это  было  сделано  от
доброго  сердца,  Малыш  согласился.  На  этот  раз   ему   удалось   хорошо
подкрепиться, и Бирк тоже не был забыт этим достойным ирландцем.
     После спокойно проведенной здесь  ночи  Малыш  вышел  ранним  утром  из
ДерриГунва и отправился дальше, через  ущелье  Боггерагских  гор.  День  был
холодный, дул сильнейший ветер, и сколько Малыш ни менял направления,  ветер
все дул ему  в  лицо.  Приходилось  идти  все  время  против  ветра,  иногда
пробираться ползком, держась за кустарники. Теперь  тележка  была  бы  очень
кстати, но ни одной  не  встречалось  по  дороге,  мало  посещаемой,  -  все
предпочитали другой путь, более удобный.
     Малыш и Бирк часто ложились под дерево,  чтобы  отдохнуть  и  набраться
сил. После полудня, прибавив шагу, друзья достигли  самого  высокого  пункта
этой местности. Самое трудное было пройдено, через два  часа  они  будут  на
восточной стороне гор.
     Было бы неблагоразумно продолжать путешествие после захода солнца,  так
как здесь, на высоте, ночь наступает  очень  быстро.  С  шести  часов  стало
совершенно темно, пришлось остановиться, хотя не было ни фермы, ни трактира.
     В эту ночь ему пришлось укрыться в извилине горы, лежа на сухой, мягкой
земле. Бирк устроился у его ног, и оба заснули, отдав себя на волю Божью.
     На другой день пустились в путь ранним утром по холодной  неприветливой
погоде. Еще пятнадцать миль расстояния - и Корк  появится  на  горизонте.  В
восемь часов горы были пройдены, начинался спуск. Шли скоро, чувствуя голод.
Бирк беспокойно бегал, точно  отыскивая  добычу,  затем  подбегал  к  своему
хозяину, как бы спрашивая: "Разве сегодня не будет завтрака?"
     - Скоро, скоро, - отвечал Малыш.
     Действительно, в десять часов они подошли  к  харчевне.  Здесь  кошелек
Малыша стал легче на один шиллинг,  который  был  заплачен  за  обыкновенное
скромное пропитание ирландца - картофель, сало и кусок красного  сыра.  Бирк
получил хорошую порцию месива,  разведенного  супом.  После  еды  последовал
отдых. И снова -  в  путь!  Местность,  все  время  гористая,  была  кое-где
возделана.
     На полях крестьяне оканчивали запоздавшую жатву ячменя и ржи.
     Малыш был теперь не один на дороге; он встречал  крестьян,  с  которыми
обменивался  приветствиями.  Детей,  просящих  милостыню,  почти  не   было;
причиной тому было редкое появление туристов,  почему  и  милостыни  просить
было не у кого.
     Около трех часов пополудни повернули на дорогу, идущую  вдоль  реки  на
протяжении восьми миль. Это был Дрипси,  приток  Ли,  впадающей  в  один  из
юго-западных заливов.
     Малышу не хотелось спать  под  открытым  небом  и  поэтому  приходилось
спешить в Вудсайд, отстоящий на три мили от Корка.
     - Ничего, - говорил себе Малыш, - постараемся дойти, зато там отдохнем.
     Времени, конечно, было много, а вот деньги - это другое дело.  Впрочем,
из-за чего же было особенно беспокоиться? У него оставалось еще четыре фунта
и несколько пенсов. Такой суммы могло хватить на много недель, а  не  только
дней...
     Итак, в путь-дорогу и спешить что есть мочи! Небо все заволокло,  ветер
стих. Если пойдет дождь, то придется искать убежище под стогом сена, что  не
особенно приятно в сравнении с теплым уголком в одном из трактиров Вудсайда.
     Малыш и Бирк еще прибавили шагу. Около шести часов вечера они были  уже
не более как за три мили до селения, когда Бирк вдруг остановился  и  как-то
странно заворчал.
     Малыш тоже остановился, чтобы узнать, в чем дело, но ничего не увидел.
     - Что с тобой, Бирк?
     Собака опять залаяла, затем бросилась к реке, находившейся  в  двадцати
шагах.
     "Верно, хочет пить, - подумал Малыш, - да у меня, впрочем, и  у  самого
жажда".
     И оп повернул к реке,  в  то  время  как  Бирк,  опять  громко  залаяв,
бросился в воду.
     Малыш, очень удивленный, в несколько прыжков очутился на берегу,  чтобы
отозвать собаку...
