на, - послышался слабый голос индивида.
  - Тебе стало лучше? - Глеб присел рядом с ним.
  Антон растянул губы в улыбке.
  - Ты рассуждаешь, как заботливый человек. Я не ощущаю боли. Я определяю
себя... законченным.
  - Антон, я что-нибудь придумаю для тебя.
  - Ты следуешь опасному человеческому пороку: упрямству.
  - Упрямство - порок для дураков, - бросил Глеб в ответ. - А для тех, кто
мыслит, это двигатель! Пойми, Антон. Или просто поверь! Ты мне дорог. Ты
мой наставник.
  - Я учил тебя использовать логический вывод. В тебе теперь нет моих
уроков. Ты человек. Вот индикатор твоей человечности, - старик показал на
Тамару. - Я не могу проанализировать слова девочки. Я никогда не мог
проанализировать Ольгу Александровну. Они обе рассуждают иначе, чем
стандартный человек. А ты способен понять.
  - Антон, я пришел сюда, чтобы узнать, какой дорогой мне идти дальше. Что я
должен сделать на земле? - Глеб опустил голову на грудь и добавил. - И я
не узнал.
  - Я выбрал некорректный образ, когда обозначил твою цель пределом
бесконечности. Ты добился цели. Ты человек.
  - Но этого мало! Посмотри на меня. Я умею думать сердцем и душой, я достиг
осознания своего человеческого "я", и тело мое, повинуясь рассудку,
перестроило все жизненные процессы. Я родился для земли. Помнишь, ты мне
сказал, что я выбрал дорогу к диву? Разве моя дорога кончается рождением?
Человеческое общество едино. Земля терпит нас всех - и тех, кто живет с
ней, и тех, кто давно не заглядывал к ней в душу. Есть города и деревни.
Есть обыватели и поэты. Есть те, кто любит, и те, кто играет в любовь. Так
что же позволяет нам существовать вместе? И зачем в мире, где вс„ делают
упрощенным и искусственным, искусственно создали меня, достигшего в конце
концов естественного чувства жизни?
  Потекли минуты без слов.
  - Если бы Ольга Александровна дождалась тебя, она бы никогда не покинула
нас, - вдруг прошептал Антон и медленно поднялся.
  Едва передвигаясь на негнущихся старческих ногах, индивид подошел к
лабораторному шкафу. Зазвенели пробирки под неуверенной морщинистой рукой,
упала и вдребезги разбилась пустая колба. Завороженный, Глеб смотрел, как
Антон извлекает из-под груды бесполезного хлама пеструю картонную коробку.
  - Это вс„, что я успел сохранить, - он опустил, почти уронил коробку на
стол.
  Глеб помог наставнику добраться до кресла и оглянулся на Тамару. Девочка
бережно раскладывала перед индивидом на полу содержимое заветного
хранилища.
  То были выцветшие фотографии и карандашные узоры на листочках из старых
школьных тетрадей. Последним девочка достала маленький, не больше
сантиметра, осколок темного минерала.
  - Дай мне, пожалуйста, малышка, - Антон чуть подался вперед.
  Тамара аккуратно вложила в сухую старческую руку черный непрозрачный
кристаллик.
  - Это - незавершенный модуль управления. Последнее детище Алексея
Андреевича.
  Взгляд Глеба пристыл к кристаллу, на сколотой поверхности которого
виднелись бороздки и точки, нанесенные иглой.
  - Алексей Андреевич выжигал на камне линии, - продолжал Антон, - затем
опускал в пробирку с родниковой водой. Прежде, чем закрыть готовую
капсулу, он помещал в нее этот предмет. Дальнейший процесс невозможно
логически объяснить.
  - Должно быть, рисунок имеет значение, - пробормотал Глеб. - Если
представить, что на уровне кристаллической решетки задан новый порядок,
минерал приобретет свойства, которых у него нет в естественной природе...
  - А это кто? - беззастенчиво перебила Тамара, держа в руках фотографию
молодой белокурой женщины.
  - Это Ольга Александровна, мама Анны и Филиппа Жулавских.
  - Красивая... А я видела ее портрет на стене в гостиной!
  - Какой портрет, малышка? - ласково спросил Антон.
  - Ну, портрет! Она там думает о чем-то очень большом, - Тамара взмахнула
руками, - как майское небо! Там много красивых белых и голубых пещер. Там
много людей с огромными цветами. Только люди не двигаются. Они стоят и
чего-то ждут. Она тоже ждет. Она очень хорошая, но... чужая.
