ос, рассмеялась.
  - Ну, знаете ли, вы несколько выделяетесь из привычной среды обитания.
  - Я коммивояжер. Признаться, вы правы: в вашем городе я впервые. Григорий.
  - Очень приятно. Анна.
  Обычно, она представлялась "Анастасией Жуковой", и лишь в узком кругу
коллег ее называли Аней. Сейчас настоящее имя слетело с языка
непроизвольно. "Я попала под влияние собственных статей", - тревожно
подумала журналистка. Но отступать было некуда.
  - К сожалению, у меня деловая встреча, - начала она и поймала себя на
настоящем сожалении.
  - Встреча здесь? - Григорий смешно сморщил нос и театрально повел рукой,
как бы привлекая внимание к нелицеприятной картине мартовского сквера.
  Анна вновь рассмеялась.
  - Нет, не здесь. Рядом, через площадь.
  - А если я попрошу разрешения вас проводить, это тоже будет выделяться на
фоне нравов вашего города?
  - Какой вы забавный, Григорий, - девушка с удовольствием выговорила его
имя, как будто смаковала на языке. - Так ведут себя все коммивояжеры?
  - Хм, дайте подумать... Нет! Не все. Лишь те, кому посчастливилось в
первые же часы в новом городе познакомиться со столь прекрасной дамой.
  За пять минут прогулки по пешеходным переходам площади, Анна выслушала три
анекдота и ухохоталась до слез. Они едва не проскочили мимо кафе, где
журналистку уже дожидался телефонный знакомый.
  - Ну вот, мы пришли, - с трудом сгоняя улыбку с лица, сообщила Анна.
  - О, так быстро! Что ж, все хорошее, как говориться, быстро кончается, -
Григорий вздохнул.
  - Позвоните на досуге, - и Анна прежде, чем успела сообразить, протянула
молодому человеку свою визитку.
  - Обязательно! - он помахал карточкой, как флажком, девушке вслед.
  Она, не обернувшись, скрылась за стеклянной дверью.

  Человек, вызвавший Анну на деловое свидание, поднялся из-за столика ей
навстречу.
  - Господин Бурмистров? - она сделала шаг вперед, готовая протянуть руку
для рукопожатия.
  - Он самый, Анастасия Васильевна. Прошу, - мужчина подвинул журналистке
стул.
  - Итак, если я вас правильно поняла, вы мне хотите предложить какой-то
материал? - Анна взяла с места в карьер: таков был ее обычный стиль работы.
  - В целом, все верно. Но давайте расслабимся, посидим, поговорим. Меня
зовут Павел Аркадьевич. Можно просто Павел, - он заискивающе растянул губы.
  "Паша", - фыркнула про себя Анна. Она терпеть не могла седовласых
джентльменов, игравших в искренность с молодыми женщинами.
  - Видите ли, Павел Аркадьевич, у меня плотный график. Если вас не
затруднит, давайте сразу к делу.
  - Как скажете, как скажете... - он задумчиво погладил салфетку. - Анна
Алексеевна, в вашей последней работе...
  - Простите, как вы меня назвали? - Анна заставила себя сохранять
невозмутимость.
  - А разве я ошибся, Анна Алексеевна? - прежняя сделанная улыбка висела на
лице господина Бурмистрова.
  - У вас нет оснований называть меня именем моей героини, - девушка бухнула
первое, что пришло на ум.
  - Есть основания, есть! - в тоне звучала этакая стариковская
застенчивость. - Вы меня, скорее всего, не помните. Но с Алексеем
Андреевичем мы частенько о вас говорили. Я даже заезжал к вам в гости.
Скажу откровенно, я бы вас при случайной встрече тоже не узнал. Вы тогда
были совсем крошкой. Мама держала вас на руках.
  "Врет", - решила девушка, хотя тень сомнения мелькала где-то в подсознании.
  - Допустим, вы не ошиблись, - заговорила Анна, медленно подбирая слова. -
В таком случае, какое у вас дело к Анне Жулавской? И что я, журналист,
могу вам предложить за эту информацию.
  - Я буду говорить начистоту. Я представляю фирму, заинтересованную в
опубликовании всех разработок, сделанных Алексеем Андреевичем. Собственно,
не вы должны нам что-то предложить, а мы просим вашей помощи. Его
исследования были на этапе завершения, когда случилась эта нелепая
история. Он писал мне, что готов обнародовать некоторые свои открытия,
даже передал часть файлов с описаниями опытов. Но после трагедии все
материалы оказались под замком. Сейчас, когда вы начали свое расследование
и убедительно показали людям, насколько опрометчиво поступили с
биороботами правоохранительные службы, дело Жулавского может быть
официально продолжено. Его исследования ДНК и воздействия различных
минералов на развитие человека положат начало новой эре в медицине.
  - Минутку, а чем занимается ваша фирма непосредственно?
  - Попросту говоря, - ответ у Павла Аркадьевича был явно заготовлен
заранее, - мы изучаем экологические факторы, влияющие на здоровье людей, и
даем рекомендации социальным и многим другим структурам.
  - Это частная фирма?
  - В общем, да. Последние десять лет нас финансируют из разных источников.
  Анна порылась в сумочке, извлекла помятую пачку сигарет и закурила.
  - И чем я могу помочь вашей фирме?
  - Мне поручено предложить вам некий контракт, не в полном смысле этого
слова, разумеется. Но нам было бы интересно первыми получать кое-какую
информацию, касающуюся научных разработок Алексея Андреевича.
  - С чего вы взяли, что я собираюсь копать научные разработки? Я журналист.
  - Вы - дочь своего отца.
  - Этот вопрос открыт. Помните, я сказала "допустим".
  - Пусть будет "допустим", Анна Алексеевна, - теперь седой "джентльмен"
расплылся в настоящей улыбке. - Итак, каков ваш ответ?
  - А если я не оправдаю ваших надежд? - осторожно спросила Анна.
  - Скромность красит женщину! Но в вашем случае скромность не нужна. Вы
прекрасны и умом, и личиком. Ваши статьи - это работа грамотного, опытного
журналиста.
  Девушка украдкой вздохнула. Имя Игоря не фигурировало в теме Жулавского,
но она-то знала, каков его вклад в начатое дело. "Я справлюсь и без него",
- решила она вдруг.
  - Хорошо. Давайте поговорим о контракте.

