ват. И как много  таких,
как я?
   Грон чуть улыбнулся:
   - Вы восьмой.
   Князь расхохотался. А Грон подумал, что, слава  богу,  у  этого  хоть
есть чувство юмора. Это было  необычно,  поскольку  все  прежние  только
багровели от злости и провожали удалявшийся караван жадными взглядами.
   Городок князя  был  побольше  прежних,  по  здешним  меркам,  считай,
мегаполис.
   После конфуза на дороге князь счел своим долгом пригласить  Грона  на
обед. Грон дал приказ разбить ночной лагерь  и  прибыл  в  дом  князя  с
командирами полков. В доме князя собрались все сливки местного общества,
причем женщин не было вообще. Это определило  и  характер  бесед.  Когда
гости набрались вина, то в ход пошла похвальба своими доблестями.  Князь
наклонился к Грону и стал давать характеристики присутствующим,  которые
звучали как:  "Таойр  Демиор,  глава  тейпа  Таойров,  великий  боец  на
топорах... со своими воротами и затычками винных бочек", -  и  при  этом
заразительно смеялся. Однако,  когда  улыбнулся  Грон,  дюжий  мужик,  о
котором шла речь, вдруг встрепенулся и, уставившись  на  Грона  свирепым
взглядом, грозно взревел:
   - Почему этот чужак смеется над воинами долины, властитель?
   Тот молча улыбнулся, пожал плечами, а мужик выхватил меч и  выпрыгнул
на середину зала.
   - Я требую поединка.
   Грон посмотрел на хозяина. Князь пожал плечами:
   -  По  нашим  законам,  требование  поединка  священно,  чужестранец.
Конечно, ты можешь отказаться, но тогда он будет вправе просто  зарубить
тебя.
   Грон усмехнулся и поднялся:
   - Мне надо будет поговорить с тобой наедине, князь. Ты не против?
   - Ты издохнешь как собака! - заорал мужик и потряс своим  здоровенным
мечом.
   Грон смотрел на хозяина. Тот еле заметно кивнул. Гости вышли на двор.
Грон  окинул  взглядом  площадку,  на  которой  должна  была  состояться
схватка, и учтиво обратился к старшему из гостей:
   - Да простят достойнейшие из присутствующих мою неосведомленность, но
не могли бы вы рассказать мне о правилах поединка.
   Старик обрадованно закивал головой:
   - О да, о да, поединки бывают до первой крови, до раны, до смерти...
   Тут противник заорал:
   - Мы будем биться как настоящие мужчины, пока один из нас не умрет!
   Грон понял, что тот сейчас наделает в штаны от нетерпения.
   - Прошу  прощения,  как  может  окончиться  поединок,  если  один  из
противников окажется без памяти?
   - Ну если это до первой кро...
   Грон досадливо поморщился, дед  был  явно  в  настроении  поговорить.
Противник опять взревел о чем-то  воинственном.  Грон  прервал  излияния
деда и вытащил меч.
   Князь выкрикнул:
   - Да видят все это духи предков!
   Мужик  заревел  и  бросился  вперед.   Грон   подождал,   когда   тот
приблизится,  и  прыгнул  навстречу.  Сверкнул  клинок,  раздался  звон,
последовал удар - и противник с шумом грохнулся на каменные плиты двора.
Все присутствующие, разинув  рот,  глазели  на  валявшегося  без  памяти
поединщика, и главное, на его перерубленный меч. Грон коснулся мечом шеи
противника возле затылка, слегка оцарапав кожу, и спрятал меч  в  ножны.
Народ загомонил. Тут же появились слуги, подхватили оглушенного мужика и
уволокли его в сторону, а Грон шагнул к Сиборну и прошептал:
   - Пошли за двумя мечами.
   Когда обед превратился в буйную пьянку, князь поднялся из-за стола  и
сделал знак Грону. Выйдя из зала, они поднялись по  лестнице  и,  пройдя
коридорчиком, оказались в небольшом покое, в котором стояли сундук, стол
и два деревянных кресла с  резными  спинками.  Хозяин  занял  кресло  за
столом и указал Грону на другое.
   - Ну-с, о чем вы хотели со мной поговорить?
   Грон бросил на него задумчивый взгляд.
   - Сначала я хотел спросить, зачем вам  понадобилось  натравливать  на
меня этого мордоворота... - задумчиво протянул Грон.
   - Как? - не понял хозяин, а потом расхохотался. Утерев  навернувшиеся
от смеха слезы, он покачал головой. - Простите, вы так  сказали...  надо
запомнить.
   Ну, я слушаю вас.
   Грон улыбнулся, ему нравился этот человек.