  - Я не понимаю, о чем говорит девочка, - Антон повернулся к Глебу. - Что с
тобой?
  Шальной взгляд парня метался от кристалла к разбросанным рисункам.
  - А я начинаю понимать... Тома, посмотри сюда, пожалуйста. Тут тоже
нарисован портрет?
  И он поднес к глазам Тамары таинственный модуль управления. Девочка долго
разглядывала линии и точки.
  - Портрет. Но его не дорисовали... - она быстро переворошила бумагу на
полу. - Вот этот!
  И победно подняла клетчатый листок с хаотичным цветным узором.
  - Этот рисунок я взял с рабочего стола Алексея Андреевича вместе с
незавершенной работой, - подтвердил Антон. - Какие выводы ты делаешь?
  Глеба смотрел в узор. От разноцветных линий будто веяло "теплом". Портрет,
цветок... Узор изображал "тепло"! На короткий миг он разглядел человека в
глубине ожившего орнамента.
  - Ольга каким-то непостижимым образом рисовала человеческую сущность, -
проговорил он. - Жулавский переносил изображение на осколок минерала, а
земля создавала организм, взяв за основу портрет. Так появилось
альтернативное начало жизни!
  - Твои суждения не логичны. Ты фантазируешь.
  Глеб встрепенулся.
  - Между фантазией и реальностью очень тонкая грань, Антон!

  Тамара уснула здесь же, прямо на полу, отказавшись от подушки и одеяла,
предложенные Анной. Журналистка провела время до рассвета в своей детской
комнате, мужественно стерпев отсутствие электроэнергии и тепла. А Глеб и
Антон общались всю ночь. В основном говорил Антон. Глебу казалось, что
наставник старается отдать ему свою память. Попытки развернуть разговор на
настоящее или будущее успеха не возымели. Единственной темой, породившей
проблеск надежды, был вопрос индивида о дереве. Глеб клял себя за то, что
так и не научился доводить до ума все "странности", выплескиваемые
Тамарой. Конкретного ответа он не нашел. Но пообещал вернуться в дом
Жулавского, как только будет уверен в безопасности Анны.
  В машине, когда журналистка принялась выспрашивать у товарища, о чем они
разговаривали с индивидом в ее отсутствие, Глеб, не зная почему,
замкнулся. Ответив что-то дежурное, он устроился на заднем сидении,
прикрыл глаза и задремал: сказалась бессонная ночь. Тамара без остановки
болтала о портретах, похвасталась, что Антон назвал ее похожей на Ольгу,
но про узор на камне не вспомнила. Зато с чувством пропела Анне очередную
песенку:
  - Сказка не кончается,
Сказка повстречается,
Коль дорогою чудес
Нас ведет могучий лес,
И широкая река,
И густые облака.
  Журналистка вела автомобиль по раскисшей дороге и искоса поглядывала на
умолкшую Тамару. Стишок незаметно пробрался в душу и разбередил
воспоминания безвозвратно потерянного детства. Когда-то похожие песенки
напевала ей мама. В девочке и впрямь крылось нечто, неуловимо схожее с
Ольгой. Анна дрогнувшей рукой достала подаренную Антоном фотографию и
положила перед собой на панель. Чем дольше она смотрела в невинное лицо
матери, тем больше находила в нем черт, присущих Тамаре. Некстати пришла
на ум одна из первых статей о переселении душ. Анна пригляделась к
девочке: по словам Глеба, ей было что-то около семнадцати, и если бы не
маленький рост, тощие косички и детские речи, она заняла бы достойное
место среди своих ровесниц. "Тамара младше меня на восемь или девять лет,
то есть она родилась в тот же год, когда пропала мама...", - сердце у Анны
екнуло и отчаянно затрепетало. Воображение разыгралось настолько, что
стало казаться, будто мать смотрит на дочь из больших синих глаз
слабоумной девчушки.
  Вдруг наперерез автомобилю откуда ни возьмись вылетела черная машина с
тонированными стеклами.
  - Глеб!! - Анна ударила по тормозам.
  Он навис над водительницей и перехватил руль, но исправить положение не
успел. Несмотря на небольшую скорость, машину занесло, и бампер уперся в
сугроб.
  - Задний ход! - крикнул парень, оглянулся и увидал второй автомобиль,
преградивший путь к отступлению.
  В следующую секунду из машин выскочили четверо, одетые в псевдовоенные
комбинезоны. Дверцу со стороны шофера распахнули мощным рывком.
