ннское  поле  битвы,   где
окончательно пала династия  Стюартов.  Затем  поезд  остановился  в  Лутском
графстве в Дундалке, одном из древнейших городов Зеленого острова.  Миновали
Ольстерскую  провинцию,  с  Донегальским  графством  которого  было  связано
столько грустных  воспоминаний  для  Малыша.  Наконец,  после  Армагского  и
Доунского графств поезд подошел к границе Антрима.
     Графство Антрим имеет главным городом  Белфаст,  считающийся  вторым  в
Ирландии по торговле, по населению в двести тысяч душ и по промышленности.
     Белфаст расположен  около  устья  реки  Латан.  Понятно,  что  в  таком
промышленном  центре,  где  политические  страсти  сталкиваются  с   личными
интересами, не может не существовать постоянной вражды между протестантами и
католиками. Первые - ярые враги независимости, требуемой вторыми.
     И в этот день, хотя было четыре градуса мороза,  в  городе  происходило
сильное брожение на политической почве.
     Малыш, приехавший по совсем другим делам, отправился сейчас же к своему
поставщику, которого, к счастью, застал дома.
     Тот был немало удивлен при виде мальчика,  выказавшего  столько  ума  в
деловых с ним переговорах. Наконец  все  уладилось  к  общему  благополучию.
Малыш, решивший пообедать  до  отхода  поезда,  направился  в  ближайший  от
станции ресторан. Если ему не приходилось сожалеть о путешествии, избавившем
его от хлопотного процесса, то Белфаст готовил ему еще неожиданный сюрприз.
     Приближалась ночь. Снег перестал идти, но было очень холодно, поскольку
дул сильный  ветер.  Проходя  мимо  одной  фабрики,  Малыш  попал  в  толпу,
запрудившую  всю  улицу.  Рабочие  и  работницы  шумели,  протестуя   против
объявленного понижения платы.
     Следует заметить, что льняная промышленность была насаждена в Ирландии,
в частности в Белфасте, протестантскими эмигрантами после  отмены  Нантского
эдикта. Фабрика принадлежала английской  компании,  а  так  как  большинство
рабочих было католического вероисповедания, то и понятно, что они отстаивали
свои требования с удвоенной энергией.
     После угроз перешли скоро к действию: окна и  двери  фабричной  конторы
забросали камнями. На улице показалось несколько отрядов полиции, присланных
для усмирения бунтовщиков.
     Малыш, боясь опоздать на поезд, старался выбраться из толпы,  но  этого
ему не удалось. Пришлось, чтобы не быть раздавленным, спрятаться у  какой-то
двери. В это время несколько рабочих упало под ударами полицейских шашек.
     Невдалеке  от  него  лежала  молодая   девушка,   очевидно,   фабричная
работница, бледная, худая, жалкая; ей было лет восемнадцать, но  на  вид  ей
можно было дать не более двенадцати. Она жалобно кричала:
     - Помогите... помогите! - и лишилась сознания.
     Голос показался Малышу знакомым. Он воскресил далекое прошлое... Сердце
его усиленно забилось...
     И, когда толпа отхлынула, он наклонился к молодой девушке. Приподнял ее
голову так, чтобы свет фонаря упал на ее лицо.
     - Сисси... Сисси!.. - прошептал Малыш.
     Да, это была Сисси. Не размышляя о том, что делать, он схватил Сисси на
руки, донес ее до вокзала и положил на диван в  купе  первого  класса.  Став
около нее на колени, он нашептывал ей ласковые слова, жал ей руки...
     Что же, разве он не имел права увести с собой подругу своего печального
детства? Да и кому была нужна Сисси, если не тому ребенку, которого она  так
часто защищала от злой Хард?


        ^TГлава тринадцатая - ПЕРЕМЕНА ЦВЕТА И ПОЛОЖЕНИЯ^U

     Существовал ли 16 ноября 1885 года какой-нибудь уголок в Ирландии, даже
на всех Британских островах, где бы царило большее счастье, чем  в  магазине
фирмы "Малыш и Кo"? Мы отказываемся этому верить.
     Сисси заняла главную комнату в квартире. Малыш  стоял  около  нее.  Она
только что признала в нем ребенка, убежавшего через пролом стены  из  хижины
Хард.  Теперь  он  был  крупный,  здоровый  мальчик.  Ей  же  хотя  и   было
восемнадцать лет, но дать ей  можно  было  меньше,  так  она  была  истощена
работой и нищетой.