     Вдруг он увидел в воде ребенка, уносимого течением. Собака, схватив его
за одежду или, вернее, за лохмотья, старалась подтащить к берегу. Но течение
было очень сильное, и  Бирку  трудно  было  плыть,  тем  более  что  ребенок
уцепился со всей силы за его шерсть.
     Малыш умел плавать, его научил этому когда-то Грип. Поэтому,  не  долго
думая, он стал уже раздеваться, когда Бирк, сделав отчаянное усилие,  достиг
берега.
     Малышу оставалось только нагнуться и схватить ребенка, тогда как  Бирк,
лая, отряхивался. Это был мальчик лет  семи,  глаза  его  были  закрыты,  он
потерял сознание...
     Каково было удивление Малыша, когда, откинув с его лица мокрые  волосы,
он узнал в нем мальчика, которого несколько недель  тому  назад  граф  Эштон
ударил кнутом.
     Бедный малютка скитался уже две недели по дорогам... Придя  наконец  на
берег Дрипси, он захотел, вероятно, напиться, но,  поскользнувшись,  упал  в
воду и, если бы не Бирк, неминуемо погиб бы.
     Малыш старался изо всех сил привести его в чувство.
     Несчастное создание! Его длинное личико, худое, костлявое  тельце  ясно
говорило  о  перенесенных  лишениях.  Его  желудок  был  совершенно  втянут,
напоминая пустой мешок. Но как вернуть ему жизнь?  Освободив  его  от  воды,
которой он наглотался, растирая ему желудок, делая искусственное  дыхание...
Малыш все это знал. Несколько минут  спустя  ребенок  уже  дышал  и,  открыв
глаза, прошептал:
     - Я голоден...
     У Малыша оставалось еще немного  провизии.  Он  вложил  в  рот  ребенку
несколько маленьких кусков хлеба с салом, которые тот проглотил с жадностью.
     К нему вернулись силы. Он  взглянул  на  Малыша  и  вдруг,  узнав  его,
прошептал:
     - Это ты... ты.
     - Да. А ты разве помнишь меня?
     - Помню. Это было давно... там, на дороге... О, не оставляй меня!
     - Нет, я провожу тебя... ты куда шел?
     - Не знаю... Все прямо...
     - Где ты живешь?
     - Нигде.
     - Как ты упал в воду? Ты, верно, хотел пить?
     - Нет.
     - Поскользнулся?
     - Упал нарочно... Но теперь я этого больше  не  хочу,  если  ты  только
останешься со мной...
     - Я останусь, останусь!
     Мальчик  опять  закрыл  глаза.  Его  история  была  Малышу  ясна,   она
напоминала ему его собственную... Но ему, обладавшему  выдающейся  энергией,
никогда не приходила мысль покончить с собой!
     Приходилось, однако, подумать о  ночлеге.  Мальчик  был  слишком  слаб,
чтобы пройти несколько миль до Вудсайда. Нести же его на  руках  Малыш  тоже
был не в силах. Между тем ночь надвигалась, а вблизи не было  ни  фермы,  ни
трактира. По одну сторону дороги протекала  Дрипси,  без  единой  лодки  или
барки. По другую - тянулся бесконечный лес. Значит, надо было провести  ночь
под деревом, разведя костер из сухих листьев  и  сучьев,  если  будет  очень
холодно. У них еще  оставалась  провизия  на  ужин,  причем  часть  ее  была
оставлена на завтрак.
     Малыш,  взяв  на  руки  спящего  мальчика,  вошел  в   густой   лес   в
сопровождении Бирка. Он вскоре нашел большое дупло  в  старом,  пригнутом  к
земле дереве. Прекрасная кровать, особенно если положить в нее мягкой травы!
Можно будет улечься даже вдвоем.
     Через минуту ребенок был уже уложен в дупло. Он даже не открыл глаза.
     Малыш принялся тогда сушить его одежду. Он зажег костер из сухих  веток
и старался просушить промокшие лохмотья. Затем принялся за ужин,  состоявший
из хлеба, картофеля и сыра. Бирк был тоже не забыт, и хотя ему досталось  не
особенно много, он все же был доволен. Его хозяин  улегся  вскоре  в  дупло.
Бирк остался сторожить обоих.
     На другой день - это было 18 сентября  -  ребенок  проснулся  первый  и
очень удивился, что лежал в такой хорошей постели. Бирк одобрительно залаял.
Малыш тотчас же открыл глаза, и мальчик бросился к нему на шею.
     - Как тебя зовут? - спросил он.
     - Малыш. А тебя?
