м. Да ты сам оделся иначе, чем ей расписал! И на каком
берегу, позволь спросить, вы должны были встретиться?
  Он хлопал глазами. Насчет берега я попала в точку. Видимо, этот момент не
оговаривался вообще.
  - Вот что, братик. Оставь все до завтра. Выловишь свою Таню во "всемирной
паутине", еще раз договоритесь как следует. Скорее всего, вы ждали друг
друга в разных местах.

  На следующий день, вернувшись с работы, я узнала от мамы, что "у Володи
сегодня свидание" и что "он придет домой не раньше десяти". Про вчерашний
эпизод Вовка родителям не сказал. Возможно, они даже не подозревали, что
свидание не состоялось вовсе. Мы поужинали втроем и разбрелись к своим
дорогим: отец - к письменному столу проверять тетради, мама - к
телевизору, а я - к компьютеру.
  Вовка явился в девять. Я услышала из коридора его механическое "все
нормально", затем в кухне забренчала посуда. Маме он отвечал односложно,
из чего мама сделала вывод, что Вовка погружен в свои чувства, а я - что
встреча опять сорвалась.
  На сей раз брат не был расположен к обсуждениям даже со мной и провел
вечер у телевизора. Спать ушел рано. Я краем уха слышала, как он
ворочается на своем "втором этаже", закутываясь в одеяло.
  У нас с братом была двухярусная кровать, сделанная отцом собственноручно
пятнадцать лет назад. Когда я закончила школу и поступила в университет,
встал вопрос о глобальной перестановке в квартире: родители предложили нам
разделить комнату шкафом. В таком случае мы лишались отдельных
"кабинетов", зато приобретали отдельные "спальни". Мы с Вовкой
по-взрослому обсудили предложение и ответили отказом. По нашему мнению
лучше было иметь собственный письменный стол и собственную книжную полку.
Брат поставил лишь одно условие: "Я уже большой, а Слава - девушка.
Поэтому я буду спать наверху". И вся перестановка свелась к обмену
"этажами".
  Я ложилась в свое обычное время - около полуночи - и была удивлена, когда
Вовка, свесившись по плечи с верхней полки, шепотом спросил:
  - Слав, ты еще не спишь?
  - Нет.
  Он спрыгнул вниз и присел возле меня на край кровати. Я включила ночник.
  - Не пришла твоя Таня?
  - Может быть она меня просто за нос водит? - тяжело выговорил он. - Мы
точно договорились: в семь вечера, на мосту. На самой середине моста. Я
был одет точно так, как ей описал. Я даже домой не заходил после занятий!
  Я задумалась. "За нос водит" представлялось самым простым объяснением.
Однако меня это объяснение не устраивало. Мой брат был достаточно чутким и
достаточно умным парнем, и не клюнул бы на простую вертихвостку. Я знаю,
как и о чем разговаривает молодежь в чатах. Володя никогда бы не позволил
себе и одного процента той болтовни. Раз уж он заочно заинтересовался
девушкой, опираясь лишь на одну беседу "по компьютеру", значит девушка
того стоила.
  - Таня утверждает, что вчера прождала меня целый час под проливным дождем,
- продолжал Вовка. - Представляешь, как она обиделась? Я едва упросил меня
выслушать! Вроде бы мы и вправду друг друга не заметили... И вот опять.
  - Володя, - меня вдруг осенило, - а про какой мост идет речь?
  - Как про какой? Про Старый, - он, похоже, струхнул.
  - Ты уверен? В черте города три моста через Волгу, и два через Тверцу. И
по крайней мере два из них называют Старым.
  - Ну да, - он рассеянно качал головой, - правильно... Нет. Слав, я же не
болван какой-нибудь! Старый Мост, это Старый Мост!
  - Для коренных жителей, - возразила я. - А для приезжих наши местные
названия совсем не так очевидны. Откуда Таня родом?
  - Об этом мы не говорили. Но живет она с родителями в микрорайоне Южный,
на улице Буденного. Я ей тоже адрес назвал, и телефон дал. Она не звонила?
  Вовке никто не звонил. Ни сегодня, ни вчера. А ситуация с его Таней мне
меньше и меньше нравилась.
  - Володь, есть одна идея, - я начала говорить, хотя идея в моей голове
вырисовалась не полностью. - Завтра запиши ваш разговор в лог-журнал и
покажи мне.
  - Зачем?