   - Просто я хотел спросить, зачем вы разыгрывали  шута  на  дороге?  И
сколько воинов у вас  было  в  действительности,  когда  вы  вышли  меня
встречать?
   Хозяин посмотрел на него долгим взглядом, потом  тоже  улыбнулся,  но
это была другая  улыбка  -  улыбка  умного  человека,  который  встретил
равного себе.
   - Девять сотен. И я полагал,  что  этого  вполне  достаточно.  Однако
после сегодняшней демонстрации уже испытываю в этом сомнения.
   - И все же зачем?
   - Ну должен же  я  был  видеть,  кто  ведет  своих  воинов  по  земле
Атлантора!
   Они помолчали. Потом Грон спросил:
   - Кто вы?
   Хозяин хохотнул:
   - На этот вопрос я вам уже  ответил,  я  -  Домар  Эгиор,  властитель
долины Эгиор, - он сделал паузу, - и Старейший князь Атлантора.
   Когда они вернулись в зал, Грона ждал Сиборн, рядом с  которым  стоял
сотник Ограм со свертком в промасленных тряпках.  Грон  оглядел  изрядно
развеселившийся зал, нашел своего  противника,  который  с  расстроенным
видом цеплялся за рукоять разрубленного  на  половинки  меча,  и  кивнул
Ограму. Тот уже не  раз  выполнял  обязанности  глашатая.  Ограм  набрал
воздуху в легкие и заревел:
   - Слушайте все!
   Дождавшись, когда оглушенные гости пришли  в  себя  и  уставились  на
него, Грон шагнул вперед:
   - Властитель долины, уважаемые гости, мы пришли на вашу землю,  слабо
зная ваши законы. Если кто из нас и нанес вам обиду, простите  нас,  ибо
что возьмешь с того, кто не ведает, что есть добро, а  что  худо.  -  Он
повернулся к Ограму. - И в знак нашей  искренности  я  хочу  преподнести
этот дар, - он выхватил из развернутого Ограмом свертка меч,  -  хозяину
дома, да пребудет с ним навечно благосклонность богов и  предков.  -  Он
шагнул и протянул меч князю Эгиору, глаза которого хитро сощурились,  но
меч князь принял, полный достоинства. - И  тому,  кто  лишился  меча,  ~
продолжал Грон, протягивая второй меч  своему  противнику  по  поединку.
Вручив ему меч, Грон прошептал:
   - Я разрубил твой таким же.
   Мужик мгновение тупо рассматривал меч, а потом взревел и  заграбастал
Грона в объятия.
   Когда Грон уселся на место, князь наклонился к нему и прошептал:
   - Ай-яй-яй, вы оттяпали у меня тейп Сагаморов.  Теперь  Зиет  Сагамор
готов отдать вам собственную жену, если вы ее потребуете.
   Грон вел караван по горам Атлантора уже три луны. Одиннадцать доменов
остались позади. Князь Эгиор дал ему проводников, и  движение  несколько
ускорилось. Однако Старейший не имел власти  в  доменах  других  князей,
поэтому сцены встреч каждый  раз  повторялись.  Позавчера  они  вышли  к
последнему домену.
   За ним лежала Великая степь. Однако вот уже два дня никаких признаков
спесивого местного князя не  было,  и  это  Грону  очень  не  нравилось.
Сегодня с  утра  Грон  изменил  построение  колонны:  полк  Сиборна  шел
впереди, а перед ним, на расстоянии сотни шагов, еще два  десятка,  один
впереди другого. После полудня -  отряд  уже  собирался  становиться  на
обеденный привал -  с  передового  десятка  галопом  примчался  всадник.
Выслушав доклад, Сиборн повернулся к подскакавшему Грону:
   - Командир, впереди бой.
   Грон рванул вперед, вверх по склону. У  самого  гребня,  оставив  все
войско позади, он положил коня и высунулся. В  небольшой  долине  кипела
отчаянная схватка. Около сотни воинов долин  пытались  прорваться  через
заслон из двух сотен степняков, а у дальнего  края  долины  над  дорогой
стояла туча пыли, и оттуда галопом приближалось еще не менее трех  сотен
кочевников. Грон вгляделся в тучу и  досадливо  поморщился.  Видно  было
мало,  но,  похоже,  кто-то  кого-то  куда-то  гнал.  Он  повернулся   к
подползшему Сиборну:
   - Одну сотню вниз, заманишь тех, кто на подходе, и когда клюнут...
   Сиборн мигом скатился вниз, к своим бойцам. Грон спустился  следом  и
жестом подозвал проводника:
   - Где еще эта долина соприкасается с соседней? Тот задумался:
   - Дальше, в пяти милях, они сливаются в  одну.  Подскакали  Ливани  и
Дайяр.
