е  на  них
    оборудование,  после  того, как они сделались мне ненужными А то, что вы
    видите внизу и вверху, это мое решение.

    Вертикальная  ось помещения была свободна от колонн. Внутренний ряд опор
    описывал  ажурный  колодец.  Горизонтальные  связи между ограничивающими
    колодец   колоннами  замыкались  в  правильные  окружности.  Колодец  не
    ослаблял  цельность системы. Вверху, в шестидесяти или семидесяти метрах
    от  уровня пола, была видна какая-то выпуклость, круглое дно гигантского
    предмета,  заполнявшегогo  верхнюю часть колодца. Внизу все было обильно
    наполнено  машинами.  Здесь  было  несколько  ясно  различимых  отделов.
    Многие  машины  (для  них, очевидно, не хватало места) поднимались вверх
    и, прикрепленные к стальному каркасу, висели в воздухе.

    Прямо   перед   Форрингтоном   было   отделение,   представлявшее  собой
    радиостанцию.  Это  было  легко  определить  по виду установок, но среди
    всех  известных  Форрингтону  радиоперелающих  центров не было равных по
    мощности.

    Следующий  сегмент  был  заполнен  трансформаторами  и  электромоторами.
    Отделение,  огражденное  сверху  и  с  боков прозрачными щитами, служило
    лабораторией. Ряды компрессоров образовывали станцию высокого давления.

    Большая   же   часть   помещения  была  занята  приспособлениями,  сразу
    приковавшими  к  себе  внимание  Форрингнтона.  Это было на вид довольно
    беспорядочное   нагромождение  сферических  и  цилиндрических  емкостей.
    Опираясь  одни на другие, металлические колпаки образовывали нечто вроде
    усеченной  пирамиды,  поднимавшейся  на  высоту  двух  ярусов креплений.
    Выше,   над  пирамидой,  повисли  серии  больших  баллонов,  похожих  на
    бункера,  на  гигантские  замкнутые  воронки. Все это было плотно обвито
    сложной   системой   труб   самых   различных   диаметров   и   оплетено
    бронированными    кабелями.    Некоторые    емкости    имели   смотровые
    приспособления,   закрытые  тяжелыми  задвижками.  Под  ними  скрывались
    отверстия, заполненные многосантиметровой толщины стеклами.

    Узкие,  легкие  лестницы  и  переходы давали доступ ко всем частям этого
    своеобразного   целого.   Точно  притягиваемый  магнитом,  сам  того  не
    замечая, Форрингтон медленно подходил к пирамиде.

    -  Какая  батарея,  какая  батарея... Но вы сделали что то новое, Томас.
    Да, да, новое... - он говорил, не оборачиваясь.

    -  Вы использовали мои ответы на ваши вопросы, но это... нет, я этого не
    предполагал!  Вы  получите  другие  результаты.  -  В голосе Форрингтона
    послышалось раздражение.

    -  Дорогой сэр Артур, мы соединили принципы. Мы взяли то, что было здесь
    сделано  до нас, взяли работы за океаном и прибавили свое. Я пользовался
    замечательным сотрудничеством херра Хаггера!

    Томас  Макнилл  был  в  нескольких  шагах  сзади. Сэр Артур стремительно
    повернулся.  Медленными,  размеренными  шагами  к  ним  подходил человек
    очень высокого роста в белом, узком и длинном халате.
                                       2

    ГОЛОВА  с  лысым черепом, - остатки волос сохранились только над ушами и
    сзади,   -   сидела   на   длинной  сухой,  морщинистой  шее.  Обтянутое
    пергаментной кожей лицо напоминало мумию Рамзеса.

    По  мнению газет последней германской империи, лицу господина профессора
    Отто  Юлиуса  Хаггера  весьма  напоминало  лицо  покойного  фельдмаршала
    Мольтке,   победителя   австрийцев   и   французов,  организатора  новых
    прусско-германских   армий.   Впрочем,  сходство  ограничивалось  только
    лицом, так как покойный фельдмаршал был слабого телосложения.

    Сутуловатость  спины  несколько  уменьшала громадный рост херра Хаггера.
    Длинные  руки оканчивались тяжелыми кистями. Сухие, жесткие, крючковатые
    пальцы   с  крепкими  выпуклыми  ногтями  были  покрыты  пучками  волос.
    Светлосерые  глаза  сидели  в  глубоких  орбитах, окруженные припухшими,
    лишенными   ресниц   веками.  Пристально-неподвижный  взгляд  фиксировал
    Форрингтона из-под нависших щетинистых бровей.