     Прошло уже одиннадцать лет со дня их разлуки, а между тем  Малыш  узнал
ее более по голосу, чем по лицу.  Сисси  со  своей  стороны  не  переставала
хранить в своем сердце образ ребенка, которого так любила.
     В то время, как они обменивались воспоминаниями, Кет, растроганная,  не
могла удержаться от слез. Боб выражал  свою  радость  какими-то  непонятными
восклицаниями, а Бирк вторил  им,  как  умел.  О'Бриен  молча  наблюдал  эту
трогательную сцену. Бальфур, конечно, разделил бы общую радость, если бы  не
сидел в это время в конторе за книгами.
     Все так часто слышали о Сисси и семье Мак-Карти,  что  молодая  девушка
казалась им старшей сестрой Малыша, возвратившейся домой.
     Только Грип отсутствовал, но  "Вулкан"  должен  был  прибыть  в  скором
времени. Все семейство будет тогда в сборе.
     Что касается судьбы молодой девушки, то ведь ее нетрудно  угадать,  так
как она мало отличалась от  судьбы  всех  покинутых  детей  Ирландии.  Через
полгода  после  бегства  Малыша  Хард  умерла  от  пьянства,  а  Сисси  была
возвращена в Донегальский приют, где оставалась еще два года. Держать дольше
ее не нашли возможным, и если  она  была  слишком  молода,  чтобы  поступить
прислугой, то ведь мало ли фабрик, где нужны работницы?  Сисси  отправили  в
Белфаст на льняную фабрику, где она и жила  все  время,  дыша  пылью,  среди
брани и побоев, не имея никого, кто бы защитил ее.
     Сисси не предвидела исхода из своего тяжелого положения,  не  надеялась
выбраться из пропасти, в которую упала. Но  вот  явилась  спасительная  рука
ребенка,  когда-то  ею  обласканного,  теперь  ставшего  хозяином   большого
торгового дома. Эта рука извлекла ее из пропасти, и  она  теперь  была  тоже
хозяйкой в этом доме; да, хозяйкой,  как  повторял  ей  Малыш,  а  вовсе  не
служанкой!
     Ей быть служанкой? Да разве Кет могла это допустить? Разве Боб и  Малыш
позволили бы ей работать?
     - Ты хочешь меня оставить у себя? - спросила она Малыша.
     - О, конечно, Сисси!
     - В таком случае я буду работать, Малыш, чтобы не быть тебе в тягость.
     - Хорошо, Сисси.
     - А что же я буду делать?
     - Ничего, Сисси.
     Однако через неделю, по настойчивому желанию девушки, она уже принимала
участие в торговле. Самым горячим ее желанием было увидеть Грипа,  поведение
которого в Ragged school ей было известно. Как она защищала Малыша от  Хард,
так и Грип не давал обижать  его  Каркеру  и  другим  озорникам  школы.  Да,
наконец, без Грипа мальчик погиб бы во время  пожара.  Кочегар  мог  поэтому
ожидать  хорошего  приема  со  стороны  Сисси,  но  на  этот  раз   плавание
затянулось, и 1886 год истек до возвращения "Вулкана".
     Зато подведение итога и исчисление барыша за этот  год  дало  блестящие
результаты. Оказалось две тысячи фунтов дохода  и  ни  пенса  долга,  с  чем
О'Бриен и поздравил Малыша, посоветовав ему и впредь вести дела с  такой  же
осмотрительностью.
     - Часто бывает труднее  сохранить  состояние,  чем  приобрести  его,  -
сказал он.
     - Вы правы, господин О'Бриен, и поверьте, что я никогда не позволю себе
увлечься. Однако я все же сожалею о деньгах, положенных в Ирландский банк...
Эти деньги спят, а когда спишь, ведь не работаешь...
     - Отдых, мой друг, так же необходим деньгам, как и человеку.
     - Но все же, если  бы  представился  очень  хороший  и  не  рискованный
случай, я уверен, вы первый посоветуете мне воспользоваться им...
     - Без сомнения, дитя мое.
     Число, которое следовало бы отметить  красным  карандашом  в  календаре
торгового дома "Малыш и Кo", было 23 февраля.
     В этот день Боб, влезший на лестницу, чтобы достать  какой-то  предмет,
чуть не упал с нее, услышав вдруг восклицание Грипа:
     - Эй вы, птенцы!
     - Грип! - вскричал Боб, скатываясь с лестницы.
     - Я самый, господин "и Кo"! Малыш здоров? А Кет?  А  господин  О'Бриен?
Кажется, я никого не забыл?
     - Как никого? А меня, Трип?