   Грон обратился к ним:
   -  Похоже,  гонят  захваченных.  Рысью  вперед.  По   моему   сигналу
разворачиваться к атаке. По сотне - в мое распоряжение. Сотников ко  мне
для постановки задачи.
   Они проскакали полторы мили, когда за спиной послышался рев  пошедших
в атаку сотен Сиборна.
   Это  наступление  оказалось  полной  неожиданностью  для  кочевников.
Пленников охраняло около трех сотен степняков. Полк Ливани разделился на
две части, и две сотни рванули назад по долине,  зажимая  сцепившихся  с
Сиборном кочевников, остальные  ударили  на  конвой.  Кочевники  прянули
навстречу, на ходу натягивая луки, но, прежде чем  они  успели  спустить
тетивы, воздух огласился резкими хлопками арбалетов.  А  когда  до  лавы
кочевников осталось двадцать шагов, бойцы перекинули арбалеты  за  спину
и, сомкнув строй колено к колену, ударили в пики.
   Две  сотни  обошли  завязавшуюся  схватку  и  опрокинули   оставшуюся
немногочисленную охрану, отсекая пленников от битвы. Через  полчаса  все
было закончено.
   Грон подъехал к сбившимся в толпу испуганным пленникам,  настороженно
взиравшим на неизвестно откуда взявшихся воинов. Возбужденные только что
окончившимся боем воины Грона бесцеремонно рассматривали  освобожденных.
Грон  поймал  восторженный  взгляд  Ливани  и  сердито  нахмурился,  тот
опомнился и заорал:
   - П-о-олк, в линию  сотен  становись!  Командирам  сотен  доложить  о
потерях.
   Воздух наполнился командами, а Грон повернулся к пленникам:
   - Из какого домена, люди? Пленники молчали. Потом кто-то самый смелый
ответил:
   - Мы - из долины Эгрон.
   Это был последний домен,  границы  которого  они  пересекли  два  дня
назад.
   Вдруг толпа пришла в возбуждение. Кто-то закричал:
   - Смотрите, это наш князь!
   Грон обернулся: с дальнего  конца  долины  подходил  полк  Сиборна  и
всадники, рубившиеся со степняками.  Когда  они  приблизились,  к  Грону
подъехал  седой  мужчина  в  иссеченном  шлеме  и  панцире.  Он   минуту
разглядывал Грона, а потом произнес:
   - Скажи-ка, сынок, неужели  это  ты  командуешь  этим  отрядом?  Грон
кивнул.
   - Должно быть, ты сын самого базиллиуса, но где же твой стратигарий?
   Что ж, Грон мог понять его недоумение. Ведь на вид ему было не  более
двадцати трех лет.
   - Нет, князь, я не сын  базиллиуса.  Но  я  понимаю  твое  удивление,
однако вспомни: сын барса рождается барсом, а сын овцы не станет барсом,
даже если проживет двести лет. Князь улыбнулся:
   - Клянусь, ты заставил меня не  поверить  своим  глазам,  похоже,  ты
забыл где-то бороду мудреца. - Он с достоинством склонил голову, а потом
протянул руку и обнял Грона. - Ты спас  моих  людей,  я  в  долгу  перед
тобой.
   Через пол-луны Грон увел караван на плато  Овец.  Князь  Эгрон  лишил
себя своего лучшего летнего пастбища.

***

   Грон подбросил золотую монету и, когда она, падая обратно, уже готова
была удариться  о  поверхность  стола,  хлопком  прижал  ее  к  каменной
столешнице.
   - Хоть эта штука и "весит" здесь намного больше, чем в  распухшей  от
золота Элитии, но у нас их осталось очень мало.
   Дорн, сидевший напротив него в плетеном кресле, усмехнулся:
   - Да уж. Если нам ты не позволяешь пощипать местных горцев,  то  они,
не стесняясь, тянут с нас втридорога.
   - Не все.
   Дорн фыркнул:
   - Три сотни бондов, которые, из-за того что Дивизия держит заставы  в
устье долин, позволили себе распахать в три раза больше земли... Да  они
должны были бы отдать тебе половину урожая, а не жалкую пятую часть.
   Грон возразил:
   - Тебе еще многому придется  учиться,  Дорн.  Эти  люди  должны  сами
довериться мне. Мечом можно стать властелином  рабов,  а  я  хочу  стать
властелином свободных людей. Это много сложней, так сказать, в процессе,
но полностью себя окупит в будущем.