  - Во-первых, я хочу выяснить, действительно ли твоя таинственная знакомая
сидит на компьютере в университете. А во-вторых,..
  Брат продолжил за меня:
  - Хочешь понять по ее репликам, насколько она честная?
  - Пожалуй. И не называй это шпионажем. Я исхожу из презумпции
невиновности.
  Он хмыкнул, встал и полез на свой "этаж". Спустя минуты две сверху
раздалось:
  - Да-а, сестрица, что б я без тебя делал...

  Рабочий день выдался на редкость бурный, и когда Вовка возник передо мной
из толпы снующих вокруг посетителей, я чуть было не брякнула - а ты что
тут делаешь.
  - Слав, я принес, - переведя дух, доложил он и потряс дискетой.
  - Что принес?
  - Лог-журнал, как ты сказала. Я на секунду. Дома поговорим. Таня обещала
позвонить сегодня после лекции.
  И он выскочил из зала.
  Ближе к вечеру, оставшись в относительном одиночестве, я просмотрела
Володину дискету. Беседа брата и его неуловимой приятельницы была похожа
больше на обмен короткими информативными письмами, чем на общепринятый
чат. Стиль девочки мне понравился. Ее записки были обстоятельны, логичны и
в то же время достаточно эмоциональны. Ни единой грамматической ошибки,
чего я не могла сказать о Вовкиной писанине, ни единой опечатки, ни
единого речевого огреха. Несколько странно для второкурсницы с юрфака. С
другой стороны, почему бы не предположить, что у Татьяны хорошо развито
чувство языка? В остальном ничто не вызвало у меня подозрений. Возмущения
по поводу второй подряд несостоявшейся встречи выглядели совершенно
искренними. Интерес девушки к Володе тем не менее не погас, пожалуй даже
усилился. Результатом беседы стало обоюдное замешательство. Оба верили
друг другу, и оба не видели объяснений происходящему.
  Объяснений, кстати, не было и у меня. Ошибку с местом встречи я исключила
сразу: в разговоре однозначно определялось - Старый волжский мост. Время
так же устанавливалось четко. И мой брат, и его знакомая на мост приходили
- за брата я могла поручиться головой, а на порядочность девушки указывали
ее записки, моя интуиция и здравый смысл. Назревал парадокс.
  - Чего домой не идешь? - оторвал меня от глубоких размышлений голос моего
напарника.
  Я оглянулась и вдруг выпалила:
  - Ты ведь в Южном живешь? Где у вас там улица Буденного?
  Не знаю, что меня заставило задать этот вопрос.
  Напарник вытаращил на меня глаза.
  - Первый раз слышу. Зачем тебе?
  - Да вот, братишка приятеля нашел. Живет на улице Буденного в Южном.
  - Чатились, что ли? - усмехнулся мой товарищ по работе, скользнув взглядом
по экрану, где висел текст лог-журнала. - А твой братишка спросил, из
какого города его приятель?

  Эту фразу я переваривала всю дорогу до дома. Действительно, микрорайон под
название Южный мог быть где угодно. Однако вместо "из какого города" у
меня вертелась совершенно сумасшедшая мысль, которую я даже боялась
озвучить для себя в словах. Перевернув вверх дном все телефонные
справочники и убедившись, что никакой улицы Буденного в микрорайоне Южный
не было и нет, я набралась наглости и послала запрос на домашний
электронный ящик администратора университетского Интернет-класса. Мы знали
друг друга по работе, но никогда до сего момента не общались на
отвлеченные темы. А я просила ни много ни мало узнать, кто работал вчера
на компьютере с таким-то номером.
  Второе письмо я послала своей приятельнице-студентке с экономфака с
просьбой отыскать среди юристов второго курса девочку по имени Таня -
черноглазую, с длинными русыми волосами.
  Ответ от подружки я получила в этот же день. Она относительно мягко
высказала мне все, что думает о моем "задании", и ничего конструктивного
сообщать не собиралась.
  А вот университетский коллега дал мне исчерпывающую информацию на
основании электронного журнала регистрации посещений. На компьютере с
таким-то номером работали... Ниже приводился список из двадцати имен и
фамилий, и ни одной Татьяны с юрфака там не значилось.
  По телефону Вовкина Таня так и не позвонила. Однако на следующий день брат
примчался домой как на крыльях и кинулся к моему компьютеру.