  - Анна! - Глеб метнулся к выходу, но здоровенный детина уже хватался за
ручку снаружи. - Тома, беги, прячься!
  Глеб вышиб противоположную дверь, вывалился в мокрый снег и, сиганув через
крышу автомобиля, что было сил саданул детине ногами в лицо. Анну скрутили
двое других. Парень заметил в руке одного направленный на женщину
аэрозольный баллончик.
  - Анна, задержи дыхание!
  Какое там! Журналистка вскрикнула и осела в лапах похитителей.
  На Глеба кинулись сзади. Воняющий здоровяк сжал его плечи так, что
захрустели кости. Парень извивался в железный хватке и почти выскользнул
из капкана, когда перед ним вырос еще один верзила и безжалостно ударил по
голове. В глазах на мгновение помутилось.
  Не терять контроль! - приказал себе Глеб.
  Хватку ослабили. Парень моментально вывернулся, нырнул между ног
свинорылого здоровяка, вскочил и без зазрения совести нанес мощный удар
локтем в основание позвоночника. Амбал рухнул. Оставшиеся навалились на
Глеба, опрокинули в снег и начали избивать. Он успел сгруппироваться, но
сознание неотвратимо меркло. Острая боль в колене вонзилась в мозг, и это
стало последней каплей. Глеб отключился.
  Ему показалось, что прошло несколько часов прежде, чем чувства вернулись.
Но, приподняв голову, он увидал над собой все тех же амбалов, выстроенных
в шеренгу. Пятеро. Шестым стоял высокий молодой человек с аккуратной
короткой стрижкой на непокрытой голове, в элегантном костюме с
темно-коричневым галстуком. Холодные глаза внимательно изучали избитое в
кровь лицо телохранителя, а рука недвусмысленно пряталась в глубоком
кармане распахнутого пальто.
  Пистолет, - Глеб заставил себя сосредоточиться. - Решили меня убрать...
Древние йоги умудрялись лежать на гвоздях, не получая порезов. Интересно,
что бы они сделали перед летящей в лоб пулей?
  Парень прекрасно понимал, что подобных рекомендаций ему никто не даст.
Кроме, пожалуй, наиболее банальной: бежать со всех ног. Но бежать он не
мог. Боль в колене однозначно говорила о серьезном переломе.
  - Свободны, - произнес тем временем молодой человек с галстуком.
  Верзилы как куклы-истуканы зашагали к машине.
  - Глеб! Глебушка!!
  У него ухнуло сердце. Тамара.
  Девчонка вылетела откуда-то сбоку - видимо, пряталась за машинами - и
опрометью кинулась к Глебу. Упала на колени рядом, подняв фонтан мокрого
снежного крошева, и отчаянно заслонила брата своим худеньким телом.
  - Не трогай его! Не трогай!! - кричала она обладателю бесстрастного лица и
коричневого галстука.
  - Тома, уходи! Прочь отсюда! - Глеб тщетно старался оттолкнуть девочку.
  - Не смей его трогать! - продолжала выкрикивать Тамара. - Ты злой! Твой
цветок никогда не родится! Тебя неправильно нарисовали!
  Индивид? - несмотря на весь драматизм ситуации и стонущее от побоев тело,
Глеб не перестал соображать.
  Красавец с галстуком шагнул к девочке и легко поднял ее за шиворот.
  - Нет! - Глеб рванулся вверх и перехватил его руку.
  Произошла короткая неравная борьба, и парень вновь оказался на земле.
Тамара лягалась и визжала, переданная одному из амбалов. Ее голос
удалялся.
  - Ты сильный человек, - произнес над поверженным искусственный красавец. -
Но ты не опасен.
  - Это мы еще посмотрим, - процедил сквозь зубы Глеб, силясь привстать. -
Индивид, кому ты служишь?
  Тот не ответил, неторопливо повернулся и пошел к автофургону,
притаившемуся за деревьями.
  - Кому ты служишь? - из последних сил крикнул ему вдогонку Глеб.
  Взревел мотор. Фургон вырулил на дорогу и скрылся из вида. Несколько
секунд спустя лес содрогнулся от гулкого взрыва. Волна жара опалила снег.
Оглушенный, Глеб инстинктивно вжался в землю. Когда он поднял голову, от
автомобиля Анны и двух машин похитителей остались только обгорелые остовы.
Вс„ было кончено.



