тельная молитва плескалась в душе, будто речная волна в суровую
пору. - Прости слепых и глухих к тебе, земля. Все мы дети твои. Прости и
охрани от страшных напастей...
  Бесшумно вошла Анна. Глеб поднял на нее затуманенный взор. Девушка тихо
присела на краешек дивана. На лице - ни следа косметики, фиолетовые синяки
под глазами, бледные сухие губы. Глеб вмиг пришел в себя.
  - Анна, как ты себя чувствуешь? - шепотом на одном дыхании выговорил он.
  - Устала, - она вздохнула. - Нет-нет, Глеб, со мной все хорошо! Не
волнуйся.
  - Где Орион?
  - Заснул наконец-то. Он, кажется, уже сутки на ногах, да еще и ранение...
Знаешь, как он старается быть похожим на тебя! - в утомленных глазах
засветилась нежность. - Врач, который его оперировал, стоял с разинутым
ртом, когда Орион продемонстрировал ему полностью заживший шов.
  Глеб улыбнулся. Что бы она ни говорила про Ориона, из всех тайных уголков
ее существа начинала просачиваться теплая искренняя любовь.
  И кто же из вас взрастил ваши цветы, ребята? - промелькнула ласковая мысль.
  - Филипп заперся в кабинете, - после долгой паузы возобновила разговор
Анна. - Катенька ждала, когда ее впустят с ужином, до одиннадцати ночи. А
Филипп до сих пор не ответил, ни по коммутатору, ни через дверь.
  - Чудовище! - Глеб не сумел сдержать эмоции, и тут же об этом пожалел.
  - Он больной человек, - тихо отозвалась Анна. - Прошу тебя, не злись на
Филиппа. Он не был таким раньше. Он был нормальным ребенком, неплохим
братом. Он целеустремленно работал за свою идею, и не его вина, что в
нашем обществе дорога к познанию лежит через трупы сотен душ. Он шел к
благородной мечте. Не важно, прав его приятель или не прав, грядет
всемирная катастрофа или обойдет стороной. Филипп искренне верил, что это
катастрофа произойдет, и хотел спасти цивилизацию. Ту самую, которая
лишила его души! А теперь он, похоже, потерял и рассудок. Он создавал то,
чего в принципе не может быть! И потерпел крах, как отец... Наверное, на
нашей земле чудес не бывает. Диво - это миф из маминой жизни.
  - Ты ошибаешься, Анна, - Глеб подсел к подруге. - Недавно я видел группу
молодых оболтусов, каждый из которых сам по себе ничего не нес в душе.
Каждый был обычным шалопаем. А вместе они излучали "тепло". Я часто думаю
об этом феномене. И знаешь, кажется, я понял, почему не соглашаюсь с
тобой, когда ты призываешь индивидов вести людей к призрачному Диву.
Общество существующее, и общество, которое представляла твоя мама, это два
несвязанных множества. Наше общество укрепилось в правилах и, как бы ни
казалось со стороны гадко, оно прижилось на земле. Индивиды видят общество
"со стороны". Они не чувствуют единства людей, как долго не чувствовал и
я. Невольно они внесли бы в существующую реальность слишком много чужого,
придуманного, искусственного. За ними пошли бы многие, я уверен. Началось
бы паломничество к новым богам, которые по сути своей ничем не отличались
бы от прежних. Любой идол, как бы высок ни был его пьедестал, служит
человеку, а не ведет его за собой. Идея "я есть центр мира", так
старательно насаждаемая в умы, кроется даже в самом названии "индивид".
Таким образом, индивиды усугубили бы распад нашего общества на миллиарды
крошечных ячеек, не способных увидеть мир целиком. А это и есть гибель
человеческой цивилизации.
  - Глеб, - Анна во все глаза смотрела на друга, - так ведь ты - то самое
Диво, о котором мечтала мама! Все, что ты говоришь и делаешь, это как в
Тамариной сказке!
  Он откинулся на спинку дивана и устало качнул головой.
  - Орион пересказал мне ее сказку. Понимаешь, меня рисовали для чужой
земли, а я пошел по нашей. Я хотел влиться в жизнь, взглянуть на мир
глазами людей, и стать своим для них. Даже если со мной и растет какое-то
"диво", то оно - дитя человеческое.
  Анна опустила голову на руки и задумалась. Глеб задремал.


  Громкий стук в дверь выдернул Глеба из короткого глубокого сна.
  - Анна, оставайся с Тамарой здесь и ни под каким видом не покидай эту
комнату! - мгновенно среагировал он и шагнул в коридор.
