не  отвечает.  Гость  молчит  требуемое вежливостью время и,
    видя, что хозяин не собирается говорить, меняет тему разговора:

    -  Вы  высказали  в вашей беседе с репортером очень интересные мысли, но
    не  считаете  ли  вы их преждевременными? Не добавил ли репортер от себя
    некоторые положения?

    Сэр Артур смотрит на гостя в упор.

    -  Для  вас,  сэр  Артур,  не  является секретом, что, несмотря на смену
    парламентского  большинства,  наша (гость делает ударение на этом слове)
    внешняя  политика  не претерпела изменений? Вам известно, что у нас есть
    большие  шансы вскоре вновь взять все в свои руки. Занимаемое вами место
    в   работах,   которые   производит   наша  империя  совместно  с  нашим
    заокеанским партнером, представляется нам очень важным.

    Сэр Артур делает движение, и гость прерывает свою речь.

    -  Почему  же  я  не  могу  высказать  свои  мысли? Кому неизвестно, что
    атомная,  как  вы  ее  называете,  энергия  может  повысить  температуру
    Гольфстрима,  превратить арктические льды в маленькое пятно около полюса
    и навек покончить с нашими туманами?

    Гость мягко улыбается.

    -  Но  при  современном  положении,  когда  враги  цивилизации и империи
    пользуются  всеми  средствами  для потрясения нашей мощи, к чему внушать
    массам необоснованные надежды?

    Сэр Артур раздражается:

    -  То, о чем я говорил, можно осуществить в ближайшее десятилетие, если,
    конечно, какие-нибудь негодяи не устроят новую резню.

    -  Я  хотел  сказать,  сэр  Артур, что место, занимаемое вами в комиссии
    ученых двух империй... и нежелательность огласки...

    Сэр Артур резко перебивает гостя:

    - Я, вероятно, скоро не буду занимать этого места.

    Гость говорит с нескрываемым удивлением.

    - Но интересы империи, сэр?

    -  У  вас  нет  монополии на понимание интересов империи. Огласка? То, о
    чем  я  говорю,  сейчас тайна только для политиков и учеников приходских
    школ. Каждый студент, не занимающийся одним спортом, знает это!

    -  Империя  никогда еще не имела таких врагов, каких она имеет сейчас на
    Востоке.

    -  Это же самое я слышу постоянно за океаном и даже от моих коллег, к их
    стыду, не только от политиков!

    Сэр  Артур  становится  все  более  и  более  резким,  но гость не хочет
    замечать адресованных ему колкостей.

    -  Но  мы  обязаны  готовиться  к оборонительной войне, сэр Артур. Война
    приближается.

    -  К  войне  с  русскими?  Навязчивая идея! Вы уверяете, что все русские
    кровожадные   и   невежественные  политики?  Я  думаю  иначе.  Там  есть
    способные   знающие   люди   (и   сэр   Артур   назвал   фамилию  Федора
    Александровича).  Я видел его перед войной. И он окружен учениками. И он
    делает то, что хочет. Да.

    - Но ведь вы сэр Артур, всегда принимали деятельное участие...

    -  А теперь приходит время, по вашему мнению, дорогой сэр заняться также
    и  политикой и по вашему рецепту? Вы ошибетесь!! Вы хотите вынудить всех
    заняться  политикой?  Что  же... Ею, политикой, наконец, займутся! Но не
    так...

    Сэр  Артур  уже несколько минут холит по комнате и говорит очень громко,
    не глядя на бывшего министра.

    Гость встает.

    -  Я  вижу,  сэр Артур, что вы сегодня не расположены к деловой беседе -
    говорит он холодным тоном.

    - Я всегда расположен к разумным беседам.

    - Желаю вам спокойной ночи, сэр! - Гость откланивается, не принимая вызова.

    Сэр  Артур  молча кланяется и нажимает на кнопку звонка. Лакей встречает
    бывшего  министра  за  дверью,  проводит  в  вестибюль,  подает пальто и
    шляпу, и посетители исчезают в тумане.

    Лакей остается один. Хозяин даже не проводил его до двери библиотеки. Его!