     Кто же произнес эти слова? Молодая девушка, сияющая от радости; подойдя
к кочегару, она без церемонии поцеловала его в обе щеки.
     - Позвольте? - воскликнул пораженный Грип. Я вас совсем не знаю.  Разве
здесь можно целоваться, не будучи знакомым?
     - Но, Грип, ведь это Сисси! - повторял Боб, покатываясь со смеху.
     В  это  время  вошли  Малыш  и  Кет.  Грип  не  хотел  слышать  никаких
объяснений, пока не возвратит поцелуев Сисси. Боже, как она  показалась  ему
мила  и  свежа!  Он  привез  из  Америки   красивый   мужской   несессер   с
принадлежностями для бритья, но стал уверять, что привез  его  специально  в
подарок  Сисси,  пребывание  которой  в  магазине   Малыша   он   будто   бы
предчувствовал.
     Сколько  счастливых  дней  потянулось  опять  в  магазине  "Для   тощих
кошельков"! Грип в свободное время неотлучно находился  теперь  в  магазине.
Малыш вскоре это заметил.
     - Не правда ли, какая моя сестра  миленькая?  -  спросил  он  как-то  у
Грипа.
     - О! - вскричал Грип. - Да разве она может не быть мила кому-нибудь!
     А через три недели Кет говорила Малышу:
     - Положительно, Грип начинает изменять цвет и принимать свой  природный
белый; и я не думаю, чтобы он долго остался на "Вулкане".
     Таково же было мнение и О'Бриена.
     Тем не менее, когда "Вулкан" должен был 15  марта  отплыть  в  Америку,
Грин, которого все проводили до порта, был уже на своем обычном месте. Когда
же он вернулся 13 мая после семи недель разлуки, его "перемена цвета"  стала
еще заметнее. Конечно, он был встречен с  распростертыми  объятиями.  Но  он
приветствовал всех как-то сдержанно и только едва дотронулся губами до  щеки
Сисси. Что бы это значило? Отчего Грип стал сдержаннее, а Сисси держала себя
при нем серьезнее? А когда, прощаясь с Грипом, Малыш спрашивал, придет ли он
на другой день, Грип как-то смутился н отвечал неопределенно:
     - Завтра? Право, не знаю... я, вероятно, буду занят...
     А на другой день Грип опять появлялся, и лицо его становилось все белее
и белее...
     Казалось, наступило самое подходящее время, чтобы  заговорить  опять  с
Грипом относительно перемены службы, что и собирался сделать Малыш,  выжидая
лишь удобного случая.
     - Ну, как дела? - спросил как-то Грип.
     - Дела наши стали еще лучше с тех пор, как Сисси находится в магазине.
     - Это не удивительно. Во всей Ирландии не найдется девушки,  у  которой
было бы приятнее покупать. А что Бальфур?
     - Бальфур здоров.
     - Я не о здоровье его справляюсь! - ответил Грип немного раздраженно. -
Что мне за дело до его здоровья?
     - Но для меня-то оно важно, Грип! Ведь Бальфур мне очень полезен.
     - Он разве понимает дело?
     - Прекрасно понимает.
     - Немного староват?..
     - Нисколько!
     Лицо Грипа выражало уверенность, что Бальфур,  если  еще  не  стар,  то
должен будет состариться со временем.
     Разговор этот, переданный Малышом Кет и  О'Бриену,  заставил  их  обоих
лукаво улыбнуться.
     Даже Боб и тот стал подшучивать над Грином.
     - Знаешь, Грип, - сказал он раз, - когда ты пойдешь опять на "Вулкане",
то у тебя котел закипит от одного твоего взгляда.
     Дело в том, что глаза кочегара метали искры. Это происходило, вероятно,
оттого, что Сисси, проходя по магазину, часто обращалась к нему:
     - Грип, пожалуйста, дайте мне коробку  с  шоколадом...  я  не  могу  ее
достать...
     И тот доставал коробку.
     - Грип, подымите, пожалуйста, эту голову сахара, на очень тяжела.
     И он подымал сахарную голову.
     Говоря правду, Грип не существовал, а мучился, точно муха, бьющаяся  об
абажур лампы. Ему поэтому было лучше уехать, что он и сделал 22 июня.
     Во время отсутствия Грипа фирма "Малыш и Кo" вошла в соглашение с одним
изобретателем, купив у него патент на продажу придуманной им игрушки.