   - А пока будет длиться процесс, - насмешливо изрек  Дорн,  -  дивизия
будет жить впроголодь и носить обноски.
   - Тем, кто ждал сытой жизни, не следовало идти  со  мной,  -  заметил
Грон.
   - Это так, но люди ропщут. Многие надеялись на славный поход, великие
битвы, а здесь, - Дорн махнул рукой, - они сидят  на  краю  степи  между
полунищих горцев и нищих кочевников, греют пузо  на  солнышке  и  мрачно
взирают на дыры в своей одежде.
   - Однако, когда я объявил День прощания, никто не ушел.
   Дорн вздохнул:
   - Ты слишком связал нас всех, Грон. Я когда-то в  молодости  ходил  с
ватагами пиратов и дружинами лордов побережья; Это было  славное  время,
но сейчас... "Мы заботимся о Дивизии, Дивизия заботится  о  нас"  -  для
большинства это не просто слова.
   - Я рад этому, - Грон помолчал и закончил:
   - Ладно, ты знаешь, что делать.
   Возможно, баши уже пожалел о своем решении и выгонит тебя взашей,  но
почему бы не рискнуть. И заскочи к приору, расскажи обо всем.  Возможно,
он передумает.
   Они обнялись на прощание. Дорн спустился  во  двор,  сел  на  коня  и
махнул рукой. Сотня бойцов двинулась вперед. Грон привалился  к  оконной
раме и задумался.
   Они пришли на Плато овец прошлой осенью. Времени было  мало.  Зима  в
этих горах наступала быстро. Слава богу, на склонах обнаружились большие
пещеры. На две луны вся Дивизия превратилась  в  работников.  В  буковых
рощах валили лес и волоком таскали бревна  на  плато,  отряды  охотников
ушли дальше в сторону степи и коптили и вялили мясо на  зиму.  Окрестные
крестьяне, узнав о предложенных Гроном ценах, возами  свозили  на  плато
лук, муку, земляные груши и орехи.
   А перед самым закрытием перевалов один предприимчивый купец  пробился
сквозь непогоду с несколькими возами соленой и вяленой рыбы.
   Первая зима прошла быстро. В огромных  пещерах  непрестанно  слышался
звон оружия, скрипели перья по тростниковой бумаге и  стучали  кузнечные
молоты. Когда  выдавался  солнечный  день,  сотни  выводили  лошадей,  и
начинались бурные учения.
   Кое-кто из погонщиков-элитийцев, а также несколько десятков горцев  и
даже тот предприимчивый купец, что пришел с караваном рыбы,  напросились
на "давильный чан", но таких не набралось и двух сотен. Грон  был  этому
даже рад: Дивизия слишком разрослась, и  требовалось  время,  чтобы  все
притерлись друг к другу.
   Грон ввел  более  привычные  для  себя  звания.  Теперь  десятники  и
приравненные к ним именовались сержантами.  Сотней  командовал  капитан,
имея своим заместителем лейтенанта, а полком - полковники. Грон  ввел  в
полках что-то вроде должности начальника штаба  и  назвал  их  майорами.
Каждый полковник имел личный десяток, а у Грона была личная сотня.  Этих
ребят он отобрал сам и учил их несколько иначе.
   Так, как он когда-то учил своих диверсантов. Наконец наступила весна.
   Грон отвернулся от окна и отошел в глубь комнаты, к карте  Атлантора,
нарисованной прямо на выравненной стене. Теперь она была  намного  более
подробной, чем  полтора  года  назад.  Он  улыбнулся.  За  зиму  Гагригд
поднатаскал в искусстве рисования кроков полторы сотни  бойцов.  И  этой
весной они разлетелись по всему Атлантору. Кто с дружеским  визитом  под
штандартом Дивизии,  кто  под  видом  бродячего  писца,  кто  в  обличий
арфиста. Первые уже возвратились, а ближе к  осени  придет  большинство,
хотя некоторые задержатся на зиму и вернутся, только поздней весной.  Им
было поручено идти, пока не закроются перевалы.
   У ворот послышался гомон, Грон прислушался. Похоже, прискакала  сотня
с Волчьих отрогов. Все три полка, кроме его личной сотни  и  двух  сотен
новобранцев, стояли сейчас заставами у границ степи, широко раскинув  по
скалам и вершинам сеть  наблюдательных  постов,  готовых  дымовым  кодом
сообщить о замеченных кочевниках. Впервые за многие десятилетия долины у
границ  степи  смогли  хотя  бы  одно  лето  прожить  спокойно.  Вольные
землепашцы - бонды, жившие у самых границ степи и не имевшие  над  собой
власти князя, по весне недоверчиво отнеслись к его предложению распахать
больше земли. Сугром, бывший кем-то  вроде  их  старшины  -  не  столько
потому, что имел какую-то власть, сколько потому, что пережил за стенами
своего крепкого подворья немало  тасожских  набегов,  -  угрюмо  покачал
головой:
   - Мы сами решаем, сколько нам нужно пахать, князь.