    Сегодня  больше не будет гостей. Как болит нога... Это от тумана. Газеты
    опять  писали  об  атомных  бомбах  и о войне. Пусть воюет, кто хочет. С
    него  - хватит. И он не знает никого, кто хочет воевать. Пусть воюют те,
    кто пишет в газетах и произносит речи. А он - посмотрит!
                                       4

    ДЕЙСТВИТЕЛЬНО,  в этом тумане, да еще и ночью, без помощи полиции ходить
    было  трудно.  Сопровождаемый  полицейским  офицером, передаваемый одним
    полисменом другому, гость сэра Артура Форрингтона вернулся домой.

    Он потребовал соединения по телефону и, получив нужный ответ, сказал:

    - Вы были правы. Мой визит был интересным!

    - Старый бонза действительно закусил удила?

    -  Определенно  лишь  то,  что  я не совсем его понял, он вел себя очень
    странно.   Я   должен   признаться,  что  он  был  просто  невежлив.  Он
    отказывается от участия в комиссии...

    - Это старческое брюзжанье, как вы полагаете?

    - Он далеко не кажется впадающим в детство!

    -  Он  образумится!  Но  его  место в комиссии наших ученых следует пока
    считать вакантным!

    - Это все же потеря для империи. Но у вас, кажется, есть хороший кандидат?

    -  Вообще  есть,  но не будем обольщаться относительно наших заокеанских
    друзей.  Вы  же  знаете, что они не склонны посвящать нас в свои тайны и
    только  авторитет  нашего ученого мужа позволит нам кое-как удерживаться
    в комиссии. Кстати что он сказал по поводу своего фантастического интервью?

    -  Он  отнюдь  не считает его фантастическим. И он сказал что все это не
    может  быть  тайной  для  Востока.  Он назвал (и бывший министр повторил
    фамилию Федора Александровича).

    -  Вероятно,  он  прав.  Старый  бонза знает свое дело и все, что к нему
    относится  лучше,  чем  я  свою  ладонь.  Я  вижу,  что ваш визит не был
    излишним. Мы увидимся, когда рассеется этот проклятый туман.
                                       5.

    В  НАЧАЛЕ  утра следующего дня туман стал рассеиваться. Остров оживал. В
    полдень  последнее  облачко  было унесено ровным свежим ветром, дувшим с
    океана и солнце весело сияло в небе.

    В  пять  часов  вечера легкий, быстроходный двухместный самолет поднял с
    аэродрома   расположенного   в  пятидесяти  милях  от  столицы  острова,
    одинокого  пассажира  с  большой,  закрывающей грудь се той бородой. Его
    провожал  только  лакей  с  бесстрастным  бритым  лицом. Слуга положил в
    самолет  два  плоских,  легких  чемодана  и с непокрытой головой постоял
    почтительно  глядя вслед быстро поднявшейся в воздухе машине. За тем он,
    чуть   заметно   прихрамывая,   вышел  за  ограду,  где  ждал  роскошный
    автомобиль  его  хозяина.  Слуга  сел  боком на заднем сиденье и потирал
    левую ногу. Машина шла к городу.

    -   Я   заметил,  что  вы  прихрамываете,  мистер  Байн,  -  сказал,  не
    оборачиваясь, шофер.

    - Я поскользнулся на лестнице и ушиб колено, - ответил Байн.

    - Советую вам растереть колено жиром и перевязать фланелью.

    Байн не отвечал. Нужно уметь хранить свои секреты.
                                    * * *

    Э0ТИМ  же  вечером  встретились двое, говорившие ночью по телефону после
    посещения  одним  из  них,  бывшим министром, сэра Артура Д Форрингтона,
    всемирно известного ученого-физика.

    Старший,  обладатель  также  всемирно  известного  отрывистого,  лающего
    голоса  и  бесспорно  незаурядного  ораторского  таланта, подводил итоги
    обмена мнениями.

    -  Я  не  придаю  значения  его  намекам,  как вы их называете. Политика
    никогда  не  была  сильным местом старого медведя. Я что-то слышал... Но
    все  это  вздор.  Ему  некуда  деваться.  У  него плохой характер. Пусть
    попробует.

    -   Не   умеющий  ходить  ребенок,  капризно  отказывающийся  от  помощи
    материнской руки упадет и разобьет себе нос.

