ти.  А  вы  пытаетесь  навязать  нам   тоталитарные   или
монархические взгляды, - Марина неожиданно перешла на "вы".
     - Это я не понимаю. А вожак  есть  вожак.  Если  я  собачьего  вожака
уважал, то и людского буду.
     - Хм... - издал звук Борменталь.
     Но  тут  раздался  звон  курантов,  полетела  в  потолок  пробка,   и
Борментали с Василием объединились в общем новогоднем  приветствии.  Алена
зажгла бенгальские огни, и, пока часы били  двенадцать  ударов,  семейство
стояло, держа над головою рассыпающиеся искрами свечи.
     Грянул гимн. Борментали уселись, Дружков продолжал стоять.
     - Прямо сталинист какой-то, - шепнула Марина мужу. - Митя, бывают псы
- сталинисты?
     - Не знаю. Но сталинисты псами - очень часто, - пошутил Борменталь.
     Не успел отзвучать гимн, как в  двери  дома  громко  и  требовательно
постучали.
     - А вот и Дед Мороз! - с  некоторой  тревогой  объявил  Борменталь  и
пошел открывать.
     Спустя мгновение он вернулся, пятясь задом,  поскольку  из  сеней  на
него грозно наступал Швондер с шашкой наголо.
     - Всем оставаться на местах! Руки  за  голову!  -  прорычал  Швондер,
размахивая шашкой.
     Руки за голову спрятал лишь Василий, остальные просто онемели.
     - Михал Михалыч... Что за дела... - наконец пришел в себя Борменталь.
- Да опустите же инструмент! - повысил он голос.
     Швондер опустил шашку.
     - Я вас слушаю. Вы по делу или в гости?
     - Где Полиграф? - спросил Швондер.
     - Какой Полиграф? Я вас не понимаю.
     - Запираться бесполезно. Где  Полиграф,  который  прежде  служил  вам
собакой?
     - Ах, вы о Василии? Да вот же он! - показал Борменталь на Дружкова.
     Старик шагнул к столу, голова  его  затряслась,  из  глаз  показались
слезы.
     - Полиграф... - дрогнувшим голосом произнес он. - Иди  ко  мне,  друг
мой!  Теперь  мне  ничего  не  страшно.  Старый  Швондер  дождался   тебя!
Здравствуй, брат!
     И он крепко  обнял  Дружкова,  не  выпуская  шашку  из  рук.  Василий
осторожно обнял Швондера за бока.
     Вдруг Швондер замер, прислушиваясь  к  чему-то  внутри  себя,  слегка
отстранил Василия и, глядя тому прямо в глаза, негромко запел:

                        "Наш паровоз, вперед лети!
                        В коммуне остановка..."

     И Василий неожиданно подхватил, глядя на Швондера  добрыми  собачьими
глазами:

                        "Другого нет у нас пути,
                        В руках у нас - винтовка!.."

     В середине января в  Дурынышах  состоялся  санкционированный  митинг,
устроенный Мариной Борменталь.
     На площади перед магазином на утоптанном снегу сиротливо стояла кучка
людей, среди которых были Борменталь с дочерью, его медсестра и  санитарка
и еще человека четыре. На крыльце  магазина  находились  Марина  и  доктор
Самсонов, которые держали в руках самодельный транспарант "Президента -  в
отставку!". И крыльцо, и кучка  митингующих  были  оцеплены  омоновцами  в
шлемах и бронежилетах, со  щитами  и  дубинками.  Омоновцев  было  человек
двадцать, прибыли  они  из  райцентра  по  вызову  участкового  Заведеева,
который  вместе  с  председателем  поселкового  Совета  располагался   вне
оцепления и командовал операцией. Неподалеку ожидал омоновцев автобус.
     Все остальные жители  деревни  группками  располагались  поодаль,  с
напряжением прислушиваясь - что же происходит на митинге, но подойти ближе
не решались. Изо близлежащих дворов торчали головы дурынышцев.
     Митинг начала Марина.
     -  Граждане  свободной  России!  -  проговорила  она,  сделав  шаг  к
воображаемому микрофону. - Вчера мы  узнали  о  новых  акциях  Президента,
направленных на установление диктатуры. Его  действия  стали  тормозом  на
пути демократических преобразований.  Президент  по-прежнему  олицетворяет
собою ненавистную власть партократии. Я предлагаю послать резолюцию нашего
митинга в Верховный Совет!
