дыхании. Хозяин  пока  держался,  справедливо  полагая,  что
столь большая удача стоит  потрепанных  нервов,  но  яростная  ненависть
хозяйки, казалось,  была  способна  снести  любые  преграды.  Грон  стал
отверженным. Все, кто  перекидывался  с  ним  хотя  бы  словом,  тут  же
включались хозяйкой в список врагов. Исчез  чернявый  горновой,  исчезла
бедная кухарка, которой он врезал по горлу, исчез  раб-бадья  -  хозяйка
посчитала, что он слишком активно таскает воду для Грона, совершенно  не
приняв во внимание, что в кузнице работали еще два десятка человек, и  в
том числе ее собственный муж. На  грани  оказался  Угром,  которому  сам
хозяин приказал не отходить от Грона ни на  шаг,  подмечая  и  запоминая
каждую мелочь. Но сегодня должен наступить решающий час. Грон вздохнул и
вновь  потянулся  за  точильным  камнем.  Хозяин  уже  получил  от  него
достаточно много. Вряд ли  где  еще  в  этом  мире  владели  технологией
газовой цементации. Грон усмехнулся. Судя по тому, что он видел  в  этой
кузнице, здесь вообще не делали  искусственной  цементации.  Поэтому  на
оружие шло только атланторианское железо, - видно, их руды были насыщены
углеродом.  Хозяин  же  дал  Грону  немного  венетского,  о  чем   Грону
доверительно сообщил Угром. Но Грон решил  максимально  точно  повторить
процесс, который однажды уже произвел под руководством  деда  Потапа.  С
того времени он многое узнал о цели каждого  действия,  предпочтительном
составе флюсов, растворе кислоты для травления, но ни разу с той поры не
делал этого своими руками.
   Булат вроде бы получился. Когда после нескольких  суток  непрерывного
подогрева и ковки легким кузнечным молотком Грон позволил мечу остыть и,
помолившись всем знакомым и незнакомым  богам,  приступил  к  травлению,
тот, умывшись в кислоте, блеснул в  глаза  своему  создателю  золотистым
отливом и щегольским коленчатым  узором.  Но  даже  сейчас  Грон  боялся
поверить, что что-то получилось. Несмотря на явный булатный рисунок, его
бросало то в жар, то в холод, когда он представлял, как меч  разлетается
на куски при первом же  ударе.  Он  тянул  время,  то  полируя  меч,  то
оттачивая кромку, то вырезая  из  зуба  кита  накладки  на  рукоять,  то
обвивая гарду серебряной проволокой; Но сегодня он понял,  что  наступил
решающий день. Если сегодня он не выйдет из этой мастерской, то вряд  ли
встретит завтрашний рассвет. Грон вздохнул, отложил точильный камень  и,
тщательно вытерев лезвие тряпкой, повернулся к Угрому:
   - Ну что ж, старшой, зови хозяина. Угром, за время совместной  работы
успевший проникнуться уважением к Гронову мастерству, широко улыбнулся:
   - Ну наконец-то, а то мне стало казаться, что ты никогда не решишься.
- Он отложил молоток, вытер руки о фартук и хлопнул Грона по плечу. - Не
бойся, у тебя все получится. - После чего вышел из кузницы.
   Хозяин появился через четверть часа. Угрома нигде не  было  видно,  и
Грон  немного  расстроился.  Он  хотел,  чтобы   старший   кузнец   тоже
присутствовал при испытании. Но делать было нечего.  Хозяин  остановился
на пороге, молча обвел кузницу взглядом  и  кивнул  кому-то  за  дверью.
Из-за его спины возникли  четверо  крупных  мужиков,  по  внешнему  виду
напоминавших пиратов и вооруженных копьями и палицами, и стали  деловито
выгонять свободных работников. Возник небольшой шум.
   Присутствовать при испытаниях хотелось всем, но хозяин звучно рыкнул,
и народ попритих. Последние две недели хозяин  благодаря  усилиям  своей
супруги легко впадал в бешенство, а  попадаться  ему  под  горячую  руку
никому не хотелось.
   Наконец в  кузне  остался  только  десяток  прикованных  к  стенам  и
наковальням рабов,  и  гости  хозяина,  и...  хозяйка.  Грон  поймал  ее
торжествующий взгляд и усмехнулся. Что ж, он предполагал,  что  в  конце
его ждет какая-то подлость. Он окинул взглядом присутствующих. Четверо с
копьями, сам хозяин, хозяйка,  гость  в  цветастом  венетском  халате  с
поясом  ситаккского  капитана  и  жирный  тип  с   бегающими   глазками,
напоминающий скупщика краденого или торговца  рабами.  "Если  хозяин  не
приготовил еще какого-то сюрприза, с этим мы справимся". Когда  суматоха
улеглась, хозяин развернул тряпицу и взял в  руку  прекрасный  бронзовый
клинок. Тот тускло блестел потемневшими боками. Грон мысленно выругался.
