роннего не имело смысла, потому  что  в  доме  имелось  два
брата, то есть двое дядей, Пат и Сим, которые сочли бы за честь  принять  на
себя эту обязанность. Конечно, Пат, как старший, имел  преимущество,  но  он
был моряком, проводящим большую часть жизни  на  море.  Как  же  он  мог  бы
заботиться о своей крестнице?.. Он это и сам  понимал  и,  хотя  огорченный,
уступил все же Симу.
     Но вот у  бабушки  явилась  мысль,  которая  сначала  повергла  всех  в
удивление. Но она, во всяком  случае,  имела  больше  других  права  выбрать
крестного. И что же - она выбрала Малыша!
     Как?! Найденыша,  этого  сироту,  принадлежавшего  неизвестно  к  какой
семье?..
     Допустимо ли это?.. Конечно, все ценили его за усердие,  преданность...
Но все же... Малыш!.. И потом, ему было только семь с половиной лет, не мало
ли это для крестного отца?..
     - Ничего, - сказала бабушка, - ему слишком  мало  лет,  а  мне  слишком
много, одно возместит другое.
     Действительно, если крестному отцу не  было  еще  восьми,  то  крестной
матери шел семьдесят шестой год. Но бабушка уверяла,  что  каждому  из  них,
значит, по сорок два года...
     - Самые лучшие годы, - прибавила она.
     Хотя всем хотелось доставить ей удовольствие, но все же вопрос требовал
некоторого размышления. Молодая мать не имела ничего  против  этого,  потому
что полюбила Малыша, как своего ребенка. Но Мартен и  Мартина  оставались  в
нерешительности относительно такого крестного.
     Мюрдок по пожил конец колебаниям. Он стоял за Малыша.
     - Хочешь быть крестным отцом? - спросил он у Малыша.
     - О да, господин Мюрдок! - ответил тот.
     И сказал это с  такой  твердостью,  что  все  были  удивлены.  Не  было
сомнения, что он сознавал ответственность, которую брал на себя по отношению
к своей крестнице.
     Двадцать шестого сентября все с раннего утра  были  уже  готовы,  чтобы
отправиться в церковь. Разодетые по-праздничному женщины сели в  тележку,  а
мужчины пешком последовали за ними в Сильтон.
     Но при входе в церковь возникло недоразумение, о котором никто раньше и
не подумал. Вопрос был возбужден священником.
     Когда он спросил, кто должен быть крестным отцом ребенка, ему ответили,
что им будет Малыш.
     - А сколько ему лет?
     - Семь с половиной.
     - Семь с половиной!.. Маловат, хотя это не может служить  препятствием.
Но как же его зовут, ведь не Малышом же?
     - Мы не знаем другого имени, господин кюре, сказала бабушка.
     - Как же так? - удивился священник. И, обращаясь к мальчику, спросил:
     - Какое же тебе дали имя при крещении?
     - Я не знаю, господин кюре.
     - А может быть, ты совсем не крещен, дитя мое?.. Что  бы  ни  было,  но
Малыш был  не  в  состоянии  дать  какие-либо  сведения.  Никогда  ничто  не
напоминало ему о таком событии в его жизни.  Оставалось  только  удивляться,
что  такая  благочестивая  и  строгая  семья,  как  Мак-Карти,  никогда   не
поинтересовались этим вопросом. Малыш, вообразивший, что для  него  возникло
непреодолимое препятствие сделаться крестным отцом Дженни, стоял  огорченный
и грустный. Но Мюрдок вдруг вскричал:
     - А если он не крещен, господин кюре, то надо его окрестить.
     - А если он крещен?.. - заметила бабушка.
     - Ну что же, он будет вдвойне христианином! - вскричал Сим. - Окрестите
