то! Больше! Одиннадцать месяцев.
     - Он как... уже сидит? - рассеянно продолжал спрашивать Буров.
     Шаховская улыбнулась:
     - Он уже ходит,  Буров.  А я сейчас думала... будет ли Рой, - она
подчеркнула это имя, - когда-нибудь стоять на собственных ногах.
     - Ну если уже ходит,  так и стоять будет,  - безучастно отозвался
Буров.

     Через час  Овесян  сообщил,  что  всем  энергостанциям  Евразии и
Африки дан сигнал готовности.
     Буров подумал,   что   сейчас   все   энергетическое   вооружение
человечества,  созданное разными народами в разное время и  на  разных
принципах,    должно   будет   послужить   единой   цели.   Гигантские
гидростанции,  построенные на великих реках или в морских заливах, где
использовалась   энергия   приливов   и   отливов,  знаменитое  кольцо
ветростанций с их огромными вращающимися  башнями  или  дорабатывающие
свой  век,  дымящие,  как  в старину,  тепловые станции,  термоядерные
установки  типа  "Подводного  солнца",  превращающие  в  электричество
энергию синтеза водорода в гелий,  и,  наконец, гигантские, вымощенные
фотоэлементами поля Средней Азии (и Сахары!),  снимающие самую богатую
солнечную  жатву в виде того же электрического тока...  - все это всей
мощностью  установок  и  энергией   магнитного   поля   сетей,   своей
колоссальной  мощностью  обрушится в момент общего короткого замыкания
на скрытую в глубинной скважине пружинку искусственного протовещества.
Для   этого   Бурову   надлежало   лишь   нажать  неприметную  кнопку,
напоминающую дверной звонок.  Ведь совсем такая же с  виду  безобидная
кнопка   могла   еще   недавно  вызвать  термоядерную  войну  и  конец
цивилизации. Теперь она включала в единый канал всю силу человека.
     И Буров уверенно нажал ее.
     На мгновение,  условно говоря,  как бы накоротко  замкнулись  все
энергосети  мира,  защита которых была своевременно отключена.  Многие
машины задымились,  перегорели,  вышли из строя... Никогда не виданный
электрический удар прошелся по сетям. Бессильно упали на землю провода
с оплавленными концами...  Но прежде  чем  это  произошло,  переданная
лучистыми  световыми  каналами  мгновенная мощность успела в ничтожную
долю секунды воздействовать на  висящую  в  магнитном  поле  глубинной
камеры крупинку дозвездного вещества..
     Энергетический удар непостижимой силы отразился  в  бункере  лишь
скачком стрелок приборов... Буров переглянулся с Шаховской. Она пожала
ему руку и глазами показала на один из циферблатов.
     Стрелка на нем дрожала.
     Что произойдет?  Ринется ли  по  пятнадцатикилометровой  скважине
"галактическая  струя"  впервые  полученного  на  Земле искусственного
вещества?
     Стрелка прыгнула...  Да  и  без  прибора было видно,  как могучая
струя раскаленных газов гейзером вырвалась из-под земли, сорвав, смяв,
расплавив ажурную буровую вышку.
     Струя газов ударилась о свод пещеры и расплылась облаком.
     Буров прильнул к спектрографу.
     - Водород! - прошептал он. - Водород, как в ядре Галактики!..
     Шаховская взволнованно  наблюдала  то  за  ним,  то  за  гейзером
рожденного вещества,  бушевавшего в пещере.  Вдруг взгляд ее  упал  на
сейсмограф.  Она схватила Бурова за руку.  Впрочем,  и без сейсмографа
было ясно,  что происходит.  Пол бункера  уходил  из-под  ног,  кресла
наклонились.
     - Скорей!  -  крикнул  Сергей  Андреевич.  -  Скорей!  Асбестовые
скафандры!..
     Они помогли друг другу застегнуть магнитные швы скафандров.
     Бункер треснул.    Струи    раскаленного    газа    ворвались   в
наблюдательный   пункт,   но   герметические   шлемы   уже    защитили
исследователей.
     Дверь бункера   открылась   сама   собой.   Сработали   аварийные
механизмы. Машины сочли, что людям надо спасаться. Буров и Шаховская в
своих неуклюжих костюмах выскочили из бункера.  Пол пещеры вздрагивал,
со свода сыпались камни, гул доносился из-под земли.
     Нужно было бежать, хотя... вряд ли можно было спастись.