Меч из местного железа разрубил бы даже булат средней  руки.  Но  хорошо
прокованная твердая бронза... Такие  клинки  могли  достигать  прочности
легированной стали.
   Черт, если бы сразу знать, что здесь умели  делать  "темную"  бронзу.
Грон порывисто вздохнул и поудобнее перехватил меч. Хозяин вытянул  руку
в сторону и торжествующе улыбнулся:
   - Давай, раб, показывай свое творение. И помни, ты должен  перерубить
клинок с одного удара. Грон отрицательно покачал головой:
   - Я не буду бить по висящему клинку. Отдай свой меч одному из воинов,
- кивнул Грон в сторону копейщиков, - и пусть  он  заслонится  от  моего
удара.
   Хозяин возмущенно взревел и попытался  что-то  сказать,  но  гость  в
венетском халате его опередил:
   - Ха! Это справедливо. Эй, Аттам, возьми меч. Хозяин понуро отдал меч
и шагнул назад. Аттам внимательно  окинул  меч  взглядом  профессионала.
Восхищенно цокнул языком и пренебрежительно кивнул Грону. Грон вспомнил,
как учил его Люй:
   "Направь всю силу на острие меча. Ты не человек, ты  придаток  своего
клинка.
   Удар должен быть один, второго ты сделать не успеешь". Он поднял меч,
откинул руку назад и расставил ноги. Корпус пошел назад, напрягая  мышцы
плеч и торса, будто плечи гигантского лука. Наконец меч замер в  крайней
точке. Воин приподнял свой и направил  на  Грона,  держа  его  чуть  под
углом. Ему надо было лишь отбить меч, и он не собирался облегчать  Грону
задачу. Воздух загудел, раздался звон, хруст, и верхняя треть бронзового
меча с громким звоном воткнулась в полку с кувшинами.  Кувшины  дрогнули
от удара, но удержались на месте. В кузнице повисла напряженная  тишина.
Грон, едва успевший остановить  удар,  шумно  выдохнул,  опустил  меч  и
громко произнес:
   - Я - свободен!
   Гости восхищенно рассматривали клинок. Хозяин  сделал  шаг  вперед  и
протянул руку:
   - Дай сюда.
   Грон внимательно посмотрел в его  злобные  глазки,  блестевшие  плохо
скрываемым торжеством и, размахнувшись,  перерубив  цепь,  приковывавшую
его к наковальне. Хозяин,  резко  отпрыгнувший  при  замахе,  растерянно
посмотрел на обрубок и заорал:
   - Убейте его, капитан!
   - Ты слишком торопишься, уважаемый. - Голос торговца был полон  елея.
- Ты обещал продать мне этого раба, если я захочу его купить.
   Грон деланно-недоуменно тряхнул головой и произнес:
   - Этот человек обманул вас, господин, он не может  меня  продать,  он
обещал мне вольную, если я сделаю меч, который с одного  удара  разрубит
его меч.
   - Ах, - укоризненно покачал головой торговец, - это он тебя  обманул,
юноша, и не только с вольной, это же был не его  меч.  Меч,  который  ты
только что разрубил, был выкован в  кузницах  Работора,  и  сделали  его
горгосцы. Никто лучше их не может работать с бронзой.  Но  не  печалься,
люди часто обманывают друг друга, и боги в милости своей,  как  правило,
прощают их за это. Поступи и ты подобно богам.
   Грон искривил губы в хищной улыбке:
   - Не все обладают терпением богов, мудрый человек, и я не  принадлежу
к их числу. Но я благодарю тебя за заботу о моей душе.
   Торговец посмотрел на него долгим взглядом и повернулся к хозяину:
   - Ты прав, достойнейший, его следует как можно быстрее убить.
   Капитан не стал ждать окончания переговоров и заорал:
   - Эй, стая! - По этому кличу в кузницу ворвалось  еще  около  десятка
вооруженных пиратов. - Вперед, акулы!
   Грон левой рукой схватил с наковальни молот и метнул его  в  хозяина.
Тот не успел уклониться и отлетел к  стене,  выплюнув  из  горла  фонтан
крови. В следующее мгновение  Грон  прыгнул  вперед  и  взмахнул  мечом.