    -   Херр   Хаггер!  Но  я  был  уверен...  Сообщали  о  вашей  гибели  в
    Штутгарте... - Форрингтон был взволнован.

    Томас  Макнилл  неслышно  отступил и спокойно наблюдал за двумя учеными.
    Контраст  между  свежим, плотным, бело-пушистым сангвиническим уроженцем
    острова  и  крупным,  лысым,  сухим, ширококостным немцем был разителен.
    Однако они были старыми знакомыми, если не друзьями.

    Хаггер  и  Форрингтон  встречались  молодыми  людьми  на  дополнительных
    специальных   курсах   лекций   в  германских  университетах.  Случайное
    знакомство  закрепилось  в  дальнейшем встречами на научных съездах и на
    академических   чтениях.   Они  переписывались.  Библиотека  и  кабинеты
    Форрингтона  в  столице  островной империи и дом Хаггера сначала в Иене,
    потом  в  Берлине  были  свидетелями  бесед,  но  не  споров.  Несколько
    экспансивный  Форрингтон  не  слишком любил возражения и ценил в Хаггере
    умного,  скромного  я чуткого собеседника, умеющего молчать и слушать. В
    сущности,   именно   эти  ценные  свойства  профессора  Хаггера  служили
    основанием того, что можно было при желании назвать дружбой.

    Да,  это  и  была  дружба.  Как  много  значило  для ученого возможность
    высказывания,  быть  понятым  в  тех вещах, которые для массы окружающих
    его людей, для семьи, для родных были чужды, скучны, неинтересны.

    Была  ли  в  их  отношениях  неискренность  со стороны Отто Хаггера? Сэр
    Артур  никогда  не задавал себе такого вопроса. Связь, прерванная первой
    мировой   войной,   возобновилась   через   три  года  после  заключения
    Версальского  мира  и  порвалась,  казалось,  навсегда  в осенние месяцы
    года,  начавшего  вторую мировую войну. О смерти Хаггера сообщили первые
    газеты,   вышедшие   в  западных  оккупированных  зонах  после  крушения
    третьего Райха.

    Форрингтон сделал три шага вперед и руки ученых встретились.

    Заглушенный,  слабо  вибрирующий,  очень  низкого гона звук пульсирующей
    жидкости доносился со стороны пирамидальной батареи.

    - Так много лет и вы...

    -  Простите,  сэр Артур, - мягко перебил Форрингтона Макнилл, - нам пора
    начинать!

    -  Дорогой  друг  и  коллега,  -  проговорил  Хаггер,  нашу  встречу  мы
    отпразднуем   демонстрацией  того,  над  чем  мы  с  мистером  Макниллом
    работали  эти годы. Heт лучшего судьи, как вы. Это будет доказательством
    реальности моего существования.

    В  последних  словах была попытка шутки. Английская речь Хаггера звучала
    отчетливо, с легким гортанным немецким акцентом.

    -  Я  уверен,  что буду иметь возможность подробно рассказать вам о моей
    замечательной  встрече  с  мистером Макниллом. О, да, да, и о пройденном
    вместе с ним пути.

    Форрингтон молча наклонил голову.
                                       3.

    ТРИ  человека  подошли  среди  колонн  к  центру  завода  и поднялись по
    лестнице  на  платформу,  возвышавшуюся  над  полом, на стойки на высоту
    нескольких   метров.   С   двух  сторон  были  низкие  перила;  сторона,
    обращенная  к  колодцу,  -  открыта.  Хаггер расстегнул верхние пуговицы
    халата,  достал ключ из внутреннего кармана пиджака и отпер дверцу белой
    металлической   кабины,  стоявшей  в  углу  платформы.  Открылся  черный
    эбонитовый  щит  с  рычагами и кнопками желтого и красного цвета. Хаггер
    повернул несколько рычагов и нажал на кнопку внизу щита.