его раньше девочки!..
     - И то правда, - ответил священник.
     - И тогда он может быть крестным?
     - Конечно.
     - И можно будет крестить после него девочку? - спросила Китти.
     - Не вижу к тому никаких препятствий, ответил кюре, - если только Малыш
найдет себе крестных отца и мать.
     - Я буду отцом, - отозвался Мартен.
     - А я матерью, - произнесла Мартина.
     Ах, как счастлив был Малыш при мысли, что еще теснее сроднится со своей
приемной семьей!
     - Спасибо... спасибо!.. - повторял он,  целуя  руки  бабушке,  Китти  и
Мартине.
     Итак, сначала был окрещен маленький  крестный  отец,  затем  уже  он  и
бабушка стали рядом, и малютка была окрещена и наречена Дженни,  по  желанию
крестной.
     И тотчас радостно зазвонил церковный колокол, взвилось несколько ракет,
и копперы полетели дождем на маленьких нищих, собравшихся со всех  окрестных
деревень.
     Мог ли предвидеть Малыш, что ему придется играть такую  роль  в  важном
торжестве!
     Как весело все возвращались на ферму с кюре во главе,  с  приглашенными
гостями в с ближайшими соседями! Все уселись за  стол,  накрытый  в  большой
зале под надзором искусной кухарки, приглашенной на этот  день  Мартеном  из
Трали. Все продукты, разумеется, были взяты с фермы, ничто не было  куплено:
ни баранина под пикантным соусом, ни  цыплята,  облитые  белой  подливкой  с
душистыми травами, ни окорока, едва помещающиеся на блюдах,  ни  фрикасе  из
кроликов, ни даже лососина и щуки, выловленные из вод Кашена.
     Излишне прибавлять, что вся эта провизия была отмечена у Малыша в графе
расхода, и весь расчет в книге был в исправности. Он  мог  спокойно  есть  и
пить.  Впрочем,  за  столом  были  здоровенные  малые,  мало  заботящиеся  о
происхождении кушанья. Ценилось их количество, и от  всего  этого  обильного
завтрака не осталось ровно ничего, ни даже  десерта,  несмотря  па  то,  что
рисовый плум-пудинг был неимоверной величины и  что  каждый  получил,  кроме
него, еще по ватрушке с крыжовником.
     А вино, портер,  виски,  водка,  грог,  приготовленный  по  знаменитому
рецепту: "hot, strong and plenty", то есть горячо, крепко и много!  Было  от
чего скатиться под стол самым привычным к вину людям.
     К концу завтрака у всех блестели глаза и лица  раскраснелись.  В  семье
МакКарти  все  были  воздержанны...  Никто  не  посещал  "эфирных  кабаков",
названных так католиками в отличие от  "спиртных  кабаков",  предоставленных
протестантам. К тому же ведь в день крестин  можно  было  сделать  некоторое
снисхождение, и, наконец, присутствие кюре смягчало грех.
     Мартен, между тем наблюдавший за сидевшими, заметил с  удивлением,  что
его сын Пат мало пил по сравнению  с  Симом,  заметно  увлекшимся  спиртными
напитками.
     Соседний фермер, толстяк, тоже выразил свое удивление по  поводу  того,
что моряк так воздержан, на что Пат ответил ему:
     - Это потому, что мне хорошо знакома история Джона Плейна!
     - История Джона Плейна?! - вскричали все.
     - Да, его история, если хотите, сложенная в балладу.
     -  Спой  нам  ее,  Пат,  -  попросил   кюре,   довольный   предстоявшим
развлечением.
     - Но она грустная и очень длинная!
     - Это ничего... У нас хватит времени дослушать до конца.
     Тогда Пат затянул песнь приятным, но дрожащим голосом.


