полтора периода Димоэта
младше. Но ведь его заботы было не сравнить с моими, элл Трэггану. Я
что - мое дело пыль стирать, да свитки перебирать.
     - А что сказали маги?
     - Маг из октаэдра эскулапов осмотрел и сказал, что сердце
остановилось. Так бывает.
     - А маг из элираната?
     - А мы его не вызывали, зачем? - удивился старик. - Дверь
была заперта изнутри, хозяин умер сам...
     - Значит, насчет чужой магии не проверяли? - зловещим тоном
спросил Трэггану.
     - Ну ведь маг-эскулап осматривал покойника! - воскликнул
Гирну. - Он бы почувствовал...
     - Да, наверное, ты прав, - медленно произнес Трэггану,
вспоминая рассказы о том, что следы темной магии не всегда могут
разглядеть даже маги седьмой грани. - Что ж, хорошо. Отправляйся,
разбуди Кейону. Пусть придет побреет меня и принесет парадное платье.
Прямо сюда. И распорядись о завтраке, тоже сюда. Мне надо еще
поработать.
     Старик кивнул в знак того, что все будет сделано как можно
быстрее, и вышел.
     Трэггану посмотрел на закрывшуюся дверь. Интересно, что думает о
нем старый Гирну, сменивший уже двух хозяев? Впрочем, какая разница?
И не это главное. Ему самому о многом надо подумать и... А надо ли?
Прошло столько времени и ничего не ясно. Но сон... Вещий сон... И
старый элл Ланэррагу умер в этом кабинете... Трэггану - наследник
его сына, и он должен принять на себя месть. А вдруг Вэмбреггану во
всем разобрался до него и уже отомстил?
     Трэггану отогнал от себя эту гаденькую мысль. Он должен сам все
выяснить. Но не сегодня. Сегодня у него слишком много других проблем
- завтра начинается Праздник Димоэта. Праздник Димоэта... Кому
праздник, а кому каторжная работа. Он участвовал в празднествах
отроком, перед самой отправкой в монасты