     А Буров  еще  возился  с  переносным электромагнитом,  стоявшим у
стенки бункера,  ведь ради него Сергей Андреевич и находился здесь,  а
не наблюдал за всем происходящим из безопасного места по телеприборам.
Шаховская вспомнила,  что именно с этаким электромагнитом  отправлялся
Сергей   Андреевич  когда-то  и  к  кратеру  подводного  вулкана.  Она
восхищалась Буровым...
     Они побежали  вместе.  Водородный  вихрь  несколько раз бросал их
наземь. Лишь бы скафандры не порвались, иначе конец...
     Буров, сгибаясь под тяжестью ноши, упрямо шел вперед...
     Вот и туннель,  пробитый на месте щели,  когда-то приведший  сюда
первого человека...
     Сейчас по этой расширенной щели бежали последние смельчаки.
     Шаховская помогала Бурову.
     Они остановились перед шлюзом.
     Буров в  своем  проекте  подземной  лаборатории предусмотрел даже
этот исход.  Крепкая стена  задержала  вихрь  рожденного  в  глубинной
камере вещества, он не мог пока вырваться наружу.
     Сзади грохотало. Кто знает, что там творилось? Может быть, рухнул
свод пещеры или разверзлась каменная твердь...
     Шлюзом не надо было командовать.  Механизмы его сами  реагировали
на  приближение людей в скафандрах.  Перед ними открылись спасительные
двери... Еще одно усилие...
     Шаховская упала на колено,  встала,  хромая,  снова упала.  Вихрь
ударил ее в спину, закрутил над ней мелкими камнями...
     Буров вернулся.  Поднял  ее  одной рукой,  не выпуская тяжести из
другой, и вошел в шлюз. Там он рухнул на пол рядом с Шаховской.
     Словно ожившие,   камни   в  бешенстве  бились  о  стенки  шлюза.
Автоматические двери закрылись.
     Сразу будто   наступила   тишина,   хотя  и  стены  и  пол  шлюза
содрогались от грозного гула.
     Буров нашел рукой асбестовую перчатку Лены и пожал ее.
     Медленно открывалась  противоположная   дверца   шлюза,   который
наполнен  был  сейчас уже обычным воздухом.  Теперь можно было встать,
лишь для безопасности оставаясь в скафандре,  и снова идти...  Лишь бы
бушевавшие  в пещере газы не смели жалкое препятствие,  вставшее у них
на пути...
     Шаховская не  двигалась.  Размышлять  было  некогда.  Он  схватил
обмякшее тело помощницы,  поднялся сперва на  колени,  потом  встал  и
снова нагнулся, чтобы свободной рукой взять электромагнит.
     Нужно было   пройти   всего   несколько   шагов   до   подземного
электрокара, ждавшего смельчаков.
     Лишь бы успеть!
     Конечно, управлять  процессом  и наблюдать за ним можно было бы и
снаружи,  но Бурову непременно требовалось вынести  из  пещеры,  может
быть, вырвавшуюся из недр воображаемую "А-субстанцию".

                           Глава четвертая
                            ВУЛКАН БУРОВА

     Люда, до крови кусая  губы,  полными  слез  глазами  смотрела  на
разбуженный вулкан.
     Уж лучше бы она была там и ничего этого не видела!
     Вместе с  эвакуированными  из пещеры Росова научными сотрудниками
она оказалась вблизи небольшого,  занесенного снегом горного  селения.
Тропинка за голыми скалами вела на обледенелый горный склон,  откуда в
одной стороне до половины неба  поднималась  ледяная  равнина  Черного
моря,  переходившая  в  неясной  дымке  в  синеву  без привычной линии
горизонта,  а в другой виднелся  чуждый  облику  гор  мрачный  вулкан,
огненным смерчем возникший там, где остались они...
     Люди назвали его вулканом Бурова.
     Гора содрогалась под ногами Люды.  Гул несся не только со стороны
вулкана, но и, казалось, из-под земли.
     Черные тучи вдали подпирались огненным столбом, менявшим окраску.
Яркая струя как бы превращалась в остывающий железный стержень и потом
снова светлела, пульсируя. Иногда под ней что-то взрывалось, и тогда в
черной клубящейся пене внизу сверкали искры раскаленных  камней  и  во
все стороны разлетались хвостатые ракеты.  Потом на снежном склоне там
и тут белыми джиннами из разбитых кувшинов взвивались  столбики  пара.
