, дай мне свои глазки, - зашептала Тамара. - Я тебе их
верну...
  Она поморгала и вгляделась в кромешную тьму. Очертания предметов обрели
четкость, и перед взором девочки открылась широкое помещение. Столы,
стулья, шкаф и в нем бутылочки и коробочки. А в глубокой стеклянной ванне
чуть в стороне...
  Тамара зажмурилась. Из темноты на нее смотрела масса человеческой плоти.
  - Ты ненастоящий, - медленно проговорила девочка. - Я не боюсь.
  Она открыла сначала один глаз, потом другой. Существо в ванне двигалось и
шумно дышало.
  - Зачем ты плохо думаешь? Я тебе ничего не сделаю...
  Из ванны показалась человеческая рука. Совсем детская, судя по размерам
ладони, но неестественно длинная. Рука прикоснулась к большой грифельной
доске, стоящей на штативе вплотную к аквариуму, и начеркала мелом поверх
полустертых значков, совершенно непонятных Тамаре:
  "Где моя мама?"
  - Она ушла и забыла закрыть дверь. Ты кто?
  "Гном".
  - Так зовет тебя мама?
  "Да".
  - Тебе трудно писать?
  "Нет".
  - А мне кажется, трудно. Ты думай, а я буду слушать.
  "Чтение мыслей - аномальное явление. Читай мысли. Я буду изучать".
  - Ну хорошо, - Тамара слегка растерялась. - Ты думаешь, что ты страшный,
поэтому люди тебя заперли здесь, и только мама к тебе приходит.
  "Неточно".
  - Так неинтересно. Ты прячешься от меня. В тебе мысли придуманные! Почему
ты думаешь о людях плохо? Потому что мама так думает, да? У твоей мамы
очень страшные мысли! А ты о людях ничего не знаешь.
  "Я верю маме".
  - Ты помогаешь ей в плохом деле... - Тамара всеми силами старалась понять,
что же в действительности задумала женщина, повстречавшаяся в оранжерее.
Она сказала, что нельзя прощать, а прежде упомянула Филиппа. Теперь
страшное создание в аквариуме периодически глушило мысль об... отце.
  Тамара сделала еще одно усилие, и вдруг осмыслила. Все оказалось предельно
просто: страшилище верит маме, мама ненавидит страшного человека Филиппа,
страшилище в ванне плохо думает о папе, и получается, что папа страшилища
это и есть Филипп.
  Я подумала, как взрослая! - обрадовалась Тамара. - Я думаю как земля и как
взрослая сразу! Как Глеб!
  "Говори", - вычертила на доске рука.
  - О чем говорить?
  "Что я думаю?"
- Нет. Я не буду тебе говорить. Думай сам. Но учти, мама учит тебя думать
неправильно и плохо. Ты не страшный, ты просто стал ненастоящим.
  "Как ты меня видишь?" - рука поставила знак вопроса, покачалась в воздухе
и дописала. - "В комнате абсолютно темно".
  - А я попросила у кошки глазки. Ты правда не страшный, Гном. Но мне пора
идти.
  Тамара попятилась и опрометью кинулась в коридор.




                                  Глава 20

  Сказка


  С помощью шумной молодежной компании Глеб и Черныш преодолели полторы
сотни километров в седлах мотоциклов и оказались, образно говоря, в
нескольких шагах от цели. Но след пресловутого фургона затерялся где-то на
лесных дорогах, и человек с собакой потратили на поиски его целый день.
Когда, наконец, направление было определено, Черныш из самых благих
побуждений чуть не свел на нет все совместные труды.
  Недалеко от районного центра - довольно крупного городка - Глеба
остановила патрульная милицейская машина. Грубое обращение блюстителя
правопорядка, потребовавшего документы, возмутило собаку. Черныш кинулся
на человека в форме, сбил с ног и ощутимо тяпнул. Второй патрульный
выхватил оружие. Глебу удалось не попасть под удар электрической дубинки и
уберечь пса от пуль. Петлять по лесу пришлось довольно долго. Измотанные,
путешественники всю ночь отсиживались в пустой медвежьей берлоге,
дожидаясь, когда страсти вокруг их личностей поутихнут.
  Глеб решил сторониться проезжих дорог. Образ Тамары проступал с каждым
часом все отчетливее. Парень закрывал глаза и ощущал девочку рядом так,
будто мог дотронуться до ее горячего солнечного цветка. А Черныш - живой
шустрый компас - неизменно поворачивался в направлении его мыслей. Ничто
теперь не могло сбить путников с незримого следа - ни талые снега, ни
лесные буреломы, ни полноводные ручьи.