    -  Обстоятельства  очень  быстро отучат старого Форрингтона от капризов.
    Эта  сила не пропадет для империи. Бык, привыкший всю жизнь носить ярмо,
    стоскуется  по  нему через неделю. Ха, ха, ха! У сэра Артура очень скоро
    зачешется шея.

    -  А если он вздумает заняться проповедью, развивая то, что он рассказал
    репортеру газеты?

    -  Подобных  проповедей  мы  слышали  немало. Придется приставить к нему
    полисмена,  чтобы  его  не избили наши промышленники, те из них, которые
    будут  иметь  глупость  испугаться  неожиданного конкурента. Ха, ха, ха,
    представьте  себе,  сэр  Артур  обменивается  пощечинами с... (он назвал
    известных   обоим  представителей  крупного  капитала)...  Ха,  ха,  ха!
    Клянусь  Юпитером! Я вижу, как они таскают сэра Артура за его необычайно
    удобную  для  этого  бороду,  угощают его подзатыльниками, приговаривая:
    "Мы  тебя  научим  торговать  дешевым  теплом,  ты  хочешь разорить нас,
    старый бродяга!" Ха, ха ха!...

    Бывший  и  возможно,  будущий  председатель кабинета министров островной
    империи, наконец, успокоился.

    -  Единственно  интересно  это  то,  что он сказал о Востоке. Мои друзья
    из...  (он назвал известную организацию, ведущую осведомительную, вернее
    сказать,   шпионски-диверсионно-вредительскую   работу   во  всем  мире)
    делаются  непроницаемо  серьезными,  когда  речь  заходит о Востоке. Это
    значит,   я   их   давно  знаю,  что  им  нечего  сказать.  Они  позорно
    неосведомлены.  Когда я вновь буду у власти, я смогу от них потребовать.
    А  теперь  - не использовать ли нам каналы нашего заокеанского партнера?
    В  частности  - Томаса. Макнилла. Вам известна замечательная, гениальная
    широта  его  замыслов?  Старый  бонза поступил в высшей степени разумно,
    отправившись  к  нему.  Ха,  ха,  ха!  Если  бы  он спросил у меня, я не
    посоветовал бы ему ничего другого.

    - Вы думаете, что можно считать инцидент исчерпанным?

    -  Вполне!  Томас  Макнилл  сумеет  его  успокоить  забавами с игрушками
    любимого   содержания.   Бонза   заменит  свое  рычание  удовлетворенным
    бормотанием.  Хотите  пари? Ни слова Макниллу, и через неделю мы узнаем,
    что и эта сила еще не потеряна для империи!

    Разговор   между   двумя   бывшими   руководителями   островной  империи
    продолжался долго...
                                 ЗАМОК НА РЕЙНЕ
                                       1.

    ПО  КОЛИЧЕСТВУ  столкновений  и  пролитой человеческой крови мало в мире
    таких мест, которые могли бы сравниться с долиной Рейна.

    Кто только не форсировал этот великий для народов Западной Европы рубеж!

    В  этой долине, как, впрочем, и во многих других местах Западной Европы,
    в  наследство  от  беспрерывных  войн,  стычек, ссор и грабежей длинного
    средневековья   сохранились  еще  кое-где  укрепленные  жилища  -  замки
    забытых владетелей, больших и малых баронов, рыцарей-разбойников.

    К  сохранившимся  толстым  каменным стенам и к высокой цитадельной башне
    одного  из  таких  замков и сегодня очень хорошо подошла бы какая-нибудь
    коренастая,  бородатая  фигура, в кольчуге, надетой на толстую куртку из
    бычачьей кожи, зорко всматривающаяся вдаль.

    И  странно  дисгармонирует  с обстановкой прошлого стройный средних лет,
    безукоризненно  выбритый  мужчина  в черном вечернем костюме, сидящий на
    вполне современном стуле на верхней платформе башни.

    Резкие,  крупные  черты  лица  с тяжелым подбородком, темные, зачесанные
    назад  волосы,  особая манера твердо держать голову - весь его облик был
    подчинен  тому  своеобразному стандарту физиономий политических деятелей
    и  капитанов  индустрии, который так хорошо знаком читателям стандартных
    же, обильно иллюстрированных изданий, наводняющих страны английского языка.