     Митингующие в оцеплении зааплодировали рукавицами.  Остальной  народ,
как всегда, безмолвствовал. Омоновцы были безучастны, как статуи.
     - Слово для зачтения резолюции предоставляется доктору  Самсонову,  -
Марина уступила место коллеге Борменталя.
     - Соотечественники!  -  обратился  к  народу  Самсонов  и,  развернув
бумажку, принялся читать:  -  "Мы,  жители  деревни  Дурыныши  и  персонал
Центральной  районной  больницы  Великохайловского  района,   с   глубоким
возмущением..."
     Голос Самсонова, крепкий  и  звонкий  от  мороза,  далеко  разносился
окрест. Заведеев наклонился к председателю Совета.
     - Можно начинать?
     - Давай, Виктор Сергеевич, - кивнул председатель.
     Заведеев дал знак рукой, и омоновцы  сомкнутым  строем,  держа  перед
собою  новенькие  прозрачные  щиты,   двинулись   на   митингующих.   Люди
попятились. Дурынышцы за заборами, затаив дыхание, наблюдали за невиданным
зрелищем.
     - Не имеете права! Митинг санкционирован! - выкрикнул Борменталь.
     - Митинг прекращается! Оскорбление чести и достоинства Президента!  -
сложив ладони рупором у рта, прокричал Заведеев.
     - В чем именно, Виктор Сергеевич?! - крикнул Борменталь.
     - Знаем в чем, Дмитрий Генрихович! -  довольно  дружелюбно  отозвался
участковый.
     Омоновцы и митингующие уже готовы были вступить в ритуальную схватку,
как вдруг  с  заснеженного  склона,  вздымая  снежную  пыль,  как  солдаты
Суворова в Альпах, скатилась со звонким лаем огромная стая бродячих  собак
голов в  триста.  Впереди  ехал  по  склону,  придерживая  шапку,  Василий
Дружков. Он был в борменталевском ватнике, надетом  на  свой  единственный
костюм.
     Дурынышцы, не  готовые  к  такому  повороту  событий,  отвлеклись  от
схватки и уставились на стаю, которая бодрой рысью помчалась  к  магазину.
Василий бежал в середине, окруженный бывшими однокашниками, и не  отставал
от них.
     Зрелище было настолько красивым, что демократы  и  омоновцы  отложили
свои дела и, как и жители деревни,  уставились  на  отряд  бродячих  псов.
Однако, через мгновенье в рядах милиции началась паника, ибо в  скользящем
махе собак угадывалась опасность, и омоновцы, толкаясь щитами, поспешили к
автобусу, где и укрылись во главе с  начальством.  Митингующие  тоже  было
смешались,  но  Борменталь  стоял  неколебимо,  видя  в  своре  Василия  и
чувствуя, что он там главный.
     Стая сбавила ход, перешла на шаг  и,  окружив  магазин,  смешалась  с
митингующими,  точнее,  поглотила  их,  поскольку  собак  было   несметное
количество. Псы уселись на снегу и задрали морды.
     - Здрасьте, Дмитрий Генрихович! - поздоровался Дружков с Борменталем.
     - Василий, ты где пропадал три дня? Мы с ног сбились! - напустился на
него Борменталь.
     - Щас скажу, - улыбнулся Василий.
     - Вась, ты прямо как Маугли, - Алена показала на стаю.
     - Маугли? Это профессия или должность? - серьезно спросил Дружков.
     - Скорее, должность. Правда, Алена? - засмеялся Борменталь.
     - Митинг  продолжается!  -  объявила  Марина  собакам.  -  Кто  хочет
выступить?
     - А вот я и выступлю, - деловито сказал Дружков и  пошел  к  крыльцу.
Псы провожали его преданными взглядами.
     - Люди! - обратился Василий к дурынышцам. - Я про политику не буду. Я
в  ней  не  понимаю.  У  меня  несколько  объявлений.  Объявление  первое:
собачье-охранному  кооперативу  "Фасс"  требуются  проводники.  Оплата  по
соглашению... Объявление второе. Люди! Подкормите псов, будьте людьми!  Им
работать, деньги зарабатывать для вас же... Не исключена валюта.