    Послышалось  мягкое  жужжание,  и  предмет, находившийся в верхней части
    колодца,  пошел  вниз,  скользя,  как  гигантский  поршень.  Управляемый
    невидимыми   машинами   колоссальный   беловато-серый   цилиндр   плавно
    опускался.  Вот  его  дно без толчка прикоснулось к полу. Остановившееся
    перед  Форрингтоном  сооружение  тускло  поблескивало характерным цветом
    дюралюминия.  В  общем,  это походило на колоссально удлиненную емкость,
    резервуар  для  нефти или бензина из тех, что стоят на заводах, станциях
    железных  дорог  и в местах добычи и переработки жидкого горючего. Швов,
    соединяющих  листы  металла,  не  было видно. Прямо перед платформой, на
    которой  стояли гражданин островной империи, немец и гражданин западного
    континента,  на  гладкой  сероватой  поверхности  цилиндра  тонкие линии
    очерчивали контур двери.

    Особое  чувство,  подсказывающее  нам присутствие людей за нашей спиной,
    заставило  Форрингтона  обернуться.  Действительно,  он был так поглощен
    созерцанием,  что  не  слышал,  как  на  платформе  молчаливо  скопилось
    человек  пятнадцать,  одетых,  так  же,  как  Хаггер,  в  белые  халаты.
    Серьезная  неподвижность  могла  напомнить  о группе хирургов, готовых к
    операции. Движение Форрингтона вызвало нечто вроде общего поклона.

    Со   стороны   было  бы  заметно  по  некоторой  небрежности  одних,  по
    чопорности  привета  других  и по подчеркнутости почтительности третьих,
    что  состав  белых  халатов  был  также  трехнациональным.  Но  на такое
    наблюдение сейчас Форрингтон был не способен.

    Он  видел,  что  его ждали, что происходит нечто особенное. Ничего этого
    он не предполагал. Сюрпризы Макнилла продолжались.

    -  Мои  сотрудники,  сэр  Артур,  -  Макнилл  сделал  рукой  полукруг, -
    некоторые  из  них,  новые  граждане заокеанского континента, продолжили
    работы,  начатые ими до войны под руководством господина Хаггера. Другие
    - мои и ваши соотечественники.

    Форрингтон  медленно  и  молча  поклонился.  Дверь  серого цилиндра была
    открыта - на этот раз ключом. хранившимся у Макгила.
                                       4.

    НЕ  СЛЕДУЕТ  ли  автору  извиниться перед читателем? Он описывает хорошо
    ему   известные  и  виденные  им  вещи,  невольно  пользуясь  привычными
    техническими  терминами.  Хотелось  бы,  чтобы  читатель увидел стройный
    стальной  лес,  стремящийся  вверх  на  громадную  высоту.  Внизу, среди
    колонн,  плотное  нагромождение  машин.  В  центре  возвышается уходящая
    ввысь   труба.   Правильная   цилиндрическая  форма  трубы  превращается
    перспективой  в  конус.  Большой  диаметр  делает  вблизи  мало ощутимой
    выпуклость  оболочки. Эта масса, очевидно колоссального веса, бесшумно и
    плавно   повинуется  управлению.  Однообразие  ее  поверхности  нарушено
    поясом  мощных  контактов, смотрящих из глубоких ячеек. Но общие размеры
    всего  окружающего  скрывают  размеры  деталей.  Только  открытая  дверь
    цилиндра  обнаруживает  его вместимость. Действительно, площадь его пола
    составляет  около  ста  шестидесяти  квадратных  метров. Там, не стесняя
    друг  друга,  могли  бы  стоять  двести  человек.  Однако цилиндр плотно
    начинен.  Оканчиваясь в шести метрах над уровнем пола, внутри закреплено
    несколько  труб  разных диаметров. Средняя труба - это мощный телескоп с
    экранами и с местами для наблюдений.

    Кругом  трубы телескопа пучком закреплены другие трубы. Оконечности этих
    труб  соединяются  с  находящимися на дне цилиндра емкостями, которые, в
    весьма  уменьшенном  виде,  напоминают  отдельные части расположенной на
    подземном   заводе   пирамидальной  батареи.  Опять  повсюду  извиваются
    электрические  кабели.  Алюминиевые лесенки ведут к нескольким площадкам
    с  пультами  управлений. Но площадки и пульты не закреплены, а подвешены
    на гибких сочленениях.

    -   Для   этой  трубы,  сэр  Артур,  мы  воспользовались  заготовленными
    германскими   артиллеристами   секциями  стволов  проектировавшейся  ими
    метательной  установки.  Она носила секретный шифр Гамма-II. Как видите,
    я   надеюсь,  Херр  Хаггер  и  другие  джентльмены  не  обидятся,  немцы
    продолжали страдать гигантоманией.