Противников было слишком много даже для него, однако вновь прибывшие  не
видели, на что способен его меч, к тому же никто  из  них  не  знал  эту
кузницу лучше его. А когда ворвавшиеся пираты зарубили двоих рабов,  все
оставшиеся схватили  молоты,  щипцы  и  все,  что  попало  под  руку,  и
принялись колотить нападающих. Они, конечно, не были воинами, и если  бы
с ними не было Грона, то не продержались бы и нескольких минут.  Но  все
внимание пиратов было направлено на худого юношу, вооруженного  длинным,
не виданным в этих краях мечом. Поэтому кузнечные молоты довольно  часто
опускались на неприкрытые затылки. Через несколько минут в живых остался
лишь забившийся в угол за большим горном толстый купец. Грон  подошел  к
нему и, опершись на меч, вперил взгляд в побелевшее  и  перекошенное  от
страха лицо.
   - Кто ты, о достойнейший?
   Тот  усилием  воли  унял  дрожь  и,  поняв,  что  его  не  собираются
немедленно убивать, несколько потешно вскинул подбородок:
   - Я Амар Турин, торговец и судья кузнечного конца.
   - Так ты пришел засвидетельствовать мою вольную?
   Амар Турин с минуту вглядывался в глаза Грону, но,  разглядев  в  них
только равнодушную уверенность, судорожно вздохнул и с усилием кивнул:
   - Да.
   Грон обернулся к оставшимся в живых рабам.
   - А что ты скажешь об этих верных людях, которые, не щадя собственной
жизни, защищали  ныне  покойного  хозяина...  -  Грон  запнулся,  увидев
хозяйку, валявшуюся рядом с трупом хозяина. Ее  голова  была  размозжена
кузнечным молотом, - видно, кто-то из рабов  припомнил  ей  все  гадости
последних месяцев, - и хозяйку от подлого нападения пиратов, которых  он
излишне доверчиво пригласил в свою мастерскую?
   Толстяк фыркнул. Кто на Аккуме поверит в подобную чушь? Но, посмотрев
на Грона, счел за лучшее согласиться.
   - О да, свободный господин, они тоже заслуживают вольной.
   - И ты готов объявить об этом на торговой площади?
   За  две  луны  Грон  успел  хорошенько  разузнать  обо  всех  местных
юридических тонкостях  оглашения  вольной.  Торговец  заерзал.  Но  Грон
смотрел неумолимо.
   - Ну, насколько я знаю, - Амар Турин бросил взгляд на труп хозяйки, -
у погибшего не осталось наследников... Так что это вполне возможно.
   Грон отвернулся от торговца и прошелся вдоль кузницы, перерубая  цепи
рабов своим чудесным мечом. Когда распалась последняя, он  повернулся  и
указал мечом на скромно стоящего в углу торговца.
   - Братья-свободные, берите на руки этого достойного человека и несите
на торговую площадь, дабы он мог подтвердить там ваше право на свободу.
   Когда торговца  весело,  но  довольно  бесцеремонно  взгромоздили  на
плечи, Грон поднял руку и, дождавшись,  когда  поутих  восторженный  гул
голосов, веско произнес:
   - Вы мудрый человек, Амар Турин,  это  доказывает,  что  вам  удалось
остаться в живых после сегодняшнего, но все может  измениться,  если  вы
позволите своему возмущению прорвать плотину  вашей  сдержанности.  -  С
этими словами он  с  силой  метнул  меч.  Тот  пролетел  всю  кузницу  и
воткнулся в стену над головой торговца.
   Грон подождал несколько мгновений, пока торговец придет в себя. Потом
подошел и выдернул меч. Это оказалось не так  легко,  но  он  справился.
После чего он кивнул рабам:
   - Вперед, нас ждет свобода.
   Когда торговец хорошо поставленным голосом объявлял о вольных,  коими
боги одарили рабов кузницы покойного  благородного  Йотама,  Грон  вдруг
припомнил, что за все время  схватки  не  ощущал  того  прилива  ярости,
который так пугал его раньше.  Он  снова  научился  драться  с  холодной
головой и спокойным отвращением к происходящему. Когда он  осознал  это,
его вдруг захлестнула радость. Что  ж,  это  время  не  прошло  зря.  Но
сегодня он последний раз проснулся рабом. Больше он никогда не  позволит
сделать себя таковым. Он достаточно узнал об этом мире, чтобы больше  не
плыть как щепка по течению. Грон бросил  взгляд  на  торговца,  который,
закончив речь,  торопливо  нырнул  в  толпу.  Потом  засунул  под  мышку
завернутый в промасленные тряпки меч  и  двинулся  за  ним.  Амар  Турин
глубоко ошибался, если считал, что от Грона можно так просто отделаться.