     Марина, дотоле глядевшая на Дружкова с полным непониманием,  очнулась
и выхватила у него из рук воображаемый микрофон.
     - Граждане! Мы не дадим увести себя в  сторону!  У  нас  политический
митинг, а  не  собрание  коммерсантов.  Нас  не  интересуют,  извините  за
выражение, собачьи кооперативы! Я предлагаю...
     Но ее голос утонул в громком осуждающем  лае  собак.  Василий  поднял
руку, и лай смолк.
     Марина пошла пятнами по лицу.
     - Кто за нашу резолюцию, прошу поднять лапы... Тьфу ты, руки! -  чуть
не плача, закончила она.
     Все митингующие подняли руки вверх.  Несколько  собак  подняли  вверх
правые лапы.
     - Видите, у нас тоже плюрализм, - хитровато прокомментировал Василий.
     Дурынышцы попрятались за заборами. Автобус с милицией и председателем
взревел мотором и унесся по направлению к райцентру.
     Слух о том, что в Дурынышах организовался собачий кооператив во главе
с бывшим Дружком, мигом облетел район, вызвав энтузиазм  местных  бродячих
собак и панику среди жителей. Теперь в Дурынышах, где  и  так  было  много
бродячих псов, от собак не стало спасения. Длинные и терпеливые их очереди
выстраивались с утра у здания бывшего клуба,  арендованного  Василием  под
офис кооператива. Председатель  поселкового  Совета  Фомушкин  соблазнился
деньгами, не учтя  общественного  мнения.  Собаки  вступали  в  кооператив
стаями. Проводников среди местного населения найти не удалось,  поэтому  в
Дурыныши зачастили городские, работающие по  найму.  Они  надевали  членам
дружковского кооператива намордники и на коротком поводке везли  в  город,
где  собаки,  науськанные  Дружковым,  несли  службу  по   охране   других
кооперативов, малых и совместных предприятий, а также  квартир.  Спрос  на
кооператоров Василия был бешеный, соответственно, и плата  немалой.  После
того,   как   услугами    Дружкова    стали    пользоваться    иностранные
представительства, у кооператива "Фасс" появился валютный счет, и  Василий
купил "Мерседес", вызвав дополнительное озлобление дурынышцев.
     Тучи над Дружковым сгущались. В  конце  февраля  произошла  следующая
серия эпизодов.
     Борменталь с коллегой Самсоновым в ординаторской занимались анамнезом
больного, искусанного кооператорами Василия после того как больной пытался
из экспериментальных побуждений скормить группе  кооператоров  отравленную
кашу. Больной Пандурин, известный местный алкаш, сидел на  стуле  и  давал
вязкие показания, а оба доктора записывали.
     - Таз им принес полный, крысиного яду туда сыпанул зверюгам... А  они
почуяли носами и... - Пандурин задрал штанину и показал искусанную ногу.
     - Противостолбнячную сыворотку, немедленно, - распорядился  Самсонов,
адресуя указание Дарье Степановне.
     - Уж кончается. Не первый случай, - сказала она.
     - Дразнить не надо животных, - сказал Борменталь.
     - А я и не дразнил, - сказал Пандурин. - Но я его,  гада,  пристрелю.
Сукой буду.
     Больного увели на укол. Самсонов закурил.
     - Однако, ваш эксперимент дорого обходится обществу... -  заметил  он
язвительно.
     Не успел Борменталь возразить, как  в  ординаторскую  несмело  ступил
участковый Заведеев с бумагами в руках.
     - Дмитрий Генрихович,  так  что  показания  снять,  если  можно...  -
проговорил он. - С глазу на глаз.
     Коллега Самсонов, пожав плечами, удалился.
     Участковый выложил перед Борменталем бумагу. Это была  типовая  форма
N_9 для прописки.
     - Я Дружкова прописать должен... И паспорт выдать. Все сроки прошли.
     - Но вы же знаете, что я здесь не при чем. Василий  живет  у  себя  в
конторе. Мы с ним и видимся редко, - сказал Борменталь.
     - В конторе прописать не могу. Нежилой фонд. Он сам здесь  ваш  адрес
указал, - участковый ткнул в бумагу.
     - Ну тогда прописывайте,  в  чем  же  дело...  -  с  неохотой  сказал
Борменталь.