                                  Глава 15

  Пленники


  Комната оказалась довольно уютная и со вкусом обставленная. Из невидимых
кондиционеров струился теплый приятный воздух. Анна не помнила, кто и
когда принес ее сюда, поэтому не спешила подавать откровенные признаки
жизни. Она еще раз внимательно осмотрела помещение, стараясь двигаться как
можно меньше, и, не обнаружив окон, остановилась на мысли, что находится в
камере для пленников.
  За спинкой кровати блеснул огоньком непонятный датчик.
  "Да все равно за мной следят!" - с досадой подумала журналистка и откинула
одеяло.
  Она лежала на белоснежных простынях в красивой шелковой пижаме. Трусики и
лифчик остались на ней, а остальная одежда аккуратной стопкой разместилась
на низком пуфике поодаль.
  Первым делом Анна перетрясла жакет и брюки. Мобильник исчез, как и
предполагалось. Сапожки тоже исчезли, зато вместо них возле стенного шкафа
стояла пара туфель на высоком каблуке. Девушка примерила одну. Туфли
сидели на ноге прекрасно. Более того, фасон колодки был такой же, что и у
сапожек.
  "Какая пунктуальность", - Анна хмыкнула и стала переодеваться.
  Раздался мелодичный синтетический перезвон, затем появился незнакомый
мужской голос:
  - Анна Алексеевна, к вам можно войти? Нажмите кнопочку на переговорном
устройстве, оно возле кровати, и можете отвечать, я вас услышу.
  - Как мило, - проворчала журналистка, но селектор включила. - Я еще не
оделась, - резко сообщила она невидимому собеседнику. - Вы позволите мне
привести себя в порядок?
  - Конечно, какой может быть разговор. Когда будете готовы, сообщите...
  Перезвон возвестил об окончании связи.
  "Значит, камер слежения нет... Или мне дурят голову, - Анна причесалась и
с удивлением обнаружила на туалетном столике помаду нежно-брусничного
оттенка, которой обычно пользовалась. - Все обо мне знают...".
  Она еще раз критично осмотрела свое отражение. Лицо бледное, а в целом
ничего страшного.
  "Интересно, а где Глеб и Тамара? - наконец, вспомнила журналистка. - Очень
надеюсь, что где-нибудь рядом".
  Она уверенно нажала на кнопку вызова.
  - Я готова. Заходите.
  Дверь бесшумно открылась. На пороге стоял крупный высокий мужчина лет
тридцати пяти. Его большую голову венчал белобрысый мальчишеский "ежик", а
на жизнерадостном круглом лице торчали нескладные соломенные усы.
  - Приветствую, Анна Алексеевна. Простите за этот... В общем, за такое
невежливое приглашение...
  - Вы, собственно, кто? - перебила Анна. - И где я нахожусь?
  - Меня зовут Стас. А находитесь вы в полной безопасности.
  - Изоляции, вы хотели сказать?
  - Ух. Меня предупреждали, что вы дама прямолинейная. Как же нам с вами
найти общий язык?
  - Понятия не имею, - Анна вызывающе сложила руки на груди. - Вернее всего
- никак, пока вы лукавите.
  - Ну, что вы. Я честен, как... стеклышко.
  - То, что вы трезвый, как лабораторное стекло, я уже поняла.
  Стас закрыл лицо рукой и тихо засмеялся.
  - Кое-кому неплохо иметь ваше чувство юмора.
  - Кому же?
  - Филиппу Алексеевичу. Собственно, я должен был выступать речью от имени
вашего брата, но вы испортили мне весь монолог.
  - Ах, Филипп! - просветлела Анна, но в глазах ее поднялась тьма. - Так вот
чьих рук это дело! Негодяй!
  - Анна Алексеевна, поверьте, у нас не было другого выхода. Мы не могли
пригласить вас легально, - Стас постарался говорить быстро и без
остановки, чтобы его вновь не перебили. - Эта лаборатория засекречена.
Все, кто здесь работают, не имеют права даже позвонить домой, не говоря о
том, чтобы куда-то выехать. Мы с вами находимся в зоне секретного объекта.
Вот почему мы вынуждены были обставить ваш приезд, как похищение.
  Анна внимательно посмотрела на сломанный в суматохе ноготь и как бы
невзначай спросила.
  - А что, похищение включало нападение на моего друга? Кстати, где он? И
где девочка, которая была со мной.
  - Девочка, ваша подружка?
  - Ну, это сестренка моего приятеля. Они здесь?
  - Хм... В соседней комнате. Прошу.