    Его  собеседник,  может  быть, если бы переменить костюм, легче сошел бы
    за  одного  из  старинных  обитателей замка. Это человек со старомодной,
    окладистой  седой  бородой,  с  живыми  глазами и со свежим цветом лица,
    говорящем  о  хорошем  здоровье и о сильной, бодрой старости. Костюм его
    носит следы небрежности, не свойственной строгому стилю первого.

    Очевидно,  хозяином был младший, а старший - гостем. Но когда этот гость
    говорил,  то  хозяин немного наклонялся вперед и вся его фигура выражала
    подчеркнутое внимание к значению слов говорившего.

    Действительно,  техническая  печать,  учебники  химии, физики и механики
    островной   и   заокеанской  империй  давно  уже  приучили  студентов  и
    инженеров  к  имени Форрингтона. Член многих академий и десятков научных
    обществ  (на  его  визитной  карточке  никак  не  поместились бы все его
    научные   титулы),  профессор  Форрингтон  уже  довольно  давно  оставил
    педагогическую  работу.  Гораздо  интереснее  оказалась научная работа в
    лабораториях  крупных  заводов.  В  кругах ученых говорили иногда, что с
    тех   пор,   как   Форрингтон   отказался   от   кафедры   в  знаменитом
    университетском  городе  К...,  значительно  менее  интересным сделались
    публикуемые им заметки и статьи.

    Те,  кто  с  ним  не встречался непосредственно, считали, что Форрингтон
    стареет. На самом деле это было совсем не так.

    Однако,  прежде  чем перейти к описанию дальнейших событий, познакомимся
    поближе  с  двумя  почтенными  джентльменами,  столь  мирно,  на  первый
    взгляд, беседующими в старинном замке на Рейне.
                                       2.

    МЛАДШИЙ  из собегедников Томас Макнилл мог бы называться тякже и Макнилл
    Третий.

    Династия   Макниллов  благоговейно  хранила  память  о  Томасе  Макнилле
    старшем,   Первом,   начавшем  свою  деятельность  в  пятидесятых  годах
    прошлого   столетия.   К   началу  Крымской  войны,  когда  отец  Артура
    Форрингтона,  молодой  священник,  получил скромный приход в южной части
    осгрова,   способный   кузнечный   подмастерье  Томас  Макнилл  уже  был
    владельцем   собственной   оружейной   мастерской,  выпускавшей  штучные
    охотничьи  штуцера и ружья, высоко ценимые охотниками-офицерами войск ее
    величества королевы в колониях великой империи.

    Томас  Макнилл  Первый  сумел весьма увеличить свое скромное предприятие
    во  время  Крымской  войны.  Стволы  для  штуцеров, изготовленные на его
    заводике,  имели  бесспорное  преимущество над продукцией других фирм. В
    тот  год,  несмотря  на  великолепнейшие  штуцера  Макнилла, несмотря на
    явное  техническое  превосходство  солдат  ее  величества,  несмотря  на
    твердую  решимость  прихожан  всех  приходов  острова  и  пылкие молитвы
    священников,  в том числе и молодого Форрингтона, война с этими упрямыми
    русскими казалась бесконечной.

    Вместо  жадно  и  уверенно  ожидаемых  известий  о  молниеносных успехах
    благословенного  оружия  из  далекого  Крыма  поступали  длинные  списки
    убитых и раненых и еще более длинные требования оружия.

    Поэтому  моления  о  победах  прерывались заупокойными службами, а Томас
    Макнилл  Первый  к концу войны увеличил свое предприятие в несколько раз
    и имел право назвать его заводом.

    Кроме  штуцеров,  фирма  "Макнилл и Сыновья" начала выпускать пистолеты,
    штыки,  наконечники  для  пик  и  клинки  для  сабель - все отличнейшего
    качества.  В  последний  месяц  войны  с русскими на островных полигонах
    испытывались   первые   орудийные   стволы   с   новой  маркой,  которой
    предсказывали  большое  будущее.  А  после  заключения  мира  с  Россией
    островная  империя  пополняла  свои  опустошенные  войной  арсеналы  при
    деятельном участии фирмы "Макнилл и Сыновья".