   Грон помолчал, разглядывая семерых кряжистых, похожих на вылезшие  из
земли пни, бондов, и спокойно произнес:
   - Решать вам, я хочу  только  сказать,  что  этим  летом  вам  нечего
бояться набегов.
   Один из бондов, которого звали Юрм, неожиданно тонким и визгливым для
такого мощного тела голосом, заорал:
   - А потом ты заберешь все, что мы вырастим своими руками, заявив, что
без твоей охраны у нас не было бы такого урожая!
   - Что ж, вы вправе так думать, - отозвался Грон, - но я скажу, что не
буду этого делать. Вы сами распорядитесь своим урожаем. Если вы  решите,
что я и мои люди имеют право на часть урожая,  то  привезете  эту  часть
сами. Если нет, то все останется у вас.
   - А кто помешает тебе по осени отобрать все?
   Грон пожал плечами:
   - Вам решать, либо вы верите мне, либо нет, но если я вас  обманываю,
то с таким же успехом могу отобрать весь  урожай  и  с  вашего  обычного
клина. Так что думайте, свободные бонды.
   Пол-луны назад Сугром прибыл к  Грону  и  торжественно  сообщил,  что
свободные бонды сговорились выделить Дивизии пятую часть урожая.
   - Мы настолько обнаглели, что даже не загоняем на ночь овец и  коров,
- хохотнув, пробухал он своим громовым голосом.
   В дверь постучали, и в комнату просунулась голова Комара.
   - Заходи, - махнул Грон. Комар вошел. Грон усмехнулся. -  Что,  никак
не привыкнешь? Комар сокрушенно развел руками:
   - Голова кругом идет. Сейчас прибыла  полусотня  с  Волчьих  отрогов,
привезли на волокушах девять весовых туш копченого мяса зубронов и почти
десять мерных  стогов  сена.  Капитан  Ставр  сейчас  должен  подойти  с
докладом.
   - Ладно, - кивнул Грон, - у тебя что?
   - Пришел доложить о наших запасах. - Он вытащил восковую  табличку  и
забубнил:
   -  Сорок  возов  лука,  пятнадцать  чеснока,  семьдесят  весовых  туш
зубронов...
   - Кома-ар, -  протянул  Грон,  тот  запнулся  и  уставился  на  Грона
испуганным взглядом. - Посмотри на мою голову.
   Комар уставился на его лоб.
   - Ну, что ты видишь?
   Комар пожал плечами:
   - Ничего, голова как голова.
   - А как ты думаешь, какой она будет, если я стану  ежедневно  вникать
еще во все эти твои возы? Ради бога, не нужно мне твоих отчетов, заходи,
только если что-то вызывает беспокойство. - Грон  хмыкнул.  -  Или  если
хочешь пожелать мне спокойной ночи.
   Комар улыбнулся - всем было известно, что Грог? ложился последним.
   - Ну, понятно?
   - Да, Грон.
   - Как Эрея?
   Комар весь расплылся в улыбке.
   - Повивальная бабка говорит - осталось не больше луны.
   В дверь снова постучали, потом на пороге возник Ставр.
   - Разрешите, генерал?
   - Ну я пойду. - Комар быстро вышел. Ставр присел в кресло и  протянул
тубу с донесением. Грон, пробежав глазами текст, отложил в сторону тугой
сверток новых кроков и спросил:
   - Как дела в полку?
   Ставр улыбнулся:
   - Даже скучно. Последнюю луну ни одного "вонючего".
   Грон задумался:
   - Ох, не нравится мне все это.
   Он встал и подошел к карте Атлантора.
   - Этим летом их активность в несколько раз ниже, чем обычно.  За  все
лето всего два десятка набегов. И группами не  более  полусотни  воинов.
Зачем они приходили? Таким  числом  сложно  взять  даже  усадьбу  одного
бонда.
   - Может, они боятся? - предположил Ставр. - Все-таки  прошлой  осенью
мы успокоили почти восемь сотен. Горцы не часто  отбивали  такой  набег.
Обычно, пока князь собирал ополчение,  кочевники  уже  успевали  уйти  с
награбленным и пленными, а  постоянные  дружины  у  разных  князей,  как
правило, не превышают и двух сотен воинов.
   Грон одобрительно заметил:
   - А ты не теряешь в