     - Меня - Боб.
     - Ну вот что, Боб, давай одеваться.
     Боб, совсем ободрившись, едва ли  вспомнил,  что  бросился  накануне  в
воду. Он теперь уже не был одинок: нашел себе друга, который не покинет его,
или старшего брата, который его уже раз утешил, дав ему денег  на  дороге  в
Трелингер-Кэстле. Малыш же, в свою очередь, чувствовал, что у него появились
новые обязанности.
     А как Боб был счастлив, когда надел белую  рубашку  под  свою  высохшую
одежду! И как он удивился, получив на завтрак хлеб, картофель и кусок  сыра!
Этот завтрак был наилучшим за всю его коротенькую жизнь...
     Боб не знал своего отца, но мать помнил: она умерла от  нищеты  два-три
года тому назад. Тогда он попал в приют в какой-то город. Затем приют  из-за
недостатка денег закрыли, и Боб очутился на улице с другими,  подобными  ему
детьми. С тех пор живет на дорогах, спит где попало, ест что придется,  пока
наконец не решил лишить себя жизни.
     Такова  его  история,  которую  он   рассказал,   уничтожая   громадную
картофелину. История эта была не нова для бывшего питомца  Ragged  school  и
Торнпиппа.
     Болтая таким образом, Боб вдруг изменился в лице. Глаза его потухли, он
побледнел.
     - Что с тобой? - спросил Малыш.
     - Ты не покинешь меня?
     - Нет, Боб.
     - Значит, ты возьмешь меня с собой?
     - Да, всюду, куда пойду!
     - Но твои родители, что они скажут?
     - У меня их нет.
     - О! - вскричал Боб, - как я буду любить тебя! И ты увидишь, как я умею
бегать за экипажами и выпрашивать копперы!
     - Нет, Боб, бегать за экипажами и выпрашивать милостыню очень нехорошо,
и ты этого больше не делай. Лучше скажи мне, можешь  ли  ты  пройти  большое
расстояние?
     - О да, у меня хорошие ноги, хотя и небольшие.
     - Мы сегодня пойдем на ночь в Корк, красивый город с  кораблями,  и  ты
увидишь море.
     И они отправились, предшествуемые Бирком, весело махавшим хвостом.
     Через две мили дорога уже  идет  не  по  берегу  Дрипси,  а  самой  Ли,
впадающей в Коркский залив. Навстречу  стали  попадаться  экипажи  туристов,
направлявшихся к гористой местности графства.
     И Боб вдруг  бросался  по  привычке  за  экипажами  с  громким  криком:
"Коппер!.. коппер!.."
     Малыш нагнал его:
     - Я говорил тебе никогда этого более не делать!
     - Но ведь надо же что-нибудь есть?..
     Малыш ничего не ответил, и  Боб  очень  беспокоился  о  завтраке,  пока
наконец не увидел себя сидящим в трактире у столика. И за шесть  пенсов  все
были сыты.
     Боб глазам своим не верил: у  Малыша  был  кошелек,  и  в  нем  столько
шиллингов, и они оставались после уплаты за завтрак!..
     - Откуда у тебя эти красивые деньги?
     - Я их заработал, Боб...
     - Я бы тоже хотел работать, но не умею...
     - Я тебя выучу, когда ты будешь побольше. Чтобы прийти в город в тот же
вечер, надо было спешить. Малыш и Боб шли быстро и к пяти часам уже  были  в
Вудсайде. Решили, однако, идти далее к  Корку,  до  которого  оставалось  не
более трех миль.
     - Ты не очень устал, Боб? - спросил Малыш.
     - Нет, нет!.. - ответил Боб. Подкрепившись,  они  отправились  опять  в
путь и в шесть часов были в Корке, где,  остановившись  в  трактире,  вскоре
уснули в объятиях друг у друга.


        ^TГлава седьмая - СЕМЬ МЕСЯЦЕВ В КОРКЕ^U

     Не в Корке ли, столице Мюнстерской провинции, суждено Малышу  составить
состояние? Корк - город промышленный, торговый и литературный. К которой  же
из этих отраслей мог пристроиться одиннадцатилетний человек? Не увеличит  ли
он лишь число бедняков, кишащих на этой окраине Англии.