  С утра Анна планировала заехать на квартиру Игоря, чтобы забрать кое-какие
свои вещи, пока дом не опечатали до окончательного решения о наследовании,
но после всех состоявшихся встреч посчитала, что прежде нужно навести
порядок в собственной голове. Ее нынешнее место жительства располагалось
на самой окраине города, и добираться туда приходилось на общественном
транспорте, поскольку собственной машины она не имела.
  В однокомнатной квартирке на третьем этаже старого типового дома, которую
журналистка снимала теперь за небольшую сумму, было неуютно и холодно. Не
раздеваясь, Анна плюхнулась на кровать. Аванс в виде чека с внушительным
количеством нулей лежал у нее в кармане. Однако удовлетворения девушка не
чувствовала. Мысли все больше блуждали вокруг визитки, врученной Григорию.
Игорь говорил: первая заповедь мудрого журналиста - тяни к себе всех, кто
тянется, а вот сама кидаться к людям не спеши - ты о людях должна узнавать
все, а они о тебе ничего. С молодым коммивояжером в парке все получилось с
точностью до наоборот.
  "Если позвонит, я отшучусь и попращаюсь. Хорошенький он, конечно, но
хватит с меня знакомых! - и Анна поставила здесь точку. - Займемся
Бурмистровым. Врет или не врет насчет отца?" Она порылась в памяти, но
реально ли вспомнить гостей, приходивших в дом, когда тебе самой отроду
три-четыре года? И все же Анна склонна была поверить в рассказ Павла
Аркадьевича. "Да в конце концов! Мое какое дело, был он отцовским
партнером или нет. Они мне заплатили, я буду подсовывать им все, где есть
слово ДНК. Выкарабкаюсь!... А Игорь бы не одобрил..."
Анна по-настоящему разозлилась на себя за постоянные оглядки на образ
погибшего товарища. Следующую мысль о Гладкове она изловила до ее
появления в сознании и безжалостно придушила.
  "Хватит! Его нет и больше не будет. Я взяла от него все, что могла. Теперь
у меня своя собственная карьера".
  Зазвонил мобильник. Анна вздрогнула. Обычно никто, кроме Игоря, в столь
поздний час ее личным телефоном не пользовался. В первый момент девушку
сжал суеверный ужас. Но уже секунду спустя, она шагнула в прихожую, где
оставила вещи, кляня на чем свет стоит злосчастную визитку.
  - Слушаю!
  - Анна?
  То ли в голосе его присутствовало нечто притягательное, то ли девушка
смертельно устала после общения в кафе, но так или иначе решение с
"точкой" было моментально забыто.
  - Это я, Григорий. Привет!
  - Привет. Рад слышать вас вновь. Как настроение?
  - Мягко говоря, не очень. Трудный день.
  - У меня тоже. Вдоволь набегался по конторам. Может быть объединим усилия?
  - Какие усилия?
  - Для поднятия настроения.
  - Отлично! - Анна обрадовалась.
  - Значит - да? Здорово! Сударыня, я скачу к вам во весь опор!
  Анна уже хохотала. Она еще ни разу не встречала человека, который бы
паясничал так грациозно и ненавязчиво.
  - А куда, сударь, вы изволите скакать? Григорий, я ведь адрес еще не дала.
  - Упс! Чуть было не сел в лужу. Так куда изволите доставить карету?
  Девушка назвала улицу и дом и для надежности объяснила, как добраться до
микрорайона.
  - Один момент, и я у вас! - продекламировал Григорий и повесил трубку.