Особенно от СЕГОДНЯШНЕГО Грона.

Часть 2

ПОЗНАНИЕ МИРА

   - Ну что же, достойнейший Грон, хоть я и не понимаю  вашего  решения,
но у меня было достаточно времени, чтобы  понять,  что  спорить  с  вами
бесполезно. - Амар Турин важно захватил своими пухлыми пальцами широкую,
как лопата, руку Грона и по аккумской традиции прижал ее к левой стороне
груди.
   Стоящий рядом Угром, ухмыляясь, протянул руку, научившись этому жесту
у Грона. За спиной,  скрипя  сходнями,  покачивался  на  волнах  большой
элитийский  торговый  корабль.  Его  хозяин,  согласившийся  по  просьбе
уважаемого Амара Турина взять Грона в охрану, нетерпеливо поглядывал  на
небо. Скоро начнет темнеть, и он хотел до темноты выйти за мол, чтобы  в
самое темное время пересечь ситаккские воды.
   - Спасибо за добрые слова, благороднейший судья, но все уже решено.
   Полгода назад Грон  убедил  торговца  выложить  половину  средств  за
выставленную на публичные торги мастерскую покойного Йотама.  Мастерская
благодаря Грону была  выставлена  на  продажу  без  обученных  рабов  и,
благодаря  уже  старому  хозяину,  а  скорее  даже  хозяйке,  обременена
изрядным количеством долгов.
   Поэтому цена была, можно сказать, смешной,  и  вторую  долю  приобрел
достойнейший Угром, которого хозяин  на  время  испытаний  Гронова  меча
запер  в  подвал.  Угрому  все  случившееся  казалось  чудом.  Ему  была
уготована судьба раба. Хозяйка затянула его в свои сети еще до того, как
появился Грон, и вынудила оставить немало долговых  расписок  у  ткачей,
ювелиров и банщиков. Угрому грозила  долговая  яма  и  продажа  семьи  в
возмещение убытков. После гибели хозяина и хозяйки он впал в прострацию,
ибо не видел выхода. А известие  о  продаже  мастерской  ввергло  его  в
полную панику. Грону пришлось немало потрудиться, прежде чем  он  убедил
Угрома занять у Амара Турина сумму,  достаточную  для  покупки  половины
мастерской, а торговца уговорил дать эту сумму. Все получилось так,  как
Грон и рассчитывал. Партнеру достойнейшего Амара Турина  кредиторы  дали
отсрочку, и  сегодня  в  трюмах  элитийского  торговца  лежало  тридцать
булатных мечей, а Угром вернул все  долги.  Грон  за  полгода  отработал
технологию и изготовил себе еще один меч, слегка  напоминающий  японскую
катану, два десятка сюрикенов, два  кинжала  и  сотню  наконечников  для
арбалетных стрел (он сильно сомневался в своих способностях лучника,  но
намеревался в скором времени обзавестись арбалетом).
   Слава  мастерской  достойного  Амара   Турина   распространялась   со
скоростью лесного пожара, и  торговец  изнывал  от  подспудного  желания
каким угодно образом устранить Грона и остаться единственным обладателем
секрета булата, но, как человек прагматичный, понимал опасность подобных
игр с Гроном и мирился с неизбежным.
   - Ну что ж, достойнейшие, пора прощаться, я надеюсь, что  наши  планы
увенчаются успехом и наша будущая встреча состоится. - С  этими  словами
Грон двинулся по сходням на корабль, напоследок заметив быстрые взгляды,
которыми обменялись торговец и капитан.
   Грон усмехнулся про себя. Что ж, он ждал от  Амара  Турина  чего-либо
подобного и удивился бы, если б тот не  попытался  предпринять  хотя  бы
одну попытку. Впрочем,  и  его  последняя  фраза  тоже  была  совсем  не
безобидным прощанием.
   - Я не знаю, какие у тебя дела с торговцами, чужеземец, но,  коль  ты
нанялся в охрану, никто не будет стоять за тебя  твою  смену,  -  такими
словами  приветствовал  Грона  худой  черноволосый  венет   -   десятник
охранников.
   - Мое имя Грон, десятник, и я никогда не  взваливал  свою  работу  на
других.
   Тот окинул его скептическим взглядом.
   - Прекрасно. Тогда, по традиции, твое время с полуночи  до  рассвета,
но сегодня ты будешь стоять со мной. Я был бы полным  тупицей,  если  бы
доверил новичку вахту в ситаккских водах.