  Полдень выдался жарким, как будто май опередил время и вылился на землю
потоками весеннего тепла. Заслышав вдалеке голоса, Глеб взял правее, чтобы
избежать ненужных встреч. Ни ветка, ни сук не хрустнули под ногой. Но вот
голоса повернули в его сторону. Глеб приказал Чернышу залечь в кустах, и
сам притаился рядом.
  Из-за деревьев показался огромный мордоворот в пятнистой униформе, и чуть
позади него моложавая длинноногая женщина. Она без умолку говорила,
военный отвечал короткими басовитыми репликами, и оба торопливо
оглядывались по сторонам. Потом женщина в отчаянии прокричала: "Витя!
Витя!" и расплакалась. Глеб, хотя и находился в трех десятках метров от
людей, увидал их страх. Женщина и мужчина боялись чего-то одного, но
боялись по-разному. Помедлив, парень покинул свое укрытие. "Легенду" он
придумал, когда остановился за спинами людей.
  - День добрый!
  Оба вздрогнули. Рука вояки дернулась к кобуре, но он совладал с рефлексами
и за оружие не схватился. "Частный лицей ј1. Служба охраны" - прочел Глеб
на металлической пластине, приколотой к форменной куртке.
  - Возникли проблемы? - спросил он, сделав вид, что движения охранника не
заметил.
  - Ты кто такой? - тот слегка отодвинул спутницу, собравшуюся немедленно
выплеснуть свои беды на встречного.
  - Лесник местный.
  - А где твой жетон?
  Глеб ожидал вопроса.
  - Дома валяется. Хочешь, пошли, покажу. Тут километров пятнадцать всего.
  Мордоворот хмыкнул, покосился на собаку и решил, видимо, что все лесники
должны выглядеть именно так: заношенная до дыр одежда, посох в руках,
участливый взгляд, за плечами сумка, а у ног беспородная псина.
  - Что у вас случилось-то? - Глеб обратился к моложавой даме.
  - Мы проводили урок. Я каждый год привожу свой класс на эту поляну, - она
торопливо показала туда, где звенели детские голоса. - Понимаете, у меня
уникальная методика: мы с ребятами проходим весенний лес.
  Как можно проходить весенний лес на уроке Глеб не понимал. Впрочем,
учительницу это не волновало. Запинаясь, она быстро продолжала:
  - У нас мальчик пропал. Хороший мальчик. Все были на месте. Стали в
автобус садиться, а Витеньки нет.
  - Сколько взрослых с вами? - Глеб повернулся к охраннику.
  - Всего четверо. Мы с партнером, госпожа учительница и девушка из старшего
класса. Поможешь мальца отыскать?
  - Да-да, прошу вас, помогите! - закивала женщина. - Меня уволят, если с
ним что-то случилось! Подумать только, сколько раз мы ездили сюда, ничего
страшного не приключалось!
  Глеб осознал, в чем состояла разница "страха" учительницы и мужчины в
униформе: она боялась за себя, а он - за малыша.
  - Покажите мне его вещь. Любую, - и Глеб зашагал по направлению к
автобусу, хотя еще не видел ни машины, ни людей. - Черныш!
  Пес поскакал за хозяином.
  Дети в автобусе притихли, когда перед ними предстал бородатый дядька в
помятой старой куртке. Пока учительница судорожно искала сумку пропавшего
мальчишки, Глеб внимательно изучал ребят. От некоторых исходило "тепло",
где-то две трети десятилеток не излучали ничего. От двух он почувствовал
явный "холод".
  Вещи, наконец, нашлись. Глеб вынес портфель из автобуса и подозвал собаку.
  - Нюхай. Нюхай! Черныш, след! След! Ищи, Черныш!
  Пес радостно визгнул и без труда отыскал одному ему "видную" дорожку.
  Мальчика обнаружили в километре от автобуса на высоком берегу разлившейся
реки, по которой ползли одинокие льдины. Счастливая учительница излила
Глебу тонны благодарностей. Тот для порядка что-то ответил и устремил
взгляд на школьника. "Холод". Неприкрытый жесткий "холод". Он украдкой
вздохнул, а когда заметил, чем занимается ребенок, ужаснулся. Витя
самозабвенно резал перочинным ножом дождевых червяков, извлеченных из-под
коряги.
  - Что ты делаешь? - Глеб присел возле мальчишки.
  - Я побеждаю, - сообщил пацан. - Папа сказал, что я должен всегда
побеждать!