  Охранник, один из тех, кто проводил "зачистку", попятился от
неожиданности. Без шлема и бронежилета, с горящими ужасом глазами на
выбеленном рябом лице, он выглядел потерянным и беспомощным.
  - Доктор Потемкин, у нас, кажется, инфицированный, - сбивчиво доложил он.
  - Вы велели сообщить, если...
  - Идем.
  Глеб направился в учебный класс, где временно обосновались трое военных.
  - Доктор Потемкин, мы что же... все?
  - Спокойно, парень. Нет оснований заказывать панихиду, - он остановился и
доверительно посмотрел на перепуганного охранника. - Ты же солдат.
Хладнокровный, сильный, умелый представитель самой мужественной профессии.
Как тебя зовут?
  Тот был застигнут врасплох.
  - Рядовой Кулибин!
  - Во, видал, и фамилия у тебя историческая. Солдатская смекалка, брат, еще
в русских сказках воспета. Давай, соберись. Нам понадобится твоя помощь.
  Глеб удовлетворенно посмотрел на плоды своего "труда" и двинулся дальше.
Рядовой Кулибин энергично зашагал следом.
  Одного взгляда на больного было достаточно, чтобы признать два факта:
во-первых, вирус существенно отличается от своего собрата, убившего Стаса,
и, во-вторых, шансов на спасение у бедолаги нет. Глеб не подал виду, когда
оба открытия окатили его, как ушат ледяной воды.
  - Когда он заболел? - спокойно спросил "доктор Потемкин".
  - Мы спали тут, он вдруг захрипел. Поглядели, а у сержанта... это, -
сообщил рядовой.
  Глеб посмотрел на настенный хронометр, на умирающего и пришел к третьему
неутешительному выводу: вирус поработал всего семь часов, а покрытый
язвами и отеками человек уже при смерти. Внимание привлек третий солдат,
старательно прячущий от глаз доктора руки.
  - У тебя что? - Глеб насильно развернул его кисть.
  Водянистые красные припухлости облепили кожу, а приглядевшись, Глеб
заметил похожие отметины на шее и щеках несчастного. Солдат закашлялся.
  Новоявленный доктор обернулся к рядовому Кулибину и приказал снять
гимнастерку. Тот, передергиваясь от напряжения, стянул одежду и
предоставил мускулистое тело для осмотра. Признаков инфекции Глеб у него
не обнаружил. Пообещав вернуться с лекарствами, он запер всех трех в
помещении, отошел подальше и привалился к стене.
  Паника.
  Осознав свое состояние, Глеб сжал кулаки. Чувства и эмоции здесь не
помогут. Требовалась полная концентрация сил и вся мощь логического
анализа. А аналитический модуль давным-давно канул в небытие вместе с
ассоциативной базой и прочими атрибутами прежнего существования.
  Я должен мыслить холоднокровно, четко и уверенно, - сказал он сам себе. -
Ошибки не допускаются. Итак, дано: нестабильный вирус-мутант, созданный в
лабораторных условиях; результат действия - летальный исход; времени нет.
  Глеб потряс головой. Анализ не строился, данные забивались
приблизительными абстрактными картинами, обрывками воспоминаний о
вчерашних исследованиях и прочей побочной информацией.
  Да черт возьми! Тут полно ученых, химиков, биологов! Неужели мы не одолеем
эту заразу!
  Решение.
  Оно всплыло неожиданно и совершенно отчетливо: организовать людей на
борьбу со смертельной бедой.

  Медицинская бригада, поднятая по тревоге, собралась в палате, куда вызвал
их Орион. Глеб без лишних эмоций обрисовал ситуацию.
  - У нас даже костюмов биологической защиты нет! - врач беспомощно
встряхнул руками, будто возносил молитву к небесам.
  - Я туда не пойду! - испуганно воскликнула его ассистентка.
  - Туда пойдут те, кто готов, невзирая на опасность, помочь людям, -
отрезал Глеб. - Мне нужны только добровольцы. В текущий момент первая
задача - обеспечить более или менее изолированное помещение для
пострадавших и оказать посильную помощь. Мы не знаем пока, как передается
вирус, и что он из себя представляет. Исследование займет несколько часов.
Это уже вторая задача.
  Врач нервно пригладил взъерошенные волосы. Ассистентка в растерянности
оглянулась на мужчин, вздохнула и, сконфузившись, спрятала глаза.
  Высоченный хмурый санитар молча вытащил из шкафа носилки.
