озяину.
     Шесть, семь миль от Ньюмаркета до Кантурка были пройдены  в  два  часа.
Малыш даже не отдохнул в селении, позавтракав на ходу куском хлеба, половину
которого отдал Бирку. Когда он наконец остановился, на башне Трелингер-Кэстл
пробило полдень.


        ^TГлава третья - В ТРЕЛИНГЕР-КЭСТЛЕ^U

     В ту минуту, когда отворилась калитка,  управляющий  Скарлет  собирался
перейти двор, чтобы, согласно  распоряжению  лорда  Пиборна,  отправиться  в
Кантурк. Собаки графа Эштона, почуяв Бирка, принялись отчаянно лаять.
     Малыш, опасаясь, чтобы Бирку не пришлось пострадать в неравной  борьбе,
сделал ему знак удалиться, и послушное  животное  спряталось  за  отдаленный
куст.
     Заметив незнакомого мальчика, Скарлет  крикнул,  чтобы  тот  подошел  к
нему.
     - Что тебе нужно? - спросил он грубо.
     Обращаясь всегда  слащаво  со  взрослыми,  он  был  груб  с  детьми,  -
миленькая натура, не правда ли?
     Но этот тон не испугал Малыша. Ему приходилось слышать еще более грубый
в свою бытность у Хард, Торнпиппа и в Ragged school. Сняв фуражку, он, как и
следовало, подошел к Скарлету, которого вовсе не принял  за  лорда  Пиборна,
владельца замка.
     - Отвечай, зачем пришел сюда?  -  продолжал  Скарлет.  -  Если  просишь
милостыню, то можешь убираться!.. Таким, как ты, ничего не дают,  ни  одного
коппера.
     Собаки, метавшиеся по двору, продолжали отчаянно лаять. Шум был  таков,
что сразу нельзя было ничего понять. Скарлет, возвысив еще голос, прибавил:
     - Предупреждаю, если ты  сейчас  же  не  уберешься  и  я  встречу  тебя
где-нибудь у забора, то отведу тебя за уши в Кантурк,  где  тебя  посадят  в
работный дом.
     Малыш, однако,  нисколько  не  испугался.  Выждав  удобный  момент,  он
наконец ответил:
     - Я не прошу и никогда не просил милостыни...
     - И отказался бы, если бы тебе ее предложили?..  -  спросил  насмешливо
Скарлет.
     - Да, отказался бы.
     - Так зачем же ты сюда пришел?
     - Мне нужно говорить с лордом Пиборном.
     - С его светлостью?
     - Да.
     - И ты воображаешь, что он примет тебя?
     - Да, потому что я должен сообщить ему нечто важное.
     - Что именно?
     - Я скажу это самому лорду.
     - Тогда убирайся!.. Маркиза нет в замке.
     - Я подожду...
     - Но не здесь!
     - Я вернусь.
     Всякий  другой  на  месте  этого  мерзавца  Скарлета  был  бы   поражен
настойчивостью и решительными ответами ребенка. Не могла  не  прийти  мысль,
что если он явился в замок, значит,  дело  шло  действительно  о  чем-нибудь
важном. Но управляющий только еще больше разозлился.
     - Нельзя всякому разговаривать с лордом Пиборном! - вскричал  он.  -  Я
его управляющий, и все должны обращаться ко мне! Если ты не  хочешь  сказать
мне, зачем пришел...
     - Я могу сказать это только лорду Пиборну и прошу вас доложить ему...
     - Негодяй! - ответил Скарлет, подняв  хлыст.  -  Убирайся  вон,  не  то
напущу на тебя собак!.. Берегись у меня!..
     Собаки, услыхав возбужденный голос управляющего, устремились к нему.
     Малыш боялся только одного: Бирк  бросится  к  нему  на  помощь  и  тем
осложнит дело.
     В эту минуту, привлеченный отчаянным  лаем  собак,  на  дворе  появился
молодой граф Эштон.
     - Что случилось? - спросил он.
     - Пришел нищий...
     - Я не нищий! - повторил Малыш.
     - Бродяга...
     - Убирайся, а не то я затравлю тебя собаками! - вскричал граф Эштон.
     Возбужденные собаки становились действительно страшны.
     Но в это время на крыльце показалась во всем своем величии фигура лорда
Пиборна. Увидев Скарлета, не уехавшего еще в Кантурк, он медленно  спустился
с лестницы и подошел к нему узнать  о  причине,  задержавшей  его  отъезд  и
вызвавшей здесь такой шум.
     - Виноват, ваша светлость, меня задержал этот нищий...