  Учительница потащила мальчика за руку. Он неохотно поплелся за ней, с
сожалением посмотрев на недобитых червей, сложенных кучкой на плоском
камне.
  - Сынок местной шишки, - пренебрежительно пояснил охранник. - С ним и в
школе одни неприятности.
  - Бывает, - откликнулся Глеб.
  - Хороший у тебя пес! - мужчина потрепал собаку по холке. Черныш не
возмутился. - У нас в селе было полно собак. Жаль вот, жена не хочет в
квартире живность держать. А я б завел такого! У, хороший пес! А давно тут
лесничество открыли?
  - Нет, я пока один работаю, - парень развивал "легенду". - Месяц назад
приехал. Лес тут больной. Видишь, - он поднял кусочек коры поваленного
дерева, - поросль рыжеватая.
  - Ну?
  - А должна быть серая.
  Сейчас он говорил честно. Лес в этом районе страдал, и Глеб это чувствовал
нутром.
  - Да тут вс„ больное, - вздохнул охранник и оглянулся. Учительница уже
скрылась за деревьями. - А, сама дойдет, - он махнул рукой. - Постою
немного! Люблю эти места... А тебя не предупреждали, когда взяли на работу?
  - О чем? - насторожился "лесник".
  - Да, это... у нас здесь дебри, чуть на юг возьмешь, вообще хана.
  - Я видал.
  - Ходили слухи, где-то рядом военная база раньше была. Кто говорил -
атомная, кто - бактериологическая. Потом ее вроде как закрыли. А следы,
знаешь, на долгие годы остаются. Ты не слышал?
  - Нет. Но теперь мне кое-что про лес понятно. Спасибо!
  Интуиция не подвела. Он знал теперь все, что хотел. Оставалось только
отыскать бывший военный объект.
  Лес подскажет, - Глеб глубоко вдохнул теплый весенний воздух. - Держись,
Тома. Я рядом.

  ___________________


  - Я не хочу с ним говорить! - Тамара упрямо смотрела в пол. - Он кричит.
  - Тома, Филипп Алексеевич прошлый раз был не в духе, - Стас попробовал
зайти с другого конца. - Он много работает и иногда...
  - Нет. Он неправильно думает.
  Орион нахмурился. Затея не понравилась ему с самого начала. Зато Анна
отчаянно двинулась в атаку.
  - Томочка, Филипп хочет сказать тебе очень-очень важное, - начала она. -
Мы с ним просто поговорим. Не бойся. Хочешь, я буду сидеть рядом?
  - Глеб придет и поговорит с ним про важное, - Тамара отвернулась.
  - Слушайте, милая девушка, - вдруг поднялся Стас. Резкость в его голосе
была строго дозирована. - Вам уже семнадцать лет. Вам пора принимать
решения самостоятельно, а не хвататься по любому поводу за рукав старшего
брата. Так вы никогда не станете взрослой.
  Демарш произвел желаемый эффект. Тамара вскинула голову и испуганно
посмотрела на нависшего над ней великана с соломенными усами.
  - Я стану взрослой, когда разрешит земля.
  - Земля разрешает стать взрослыми тем, кто достоин: умным и смелым.
  Тамара отодвинулась от Стаса, оглянулась на Ориона, на Анну и выпалила:
  - Я не боюсь Филиппа и его плохого цветка. И я хочу стать умной. Я сама
поговорю с ним о важном.
  После того, как Стас ушел, девочка минут десять молча сидела на ковре.
Орион и Анна поначалу не решались нарушить тишину, но пауза перевалила за
все разумные пределы, и стало ясно, что Тамара глубоко ушла в себя.
  - Анна, ты уверена, что создание индивидов целесообразно? - шепотом
спросил Орион.
  Она подняла изумленный взгляд.
  - Конечно! А как же иначе?... Послушай. Я сегодня поняла, почему мама
создавала портреты. Она всю жизнь ждала чего-то особенного, светлого,
чистого. А его не было. И тогда она это нарисовала. Те, кого отец называл
индивидами, в представлении мамы были светочами, маяками, которые покажут
людям настоящую любовь, добро и красоту. Ее мечта отныне живет во мне. Я
встретила тебя, и как-то изменилась. Но только я одна. А сколько еще на
земле людей, которые хотят и могут стать лучше. Они ждут своего дива. И
девочка может его нарисовать. Мне кажется, в Тамаре поселилась душа моей
мамы. Это звучит нелепо, тебе, наверное, трудно согласиться...
  - Мне трудно согласиться, - Орион тронул ее руку и тем самым мягко прервал
восторженную речь. - Я знаю, как больно быть индивидом.