  - Ну, док, двинули, что ли? - пробасил он.
  Глеб проводил медиков взглядом.
  - Орион, кого из сотрудников мы можем привлечь к работе?
  - Главного генетика, - сразу же ответит тот. - Начальника биологической
лаборатории и группу химиков из третьего сектора.
  - Давай их всех сюда.
  Орион рванулся к коммутатору, но что-то сообразив, оглянулся на друга.
  - Я могу послать "SOS" в центр, минуя терминалы Филиппа!
  Глеб нахмурился. Эта мысль приходила ему в голову, но принять решение не
давал один вопрос, который он и задал Ориону.
  - А как они отреагируют на заявление о боевом вирусе-мутанте, выпущенном
черт знает откуда в изолированной секретной лаборатории при сомнительных
обстоятельствах?
  Молодой человек опустил руки.
  - Я тоже не знаю, - кивнул Глеб. - Нам надо посоветоваться с кем-то более
опытным. А пока - за дело своими силами.

  Через час три из пяти научных секторов бурлили человеческими эмоциями и
мыслями. Орион не уставал удивляться, как ловко Глебу удается тушить
вспыхивающие очаги паники. Он сновал из одной лаборатории в другую,
умудряясь при этом координировать их действия и быть в курсе всех
исследований и тестов. Его перехватывали в коридорах, и взволнованные
лаборанты совали ему распечатки и компьютерные фотографии. Глеб
просматривал бумаги с машинной скоростью, раздавал распоряжения и шел
туда, где считал свое присутствие необходимым.
  Орион с группой добровольцев отправился в жилое крыло. Комнаты, жильцы
которых не отвечали на "звонки" селектора, без зазрения совести
вскрывались универсальным ключом. Таковых было шесть. И за всеми шестью
дверями вошедших поджидал кошмар смертельного вируса. Изолятор,
организованный в учебном классе для Продуктов, к пяти часам утра
заполнился десятью новыми пациентами. Тело первой жертвы - сержанта службы
охраны - вынесли в отдельное помещение.
  - Глеб Борисович!
  Глеб, не успевший привыкнуть к этому обращению, затормозил не сразу.
  - Глеб Борисович! Нашли гада! - молодой сотрудник догнал его на повороте.
  - У нас в лаборатории, на компьютере...
  Начальник биологического блока поднялся навстречу. Бесполезный респиратор
висел на опухшей шее, по бледному лицу градом катился пот.
  - Любуйтесь, Глеб Борисович, - он показал на экран. - Да не на меня! Я
знаю... Вот он, наш убийца.
  Глеб с трудом оторвал взгляд от больного ученого. Увеличенная в миллиарды
раз фотография вируса заняла все полотно проекционной матрицы. Ни в одной
классификационной таблице подобного монстра Глеб не видел.
  - Этот штамм нигде не описан, - слова давались биологу тяжело. - В основе
нуклеоида редкое сочетание ДНК и двухцепочной РНК, что позволяет этому
сукиному сыну воспроизводиться с сумасшедшей скоростью. Обратите внимание
на капсиду. Видите, какие белковые комбинации? Не мудрено, что вирус
прекрасно чувствует себя в воздушной среде. Тут на модели... дайте на
экран... процесс репродукции. Вибрионы выходят из зараженной клетки
одновременно. Мембрана разрушается, и вс„: клетка взорвана изнутри.
  - Как насчет ингибиторов? - спросил Глеб. - Сыворотки?
  Биолог опустился на стул.
  - Видимо, ингибиторы буду искать не я. Если они существуют...
  Глеб оглядел лабораторию. Доклад начальника слушали все присутствующие.
Даже лаборантка в дальнем углу перестала всхлипывать и тереть ладонями
глаза.
  - Что показал анализ крови рядового Кулибина?
  - Парню крупно повезло, - заговорил биолог, проводивший тесты. - Его
организм продуцирует интерферон весьма активно.
  - Мы можем выделить из его крови антитела?
  - Я неточно выразился, - торопливо поправился сотрудник. - Солдат не
заболел. Он просто-напросто оказался устойчив к заразе.
  Глеб на секунду задумался.
  - Допустим, - медленно заговори он, - чей-то организм победит вирус. В
наших условиях возможно создать достаточное количество сыворотки из крови
такого человека?
  - В принципе, да, у химиков есть оборудование, - подала голос хрупкая
пожилая женщина, совершенно спокойная в отличие от своих коллег. -
Проблема лишь в том, кто в состоянии выжить. Вы видели, каков
фактор-агрессор этого вируса. Мы все здесь инфицированы, Глеб Борисович.