  - Слав, запусти мне что-нибудь графическое, пожалуйста! - вы бы видели,
каким счастьем горели его глаза. - Она прислала фото!
  Отсканированная фотография идеальным качеством не отличалась, однако
позволяла рассмотреть общие черты запечатленной на ней девушки. Я отметила
про себя, что представляла Таню именно такой. Стройная, широколицая; глаза
большие, темные; длинные распущенные волосы. Она стояла во весь рост на
фоне белой, будто ледяной, стены. Изображение было мелким, и в деталях
рассмотреть лицо Татьяны, мне не удалось.
  Я ничего не сказала брату о моих расследованиях. Решила так: если я
выясню, что Таня - чей-то изощренный обман, я представлю Володе
неоспоримые доказательства. Если обмана нет, какой смыл вообще сбивать с
толку парня?
  На мою просьбу принести еще одну запись беседы, Вовка ответил с неохотой.
Похоже, классическая фраза "я сам обманываться рад", относилась теперь и к
моему брату. Но файл я получила, и немедленно перепроверила все сетевые
адреса. Результат оказался тот же: по данным лог-журнала "Таня" вела
беседу из университетского Интернет-класса, а по данным моего коллеги, на
указанном компьютере в тот день вообще никто не работал.
  Я оказалась в тупике. Ложь была налицо, а физика лжи никак не укладывалась
в здравый смысл.
  Мой напарник, наблюдавший мои труды уже два дня, решил все-таки
вмешаться.
  - Отлавливаешь братанова собеседника?... - он заглянул на экран. - О, да
это девушка!
  - Ладно, помолчи. Я тебе ничего не говорила, - отрезала я, чтобы тема
"девушки" не получила развития. - Видишь, что творится...
  И я поведала ему о своей проблеме. Он выслушал, почесал макушку и изрек:
  - А трейсертом хосты проверяла?
  Я призналась, что не проверяла и немедленно исправила промах.
  Полученная картина задачу не решила. Напротив, выставила целый частокол
вопросов. Если верить отчету трейсерта, сигнал срывался на полпути и не
возобновлялся нигде. Тем не менее, ответ приходил из этого самого "нигде".
И не только ответ, но и электронное письмо.
  Мы с компьютером мучили друг друга на протяжении трех часов внерабочего
времени. Наконец, я решила ретироваться и продолжить войну с адресами
хостов завтра. Однако прежде, чем отправиться домой, я еще раз вызвала на
экран фотографию Татьяны. Я не имела никакой определенной цели, просто
задумавшись рассматривала красивое юное лицо. Вот передо мной портрет
человека, запечатленный на обычной фотопленке, перенесенный на фотобумагу,
а затем пропущенный через хитроумный аппарат и преобразованный в набор
нулей и единиц. Но по какому-то странному стечению обстоятельств эта схема
нулей и единиц, оттранслированная машиной, живет человеческой жизнью. Я
смотрю на экран, и вижу красивую девушку с большими, чуть-чуть грустными
глазами. Мне начинает казаться, будто я слышу ее дыхание и мысли. Она
думает о своем будущем. О том, какой узор нарисует на ледяной глыбе,
поднимающейся за спиной, и с кем она нарисует этот узор.
  Ледяная глыба - открытый лист судьбы, узор - жизненный путь. Я немилостиво
одернула свое воображение. Занесло же в фантастические пущи! Но когда я
обратила отрезвленный взор на фото, мое воображение потребовало извинений.
За спиной Татьяны действительно виднелась стена изо льда, исчерченная от
земли до высоты ее плеча замысловатыми линиями и абсолютно гладкая выше. Я
начала лихорадочно вспоминать, какому народу могут принадлежать столь
оригинальные традиции, и тут обнаружила еще одну странность. Девушка была
одета в легкое голубое платье с коротким рукавом, что никак не сочеталось
с окружавшим ее холодным пейзажем. Что это? Бутафория? Или?..
  И я изменила тактику.
  Отодвинулась от стола, расслабилась и начала слушать себя. Что мне
подсказывала интуиция?
  Другой мост? ... Другой город?...
  Как это говорилось у детективов? Отбрось все очевидное, и оставшееся,
каким бы оно ни было, и есть правда. Я собралась с духом и выбрала самое
невероятное из всего невозможного.