     Игрушка произвела вскоре сенсацию, и все великосветские  дети  же  тали
иметь  ее,  прежде  чем  уехать  на  купание.  Боб  и  Малыш  едва  успевали
удовлетворять маленьких покупателей, и касса их обогатилась благодаря  этому
еще  на  несколько  сот  гиней.  Можно  было  даже  надеяться,   что   после
рождественского базара доход за год будет не менее трех  тысяч  фунтов.  Это
даст возможность главе фирмы устроить хорошенькое приданое дня своей старшей
сестры, если она пожелает когда-нибудь выйти  замуж!  Надо  признаться,  что
Грип, ставший изящным молодым человеком, очень нравился ей, и все в доме  об
этом знали, хотя она никому о том не говорила. Но решится ли  на  такой  шаг
когда-нибудь Грип? Ведь он, кажется,  воображает,  что  "Вулкану"  никак  не
обойтись без него?..
     Вернувшись 29 июля, кочегар стал еще застенчивее  и  мрачнее.  "Вулкан"
должен был идти в плавание 15 сентября, и неужели Грин опять уедет?
     Как-то раз, когда  Грип  вертелся  около  Кет,  та  сказала  ему  самым
невинным тоном:
     - Вы не заметили, Грип, как наша Сисси хорошеет?
     - Нет... не знаю... я ведь не смотрю на нее...
     - Так взгляните разок, тогда увидите, какая она стала  красавица.  Ведь
ей скоро девятнадцать лет.
     - Как, уже? - удивился Грип, прекрасно знавший ее лета.
     - Да, и надо будет скоро выдать ее замуж... Малыш подыщет  ей  хорошего
жениха, лет этак двадцати семи, вроде вас... Но только не  моряка...  Моряки
вечно путешествуют, они не годятся быть мужьями. Да к тому же у Сисси  будет
хорошее приданое...
     - Ей оно совсем не нужно... - сказал Грип.
     - Да, конечно, она слишком хороша сама по  себе,  и  хозяину,  конечно,
нетрудно будет найти для нее подходящую партию.
     - А разве он уже имеет кого-нибудь в виду?
     - Да, как мне кажется.
     - Кто он? Я знаю его?
     - Нет, вы не знаете его, он сюда не приходит.
     - А Сисси он нравится? - спросил упавшим голосом Грип.
     - Трудно сказать... Ведь есть люди, которые не проговариваются.
     - Глупо делают! - сказал Грип.
     -  Вполне  согласна!  -  ответила  Кет.  Замечание  это,  относившееся,
конечно, к самому Грипу, не помешало ему, однако, опять уехать 15  сентября.
29 октября он приехал обратно. И сразу ясно было, что он на что-то  решился,
не торопясь, однако, высказываться.
     Впрочем, еще было время - "Вулкан" в порту  должен  пробыть  целых  два
месяца, так как следовало провести некоторые ремонтные работы.
     - Мадемуазель Сисси еще не замужем? - спросил он у Кет.
     - Нет еще, но надо думать, это скоро случится. Ясное дело,  что  теперь
уже кочегар не стремился на "Вулкан" и проводил все время  у  Малыша.  Дело,
однако, нисколько не подвигалось вперед.
     Ремонт на "Вулкане" уже  был  закончен,  назначен  и  срок  отплытия  -
декабрь. Грип все еще не говорил того, чего все от него ждали.
     В начале декабря произошло  неожиданное  событие.  О'Бриен  получил  из
Австралии ответ на свое последнее письмо. Оказывается,  Мартен  Мак-Карти  с
женой, Мюрдок, Китти, дочь их, Сим  и  Пат  сели  на  корабль  в  Мельбурне,
направляясь обратно в Ирландию. Им не посчастливилось, и они возвращались на
родину такими же бедняками, какими  покинули  ее.  Совершая  путешествие  на
парусном судне "Квинсленд", они не могли  приехать  в  Кингстон  ранее  трех
месяцев.
     Как опечалился Малыш, узнав эти новости! Мак-Карти были несчастны,  без
работы и без средств!.. Но он  увидит  наконец  свою  приемную  семью...  Он
поможет ей... Ах, зачем он не был в десять раз богаче,  чтобы  обставить  их
как можно лучше!
     Эта новость сильно  подействовала  на  Грипа.  Возвращались  Мак-Карти,
братья Пат и Сим, которых Малыш так любил.. Не отдаст ли он за одного из них
свою старшую сестру?.. Грип почувствовал вдруг ужасную ревность и решил было
высказаться, когда 9 декабря Малыш сам позвал его к себе  в  комнату.  Грип,
побледнев, последовал за ним.
     Как только они остались одни, глава фирмы сказал Грипу  довольно  сухим
тоном:
     - Я собираюсь скоро предпринять  одно  дело,  и  мне  понадобятся  твои
деньги.