Нам не помогли никакие фильтры.
  Повисло молчание. Глеб прикрыл глаза. Чувство вины перед людьми,
обреченными на мучительную смерть, захлестнуло сознание. Мог ли он
остановить Азу, если бы не потерял контроль над собой? Мог ли раньше
оборвать контакт с Гномом и не корчиться в судорогах, переживая в себе его
агонию, а вместо этого вырвать из рук обезумевшей женщины проклятую
коробку?
  - У нас будет донор, - голос прозвучал решительно и безапелляционно. -
Готовьте все для получения сыворотки, и дайте мне два часа.

  В коридорах суетились белые и синие халаты. Глеб механически отвечал на
вопросы и сообщения. Но две цифры прочно застряли в голове: из 49
зарегистрированных случаев заболевания, 9 - летальный исход. В переходе
между блоками мелькнула кофточка Анны. Глеб не сомневался, что она не
сдержит обещания сидеть взаперти, а ринется туда, где нужна ее помощь.
  Тамара. Он остановился и прислушался к сердцу. Девочка находилась где-то
рядом. Глеб вздохнул и завернул в комнату отдыха, а ныне - второй лазарет.
  Пятнадцать - неподвижных, стонущих, спокойных, рыдающих - лежали на
матрасах и скамьях. Врач, склонившийся над пациентом, поднялся и, шатаясь,
побрел к следующему. Ноги подкосились. Глеб кинулся к человеку, но откуда
ни возьмись метнулось синее платьице, и хрупкие руки удержали осевшее тело.
  - Тебе нужно полежать, а я сделаю, что ты делаешь, - зашептала Тамара и
потащила больного к пустому матрасу.
  Глеб подхватил человека на руки. Тома кивнула ему, подскочила к
имитированной койке и торопливо откинула одеяло.
  - Сюда.
  Она бережно укрыла потерявшего сознание, подтянула к себе кювету с водой,
достала салфетку. Глеб молчал. Тамара нашла свое место в общей беде, и
разделила эту беду со всеми на равных.
  В стороне пожилой толстяк, едва шевеля опухшими посиневшими губами, бодрым
голосом рассказывал соседу какую-то историю.
  - ... а я ей говорю: время на рыбалке бог не считает, сколько с удочкой
просидишь, столько он и накинет...
  Человек рядом с ним был мертв, но подобие улыбки застыло на замершем лице
и в стеклянных глазах остался блеск надежды.
  Глеб стиснул зубы. Единое яркое "тепло" сверкало многоликой радугой над
живыми и ушедшими. И на пути разгулявшейся смерти отважно стояло диво
человеческое.
  - Глеб, я в тебя верю, - Тамара открыто взирала на брата. - Делай то, что
ты решил.

  Ориона Глеб нашел в блоке инженеров-генетиков вместе с Генрихом
Васильевичем. Из обрывка фразы, услышанной в дверях, тема разговора стала
ясна.
  - Помощь? Молодой человек, - главный генетик смерил помощника доктора
Жулавского сочувствующим взглядом, - вы еще так юны и наивны, что
совершенно не представляете себе опасность слова "помощь". И не
возражайте! Я отлично помню, каким вы выбрались из каменной утробы. Ваше
счастье, что у вас оказалась светлая голова, иначе бы - что Продукт, что
вы, было бы едино.
  Орион стерпел нелицеприятное сравнение.
  - Нам не справиться с вирусом своими силами! Глеб! - он заметил друга. -
Мы обсуждаем вызов спасательной команды.
  - Молодой человек, - нажал Генрих Васильевич. - Поймите же, наконец!
Военные не станут рисковать. Кому нужна огласка собственного
головотяпства? И кому нужны мы? Да такие лаборатории создадут десятками -
все отчеты по "Продуктам" правительство уже получило. Это мероприятие Стас
организовал исключительно ради создания таких, как вы. Кто без Стаса
докажет, что разработки следует продолжать? Филипп Алексеевич, который,
кстати, до сих пор пальцем не пошевелил, чтобы успокоить людей? Или я? Или
вы сами? То-то! Хотите остаться в живых, закройте глаза и ждите, когда все
закончится. Иначе конец будет положен одним росчерком пера под словом
"ЗАЧИСТКА"!
  - Генрих Васильевич, - Глеб шагнул к генетику. - Я не хочу допускать, что
вы правы. Уничтожение пятидесяти шести человек...