  Вычислить электронный адрес компьютера, находящегося вне нашего
существования? Нет. Эту задачу я перед собой не ставила. Я должна была
каким-то образом создать такие условия, чтобы сигнал прошел туда и
вернулся с ответом. И пусть Таня спокойно живет на улице Буденного в своем
городе, так похожем и непохожем на наш. Придет время, Вовка отыщет к ней
путь. А я направила всю свою волю на поиск иного Моста.
  Это было необъяснимое, чудное чувство. Я ощущала, как моя мысль движется
вслед за незримым импульсом по банальным медным проводам, меняет
направления, замедляет и ускоряет бег и вдруг отрывается в пустоту. Миг,
один лишь миг - как целая жизнь. И вновь текут медные и алюминиевые
провода. Развилки, спайки, потоки, широкие как бурная река, и потоки,
крошечные, как ленивый осенний ручей. Ротор. Вихрь. Бешено вращается диск.
Огромный электронный мир сведен к двум объектам: ноль и единица. А на
экран ложатся буквы, складываются в слова. Единица и Ноль. Да и Нет.
Правда и Ложь. И абстракция обретает форму...
  Я вздрогнула. На моем экране светилось:
  "- Привет! Ты откуда?"
Я судорожно развернула к себе монитор второго компьютера, где ползла
диагностика, поступающая из университета. Машина, к которой я формально
обращалась, была отключена. Я выпрямилась, стараясь сбить налетевшее
волнение. Пальцы легли на клавиатуру:
  "Я стою на другом конце моста. Я - Ярославна. А ты?"
Пауза. Как сама Вечность.
  "Прекрасное имя... А я - Тарас".

  Я перевела взгляд на экран. "Желаю тебе счастья, Слава, в твоей
запредельной Австралии". Да, Тарас, пожалуй, прав: брат догадался, что мое
путешествие на другой край земли на самом деле было путешествием куда в
более далекие просторы. Австралия - это для моих родителей, друзей,
коллег. А на самом деле я нашла тот мост, который пока не удалось отыскать
Володе и его подруге Татьяне. Впрочем, они молоды, у них еще все впереди.
  - Электроника электроникой, но на дорогу-то между мирами ты встала
собственной персоной! - глаза Тараса пылали любопытством. - Нет, не надо
теорий.
  А я как раз собиралась начать математическое изложение гипотезы, которая
стала действительностью до того, как получила статус гипотезы.
  - Я наизусть уже знаю и о Путях между Мирами, и о бесконечном движении
несчетного множества Миров в одной общей структуре, и о неизбежных
различиях эволюционных процессов отдельно взятого Мира в сравнении с
другими. Тебе пора писать фантастику, ведь в реальность твоих идей все
равно никто не поверит!
  - Если бы ты не поверил в реальность моих идей, мы не встретились бы
никогда. Чтобы найти свой мост, нужно быть как минимум романтиком.
  - Вот как? Ты же всегда говоришь, что ты приземленный математик.
  - А разве интуиция не есть высшее проявление логики?
  Тарас поднял обе руки.
  - Сдаюсь. Но временно. У меня остался один вопрос. По поводу твоего брата.
Почему ты не рассказала ему о Мостах? Ты же могла, в принципе, показать
ему дорогу в Мир Татьяны.
  Я выпрямилась.
  - Могла. И не показала. Потому что свой Мост человек должен найти сам. И
Владимир когда-нибудь найдет. А кроме того... - я перебралась к мужу на
колени и ласково погладила его жесткий темно-коричневый гребень над
переносицей, - на другом конце Моста встречаются разные сюрпризы.
Признайся, когда я прислала тебе свою фотографию, ты целую неделю считал,
что я тебя разыгрываю, правда?
  Он засмеялся.
  - А ты что подумала, когда рассмотрела мое фото?
  - Я подумала, что это твоя проба на роль Хищника. Жаль, здесь этот фильм
не создали. Тебе бы понравилось.
  - Сниматься в кино мне бы понравилось? Ну, нет! Лучше я останусь
компьютерщиком. С тобой.
  Часы в гостиной начали отбивать полночь. Он подхватил меня на руки и нежно
прижал к себе. Два сердца в огромной груди застучали чаще.
  - Начинается наш новый год, моя королева, - прошептал муж мне на ухо.
  Я горячо обняла самого дорогого моего человека.