  Вечер прошел блестяще. Они расстались далеко за полночь, обменявшись
дружескими рукопожатиями. Анне очень хотелось поцеловать Григория на
прощание, но она постеснялась: уж слишком безупречен был этот молодой
человек.
  На следующий день в офисе редакции она наблюдала за коллегами и невольно
примеряла на каждого "костюм" нового знакомого. Никому "костюм" не
подошел. Таким тактичным, предупредительным, галантным и остроумным как
Григорий, мог быть только сам Григорий.
  К концу рабочего дня он опять позвонил, бодро доложил, что все дела
закончил и поступает в распоряжение Анны. Та, не задумываясь, подхватила
пальто и сумочку и, пробормотав что-то о назначенной встрече, выскочила на
улицу.
  На сей раз Григорий поразил девушку своими поистине энциклопедическими
знаниями, и она рискнула задать ему вопрос, периодически сверлящий голову
в течение дня.
  - Вот тебе ситуация, - начала она, когда они прогуливались по вычищенным
дорожкам возле кремля. - Несовершеннолетнему подростку без его согласия
меняют имя и фамилию.
  - Трудно себе представить, как это можно провернуть, - откликнулся
Григорий.
  - Можно, можно, - уверила Анна. - Я работала над статьей по похожей теме и
лично говорила с человеком, который попал в такую историю. В общем,
слушай: пятнадцатилетнему подростку путем компьютерных махинаций поменяли
имя. Потом, через несколько лет, его обвиняют в нарушении закона о
персональной идентификации. Это справедливо?
  Григорий приостановился. Анна украдкой следила за выражением его лица, на
которое опустилась неподвижная тень, и лишь в глазах интенсивно работала
мысль. Вердикт был вынесен, спустя несколько секунд.
  - Нет. Обвинение не правомерно. Согласно уголовному кодексу
ответственность за махинации с документами наступает с шестнадцати лет. В
данной ситуации закононарушителем является тот, кто провел аферу. Если
впоследствии субъект скрыл от суда известные ему факты - личность
мошенника - тогда он попадает под действие статьи об умышленном сокрытии
улик. И то лишь в случае, если мошенник не является его близким
родственником, ибо по действующей Конституции субъект не обязан давать
показания против себя или своих близких.
  - Ух, ты! Ты говоришь прямо как адвокат!
  Григорий поспешно расслабился.
  - Я учусь на адвоката. Заочно, - он скромно опустил взгляд.
  Анна выяснила все, что хотела, причем без усилий. Шантаж со стороны Павла
Аркадьевича теперь исключался, и девушка почувствовала себе в полной
безопасности.