     Малыш,  мечтавший  попасть  в  Корк,  достиг  своей  цели  при   весьма
неблагоприятных условиях.  Когда-то,  гуляя  по  берегу  Галуея  или  слушая
рассказы Пата Мак-Карти,  он  в  своем  воображении  рисовал  картины  своих
будущих торговых операций. Покупать товар в одной  стране,  чтобы  продавать
его в другой, - вот что было его мечтой. Но он много размышлял  в  последнее
время. Чтобы сделаться командиром большого судна,  необходимо  быть  сначала
юнгой на кораблях, затем матросом, лейтенантом, капитаном! Теперь  же,  имея
Боба и Бирка на своем попечении, мог ли он мечтать попасть на корабль?  Если
он покинет их, что с ними будет?
     На другой день Малыш уговорился с трактирщиком относительно  чердачного
помещения и постели. Это был уже шаг вперед. Цена помещения была два  пенса,
которые следовало уплачивать каждое утро. Что  касается  продовольствия,  то
Боб, Бирк и он будут есть где придется.
     Когда они вышли из трактира, Боб осведомился о кораблях.
     - Подожди, - сказал Малыш, - ты их увидишь, когда мы придем на берег.
     И они отправились вдоль  пригорода  отыскивать  корабли.  По  дороге  у
булочника купили немного хлеба. Что же касается Бирка, то о нем не  пришлось
заботиться, он разыскал, что ему было нужно, роясь в кучах.
     На набережной Ли виднелись несколько барок, но  ни  одного  корабля  из
тех,  которые  проходят  по  каналу  Св.  Георгия  в   Ирландское   море   и
Атлантический океан.
     Действительно, настоящий  порт  находится  далее,  ближе  к  Кингстону,
расположенному у залива Корк. Быстроходные паромы направляются по реке Ли  к
морю.
     Малыш, держа Боба за руку, вошел наконец в самый город.
     Построенный на главном острове реки, он соединен с берегами несколькими
мостами. Соседние же острова превращены в парки и  места  для  прогулок.  Их
украшают несколько памятников и собор очень  древней  постройки.  В  городах
Ирландии нет недостатка в церквах, так же как  и  в  приютах  и  в  работных
домах. При одной мысли о приюте Малыш чувствовал содрогание.
     В городе царило оживление: открывались  магазины,  шли  рабочие,  видны
были кухарки, идущие на рынок, уличные продавцы. Пришлось пройти мимо рынка,
достаточно обширного, чтобы снабжать продовольствием  стотысячное  население
Кингстона. В торговой  и  промышленной  части  города  видны  были  фабрики,
винокуренные заводы, пивоварни, но ничего, относящегося к морской отрасли.
     После приятной прогулки Малыш уселся  с  Бобом  на  каменную  скамью  у
одного громадного здания. В этом месте все было пропитано запахом  торговли,
солонины, пряностей, колониальных товаров и особенно масла, торговля которым
считается самой значительной в Корке.
     Здание, у которого отдыхали  мальчики,  возвышалось  при  слиянии  двух
притоков Ли. Это была таможня, с ее вечной толкотней и сутолокой. Затем  уже
ни единого моста на реке, полная свобода водного сообщения между  Кингстоном
и Корком. Тогда Боб опять спросил:
     - А где же море?
     - Дальше, дальше,  Боб,  мы  скоро  придем  к  нему.  И  действительно,
достаточно было только сесть на один из паромов, снующих по реке, тем  более
что места были не дороги, лишь по несколько пенсов. В первый день можно было
позволить себе  эту  роскошь.  С  каким  наслаждением  Малыш  сел  в  лодку,
крейсировавшую по течению Ли. Ему невольно вспомнилось  семейство  Пиборнов,
путешествующих к острову Валентия, и виденное им тогда безлюдное море. Здесь
картина была  совсем  иная:  поминутно  встречались  всевозможные  суда,  на
берегах чередовались обширные склады, общественные купальни и тому  подобные
постройки.
     Они подъехали наконец к  Кингстону,  красивому  порту,  занимающему  от
севера к югу пространство в девять миль и имеющему в ширину  шесть  миль  от
востока к западу.
     - Это море? - спросил Боб.
     - Нет, это только часть его, море гораздо больше, ему и конца не видно.
     Но так как паром не пошел далее Кингстона, то Бобу  не  удалось  видеть
того, что он так хотел.