    -  Ja,  Ja, мистер Макнилл, сэр Форрингтон, я тоже люблю шутить, - почти
    перебил Макнилла скрипящий голос одного из новых американцев.

    В  группе  белых  халатов,  осклабившись,  кивала голая голова в золотых
    очках.  Сильные  стекла делали глаза неестественно большими. В маленькой
    толпе послышался одобрительный гул. Раздавались отдельные слова:

    -  Сэр  Артур  Форрингтон...  рады  вниманию...  херр  Хаггер .. великая
    заокеанская страна... люди науки... мистер Макнилл .. общие надежды.

    Томас Макнилл поднял руку:

    -  За  дело, господа, за дело! Прошу всех по местам, - говорил он, глядя
    на часы. - Продолжим начатую работу...

    Макнилл,  Форрингтон  и  Хаггер  поднялись  на  площадку под телескопом.
    Остальные  молча заняли свои, очевидно привычные места. Два белых халата
    остались  на  площадке.  Дверь была закрыта. Все плавно двинулось вверх.
    Макнилл  говорил,  Форрингтон  слушал его молча, ни разу не прервав речь
    хозяина.
                                       5.

    МЫ  КРАТКО  передадим  пояснения,  данные Макниллом Форрингтону. Труба в
    углу  крепостного  двора  была верхней частью цилиндра - небесной пушки,
    как  назвал ее Макнилл. При полном опускании пушки вниз труба скрывалась
    под землей.

    Более  чем  стасорокаметровая длина пушки была использована для усиления
    импульса  выбрасывания  того,  что  приготовлялось  в подземном заводе и
    получало  жизнь  и  направление в пушке. Когда пушка поднималась вверх и
    принимала  рабочее  положение  - Макнилл назвал его положением действия,
    низ  цилиндра охватывался стальной обоймой. Управление переходило внутрь
    после  того, как контактный пояс цилиндра соприкасался с таким же поясом
    в  обойме.  Обойма,  скользя в системе шестерен и подшипников, позволяла
    придавать  пушке весьма острые углы по отношению к плоскости горизонта -
    до  10€.  Вся  вместе  система  подражала  движению  человеческой руки в
    плечевом  суставе  и каталась в нем с легкостью глаза в орбите. Движение
    в  плоскости  горизонта  могло происходить по дуге немного более 270€, а
    именно  с  северо-востока  до  северо-запада. Сочетание движения в обеих
    плоскостях  позволяло  избрать  любую  точку  на небе. Движение обоймы с
    заключенным   в   нее   цилиндром  подчинялось,  по  желанию  оператора,
    комбинированному  управлению  фотоэлементов  с  часовым  механизмом. Эта
    система,    идея    которой   давно   используется   в   астрономических
    обсерваториях,   позволяла   пушке   преследовать   своим  жерлом  любое
    движущееся  в  пространстве тело - при условии или его большого удаления
    по   отношению   к  земному  шару  или  очень  медленного  движения.  За
    пролетающим  самолетом эта пушка не могла бы следовать, да это и не было
    целью конструктора. Меньшие пушки только еще предполагались.

    Управление  всей  системой движения и, что важнее, всеми процессами, для
    которых  было  построено это сооружение, осуществлялось одним оператором
    -  с  помощью клавиатуры, несколько более сложной, чем у пишущей машины.
    Клавиатура  передавала приказания второстепенным пультам управления. Эту
    часть  объяснений Форрингтон слушал не так уж внимательно. Ведь Макнилл,
    в  сущности,  только  увеличил масштабы, используя известное. Дальнейшее
    было более интересным.

    -  Должен признаться, cap Артур, что я использовал ваши советы не совсем
    так,  как  вначале  предполагал  я  сам.  С  помощью господина Хаггера я
    изменил  углы  магнитных  полей  и  последовательность  их  включения. Я
    получил  скорости движения обрабатываемых масс близкие к скорости света.
    Мы,  как  вы  понимаете, не пошли на риск. Правда, мы были предупреждены
    катастрофами в Р. и М-тоне.

    Макнилл улыбнулся. Хаггер сидел угловатой, неподвижной массой.