                            Песнь о Джоне Плейне

                                   1

     Джон Плейн, прошу мне верить, совершенно пьян, он пьет без передышки  и
не перестает пить до последней минуты.
     Еще бы! Два часа, проведенных в  кабаке,  разве  этого  не  достаточно,
чтобы пропить все, что имеешь.
     Что ж! Во время плавания он наживает, а явившись на сушу, пропивает все
до копейки.
     Впрочем, такова привычка всех рыбаков Кромера. Работа их нелегка. Итак,
Джон Плейн, в море!

     - Вот и хорошо, - сказал Сим, - значит, он больше не в кабаке.
     - Это очень тяжело для пьяницы! - прибавил толстый фермер.
     - Но он достаточно пил! - заметил Мартен.
     - Даже слишком много! - сказал кюре. Пат продолжал:

                                   2

     Судно Джона  Плейна  очень  остроносое,  снабженное  фоком  и  бизанью,
называется "Каван".
     Но пусть Джон спешит вернуться па борт.  Рыбачьи  шлюпки  уже  покинули
гавань.
     Ведь скоро уже начнется отлив.
     И если Джон  не  поспешит  выехать  как  можно  скорее  да  еще  погода
разыграется - то конец его судну!

     - Конечно, если с ним случится  несчастье,  он  сам  будет  виноват!  -
сказала бабушка.
     Тем хуже для него! - заметил кюре. Пат продолжал:

                                   3

     Небо облачно, и ночь темна... Уже  ветер  налетает,  как  коршун.  Джон
своим кошачьим взором пронизывает темноту и приближается к берегу. Но что же
он слышит вдруг? Удар о скалу... И горе, если он замешкает!
     Его лодка будет затоплена водой, сильный удар волны может разбить ее.
     И Джон Плейн  ворчит,  бранится  сквозь  зубы  -  ведь  теперь  нелегко
пуститься в путь!
     Собравшись с силами, не  без  вздохов  икоты,  он  зажигает  трубку  об
огниво.
     И так как погода холодная, то  он  надевает  кожаною  шапку,  сапоги  и
кафтан.
     Затем не без труда он поправляет парус, но  Джон  ведь  очень  ловок  и
достаточно силен!
     Взявшись за фал, чтобы остановить фок-заиль, он одним сильным движением
поднимает парус.
     Ослабив парус, он наклоняет его вперед и,  зажав  рукой  канат,  отдает
себя воле ветра.
     Проезжая мимо распятия, пьянице, разумеется, пришлось сделать  крестное
знамение.

     - Ирландец должен  перекреститься  перед  распятием,  -  сказал  строго
Мюрдок.
     - Даже когда он пьян, - ответила Мартина.
     - Да хранит его Бог! - прибавил кюре.
     Пат продолжал свою песнь:

                                   4

     Бухта имеет две мили до подножия уступов -  трудные  проходы,  глубокие
извилины!
     Это похоже на лабиринт, в котором даже  в  полдень  двигаешься  не  без
страха, какой бы ни обладал храбростью.
     Джон весь отдался делу. Руки его сильны, глаз верен, он знает, что надо
делать, и прямо держит путь на мыс, который выдается под старым маяком.  Там
течение так сильно, как в узком канале.
     Джон ослабляет свой парус, опустив его  сразу,  и  предоставляет  лодке
плыть самой.
     Так! Вдруг погас огонь маяка. Это  оттого,  что  Джон  уже  у  входа  в
северо-восточный пролив.
     И теперь, затянув канат на железный крюк, Джон  на  верном  пути.  Джон
Плейн в открытом море!

     "В открытом море! - подумал Малыш. - Как это должно быть прекрасно!"

                                   5

     Впереди бездна, темная, страшная, и не будь молний,  в  ней  ничего  не
было бы видно.
     Ветер бушует пока в  вышине,  но  он  не  замедлит  под  напором  грозы
опуститься ниже.
     И в самом деле - шквал разражается в воздухе,  опускается  вниз,  почти
касаясь поверхности моря.

     Пат на минуту прервал песнь. Все сидели молча,  точно  прислушиваясь  к
грозе, бушевавшей, как им казалось, над  Керуанской  фермой,  превратившейся
для них в судно Джона Плейна.

                                   6

     Но у Джона своя мысль: воспользовавшись ветром, плыть как можно скорее.
     Он натянул все паруса, хотя ветер очень силен, и с развернутым  парусом
поплыл как мог скорее.
     И хотя страшная  буря  грозила  его  потопить,  он  стоял  на  своем  и
продолжал плыть вперед.
     Теперь, когда паруса натянуты, судно идет само, и  нет  нужды  помогать
ему рулем...
     С отяжелевшей головой и полузакрытыми глазами Джон хватает  свою  флягу
и, откупорив ее, подносит ко рту. Держит крепко, опрокидывает, а сам ложится
на  скамью  и  вскоре  засыпает.   Он   спит,   наполнив   желудок   водкой,
брандвейном...
     - Вот неосторожный! - вскричал Мартен.
     - Говорят, что есть Бог и для пьяниц, заметил Сим.
     - Нашел же занятие! - сказала Мартина.
     - Увидим, что будет дальше, - заметил кюре. Продолжай, Пат.

                                   7

     Всего несколько туч осталось на утреннем  небе,  и  то  лишь  легких  и
быстрых, сквозь которые светит солнце.
     Как всегда, легко забывается опасность, когда она уже миновала, - и все
теперь весело шутят над разразившейся в бухте бурей.
     Все лодки спешат к порту, столпившись в кучу, борт к борту.

     - А Джон  Плейн?  -  спросил  Малыш,  очень  беспокоившийся  об  участи
заснувшего пьяницы.
     - Погоди! - ответил Мартен.
     - Мне страшно за него! - заметила бабушка.