     Здесь стояли суда всех видов для дальнего и прибрежного  плавания.  Это
объясняется  тем,  что  в  Кингстоне  запасный  порт  и  в   то   же   время
продовольственный.  Сюда  же  направляются  заатлантические   английские   и
американские  депеши,  выгадывая  этим  полдня  времени.   Оттуда   пароходы
отправляются в Лондон,  Ливерпуль,  Кардиф,  НьюКэстл,  Глазго,  Мильфорд  и
другие  порты  Соединенного  королевства,   -   одним   словом,   происходит
непрерывное движение. Бобу нужны были корабли. Здесь их было более, чем он и
Малыш могли себе когда-либо представить. Но в то время, как  Боб  смотрел  с
удивлением на эту суматоху, Малыш  внимательно  разглядывал  торговые  суда,
нагруженные товарами, хлопком, шерстью, бочками вина, сахаром, кофе. Все это
продавалось, покупалось - словом, это была торговля.
     Не для чего было оставаться дальше на набережной Кингстона, где столько
нищих соприкасается с богатством.
     Оборвыши и старухи бродили тут же, выискивая,  чем  бы  поживиться  для
своего пропитания.
     Мальчики сели  опять  на  паром  и  вернулись  в  Корк.  Прогулка  была
интересна, но и обошлась  недешево.  Надо  было  постараться  заработать  на
следующий день более того, что было  истрачено  сегодня,  иначе  гинеи  живо
растают.
     Не будем вдаваться в подробности проведенного Малышом и Бобом  полугода
в Корке. Долгая, суровая зима могла бы быть роковой для детей, не  привыкших
к холоду и голоду, но необходимость закалила ребят. Случалось, что у  них  с
Бобом к вечеру на ужин бывало лишь  одно  яйцо,  в  которое  они  поочередно
макали кусочки хлеба. Но милостыни никогда не просили. Они исполняли разного
рода поручения, отыскивая приезжим экипажи, переносили вещи и т. д.
     Малыш старался экономить жалованье, полученное им  в  Трелингер-Кэстле.
Но в первые дни пришлось потратиться, так как надо было одеть  Боба.  И  как
счастлив был бедный ребенок, когда увидел себя одетым с  головы  до  ног  за
тринадцать шиллингов. После такого большого расхода решено было тратить лишь
по нескольку пенсов в день, которые старались  зарабатывать,  где  возможно.
Ощущая вечную пустоту в желудке, они иногда завидовали Бирку, не брезгавшему
всякими отбросами, найденными на улице.
     - Я бы хотел быть собакой, - говорил иногда Боб.
     За чердачное  помещение  Малыш  платил  всегда  аккуратно.  Трактирщик,
интересовавшийся этими детьми, угощал их иногда горячим супом,  который  они
принимали, не краснея.
     Если Малыш берег так свои два фунта, то потому, что хотел "пустить их в
оборот". Боб всегда удивлялся, слыша это выражение, и тогда  Малыш  объяснял
ему, что он назначил эти деньги, чтобы покупать вещи и  продавать  их  потом
дороже их стоимости.
     - Съедобные вещи? - спросил Боб.
     - Разные, можно и несъедобные.
     - По-моему, съедобные лучше, потому что если  их  не  купят,  то  можно
будет их съесть.
     - Ты, я вижу, уже понимаешь кое-что в  торговле,  Боб.  Главное,  уметь
хорошо выбрать то, что покупаешь, тогда всегда продашь с барышом.
     Это была главная мысль, занимавшая Малыша. Было сделано несколько  проб
с продажей почтовой бумаги, карандашей, спичек, давших мало дохода, так  как
конкуренция была слишком  велика.  Дело  пошло  лучше  с  продажей  газет  и
журналов на станции. Малыш и Боб  имели  такой  приличный  вид  и  так  мило
предлагали свой товар, что многие не могли  удержаться  от  того,  чтобы  не
купить  у  них  газеты,  расписание  поездов  или  какое-нибудь  дешевенькое
издание. Через месяц мальчики обзавелись уже плетенкой, в которой  газеты  и
брошюры были разложены в ряд, с заглавиями на виду, и у них  всегда  имелись
деньги, чтобы давать сдачи покупателям. Нечего  и  говорить,  что  Бирк  был
всегда с ними. Иногда с газетой в зубах он  бегал  среди  прохожих,  как  бы
предлагая товар. Вскоре стал появляться с корзиной на спине, в которой  были
старательно разложены газеты и журналы.
     Это была выдумка Малыша, привлекшая еще больше  покупателей.  Бирк  был
серьезен, весь проникнут важностью своего занятия. Он  уже  не  бегал  и  не
играл с соседними собаками  и,  когда  они  подходили,  встречал  их  глухим
ворчанием. Собака маленьких продавцов скоро стала известна всем.  Покупатель
имел дело непосредственно с ней, так как вынимал из корзины газету и  деньги
за нее клал в копилку, висевшую на шее Бирка.
     Ободренный успехом