     - Повторяю вам в третий раз, что я не нищий!
     - Что этому мальчику нужно? - спросил маркиз.
     - Мне нужно говорить с вашей светлостью.
     Лорд Пиборн сделал шаг вперед, выпрямился  и  спросил  со  всей  высоты
своего величия:
     - Вы желаете говорить со мною?
     Он не сказал ему "ты", хотя и имел  дело  с  ребенком.  Он  никогда  не
говорил никому "ты" - ни маркизе, ни графу Эштону, ни даже,  надо  полагать,
своей кормилице лет пятьдесят тому назад.
     - Говорите, - прибавил он.
     - Ваша светлость ездили вчера в Ньюмаркет?..
     - Да.
     - Вчера после полудня?..
     - Да.
     Скарлет не мог прийти в себя.
     Мальчишка смел расспрашивать, и его светлость отвечал ему!
     - Не потеряли ли вы портфель?.. - продолжал ребенок.
     - Да... и этот портфель?..
     - Я нашел его по дороге в Ньюмаркет и принес вам.
     И он подал лорду  Пиборну  портфель,  исчезновение  которого  доставило
столько  неприятностей,  заставило  заподозрить  столько   невинных.   Таким
образом, все объяснилось, и, к немалому  неудовольствию  лорда,  приходилось
отказаться от вмешательства констебля.
     Взяв портфель, внутри которого была надпись с его фамилией  и  адресом,
он открыл его и убедился в целости банковых билетов и бумаг.
     - Этот портфель найден вами?
     - Да, маркиз.
     - И вы, конечно, раскрыли его?
     - Раскрыл, чтобы узнать, кому он принадлежит.
     - Вы видели, что там банковый  билет...  но,  вероятно,  не  знали  его
стоимости?
     - Это был билет в сто фунтов, - ответил, не задумываясь, Малыш.
     - Сто фунтов, то есть?..
     - Две тысячи шиллингов.
     - Вы это знали и не подумали присвоить его себе?..
     - Я не вор, маркиз, - ответил гордо Малыш, - а также и не нищий!
     Лорд Пиборн закрыл портфель,  вынув  из  него  предварительно  банковый
билет, который он положил себе в карман. Малыш же,  поклонившись,  собирался
уйти, когда его светлость, не показывая, впрочем, виду, что был тронут  этой
честностью, сказал ему:
     - Какое вознаграждение желаете вы иметь за возвращение портфеля?
     - Несколько шиллингов, конечно, - сказал граф Эштон.
     - Или несколько пенсов, потому что  более  оно  не  стоит!  -  поспешил
прибавить управляющий.
     Малыш был страшно возмущен этим торгом и ответил:
     - Мне не нужно за это ни пенсов, ни шиллингов.
     И, повернувшись, направился к выходу.
     - Подождите, - сказал лорд Пиборн. - Сколько вам лет?
     - Десять с половиной.
     - Кто ваши родители?
     - У меня нет родителей.
     - А ваши родственники?
     - У меня нет родственников.
     - Откуда вы?
     - С Керуанской фермы, где я жил четыре года и  которую  покинул  четыре
месяца тому назад.
     - Почему?
     - Потому что фермер, у которого я жил, был выгнан за неплатеж аренды.
     - Керуан?  -  сказал  лорд  Пиборн.  -  Это,  если  я  не  ошибаюсь,  в
Рокингамском владении?
     - Ваша светлость не ошибается, - ответил управляющий.
     - Что вы теперь намерены делать? - спросил маркиз у Малыша.
     - Я вернусь в Ньюмаркет, где сумею найти  себе  заработок.  -  Если  вы
желаете остаться в замке, то вам найдется какое-нибудь занятие.
     Конечно, это было очень милостивое предложение. Но не подумайте,  чтобы
оно исходило от доброты сердца этого важного, бесчувственного  лорда  и  что
оно сопровождалось улыбкой или ласковым взглядом.
     Малыш это понял. Вместо того  чтобы  поспешить  ответить,  он  принялся
размышлять. Он чувствовал мало влечения к лорду, молодому графу  со  злым  и
насмешливым  выражением  лица  и  ровно  никакого  к   управляющему,   сразу
оскорбившему его. К тому же что было делать с Бирком? Расстаться  с  ним  он
никогда не согласился бы. А между тем  рассудок  говорил  ему,  что  следует
принять предложение. Собака, конечно, мешала, но он найдет случай поговорить
и о ней... Может быть, ее возьмут как сторожевую собаку... И, наконец,  ведь
не будет же он служить даром...