  - Хотите, я расскажу вам сказку? - подала голос Тамара. - Сказка мне
приснилась.
  - Расскажи, - Анна почему-то забеспокоилась.
  Девочка поудобнее устроилась на ковре и устремила взор в потолок
- В далекой-далекой земле жили добрые люди. У них были голубые глаза и
кудрявые белые волосы. Они были такие хорошие и милые, что все вокруг
застыло от их доброты. Им некуда было идти, потому что все дороги были
знакомые. Им стало плохо. Но земля решила спасти людей и показала им
большущую пещеру, где жили камни. Люди нарисовали на одном камне портрет
нового человека, и пещера сделала его настоящим. Новый человек вышел к
людям. Он отдал им все, что знал и умел, а они отдали ему свою любовь и
доброту. Потом они рисовали на камнях новых людей, и новые люди нашли
неизвестные дороги, и пошли они все вместе по этим дорогам, и им опять
стало хорошо.
  - А ты умеешь рисовать портрет? - бухнула Анна.
  Девочка пригладила косички и серьезно ответила.
  - Анна, мы живем на нашей земле. А сказка про чужую землю.
  - Но ведь моя мама рисовала портреты, и ты их видела.
  - Видела. Она и Глеба нарисовала, и Ориона нарисовала. Только она,
наверное, не знала, что на нашей земле вс„ по-другому.
  - Тома, а наша земля разрешает рисовать портреты? - на одном дыхании
выговорил Орион.
  - Я не знаю, - девочка понурилась. - Когда цветок Глеба родился, земля не
обиделась, когда твой родился, тоже, вроде, не обиделась. У земли спроси,
она никогда не обманывает.

  Стас дважды прорепетировал с Филиппом предстоящую встречу и остался
удовлетворен.
  - Слушай, главное - держи себя в руках. И запомни: с Тамарой надо говорить
на ее языке, иначе она тебя не воспримет. Ну, давай, зови.
  Пока Филипп разговаривал по коммутатору с Орионом, Стас облачился в халат.
  - Маловат, - он с сожалением нащупал треснувший шов.
  - Что? - оглянулся Филипп.
  - Твой размер мне явно не по плечу, вот что... Черт! - он поспешно сунул
пораненный палец в рот и удивленно посмотрел на пуговицу. - Черт его дери!
Ладно, мы с тобой договорились. Только не пялься на меня в экран.
Представь, что меня тут вообще нет.
  Стас скрылся в личной лаборатории босса, а доктор Жулавский вышел в
приемную, чтобы встретить Тамару.
  - Здравствуй, умная кроха, - он вылепил на лице добродушную улыбку.
  Девочка оглянулась на Ориона и скроила недовольную гримасу.
  - Давай поговорим. Пойдем ко мне, я угощу тебя очень вкусным соком.
  Она покорно прошла в кабинет. Орион двинулся за ней, но Филипп
предупреждающе поднял указательный палец.
  - Жди здесь. Надо будет, позову.
  Разговор с Тамарой оказался для Филиппа сущим адом. Первые полчаса это
было устное сочинение на тему: "как мой папа путешествовал по горам и
придумал сделать особенного человека". Когда дело дошло до "глиняного
ящика с ключевой водой", Тамара начала подбрасывать отдельные фразы.
Филиппу пришлось под нажимом суфлера упомянуть о "маме, которая помогла
папе нарисовать особенного человека". После чего девочка выдала
скороговоркой:
  - Ты делаешь нечестно. Тебе не хочется говорить о маме, а ты говоришь,
потому что Стас тебе так говорит в компутере.
  Филипп остался сидеть за столом с открытым ртом.
  - С чего ты взяла? - выцедил он из себя мало-мальски стройную реплику.
  - Стас красиво думает, а ты думаешь очень громко. Я его слышу, а тебя нет.
Лучше расскажи мне сказку.
  Доктор Жулавский долго откашливался. Тамара терпеливо ждала.
  - Ну... в общем. Давным-давно на северо-востоке Африканского континента
существовала,... то есть, жили люди. Сначала они ничего не знали о
ремеслах и земледелии. Жили себе и жили. Но однажды к ним пришел бог по
имени Осирис со своей сестрой Исидой. Осирис научил людей выращивать
зерно, делать орудия труда. И люди поумнели. Они признали Осириса
фараоном. То есть - царем. Но злой брат Осириса Сет захотел сам править
людьми и убил Осириса. Он разрезал его тело на куски и разбросал по всей
стране, чтобы его никто не нашел. Исида решила воскресить Осириса, собрала
все части его тела и слепила вместе. Осирис превратился в созвездие
Ориона, и долго-долго правил своим народом через фараонов, которые
считались его сыновьями на земле. А жрецы - слуги Осириса - хранили его
знания и передавали от одного фараона другому. И вот если теперь случится
большая беда, Осирис вернется с небес и с помощью своих жрецов научит
людей жить по-новому.