Седловина  снежной  горы  была  совсем  не  конической,  как  обычно у
вулканов,  а прогнутой и темной.  На исполинского коня словно  накинут
был  черный  бархатный  чепрак,  а  на каменном седле высился огненный
всадник-великан с черной  грибовидной  шляпой,  скрывавшей  загадочное
лицо.  Багровые потоки магмы,  прорвавшись в ущелья,  походили на ноги
исполина в красных штанах, пришпорившего грузного коня, гулким топотом
содрогавшего землю.
     Смахивая слезы,  Люда  с  отчаянием  смотрела  на  это   видение,
отнявшее у нее самое дорогое в жизни...
     По крутой тропинке к  наблюдательному  пункту,  выбранному  Людой
рядом с готовым к взлету вертолетом,  поднимался Овесян.  Он торопился
лететь к вулкану, осмотреть его склоны, все еще на что-то надеясь.
     Люда была уверена,  что он не позволит ей лететь с ним.  И все же
она подошла к нему:
     - Амас Иосифович!.. Я не могу не полететь... Я их любила.
     - Вот как? - нахмурился Овесян.
     - Совсем по-разному, Амас Иосифович, но очень любила.
     Люда не поверила сама себе. Овесян приказал ей садиться в машину.
Врач вместе с группой инженеров находился в соседнем селении.  Овесяну
некогда было залетать за ним. А у Люды в санитарной сумке было все для
оказания первой помощи.
     Пилот включил двигатель.  Со  свистом  завертелся  горизонтальный
винт.
     Научные сотрудники  и  рабочие  подземной  лаборатории  вместе  с
горцами,  запрокинув головы, провожали взглядами разведчиков, летевших
к страшному вулкану.  А словно застывший столб термоядерного взрыва  с
расплывшейся   по  небу  грибовидной  шапкой  зловеще  возвышался  над
снежными горами.

     Совсем незадолго до этого пилот другого  вертолета,  оставленного
на  дне "бездны Бурова",  чтобы вывезти отважных физиков,  стоял около
машины,  расставив ноги в меховых унтах,  и с тревогой смотрел в глубь
пещеры на поблескивавшую от огней влажную дорожку. За его спиной стоял
вертолет с  открытой  дверцей  кабины.  Огромный  винт  словно  нехотя
вращался,  но его свистящий шум,  обычно отдающийся в каменных стенах,
был не слышен  из-за  подземного  гула.  Только  аварийные  прожекторы
освещали  сейчас каменные стены "бездны Бурова".  Свежие изломы камня,
следы недавних взрывов для расширения колодца оттеняли  более  темные,
отполированные водой и временем отвесные стены пропасти.
     Латыш Вилис Драйнис,  инженер и летчик-испытатель, ученик Дмитрия
Росова,  называвшего  его  самым  немногословным  человеком  на Земле,
космонавт, участник космического патруля, не мог назвать в своей жизни
минуту  большего  волнения.  Он  сам  бы  хотел  быть  там,  в пещере,
превращенной в подземную лабораторию,  откуда доносился сейчас грозный
гул...
     Вилис Драйнис ощутил,  как заколебался под ногами  каменный  пол.
Бетонная дорожка треснула и вздыбилась буграми.
     Вилис Драйнис нахмурился, но не двинулся с места. Он понимал, что
спустя  минуту  вертолету уже не подняться...  Огромная трещина только
что расколола стену пропасти.  Даже небольшого камня, упавшего сверху,
было бы достаточно... Но летчик ждал.
     Подземные толчки усиливались.  Каменные глыбы под  ногами  и  над
головой качались...
     Погасли прожекторы   аварийной    сети.    Должно    быть,    при
растрескивании стен порвало кабели. Теперь свет падал только из окон и
раскрытой дверцы вертолета.  Пещера, откуда должны были прийти физики,
превратилась в черный проем.
     Грохот словно мчащегося на  Вилиса  Драйниса  поезда  надвигался,
рос, оглушал...
     Ноги летчика вросли в  камень.  И  сам  он  уподобился  каменному
изваянию, опустив голову с устремленным в темноту пещеры взглядом. Эту
позу угадал скульптор,  который в  память  подвига  героя  вырубил  из
гранита статую, впоследствии установленную в Риге.
     Грохот горного обвала достиг физической плотности,  он  сдавливал
летчику голову, душил его. В глубине пещеры появилось яркое пятно.
     Окаменелый летчик  продолжал  стоять.  Казалось,   приближающийся
поезд сейчас сшибет его с ног.
     Яркое пятно превратилось в слепящее солнце и вдруг погасло.