  Он понес меня в спальню, шурша по каменному полу чешуей мощного хвоста, а
шлейф моей накидки, касаясь стен, вторил ему звенящими переливами. Может
быть кому-то мой выбор покажется нелепым. Может быть некоторые друзья
Тараса так и не простят ему то, что он променял свободную холостяцкую
жизнь на союз с женщиной, у которой нет даже золотистого гребня. Может
быть. Но мы благодарны судьбе за нашу встречу на Мосту.

  _______________________


  МУЗЫКАНТ

  Добродушное майское солнце окинуло гигантский город прощальным взглядом.
Вечерние лучи коснулись крыш высотных домов, протекли вдоль пустеющих улиц
и, как заботливые материнские руки, тронули засыпающие в скверах липы и
клены. Рыжий костер вспыхнул в окнах, обращенных на запад. Карабкаясь
вверх с этажа на этаж, холодное отражение цеплялось за стекла квартир, и
полыхало, будто живой огонь, тщетно пытаясь заменить собой уходящее
светило. А солнце чинно шествовало за горизонт, оставляя земле нежное
дыхание и тонкий аромат весны.
  Вечер взошел на свой шаткий трон. Но напрасно рассылал он повсюду
прохладные ветры - вестников ночи. Оживление во дворах, очерченных серыми
громадами "сталинок", не угасало. Азартно стучали по грубо сбитому столу
фишки домино, и "рыба" неизменно сопровождалась громогласным хором
безобидных ругательств. На скамеечке неподалеку бабуси, поплотнее запахнув
кофты, продолжали судачить о хлебном магазине, о последствиях прошлогодней
реформы, о новом ухажере Любки из третьего подъезда и обо всем, что
когда-то коснулось их вездесущих ушей. А карапуз трех лет от роду,
раскачиваясь на качелях, тонким визгливым голоском оповещал всю округу о
том, что он - Юрий Гагарин и его ракета летит в космос.
  Большой видавший виды двор жил своими устоями, и каждый, возвращаясь домой
из бурлящих страстями контор, из охваченных новаторскими идеями заводов,
из беспокойных школ и вечно стремящихся в неведомое институтов, окунался в
атмосферу размеренного бытия. Казалось, ничто на свете не способно
изменить житейские порядки, спрессованные еще в тревожных тридцатых,
устоявшие под напором грозных сороковых и вдохновленные трудовыми
пятидесятыми.

  Открытое настежь окно тотчас впустило в квартиру все привычные звуки
двора: гомон детей, заливистый смех девчонок в сквере, густые басы
отставников, визгливый голос "управдомши", вопль кота, застрявшего на
дереве, и далекий перезвон трамваев. Без сомнения, так будет продолжаться,
пока ночь не сомкнет над неугомонным двором свои темные крылья. Мамаши
загонят мальчишек домой, притихнут и разбредутся по лавочкам юные пары,
прохромает в свою коммуналку сварливый Петр Васильевич - известный всем
"капитан", и двор заснет, чтобы встретить следующий день гимном Советского
Союза из радиоприемника, включенного на полную мощность этим самым
"капитаном".
  - Слышите? Скрипка... - Павел выпрямился, как струна, весь превратившись в
слух. - Мам, слышишь?
  Мать отставила тарелку и прислушалась.
  - Действительно, скрипка... Вивальди, кажется...
  - Нет. Он импровизирует. Слышишь... Вот это сейчас было. Это больше похоже
на Грига... Какой пассаж! Мам, кто это играет?
  Та передернула тонкими плечами и встала.
  - Не знаю, милый. Хочешь, Борис вывезет тебя на балкон?
  - Ага...
  Мальчик в инвалидной коляске не отрывал глаз от открытого окна. Незнакомая
скрипка завораживала. Она взывала, требовала, грозила, жаловалась,
страдала, кляла. И с каждым пассажем, с каждой новой нотой, из непознанных
уголков сознания выступала капля тревоги.
  - Пашка! Эй, очнись на секунду. Куда тебя доставить?
  Мальчик поднял глаза на старшего брата. Борис, держа в зубах карандаш, а
под мышкой тетрадь, взялся за ручки инвалидной коляски.
  - Скрипка. Я хочу посмотреть, кто играет.
  - Ясно, значит - на балкон.
  Борис аккуратно прокатил кресло по ковру, приналег на него, чтобы без
толчка пересечь порог, и мягко нажал на тормоз.
  - Прибыли. Гляди!
  Он повернул коляску так, чтобы Павел мог обозреть двор.
  Здесь, где стены не вставал