    -  Видоизменив  таким  образом  систему вашего циклотрона, мы настойчиво
    производили   атомную   бомбардировку.   Были  получены  новые  вещества
    значительных  атомных  весов,  не 238.07, как уран, но со значениями, во
    много  раз  большими.  Почти год тому назад мы дошли до 2480. Я полагаю,
    что  это  предел. Одновременно атомные ядра освобождались от электронов.
    Я  получил  новый  вид  материи. Хотя плотность ее далека от физического
    предела,  а  вес  -  от  абсолютного, но один кубический сантиметр этого
    вещества  весит  уже около сорока пяти килограммов. Освобождение атомной
    энергии наших новых веществ открыло перед нами новые возможности.

    Небесная   пушка  окончила  свой  подъем.  Был  слышен  хрустящий  шорох
    охватывающих  ее  нижнюю часть стальных челюстей обоймы. Общее освещение
    было   выключено.   Только  пульты  управления  освещались  лампами  под
    непроницаемыми  для  света  колпаками.  Повинуясь  приказу,  переданному
    Макниллом  по  клавишам,  инженер,  управляющий общим движением системы,
    начал  направлять  небесную  пушку  на  восток. Все стало перемешаться в
    вертикальной  плоскости. Пол рабочей кабины и казенная часть пушки стали
    уходить  вправо, а ствол - влево. Это перемещение не мешало находившимся
    в  пушке  людям.  Все пульты управления, висевшие на гибких сочленениях,
    сохраняли   горизонтальное  положение,  самостоятельно  подчиняясь  силе
    тяжести. Люди были неподвижны - система двигалась вокруг них.

    Движение  прекратилось. Чудовищная масса пушки чуть ощутимо вибрировала.
    Контрольные  аппараты  издавали  слабое  тиканье.  В  воздухе был слышен
    запах озона. Макнилл сказал:

    -  Сейчас  я  начинаю.  Прошу  вас, сэр Артур, наблюдайте за находящимся
    перед вами экраном телескопа.

    Появился  новый  звук.  Где-то, очень далеко в пространстве жерла пушки,
    металлический голос глухо тянул - оум, оум, оум, оум...

    Форрингтон,  сидевший рядом с Хаггером на легком жестком кресле, смотрел
    прямо  перед  собой.  На  экране  появилась луна. Сейчас она была такой,
    каким  земной  спутник  виден  в  телескоп  средней  силы. Руки Макнилла
    управляли  клавишами.  Голос,  тянувший  оум,  понизился  и ускорил свое
    бормотание.  Смотрящим  на  экран,  -  сэр Артур и немец сидели, а Томас
    Макнилл   стоял   сзади  них,  показалось,  что  они  несутся  вперед  с
    непередаваемой  скоростью.  Только  привычка Форрингтона к смелым опытам
    удержала  его  на  месте.  Челюсти  сэра  Артура  сжались. Пальцы крепко
    охватили  ручки  кресла.  Границы  желтовато-белого диска луны на экране
    мгновенно   расширились   и   выскочили   за  его  пределы.  С  какой-то
    сверхскоростью  они  мчались  к  луне  или  луна  мчалась к ним! Немного
    кружилась  голова;  чувствуя, как у него сжимается сердце, Форрингтон на
    мгновение  закрыл  глаза.  Когда  он  их  вновь  открыл,  на  него летел
    знакомый  кратер  Эратосфена. Еще мгновение, и удар! Движение прервалось
    внезапно...  Невольно  сэр  Артур  подался  вперед и почти коснулся лбом
    экрана.  Да!  Поверхность  луны  была  перед  ним  - так, как виден ярко
    освещенный  двор  из окна пятого этажа. Можно было сосчитать все трещины
    сухой, мертвой каменной плиты.
                              В ИНСТИТУТЕ ЭНЕРГИИ
                                       1.

    ЖЕСТКОЕ  семя,  раскрываясь в земле, выпускает слабый росток. Изгибаясь,
    он  пробирается к свету. Робкой жизни со всех сторон грозят жадные клещи
    жуков, колючие рты вечно голодных личинок-червей, острые зубы крота.

    Время  идет.  Уже встали посевы в труде и в борьбе. Теперь новое сильное
    племя  способно  защитить  свое место. Оно крепнет, жизнь - за ним! Но и
    червь  не  оставил  надежды  добраться  до корня. Он продолжает рыться в
    жирной земле. Пусть роет! Поздно!