  Стас открыл перед дамой дверь. Анна скроила пренебрежительную гримасу и не
спеша вышла в коридор, краем глаза отслеживая поведение белобрысого
провожатого. Скованность в его голосе, появившаяся после вопроса о Глебе и
Тамаре, не ускользнула от внимания журналистки.
  - Чуть не забыл, - Стас порылся в карманах рубашки и достал стандартную
для научных институтов карточку-бадж. - Приколите на видное место. Тут ваш
местный код. Чтобы попасть в свою комнату, используйте магнитный ключ, вот
так.
  Он продемонстрировал, как с помощью карточки открывается дверь.
  Анна молча прицепила бадж на жакет. Суровая мина, которую она избрала в
начале разговора, уверенно держалась на лице.
  - Ну и куда идти?
  Стас что-то пробормотал в ответ, прошел несколько шагов по пустому
коридору со множеством безликих дверей, и остановился возле одной.
  - К сожалению, девочка еще не пришла в себя. Доза транквилизатора
оказалась слишком большой. Исполнители не учли ее вес и возраст.
  Анна заглянула в открытую Стасом комнату. Тамара лежала на кровати
мертвенно бледная, неподвижная и осунувшаяся.
  - Вы не знаете, Анна, - журналистка подметила, как Стас, будто ненароком,
убрал из обращения отчество. - У нее нет аллергии на какие-либо препараты?
  - Она выросла в глухой деревне, насколько мне известно. Скорее всего, она
вообще не знает лекарств. А что вам мешает провести анализы?
  - Сканирование аномалий не показало. Но странное дело! Она не дает взять у
себя кровь. Как будто сжимается вся, и из вены - ни капли.
  Анна внутренне вздрогнула: "Неужели все-таки индивид?"
- Такое бывает у опытных людей, - продолжал Стас. - Но обычно это делается
сознательно, и предполагает долгие тренировки. Здесь мы столкнулись с
феноменальными явлениями подсознательного управления организмом.
  - У Томы не все в порядке с головкой, - Анна неохотно поделилась
информацией. - У нее сознание семилетнего ребенка. Говорит невпопад, поет
песенки и все такое.
  - Как вы думаете, вам удастся ее разбудить? Возможно, она среагирует на
ваш голос.
  - Позже, - отрезала Анна. - Сначала я хочу поговорить с братом. Хочу
послушать, как он объяснит, какого черта приволок меня сюда. Кстати, вы
собирались отвести меня к Глебу. Надеюсь, в его случае с транквилизаторами
вы не переборщили?
  Стас нахмурился и плотно закрыл дверь в комнату Тамары.
  - Получилась очень неприятная история, Анна. Невзирая на уговоры, он
продолжал оказывать сопротивление. И наши мальчики... - его взгляд гулял
по пластиковым плинтусам. - В общем, я вынужден сообщить... Он погиб.
  - Что?... Вы уверены?
  - Увы. Мне правда очень жаль, - Стас рискнул поднять глаза. - Ребят мы,
конечно, наказали. Но, сами понимаете. Человека уже не вернуть.
  "Не может быть! Вранье! Глупости! - мысли метались у Анна, как теннисные
мячики по корту. - Хотя, если его можно ранить, значит можно и убить...
Нет. Он наверняка выжил, только здесь об этом не знают... А что если его
кремировали?"
  - Анна, - рука Стаса сжала ее локоть, - ваш парень...
  - Он был другом моего детства, - сухо произнесла журналистка. - Не
вздумайте сказать о гибели Глеба Тамаре. Девочка просто умрет от горя.
  - А что же ей сказать? - Стас опешил от хладнокровия, с которым Анна
выдала последнюю фразу.
  - Да что угодно - сбежал, лежит в госпитале. Хотя нет. Скажите, просто
пропал. Пусть ждет.

  Пока в коридоре жилого крыла базы Стас говорил с Анной, в кабинете доктора
Жулавского состоялся другой разговор.
  - Филипп Алексеевич, я не могу присутствовать при вашей встрече с сестрой,
  - Орион прямо смотрел на создателя, стоя на вытяжку перед рабочим столом.
  - Что еще за фокусы? Ты мне нужен здесь!
  - Узнав меня, Анна Алексеевна окажется под влиянием эмоций. Это затруднит
ваше общение.
  - Я сказал, будешь тут торчать! - Филипп оторвался от кресла.
  - Филипп Алексеевич, вы рассуждаете нелогично.
  - Тьфу! Сколько раз тебе говорить: не смей меня поучать!
  По интонации босса индивид определил, что его предложение уже принято. Все
остальное - присущее человеку упрямство.
  - Ладно,