  Тамара захихикала.
  - Тебе понравилась сказка? - с мученической улыбкой спросил Филипп.
  - Она веселая, потому что ненастоящая, - сообщила девочка. - А теперь
скажи настоящее и важное.
  Доктору Жулавскому пришлось изворачиваться самостоятельно, ибо помощник
после высказывания Тамары о "компутере" прекратил суфлерские работы и
теперь молча наблюдал за происходящим. Филипп долго распространялся о
жрецах-индивидах и о том, что жрецов должно быть много, а узор у него
только один. Когда его понесло на всемирную катастрофу, Стас потряс в
камеру кулаком. Филипп, к счастью, сигнал заметил и прервал описания
апокалипсических ужасов до того, как девочка успела напугаться.
  - Ты можешь мне помочь, умная кроха, - доктор Жулавский навалился на стол,
считая, что таким образом он окажется ближе к терпеливой слушательнице. -
Ты умеешь рисовать картинки?
  - Ага, - девочка самозабвенно изучала взглядом кнопочки на огромном
металлическом сейфе.
  - А портрет ты можешь нарисовать для меня?
  Она прямо посмотрела на Филиппа. Он невольно отпрянул.
  - Если я нарисую портрет, ты меня домой отпустишь?
  - Кончено!
  Она по-взрослому хмыкнула и мотнула головой.
  - Ты не отпустишь. Ты скажешь, чтобы я рисовала еще портреты, как твоя
мама.
  - А ты хочешь быть как моя мама? - оживился Филипп.
  - Нет, - спокойно ответила Тамара. - Я хочу быть как я. Я хочу стать
взрослой. Поэтому я попробую нарисовать портрет.
  - Умница! Какая же ты умница! - расцвел доктор Жулавский. - Вот, держи, -
он извлек из ящика стола кожаный пенал и протянул девочке. - Тут особые
иглы. Их нужно подогреть, и тогда они нарисуют на вот этом камушке линии.
  И пенал, и осколок минерала оказались в руках Тамары.

  Орион мерил шагами приемную. Секретарша Катенька неприкрыто наблюдала за
ним во все глаза. Обычно в подобных ситуациях молодой человек восседал на
стуле как каменная статуя и даже не смотрел в ее сторону, хотя она из кожи
вон лезла, чтобы продемонстрировать ему свои ножки.
  Дверь то и дело распахивалась, пропуская сотрудников в белых халатах, и
Катенька, как автоответчик, выпроваживала их одной и той же фразой:
"Извините, Филипп Алексеевич занят. Зайдите попозднее". Орион не обращал
внимания на входивших и выходивших до тех пор, пока взгляд ненароком не
выхватил из привычной обстановки тонкую женскую руку, опущенную на
секретарский стол. Некий важный факт заметался в голове. Орион напрягся.
Прежний контроль над памятью отсутствовал, информация утонула в хаосе
знаний и мыслей.
  Приняв стандартный ответ Катеньки, Аза не спеша направилась к выходу. Анна
натолкнулась на нее в дверях.
  - Ой, простите, - она ринулась прямо к Ориону, но, увидав его застывшее
лицо, удивленно оглянулась на силуэт женщины, растворившийся за стеклянной
стеной.
  - Кто это? - беспокойно осведомилась Анна.
  - Аза, супруга Филиппа Алексеевича, - отозвался Орион.
  - Она тебе что-то сказала? Почему ты на нее уставился?
  - Не знаю, - он стряхнул с себя оцепенение. - Кажется, я о чем-то забыл. У
меня с утра в голове сплошная чехарда.
  Анна решительно отвела его к проекционному экрану, изображавшему окно с
видами живой природы, и заглянула в лицо.
  - Орион, тебе нужно как следует отдохнуть. Сегодня я беру Тамару на себя.
  - Тебе тяжело с ней общаться, ты сама мне говорила.
  - Ничего, переживу.
  - Я должен выяснить, почему Стас обнаружил ее комнату открытой. Я
прекрасно помню, как заблокировал замок, - не унимался Орион.
  - Успокойся. Она же сказала - ходила гулять. А открыть дверь она могла
случайно. Помнишь, как она играла кнопочками у тебя на тер