     - Ну что же, решаешься ты? - проворчал управляющий, желавший  отправить
его ко всем чертям.
     - А сколько я буду получать? - спросил решительно Малыш.
     - Два фунта в месяц, - ответил лорд Пиборн.
     - Два фунта в месяц!.. Сумма показалась ему громадной, и действительно,
это было редкое вознаграждение для ребенка его лет.
     - Я принимаю с благодарностью предложение  вашей  светлости  и  надеюсь
угодить вам.
     Вот каким образом Малыш, принятый с  разрешения  маркиза  на  службу  в
замок, был неделю спустя возведен в должность грума наследника Пиборнов.
     А что же сталось с Бирком? Посмел ли  его  хозяин  представить  его  ко
двору... замка, разумеется?.. Нет, конечно, так как он был бы слишком  дурно
принят. Граф Эштон имел трех собак, которых  он  любил  почти  так  же,  как
самого себя. Это были три великолепных шотландских пойнтера весьма задорного
права. Когда какая-нибудь  собака  проходила  мимо,  ей  следовало  поскорей
убегать,  чтобы  не  быть  разорванной  на  куски  этими  злыми   животными,
подстрекаемыми егерями.  Поэтому  Бирку  пришлось  бродить  в  окрестностях,
выжидая ночи, когда новый грум приносил ему то, что  мог  уделить  от  своей
пищи. Из этого следует, что оба  лишь  худели...  Что  делать,  может  быть,
настанут лучшие дни, когда они оба потолстеют!
     Тогда для ребенка началась совсем иная жизнь, чем он вел до сих пор. Не
говоря уж о годах, проведенных у Хард и в Ragged  school,  какая  разница  с
жизнью на Керуанской ферме! В семье Мак-Карти  он  был  своим,  не  чувствуя
положения слуги. Здесь же в замке встречал лишь холодное равнодушие!  Маркиз
смотрел на него как на бедняка,  которому  он  уделял  два  фунта  в  месяц;
маркиза - как на ничтожного зверька; граф - как на игрушку, которую  получил
в подарок, даже без запрещения ломать ее.  Что  касается  управляющего,  тот
старался выказывать ему свою антипатию  при  всяком  удобном  случае.  Слуги
смотрели свысока на этого найденыша, водворенного в замке. Слуги  в  богатых
домах гордятся своим  положением,  и  им  не  подобает  дружить  с  каким-то
бродягой. Все это давали чувствовать Малышу во время обеда и ужина. Малыш не
жаловался и молча исполнял свои обязанности.  Но  с  каким  наслаждением  он
возвращался в свою комнату, как только его обязанности были окончены!
     Однако среди  всей  нерасположенной  к  нему  челяди  нашлась  женщина,
которая отнеслась к нему тепло. Это была прачка по имени  Кет,  стиравшая  в
замке белье с незапамятных времен; здесь, вероятно, она должна была окончить
свои  дни.  Один  из  двоюродных  братьев  маркиза,   сэр   Эдуард   Кинней,
отличавшийся остроумием, уверял всех, что она стирала белье еще  во  времена
Вильгельма Завоевателя. Во всяком случае, ее мало  коснулось  окружавшее  ее
недоброжелательство, и ее доброе сердце смягчило жизнь Малышу.
     Юный грум часто проводил с ней время, когда не был нужен графу  Эштону.
Когда же ему случалось терпеть обиды от окружающих, Кет утешала его:
     - Будь терпелив и не обращай внимания на то, что они говорят. Я не знаю
ни одного среди них, который  поступил  бы  так  же,  как  ты,  и  возвратил
портфель!
     Прачка была, конечно  права:  вся  челядь  считала  Малыша  глупцом  за
выказанную им честность.
     Как мы уже говорили, грум был новым  подарком,  поднесенным  родителями
молодому графу. Он и забавлялся им,  как  капризный,  избалованный  ребенок.
Отдавал груму  самые  нелепые  приказания,  звонил  по  десять  раз  в  час,
заставлял переодеваться в разноцветные ливреи, разукрашенные многочисленными
пуговицами, точно расцветший куст в весеннее время. Малыш походил в  них  на
разноцветного  попугая.  Для  чванливого  графа  было  верхом   удовольствия
заставлять мальчика ходить за собой с  руками,  вытянутыми  по  швам.  Малыш
исполнял все с точностью  машины.  Если  бы  вы  могли  его  видеть  стоящим
навытяжку, со скрещенными  на  груди  руками  около  кабриолета  в  ожидании
молодого барина и затем вспрыгивающего на  всем  ходу  на  запятки  экипажа!