                                   8

     Но что это происходит? Одна из лодок вдруг делает поворот, чтобы встать
опять к ветру. Остальные позади все  поворачиваются  таким  же  образом,  не
думая о возвращении.
     Неужели в грозу  какое-нибудь  судно  потерпело  крушение?  Да,  вот  и
обломки!..
     Все спешат, все подъезжают... На море видно судно, одинокое,  разбитое,
со снастями на боку!

     - Разбитое! - вскричал Малыш.
     - Разбитое! - повторила бабушка.

                                   9

     Живо! Все за работу! Надо сначала исправить снасти  и  мачту,  а  затем
взять судно на буксир. Его поворачивают,  выпрямляют  мачту;  оно  встает  и
приближается... В нем лежит мертвец!.. Это останки человека, отнятые у моря!
Да, это Джон Плейп, рыбак из Кромера...

                                   10

     Его  судно,  без  сомнения,  предоставленное  ветру,  перевернулось   и
потерпело крушение.
     Вот каким образом этот пьяница и безумец запутался в  свои  собственные
сети и погиб!
     О, какой у него был ужасный вид,  когда  его  вытащили  на  берег!  Да,
несмотря на столько поглощенной воды, он все же кажется пьяным

     - Несчастный! - воскликнула Мартина.
     - Помолимся за него! - сказала бабушка.

                                   11

     Окончим же дело, рыбаки! Надо вернуться,  надо  похоронить  несчастного
пьяницу. Положите его туда, где бы он не мог больше пить, и выройте поглубже
яму! Так кончил Джон Плейн  из  Кромера!  Но  прилив  уже  начался,  скорей,
рыбаки, в море!

     Голос Пата звенел, как рожок,  когда  он  пел  последние  слова  песни.
Впечатление, оставленное песней, было так велико, что все  слушатели  выпили
только по одному разу за  здоровье  хозяев...  И,  расставаясь,  все  решили
никогда не подражать Джону Плейну даже на суше.