  - Сорока шести, доктор Потемкин, - генетик хладнокровно протер очки. -
Десятерых уже нет. А к вечеру на всей базе останутся только Продукты и
три-четыре счастливчика, вроде вас.
  Орион не выдержал.
  - Да даже если останется два человека, я не верю, что правительство или
кто всем этим руководит, посмеют отдать приказ об уничтожении людей!
  - Боже, как вы наивны, - седовласый ученый уселся за стол.
  - Оставим эту тему, - суровый взгляд Глеба уперся в затылок собеседника. -
Мы не сообщим о вирусе только по одной причине. Чтобы не произошло утечки.
В противном случае пострадают сотни людей. Мы сами сделаем оружие для
борьбы с болезнью. Орион, проследи, чтобы химики подготовили вс„ для
синтеза ингибиторной сыворотки.
  - А что, разве кто-то выздоровел? - изумленно обернулся генетик.
  - Пока нет. Ассистент, приготовьте мне культуру для инъекции.
  Человек в белом халате уставился на Глеба.
  - Глеб Борисович, вы... - слова потерялись в респираторе.
  - Быстрее, дружище. Даже минута может спасти жизни.
  - Глеб, ты с ума сошел! - опомнился Орион.
  - Доверься мне, братишка. Все будет в порядке.
  В палате, где вчера оправлялся от раны Орион, Глеб сел на кровать и
закатал рукав.
  - Давайте.
  Ассистент поднес дрожащую иглу к вене.
  - Глеб Борисович, я не могу... Как же вы?... Как же мы без вас?
  - Без меня вы будете максимум два часа. Ладно, дайте сюда, я сам.
  Он уверенно взял шприц и вколол себе инъекцию. Орион отвернулся.
  - Не волнуйтесь, мужики, выживу, - Глеб подбодрил обоих взглядом.


  Анна в полном смысле слова потеряла и Глеба, и Ориона. Она обегала все
лаборатории, несколько раз постучала к Филиппу и растерянно встала посреди
коридора. Дылда-санитар молча катил перед собой носилки с двумя новыми
телами, завернутыми в простыни. Анна посторонилась. Вид смерти уже не
шокировал ее, как несколько часов назад. Похоже, смерть больше никого на
базе не шокировала.
  Девушка прикрыла глаза. Ей казалось, что она стала старше сразу на десять
лет. Она видела и слышала вс„: отчаяние, молитвы, вопли, проклятия, пустые
глаза уносящихся в неведомое, отекшие лица и покрытые язвами руки ученых,
до последнего сидевших за своими компьютерами и микроскопами. Она видела
обезумевших людей, штурмующих наглухо закрытые внешние ворота, и
решительно вскинутый карабин в руках солдата, голос которого гремел в
железобетонной коробке внешнего корпуса: "Стойте, буду стрелять! Стойте,
нам туда нельзя! Мы там всех убьем!" Она видела Глеба - безусловного
лидера в битве с бестелесным врагом, и Ориона, неизменно возникавшего в
самой гуще событий, и Тамару, маленькую синюю птицу среди мертвых и живых.
Страх и решимость, паника и хладнокровие, трусость и самоотверженность
бурлили в человеческой общине, отрезанной от мира бронированными воротами
и жестоким словом - "эпидемия".
  - Ориона ищете?
  Анна вздрогнула. Хрупкая пожилая женщина возвращалась из жилого блока в
лабораторию. В ее посиневших руках пряталась фотография в пластиковой
рамке.
  - Он с Глебом Борисовичем в блоке у медиков, - продолжала сотрудница. - А
я вот маму с собой взяла, - она подняла рамку с фотографией к глазам. -
Когда буду умирать, хочу, чтобы она рядом была... Простите.
  Женщина поджала губы и заторопилась своей дорогой.
  Анна посмотрела ей вслед, проглотила непрошеную слезу и, спохватившись,
побежала в медицинский сектор.
  Перед стеклянной дверью она замерла, как вкопанная. Глеб лежал на койке.
Смолисто-черные космы рассыпались на белой подушке, кадык перекатывался
под кожей припухшей шеи, пот залил пожелтевшее лицо, а грудь часто и
судорожно дрожала. Орион неподвижно сидел спиной ко входу, низко опустив
голову.
  - О, нет... - Анна попятилась. - Только не Глеб! Нет...
  Не помня себя, девушка кинулась, куда глаза глядят. Поворот, дверь,
поворот. Она остановилась. Спасительная идея вмиг вышвырнула прочь