     - Ты не очень-то спешил с этим... Сколько тебе нужно?
     - Все, что ты положил в сберегательную кассу.
     - Бери сколько хочешь.
     - Вот, подпиши доверенность. Грип подписал.
     - Что касается процентов, то я пока  не  говорю  о  них...  Ты  ведь  с
сегодняшнего дня вступаешь в компанию с моим торговым домом.
     - А моя служба?
     - Ты покинешь ее.
     - Зачем мне ее покидать?
     - Чтобы жениться на Сисси.
     - Мне... жениться на мадемуазель Сисси! - повторял Грип,  точно  ничего
не понимая.
     - Да, она согласна, да и ты тоже.
     - Она согласна?.. и я?..
     Грип не знал более, что сказать. Он  схватил  шляпу,  надел  ее,  потом
снял, положил на стул и кончил тем, что сел на нее.
     - Тебе придется купить новую шляпу к свадьбе, сказал, смеясь, Малыш.
     Конечно, он купит новую, но он не мог понять,  как  это  решилось  дело
относительно его женитьбы. В следующие двадцать дней он был  так  ошеломлен,
что никто не мог его вывести из такого состояния, даже Сисси...
     24 декабря,  накануне  праздника  Рождества  Христова,  Грип  оделся  в
черное, точно ехал на похороны, а Сисси в белое, точно  собиралась  на  бал.
О'Бриен, Малыш, Боб и Кет - все разоделись  по-праздничному.  Подъехали  две
кареты, которые и увезли всех в католическую церковь на Бедфордскую улицу. И
когда полчаса спустя Грипп и Сисси вышли из церкви, они  были  уже  мужем  и
женой.
     Кроме этого, не произошло  никакой  перемены,  когда  веселая  компания
возвратилась домой. Торговля возобновилась, так как нельзя  же  было  лишить
товара своих многочисленных покупателей накануне Рождества.


        ^TГлава четырнадцатая - КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ^U

     15 марта, то есть через три месяца после свадьбы Грипа,  шхуна  "Дорис"
вышла в море из порта Лондондерри.
     Лондондерри  -  столица  графства  того  же  названия,  прилегающего  к
Донегальскому в северной части Ирландии. Оно называется Лондондерри,  потому
что это  графство  принадлежит  почти  всем  обитателям  столицы  Британских
островов вследствие бывших когда-то  конфискаций  и  потому  что  город  был
восстановлен на лондонские деньги. Но ирландцы зовут его обыкновенно  просто
Дерри.
     Город расположен на реке Фойль. Его улицы широки, сам он  чист,  хорошо
содержится и довольно оживлен,  хотя  насчитывает  только  пятнадцать  тысяч
жителей. В нем имеются старинный собор и развалины аббатства св.  Колумбы  и
храма Мор, знаменитой постройки XII века.
     Оживление в порту объясняется большим вывозом товаров и,  к  сожалению,
эмигрантов. Среди  сутолоки  множества  судов,  приезжающих  и  отъезжающих,
никто,  конечно,  не  обратил  внимания,  на  шхуну  "Дорис",  выехавшую  из
Лондондерри. Но наше внимание должно быть привлечено ею,  так  как  груз  ее
принадлежит Малышу, который и везет его в Дублин.
     Но почему же представитель фирмы "Малыш и Кo" находится на "Дорис"?
     Вот что произошло.
     После свадьбы Грипа и Сисси магазин "Для тощих кошельков"  был  завален
делом ввиду наступления Нового года и сведения  счетов  за  истекший,  число
покупателей все возрастало, и Грипу,  все  еще  не  верившему,  что  он  муж
прелестной Сисси, пришлось усердно помогать в магазине.
     1887 год начался весьма удачно. Малышу следовало бы только продолжать в
том же роде, но его мучило желание обеспечить судьбу  Мак-Карти,  когда  они
вернутся в Ирландию.
     В продолжение двух месяцев не приходило  известий  о  "Квинсленде",  на
котором находилась  семья  Мартена,  и  только  14  марта  Малышу  случилось
прочесть следующие строки в "Shipping Gasette":
     "Пароход "Бернсайд" встретил 3-го числа парусное судно "Квинсленд".
     Парусные суда, приходящие из южных морей,  не  могут  сократить  время,
проходя через Суэцкий канал. Поэтому, чтобы попасть из Австралии  в  Европу,
"Квинсленду" пришлось пройти мимо мыса Доброй Надежды, и он,  следовательно,
находился еще в