  Она встречалась с Григорием еще три дня. Мысли о зародыше любви к этому
прекрасному юноше она старалась не подпускать, но мысли приходили и
уверенность в их истине крепла.
  "А вдруг все происходит именно так? - рассуждала Анна, медленно накладывая
лак на длинные ухоженные ногти. - Вдруг это и есть настоящая, чистая,
вечная любовь? Без лишних поцелуев, без обнаженных плеч и страстных
взглядов? Вдруг все остальные были только прелюдией, а мой единственный -
вот он: пришел, увидел, победил!"
Недописанная статья с пометками Игоря висела на экране компьютера, гора
неразобранных газет высилась на журнальном столике, кучей валялись
карточки с номерами телефонов, по которым требовалось срочно позвонить. А
Анна была занята совсем другим, самым важным для себя делом. Она создавала
свою личную жизнь.
  Но сказки заканчиваются, как писала она когда-то в заметке о несчастной
царевне. Заканчивалась и ее сказка. Григорий сообщил, что отчет отправлен
шефу, а ему необходимо вернуться в столицу.
  - Я хочу сделать тебе маленький подарок, - тихо сказал молодой человек на
прощание. - Это может показаться странным...
  - Как все в тебе, - вставила Анна, кусая губы.
  - Пожалуйста, возьми его.
  На ладони Григория лежал крошечный, как росинка, кулон на серебряной
цепочке.
  - Какое чудо! - Анна аккуратно приняла украшение.
  - Это на память. Кто знает, когда я смогу увидеть тебя вновь.
  - Кто знает...
  Он сел в машину и скрылся в ночи. А она стояла возле подъезда старого
многоквартирного дома и прижимала к груди кулон, такой же робкий и
прозрачный, как единственная слезинка, скатившаяся по румяной щеке.

  ___________________

   
- Поймите, молодой человек, я понятия не имею, где сейчас Анастасия! -
лысый мужчина в кабинете с табличкой "Главный редактор", говорил резко и
нетерпеливо, как будто Глеб только и делал, что мешал ему работать.
  В действительности, он строго соблюдал порядки издательства: записался на
прием и явился в строго установленное время.
  - Тогда скажите, как ее найти? Когда она бывает в офисе?
  - Фу-ты-ну-ты. Я ж вам русским языком говорю: тут работают журналисты. А
это значит, что на месте никто не сидит.
  - Понятно. Я пришел по поводу статей об Алексее Жулавском. Как мне
связаться с сотрудником, ведущим эту тему в вашей газете?
  Редактор откинулся в кресле с видом уставшего от всего мира человека.
  - Оставьте свой телефон. Ей передадут, и она свяжется с вами сама. Обычно
у нас делается так.
  В его "так" явно звучало - "а теперь катись отсюда и поживее". Заявлять,
что у него нет телефона и начинать бесполезный разговор по новому кругу
Глеб не стал. Сказав на прощание: спасибо, я последую вашему совету, - он
взял за руку Тамару и вышел из офиса.
  Ситуация - глупее не бывает. Я начинаю соглашаться с Томой, - Глеб ласково
посмотрел на понурившуюся девочку, - когда она твердит, что в больших
городах все ненастоящее. Люди тут тоже какие-то ненастоящие.
  На улице сновали горожане и машины. Тамара жалась к Глебу, шарахалась от
нервозных прохожих и прятала глаза от пестрых мигающих реклам. У него
защемило в груди. Проще всего сейчас было вернуться в уютную ласковую
деревню, спрятать девочку от пустых взглядов, пошлых людских сквозняков,
бетонных громад и нескончаемого потока автомобилей. Спрятать... И навсегда
отсечь гигантский пласт жизни, пусть не мягкой и удобной, как пуховая
подушка с детскими снами. Здесь, среди каменных углов, под феерией ярких
огней, в угаре выхлопных газов варились тысячи человеческих судеб. Здесь
изобретали правила существования, продвигали изощренные технологии, рушили
и воссоздавали земную природу. Здесь клокотала неотвратимая
действительность.
  - Вечереет. Домой пора, - вымолвил Глеб.
  - Домой? - Тамара вытянулась в струнку. - Но тебе нужно поговорить с
тетенькой, которая написала рассказы в газете. Тебе обязательно нужно
поговорить!
  - Мы попробуем найти ее завтра, - поспешно пояснил парень.
  - Хочешь, я посижу в квартире, когда ты пойдешь искать? Хочешь?
  Глеб знал, что девочка боится оставаться одна в безликой каменной коробке,
которую горожане называли домом. Но сейчас на осунувшемся курносом личике
трепетал совершенно иной испуг. Она боялась стать причиной развилки на его
пути.
  - Мы будем искать вместе, - ответил Глеб и с усилием сдавил в себе
раскачивающиеся сомнения.
  Оглянулся вокруг. Действительность...
  Город, младший сын земли, будто забыл о матери, и отчаянно рвался в небо
высотными зданиями, высокопарными идеями и самомнением миллионов одиночек,
каждый из которых стремился залезть хотя бы на сантиметр выше коллеги,
соседа, брата. Казалось, еще одна ступень, и вся гигантская махина из
стекла, бетона и безразличных лиц оторвется от корней и сгинет в холодном
космическом пространстве. А старым добрым деревенькам, прилипшим к
материнскому подолу, останется только медленно отходить в прошлое, унося в
небытие память поколений. И так наступит гибель земли.
  Тамара сжалась всем телом от ужаса. Глеб, опомнившись, вытряхнул из головы
страшную мысль и бережно обнял девочку.
  - Не пугайся, кнопка. Я подумал о плохом, но так не будет. Наша земля
никогда не погибнет. Это точно, как то, что я не оставлю тебя одну, ни в
квартире и нигде.
  Она обвила его шею тонкими ручонками.
  - Я хочу научиться ничего не бояться.
  - Ничего не бояться нельзя. Так не увидишь опасность. А мы научимся смело
смотреть на реальность.
  - Ты самый смелый, - прошептала девочка. - И я буду смелой, тогда земля
разрешит мне стать взрослой.
  Эта тема еще ни разу не звучала в ее речах, и Глеб не сумел скрыть
удивления.
  - Ты хочешь стать взрослой?
  - Да. Хочу. Чтобы тебе всегда было со мной хорошо, - заявила Тамара и,
вобрав в грудь побольше воздуха, отважно шагнула в толчею многолюдной
улицы.