    Весьма  прибыльной  для  фирмы  была  широкая техническая инициатива при
    организации  оружейных  мастерских  в  Индии,  необходимость  в чем была
    доказана  попыткой  индийского  народа,  известной  под именем восстания
    сипаев,  сбросить  иноземный  гнет.  Именно  фирме  "Макнилл  и Сыновья"
    цивилизация  была  обязана  появлением  примечательной  пули, так хорошо
    выводящей  из  строя  солдата,  хотя,  по  соображениям  гуманности, это
    изобретение  стало  известным  под именем индийского города Дум-Дум, где
    расположился один из имперских арсеналов.

    К  началу  Франко-прусской  войны, через четырнадцать лет после Крымской
    кампании,  репутация  "Макнилл  и  Сыновья" стояла так высоко, что фирма
    сумела принять заказы от обеих сторон.

    Хотя   Томас   Макнилл  Первый,  не  отставая  от  общественного  мнения
    островной  империи  тех  лет,  всей  душой  сочувствовал  пруссакам,  он
    доказал   правильность   своих   действий   балансом  фирмы,  отразившим
    аккуратность  и платежеспособность как молодой Германской империи, так и
    республиканских  наследников побежденного императора французов Наполеона
    Третьего.

    Томас  Макнилл  свято  соблюдал воскресный день и никогда не отказывал в
    пожертвованиях  на благотворительные цели. Он жертвовал крупные суммы на
    африканские  миссии,  на обращение в христианство китайцев, на проповедь
    среди  арабов, на просвещение дикарей тихоокеанских островов и на прочие
    богоугодные дела.

    Франко-прусская  война  окончательно и прочно утвердила фирму "Макнилл и
    Сыновья"  на мировом рынке оружия, и фирма с честью принимала участие во
    всех больших и малых войнах второй половины XIX века

    Наряду  с  турецкими  падишахами, в толстых ресконтро покупателей, после
    южно-американских  республик  и  всех  восточно-азиатских империй, можно
    были  бы  найти и раджу Саравака и даже страшного пирата китайских морей
    Ванг-Фонга, замаскированного именем известного калифорнийского банкира.

    "Бог  благословил  меня долгой жизнью и крепкой старостью". Отличавшийся
    долголетием  и  цветущим  здоровьем Томас Макнилл дожил до англо-бурской
    войны.

    В  год  его  смерти  молодой  Артур  Форрингтон  расставался  со строгим
    укладом  патриархальной  семьи.  Он  уносил  с  собой  в  открытые двери
    университета  традиционный  багаж,  состоящий  из  внушенной  с  детства
    привычки  искать  в  библии  примеры  и образы для всех случаев жизни, и
    твердое   убеждение  в  том,  что  великая  островная  империя  является
    истинным  центром  мира.  Он нес в себе также и свойственную его кругу и
    времени  уверенность,  что  каждый  уроженец острова-метрополии стоит на
    неизмеримой  высоте  по  сравнению  не  только с цветными людьми, но и с
    европейцами всех других национальностей.

    Среди  студентов  он  отличался колоссальной работе способностью и ярким
    стремлением  к  точным  наукам,  соединенным  с пренебрежением к древним
    языкам и к спорту.

    Тем  временем  фирма  "Макнилл  и  Сыновья"  продолжала  испытывать свое
    оружие  на  русских  солдатах.  В  1904-1905 годах она снабдила японские
    боевые  корабли  непроницаемой  броней,  дальнобойными пушками и прочими
    изделиями  своего  производства,  а  остров  посылал  своих инженеров на
    японские  заводы  и  своих  офицеров-инструкторов  в  армию  и  на  флот
    азиатского партнера.

    В  1914  году,  продолжив свои испытания на людях всех цветов и оттенков
    кожи,  всех  наций,  языков и наречий, всех религий, всех убеждений, без
    различия  пола  и  возраста,  оружие с маркой "Макнилл и Сыновья" прочно
    завоевало мировую известность.
                                       3.

    В  ЭТОМ году, или не сколько позже, следуя завещанию своего основателя -
    "Уважайте  ученых,  не  жалейте  на  них  денег!",  "Макнилл  и Сыновья"
    обратили  в  первый  раз внимание на молодого физика Артура Форрингтона,
    которому  пророчили  большое  будущее.  Предприимчивые продолжатели дела
    Макнилла  Старшего  умели  привлекать  ученых и удерживать их. Испытывая
    практическую   пригодность   теоретиков   отдельными   консультациями  и