   Грон кивнул и пошел вниз немного подремать перед вахтой.  Сегодняшний
день был суматошным.
   Корабль оказался достаточно  большим  и  неплохо  вооруженным,  чтобы
плавать в этих пиратских водах, но  ситаккские  двойки  могли  взять  на
абордаж судно и побольше. Поэтому на  ночную  вахту  встала  увеличенная
смена, состоящая из троих охранников и пятерых матросов. Ее возглавлял и
сам капитан, и начальник стражи.
   Перед самым рассветом Грон тронул  за  плечо  стоящего  рядом  с  ним
десятника и молча указал в сторону  группы  скал,  выступавших  из  воды
милях в четырех на запад. Тот прищурился и через мгновение заорал:
   - Ситаккцы!
   Начальник стражи развернулся к десятнику, проследил за его взглядом и
поднес к губам  дудку.  Через  несколько  мгновений  корабль  наполнился
голосами проснувшихся  людей,  топотом  ног  и  скрипом  разворачиваемых
баллист. Спустя несколько минут на борту,  обращенном  к  приближающимся
ситаккцам, выросла стена щитов, за которыми укрылись лучники. На  нижней
палубе послышались гортанные крики и раздалось щелканье  бичей.  Тяжелые
весла ускорили свое движение. Грон тронул десятника  за  плечо,  но  тот
сварливо рявкнул:
   - Отстань, молокосос.
   - Ты не прав, старшой, я не молокосос. - Грон произнес это тем особым
голосом, который еще не так давно заставлял  Амара  Турина  багроветь  и
выкладывать золотые. - Я знаю эту публику, я плавал с ними две луны.
   Десятник вздрогнул и удивленно повернулся к нему:
   - Чужак на ситаккской галере?! - Он недоверчиво сощурился. -  Клянусь
душами предков, я  слышал  этой  зимой  странные  байки  о  душе  Хорки,
вселившейся в чужака, и это было слишком  невероятным,  чтобы  оказаться
пустой болтовней.
   - Сейчас речь не об этом. Как ты оцениваешь наши шансы?
   Десятник  смотрел  на  него  недоверчиво,  но   ответ   не   требовал
поворачиваться  к  Грону  спиной  или  подставлять  глотку,  поэтому  он
пробурчал:
   - Я думаю, мы достанемся им изрядно потрепанными и капитаны  потеряют
немало лой. Но я еще не встречал ситаккца, которого бы это остановило.
   - Есть шанс вывернуться.
   Десятник смерил его сумрачным взглядом.
   - Знаешь... - он не решился назвать Грона сопляком, - я не доверил бы
тебе и медного обола в день поминовения, но если ты не врешь... - И  он,
кивком приказав Грону следовать  за  собой,  быстрым  шагом  двинулся  к
командиру охраны.
   - Благороднейший, этот... стражник просит его выслушать.
   - Нашел время для бесед, Айгор. - Командир  охраны  даже  не  оторвал
взгляда от приближающихся ситаккских галер.
   Грон негромко заговорил:
   - Я знаю способ вывести из строя одну галеру, пока мы не разберемся с
другой.
   После этих слов  капитан  резко  повернулся  к  Грону  и  смерил  его
недоверчивым взглядом, потом перевел взгляд на десятника:
   - Хорки?
   Десятник угрюмо пожал плечами:
   - Пока он не сказал ничего путного.
   - Ну что ж, оттого что мы  его  выслушаем,  ничего  непоправимого  не
произойдет.
   Грон припомнил немало случаев  как  в  пользу,  так  и  категорически
против такого мнения. Но это давало ему шанс, а значит, он должен был им
воспользоваться в полной мере. До сих пор ни в этом мире, ни  в  прошлом
жизнь никогда не давала ему второго шанса.
   Через час торговец шел навстречу двум ситаккским  галерам  и  капитан
сквозь зубы материл этого чужеземца, который  толкнул  его  на  подобное
безумие.  Ситаккцы  разошлись  широким   фронтом,   чтобы   предоставить
возможность одной из галер в  случае  необходимости  врезать  тараном  в
широкий борт торговца. Впрочем, судя по всему,  не  стоило  зря  портить
добычу. Корабли сходились, и ситаккцы стали замечать нечто непривычное в
предстоящей схватке.  Обычно  торговцы  старались  держать  относительно
небольшую скорость, чтобы дать своим баллистам  и  лучникам  возможность
бить точнее и нанести нападавшим  наибольши