Кабриолет же, управляемый  неискусной  рукой,  несся  во  всю  прыть,  грозя
передавить всех встречных...  Зато  жителям  Кантурка  был  хорошо  известен
экипаж графа Эштона!
     Малыш был не особенно счастлив. Надо было, конечно, ожидать, что  новая
забава вскоре надоест графу, который и забросит ее,  если  не  разобьет.  Но
Малыш твердо решил не дать себя разбить. Он  смотрел  на  свое  положение  в
Трелингер Кэстле как на меньшее из зол,  хотя  его  детское  самолюбие  было
уязвлено обязанностями грума. Эта приниженность  перед  графом,  ничтожество
которого он сознавал, возмущала его.  Юный  граф  был  полным  ничтожеством,
несмотря на то, что многочисленные преподаватели  наполняли  его  латынью  и
науками, как пустую бочку водой. На самом же деле и латынь, и все  науки  не
приносили ему ничего, и он умел лишь различать породы собак и лошадей.
     Малыш знал цену этому богатому наследнику  и  краснел  за  обязанности,
которые ему приходилось  исполнять  при  нем.  Как  сожалел  он  о  здоровой
трудовой жизни на ферме Мак-Карти! Единственное существо, с которым  он  мог
поговорить откровенно, была Кет.
     Впрочем, вскоре представился  случай  испытать  на  деле  доброту  этой
женщины.
     Заметим кстати, что процесс против Кантуркского прихода был  окончен  в
пользу Пиборнов благодаря представлению бумаг, принесенных Малышом.  Но  его
поступок был всеми забыт, да и кому была охота о нем вспоминать? Так  прошли
май, июнь и июль. Все это время Бирк был кое-как  накормлен.  Он,  казалось,
понимал необходимость быть  очень  осторожным  во  время  своих  скитаний  в
окрестностях замка, чтобы не возбудить подозрения. А Малыш  получил  уже  за
три месяца шесть фунтов, отмеченных им  в  графе  прихода,  не  потратив  ни
одного пенса.
     А лорд и леди Пиборн были заняты приемами и визитами. Так прошла  часть
лета. Обычно семья маркизов  покидала  замок  на  несколько  месяцев,  чтобы
посетить владения маркизы в Шотландии. На этот  раз,  однако,  было  сделано
исключение, так как по некоторым условиям высшего света им  необходимо  было
побывать в чудной местности Килларнейских озер. Отъезд  был  назначен  на  3
августа.
     Малыш рассчитывал быть на это время свободным,  но  ошибся.  Если  леди
Пиборн брала с собой свою горничную Марион, а лорд своего лакея Джона, то  и
молодой граф Эштон не мог отказаться от услуг своего грума.
     Возникло большое затруднение. Кто будет с Бирком?.. Кто  будет  кормить
его?..
     Малыш решил посоветоваться с Кет, которая тотчас же  и  успокоила  его,
обещая заботиться о Бирке.
     - Не беспокойся, дитя мое, - сказала добрая женщина. - Полюбив тебя,  я
полюбила и твою собаку, которая не будет голодать в твое отсутствие!
     Тогда Малыш, поцеловав Кет в обе щеки,  представил  ей  перед  отъездом
Бирка, с которым нежно распрощался.


        ^TГлава четвертая - КИЛЛАРНЕЙСКИЕ ОЗЕРА^U

     Отъезд, как и было назначено,  состоялся  3  августа,  утром.  Лакей  и
горничная ехали на станцию, отстоящую в трех  милях,  в  омнибусе,  оберегая
вещи своих господ.
     Малыш был  вместе  с  ними  и,  согласно  предписанию  своего  молодого
господина, смотрел исключительно за его вещами. Впрочем, Марион и Джон и  не
заботились о них, предоставляя это всецело найденышу.
     К двенадцати часам подъехала коляска лорда и  леди  Пиборн.  У  станции
собралась кучка любопытных, которые весьма почтительно  разглядывали  важных
путешественников, причем граф Эштоп не преминул похвастаться  своим  грумом.
Он называл его "бой", так как другого  имени  не  знал.  Мальчик  подошел  к
коляске, и оттуда ему прямо в лицо кинули плед, отчего он чуть  не  упал,  к
великой потехе зрителей.
     Маркиз с женой и с сыном сели в отдельное купе первого класса.  Джон  и
Марион поместились во втором, не приглашая с собой  грума,  который  остался
очень доволен тем, что будет совершать путешествие один, и сел отдельно.