                                  Глава 11

  Встречи (продолжение)


  В сумерках, глядя с моста вдаль, где встречались две огромные реки,
казалось, что вокруг простирается океан. Реки, превращенные людьми в
многофункциональные водные магистрали, не замерзали. Теплоходы, баржи,
рыболовные траулеры сновали туда-сюда круглый год, днем и ночью перевозили
грузы и пассажиров. Анна любила это место. Здесь хорошо думалось о вечном.
Наплывали стихи, хотя ни одного стихотворения она так и не вспомнила до
конца. Теперь появилось новое: она закрывала глаза и представляла
Григория. Он ходил по огромным кабинетам, разговаривал, смеялся, шутил.
Было немного странно, что всего через два дня после расставания его лицо,
облик, движения как бы стерлись из реальной памяти, а на замену пришел
неопределенный идеальный образ, который легко подчинялся каждой прихоти
фантазии.
  Анна отодвинулась от парапета и пошла по пустой пешеходной дорожке дальше.
Осталось добраться до трамвайной остановки, сесть в вагон и доехать до
микрорайона, где ее ждала пустая холодная квартира. Завтра все изменится.
Она отважилась реализовать чек, врученный господином Бурмистровым. Завтра
в гараже на Березовской ее будет ждать новая, полностью оформленная
машина, на которой она поедет смотреть новую квартиру. Завтра выйдет новая
статья, со скрипом дописанная за истекшие дни. Вс„ новое. И вс„ завтра. А
пока - вперед, на ненавистный трамвай.
  Журналистка встала на перекрестке, дожидаясь зеленого сигнала светофора.
Одиночные автомобили проскакивали мимо. Горел свет в окнах многоэтажек, а
на улице было пусто и промозгло. Анна поежилась, перешла через проезжую
часть и свернула в узкую улицу. Появилось ощущение, что за ней наблюдают.
Она оглянулась. Чуть позади шли двое - мужчина и девочка. И больше никого
вокруг. Подгоняемая надуманным страхом, Анна ускорила шаг. До проспекта
оставалось еще два квартала.

  - Глеб, а Глеб, - Тамара подергала его за рукав. - Почему во-он та
т„тенька нас испугалась?
  - Кто ж ее знает? Тут в городе многие друг друга боятся.
  - Глеб, а у нее был цветок.
  - Как это "был"?
  - Ну, почти такой же, как родился у тебя. Только очень-очень слабенький. И
он почти совсем завял.
  Глеб внимательно посмотрел в спину женщины впереди, но ничего особенного
не заметил: ни "тепла", ни "холода".
  - Ты думаешь, мы поможем ей оживить цветок? - спросил он.
  - Не-е. Помочь нельзя. Человек сам оживит, если захочет. А она боится.
  На улицу вырулила машина и помчалась навстречу.
  - Отойдем-ка, обрызгает, - Глеб отвел Тамару в сторонку.
  Вдруг машина с визгом затормозила прямо перед одинокой женщиной. Вспыхнули
фары. Тамара зажмурилась, а Глеб отчетливо увидел, как из автомобиля
выскакивают