     Вилис Драйнис ничего не видел. Кто-то тряс его за плечо.
     Наконец зрение вернулось к нему.
     Гигант в  жароупорном  скафандре  показывал на лежащую в автокаре
помощницу.
     Вилис Драйнис ожил.  Он схватил бесчувственную Шаховскую на руки.
Буров,  горбясь от тяжелого груза в руке,  едва поспевал  за  ним.  До
вертолета нужно было пробежать лишь несколько шагов.  Драйнис бросил в
проем двери свою живую ношу и вскочил в кресло пилота,  как прыгают на
всем  скаку  в  седло скакуна.  Буров с кряхтением влез за ним.  Он не
успел захлопнуть за собой дверцу, а машина уже рванулась вверх.
     Требовалось поразительное   искусство   пилота,  чтобы  по  узкой
пропасти подниматься, не задевая лопастями винта за камни стен.
     Буров не  решался  расстегнуть  на Шаховской скафандр или хотя бы
снять ее шлем.  Но она сама зашевелилась и порывисто села.  Через очки
скафандра на Бурова смотрели ее расширенные глаза.
     Она стала растирать колено.
     И вдруг  страшная тяжесть налила свинцом тела Бурова и Шаховской,
прижала их к полу кабины, вдавив и пилота в кресло.
     Подземные газы  смели  шлюз,  что  стоял на их пути,  и вырвались
наружу через вертикальный колодец,  как пороховые  газы  в  гигантском
орудии.   Разбуженный   вулкан   выстрелил   вертолетом  в  небо,  как
вулканической бомбой.  Эта была его первая бомба.  Вертолет вылетел из
колодца  впереди  устремившихся  за  ним  камней.  Только это и спасло
машину от полного разрушения.  Но  вертолет  уже  не  был  летательным
аппаратом.   Горизонтальный  винт  был  сорван  потоком  газов,  хвост
фюзеляжа исковеркан.  Теперь лишь одна кабина взлетала в последний раз
высоко в воздух над снежными склонами Кавказских гор.
     Держа руку Лены в своей,  Буров приподнялся на  колени,  заглянул
через    окно.   "Ну,   кажется,   теперь   все...   Лишь   бы   нашли
электромагнит..." - подумал он.
     Пилот Вилис  Драйнис,  напряженно  щурясь,  смотрел  через  окно,
сжимая, казалось бы, бесполезные рычаги.
     Сделанная людьми  из  металла  и  пластмассы первая бомба вулкана
Бурова достигла максимальной высоты прямо над новым кратером  и  стала
падать...
     Когда-то конструкторы   вертолетов   бились   над   безопасностью
аварийного   спуска.   Винт  рассчитывался  так,  что  при  падении  с
выключенным   мотором   он   вращался   струей   воздуха   в    режиме
парашютирующего   спуска,  развивая  достаточную  подъемную  силу  для
плавной посадки машины.  Но это не помогало при катастрофах,  когда по
какой-нибудь  причине разлетались лопасти винта и когда,  казалось бы,
уже  ничто  не  могло  помочь  падающим  вместе   с   машиной   людям.
Знаменательно,  что  на помощь винтовым машинам пришли конкурирующие с
ними  реактивные  двигатели.  Вертолет  Вилиса  Драйниса  был  снабжен
аварийными ракетами,  которые он и включил сейчас, когда вертолет стал
приближаться к земле.  Взревели дюзы,  резко встряхнув  кабину.  Пилот
регулировал  их  тяговую силу,  чтобы выровнять машину...  И осторожно
посадил ее на камни,  совершенно так,  как  совершали  мягкую  посадку
спускающиеся отсеки космических кораблей.
     Открыть дверцу покореженной кабины даже таким силачам,  как Буров
и Драйнис, оказалось не под силу. Уходили драгоценные мгновения.
     Выход нашел Буров:  он высадил ударом ноги окно и выбросил в него
свой бесценный электромагнит.
     Потом в окно выбралась Шаховская,  спрыгнула на  камни  и  тотчас
молча припала на колено. За ней легко выпрыгнул Буров.
     Капитан воздушного  корабля  покидал  его  последний.  Уходя,  он
оглядывался  на изуродованную машину.  Буров с грузом,  прихрамывающая
Шаховская спускались на снег со скалы, где остался вертолет.
     Внизу дымовой   завесой  вставали  клубы  пара.  Случилось  самое
страшное:  лава опередила беглецов,  преградила им путь...  Надо  было
бежать, состязаясь с огненным потоком.