     Поезд сейчас же отошел, словно только и ждал этих важных особ.
     Малышу уже пришлось однажды путешествовать по железной  дороге  в  свою
бытность у мисс Анны Уестон. Он, правда, мало помнил то путешествие, так как
все время спал. Ему случалось, конечно, видеть эти прицепленные друг к другу
вагоны, быстро  мчавшиеся  мимо  Галуея  и  Лимерика.  Сегодня  должно  было
осуществиться его давнишнее желание ехать  на  поезде  с  локомотивом,  этим
могучим конем из стали и меди, шумевшим и пускавшим целые клубы дыма.  Малыш
восхищался, однако, более всего не теми  вагонами,  которые  были  наполнены
пассажирами, а багажными, в которых перевозилось столько товара.
     Хотя поезд шел с небольшой скоростью, Малышу вес  казалось  удивительно
странным: вид домов и  деревьев,  как  бы  бежавших  по  линии,  телеграфных
столбов, по проволоке которых передавались депеши с еще  большей  скоростью,
чем несущиеся мимо него предметы. Сколько неизгладимых впечатлений  для  его
живого воображения!
     На протяжении многих миль поезд следовал по левому берегу  Блек-Уатера,
среди живописной местности.
     После небольших остановок у передаточных станций поезд  достиг  наконец
станции Мильстрит, где остановка продолжалась  двадцать  пять  минут.  Семья
лордов не вышла из своего  купе,  куда  пришли  Марион  в  Джон  в  ожидании
приказаний от своих господ. Граф  Эштон  велел  груму  поискать  на  станции
"забавных книжек" для чтения. Отправившись к витрине с книгами, он выбрал по
собственному вкусу одну из них для молодого графа. Книга -  путеводитель  по
Килларнейским озерам - была, однако, принята графом  с  негодованием.  Какое
ему дело до той  местности,  куда  они  ехали!  Он  ехал  по  необходимости,
нисколько  этим  не  интересуясь!   И   вместо   путеводителя   был   куплен
юмористический журнал, доставивший истинное наслаждение богатому наследнику.
     В половине третьего поезд вышел из Мильстрита, и Малыш уселся  опять  у
окна. Местность становилась теперь более гористой  и  разнообразной.  Погода
была довольно ясная, что  не  так  часто  в  Ирландии.  Маркиза  могла  быть
довольна и отложить в сторону свой ватер-пруф. Однако легкий туман  окутывал
верхушки деревьев, смягчая их контуры. Малыш: мог рассмотреть  возвышенности
Кахербарнага и Пасса, достигавшие двух тысяч футов высоты.
     Поезд пересек границу между Корком и Керри. Сколько воскресло у  Малыша
воспоминаний при названии  Керри!  В  двадцати  милях  к  северу  находилась
Керуанская ферма, где он был так счастлив у  Мак-Карти,  теперь  безжалостно
выгнанных  управителем!..  Он  перестал  смотреть  в  окно,  весь  отдавшись
грустным воспоминаниям, не покидавшим его до самого Килларнея.
     Это маленькое селение могло похвалиться  счастьем  быть  раскинутым  на
берегу такого чудного озера. Может быть, ему одному оно было  обязано  своим
богатством  и  беззаботным  образом  жизни;  огромное  количество  туристов,
посещающих его, привлекались сюда, конечно, не дворцом, где  живет  епископ,
не собором, не сумасшедшим домом, не францисканским монастырем и не работным
домом. Нет, если Килларней служит любимым  местом  для  экскурсий,  то  лишь
из-за великолепия озер. Если бы те вдруг исчезли, песенка Килларнея была  бы
спета. В Килларнее нет недостатка в отелях, не считая тех,  которые  высятся
по берегу Луг-Лена, находящегося в четверти мили.
     Лорд Пиборн выбрал, разумеется, один из лучших отелей, но, к несчастью,
он находился "под бойкотом". Это ирландское выражение происходит от  фамилии
некоего капитана Бойкота, прибегавшего к полиции, чтобы  заставить  работать
на его полях  крестьян,  не  желавших  делать  это  добровольно.  Быть  "под
бойкотом" - это все равно что находиться  в  карантине.  Отель  находился  в
подобного рода карантине за то, что  его  владелец  лишил  земли  нескольких
своих арендаторов. Его отель был теперь пуст: в нем не было ни  поваров,  ни
слуг, и продавцы не отпускали ему товара.
     Пиборны вынуждены были ехать в другой отель,  отложив  до  другого  дня
свой отъезд к озерам. Грум, приведя в порядок вещи графа, полу