        ^TГлава четырнадцатая - ПОДВИГ МАЛЫША^U

     Счастливый день миновал, и ферма принялась снова за работу.  Пат  и  не
думал об отдыхе.  С  каким  рвением  он  помогал  отцу  и  братьям!  Моряки,
положительно, отличные работники, даже вне морского дела. Пат явился в самое
горячее время жатвы. А там начался сбор овощей. Малыш не  отходил  от  него.
Пат полюбил его  любовью  матроса  к  юнге.  По  окончании  дня,  когда  все
собирались к ужину, Малыш приготовлялся с восторгом слушать рассказы Пата  о
путешествиях,  приключениях,  бурях.  Но  особенно  его  интересовал   груз,
привозимый для фирмы Маркардов со всей Европы. Очевидно, на  его  практичный
ум эти торговые операции производили особенно сильное впечатление.
     - Это и называют торговлей? - однажды спросил он у Пата.
     - Да, корабль нагружают товаром, производимым в одной стране,  и  везут
его на продажу в другую страну, где такого товара не имеется...
     - И продают дороже, чем его купили?
     - Разумеется. Затем набирают товары из других стран и  опять  везут  их
перепродавать...
     - И всегда дороже, Пат?
     - Всегда дороже... если возможно!
     Но скоро, к  общему  огорчению,  настал  день,  когда  Пат  должен  был
покинуть ферму и вернуться в Ливерпуль.
     Тридцатого сентября он должен был расстаться с теми,  кого  так  любил.
Сколько времени будут они опять в разлуке? Он не знал, но обещал писать  как
можно чаще. Как горячо его все расцеловали! Бабушка не могла  удержаться  от
слез. Увидит ли Пат еще раз эту добрую старушку сидящей у очага и окруженной
всей семьей? Хорошо, что, уезжая, он оставлял ее вполне здоровой, как и всех
остальных членов семьи. Да и год был  счастливый  для  земледельцев.  Нечего
было опасаться зимы, которая уже приближалась. Поэтому Пат  сказал  старшему
брату:
     - Я бы желал тебя видеть менее озабоченным, Мюрдок.
     - Да, Пат, если только счастье на твоей стороне;  но  ведь  счастью  не
закажешь! Видишь ли,  брат,  когда  работаешь  на  земле,  которая  тебе  не
принадлежит, которая никогда и не будет твоей, и к тому же когда  находишься
в зависимости от урожая, тут не помогут ни мужество, ни желание...
     Пат не знал, что и ответить. Однако,  пожимая  брату  в  последний  раз
руку, прошептал:
     - Не теряй надежды!
     Молодой моряк отправился в Трали  на  тележке.  Его  сопровождал  отец,
братья и Малыш. Пат уехал поездом в Дублин, а оттуда отправился на корабле в
Ливерпуль.
     В следующие недели было еще немало работы на ферме: жатва,  молотьба...
И вот Мартен отправился по рынкам распродавать свои продукты,  оставив  себе
лишь зерно для посева.
     Фермер брал Малыша всегда с собой; надо ли  осуждать  ребенка,  который
живо интересовался торговлей, предполагая стремление  к  наживе.  Он  охотно
довольствовался  камешком,  который  получал  каждый  вечер  от  Мартена,  и
радовался, что его богатство увеличивается. Заметим, впрочем, что  любовь  к
наживе - врожденное качество у ирландцев. Жители  Зеленого  Ирина  не  прочь
наживать деньги при условии, конечно, чтобы они были  добыты  честно.  Когда
фермеру удавалось продать выгодно товар на Тралийском рынке или  в  соседних
селениях, Малыш был так же счастлив, как если бы эта прибыль  шла  только  в
его пользу.
     Октябрь, ноябрь, декабрь прошли при довольно хороших условиях. И  когда
управляющий явился  за  арендной  платой  накануне  Рождества,  деньги  были
приготовлены.  Мюрдок,  не  желавший  видеть,  как  будут   отданы   деньги,
заработанные  усиленным  трудом,  поспешил  выйти,  как   только   показался
управляющий. Ведь на ферме не осталось ни  копейки.  К  счастью,  зима  была
обеспечена, а запасы позволяли начать посевы без новых затрат.
     С новым годом начались сильные холода. Из фермы почти не  выходили.  Но
работы и теперь было достаточно. Надо было кормить и выхаживать скот. Малышу
был поручен птичий двор, и на него можно было вполне положиться. Не  забывал
он, что у него была крестница. С какой радостью он держал на  руках  Дженни,
улыбался ей, вызывая ее ответную улыбку, пел песни, убаюкивал, когда мать ее
была занята работой! Он отнесся серьезно к своим обязанностям крестного отца
и смотрел на девочку, как на собственного ребенка. Он составлял честолюбивые
планы ее будущего. Ей не понадобятся учителя,  он  сам  научит  ее  всему  -
сначала говорить, потом читать, потом писать и, наконец,  всему  остальному,
чтобы она могла "самостоятельно вести хозяйство".
     Малыш прекрасно воспринял уроки, преподанные Мартеном и его  сыновьями,
а в особенности Мюрдоком. Он уже далеко ушел вперед от того, чему обучил его
Грип, этот бедный Грип, который постоянно занимал его мысли и воспоминания о
котором не могли никогда изгладиться из памяти.
     Весна не запоздала после очень суровой зимы. Маленький пастух  принялся
опять за свои обычные занятия, сопровождаемый  Бирком.  Опять  овцы  и  козы
потянулись под его охраной на  пастбище.  Как  он  жалел,  что  еще  не  был
достаточно силен, чтобы принимать  участие  в  земледельческих  работах!  Он
говорил об этом бабушке, которая отвечала ему, качая головой:
     - Имей терпение, твое время придет...
     - Но до тех пор неужели я бы не мог сеять, как другие?..
     - Это доставило бы тебе удовольствие?
     - Да, бабушка. Когда я смотрю, как Мюрдок и Сим ходят равномерным шагом
и, раскачивая рукой, кидают зерна, мне ужасно хочется делать так же.
     Это такая славная работа, и так интересно подумать, что из зерен выйдут
колосья, длинные, длинные... Отчего так делается?..
     -  Я  не  знаю,  дитя  мое,  знает  лишь  Бог,  и  этим  мы  и   должны
довольствоваться.
     Но через несколько дней можно было видеть  Малыша  на  поле,  ходившего
равномерными шагами и бросавшего зерна с такой ловкостью,  что  он  заслужил
похвалу от Мартена Мак-Карти.
     Зато, когда из земли  показались  маленькие  зеленые  ростки,  Малыш  с
удивительной настойчивостью отгонял ворон-грабителей от  своего  посева;  он
вставал раньше обычного, отгонял птиц камнями. Мы забыли сказать, что в день
рождения Дженни он посадил посреди двора маленькую елку, которая должна была
расти од