     Чтобы выбрать дорогу, они легли на скалу и заглянули вниз, откуда
вырывались  клубы  пара.  Сквозь  пар  был  виден густой тестообразный
поток,  в  котором  словно  нехотя   двигались   красные,   оранжевые,
фиолетовые струи.  Встречая препятствие, магма лениво останавливалась,
набухала и медленно переваливала через камень, оставляя на нем твердую
тускневшую   пену.  Испарения  многоцветными  клубами  поднимались  из
глубины ущелья.
     Если бы это был единственный поток,  его можно было обогнать,  но
там,  внизу,  судя по клубам пара  и  дыма,  двигалось  еще  несколько
огненных ручьев.
     Оставаться на скале было невозможно. Раскаленные камни с шипением
то   и   дело  падали  на  нее,  отскакивали,  рассыпались  свистящими
осколками.  Одна из таких бомб попала в вертолет.  Машина  вздрогнула,
упала набок, из нее повалил дым, и она вспыхнула.
     Огонь бушевал  повсюду.  Ветер  понес  дым  из  ущелья.  Буров  и
Шаховская были защищены скафандрами,  а Драйнис... Летчик задыхался. И
все  же  он  мужественно  продолжал  спускаться,   помогал   хромающей
Шаховской, даже хотел взять у Бурова тяжелый электромагнитный сосуд.
     Скоро путники убедились,  что окружены  огненной  лавой  со  всех
сторон.  Поток  смыкался,  сужая  кольцо.  Люди оказались на небольшом
каменном островке,  постепенно погружавшемся в тестообразную  огненную
магму.
     Можно было поражаться,  что Драйнис все еще  держится  на  ногах.
Буров стал снимать с себя скафандр,  чтобы надеть на летчика,  но тот,
разгадав замысел ученого,  побежал вниз,  перепрыгивая через  огненные
струи лавы.  В несколько прыжков он оказался в недосягаемости.  Даже в
жароупорных костюмах нельзя было пройти к нему. Лавовые ручьи набухли,
разлились, наполняя все вокруг клубами пара и дыма.
     И снова стоял каменный пилот в той  же  позе,  как  и  в  пещере,
расставив ноги в дымящихся унтах, упрямо нагнув голову.
     Так на глазах у потрясенных ученых погиб отважный пилот, который,
даже  задохнувшись  в отравляющих газах,  не упал,  а лишь прислонился
спиной к утесу,  словно и сам был сделан из камня.  Лава подобралась к
нему  снизу  и  скрыла  его  фигуру  в клубах дыма,  а с утеса на него
низвергнулся огненный водопад.
     Шаховская, стоя на коленях, рыдала, Буров вытянулся, не отрываясь
глядел на стену дыма. Она занавесом скрыла героя.
     Лава поднималась   все   выше   и   выше.  Ученые  понимали,  что
жароупорные скафандры не  помогут  им.  Они  только  что  видели  свою
собственную участь.
     Радио в скафандрах не работало, нельзя дать о себе знать.
     И тут  Буров  вспомнил об электромагните,  который с таким трудом
вынес из пещеры.  Ни при каких  обстоятельствах  он  не  разомкнул  бы
обмотки,   не  выключил  бы  бесценное  магнитное  поле,  быть  может,
удерживающее "А-субстанцию", но... Он решился на другое - использовать
часть  аккумуляторов для получения электрической искры,  которая,  как
радиопомеха,  будет отмечена любым радиоустройством, подобно тому, как
была, принята первым радиоприбором Александра Попова.
     Буров решился мгновенно. Только он и мог бы оторвать руками часть
провода,  как,  бывало,  гнул его дед подковы.  Этим куском провода он
стал накоротко то замыкать, то размыкать несколько банок аккумулятора.
     Шаховская не сразу поняла,  что он делает.  Но она заметила,  как
периодически вспыхивает  у  него  под  белой  перчаткой  электрическая
искра.
     И вдруг Эллен Сехевс с омерзением вспомнила,  как готовили ее  за
океаном к секретной миссии,  как учили простреливать апельсин на лету,
писать тайнописью, передавать шифры по азбуке Морзе...
     Она узнала  азбуку  Морзе  во  вспышках искры в руках Бурова.  Он
передавал только одно  слово,  то  самое,  которое  принял  по  своему
беспроволочному телеграфу Александр Попов.
     - Герц... Герц... Герц... - Ученый передавал имя ученого.
     А лава   поднималась,   затопляя   скалу,  послужившую  Бурову  и
Шаховской последн