     - Да как же, как же?! - заволновался участковый.  -  Мало  того,  что
свидетельства о рождении нет, это Бог  с  ним,  наука  жертв  требует.  Но
посмотрите, что пишет подлец!
     Борменталь вгляделся в листок.  В  графе  "национальность"  стояло  -
"собака", в графе "место работы, должность" - "Кооператив "Фасс", маугли".
     - Что это за маугли такое? Сумасшедший он, Дмитрий  Генрихович.  Надо
его засадить. Вы бы потолковали с Марком Натановичем.
     Марк Натанович был  районный  психиатр.  Борменталь  представил  себе
разговор с психиатром по поводу умственных способностей  собаки  и  тяжело
вздохнул.
     - Это не все еще, - участковый перевернул страницу. - Вот. Сведения о
родственниках. Отец, мать - прочерк. Брат - Борменталь Дэ Гэ...
     - Чего-чего? - взвился Борменталь.
     - ...Это вы, значит. А дальше сестры - Борменталь Марина и Борменталь
Елена. А  себя  записал  Василием  Генриховичем!  -  победоносно  закончил
Заведеев.
     - Ну, это уж слишком! - вскричал Борменталь,  вскакивая  на  ноги.  -
Надеюсь, вы понимаете, что это абсурд? Как он это мотивирует?
     - Говорит, что человек человеку - друг, товарищ и брат.
     Борменталь задумался.
     - Ладно. Оставьте это мне. Я сам с ним разберусь, - сказал он,  пряча
анкету в свой портфель.
     В ординаторскую, как-то потупясь, вошла Катя, пряча  за  спиной  лист
бумаги.
     - Что тебе?  -  недовольно  спросил  Борменталь,  все  еще  злясь  на
дурацкую анкету.
     - Вот, Дмитрий Генрихович, - она протянула ему заявление. - Ухожу  по
собственному...
     -  Этого  не  хватало!  -  вскричал  Борменталь,  бросив  взгляд   на
заявление. - Катюша! У нас каждый человек на учете! Медсестры днем с огнем
не найдешь!
     - Зарплата маленькая... - смущаясь, сказала она.
     - Где тебе больше дадут? В город будешь ездить?
     - Василий обещал пятьсот. К нему иду, в кооператив.
     - Василий?!
     - Вот вам,  пожалуйста.  Скоро  все  в  собаки  подадимся,  -  сказал
участковый.
     - Почему в собаки? - вспыхнула  Катя.  -  Я  собакой  становиться  не
собираюсь. Людям бы больше платили! - и она выбежала из ординаторской.
     Борменталь  оделся  и  вышел  в  коридор.  Заведеев  следовал  рядом.
Навстречу шла бригада ремонтников со стремянками, кистями, красками.
     - Где тут у вас операционная? - осведомилась  женщина-бригадир.  -  У
нас наряд.
     - Наконец-то! - обрадовался Борменталь. - Ступайте прямо  и  направо,
найдете там  Дарью  Степановну,  она  вам  отомкнет.  От  кого  наряд?  От
райздрава?
     - От кооператива "Фасс", - ответила бригадирша.
     Борменталь спешил домой, не отвечая на приветствия  встречавшихся  на
пути  собак-кооператоров,  которые  виляли   хвостами   и   подобострастно
взлаивали, завидев брата шефа. Собаки  попадались  повсюду  -  поодиночке,
парами, группами - и настроение у них было превосходное. По направлению  к
больнице проехали странные сани, сооруженные  из  четырех  детских  санок,
накрытых помостом,  на  котором  возвышались  горой  картонные  коробки  с
кафелем. Сани волокла упряжка из шести собак, а управлял ими  мальчик  лет
одиннадцати, шагающий рядом.
     Дома Борменталя ждал новый удар. В комнате Алены на столе  он  увидел
новенький персональный компьютер с цветным монитором,  за  которым  сидела
дочь, прилежно набирая какой-то английский текст. Марина тоже была дома  в
состоянии, близком к истерике.
     - Полюбуйся, что ты натворил! - встретила она  Дмитрия,  указывая  на
компьютер. - Прямо не жизнь, а... собачья свадьба!
     - Что это? Откуда? - спросил Борменталь.
     - Привезли утром.  Какие-то  люди  с  собаками.  Подарок  кооператива
"Фасс"...
     - Не подарок, мама, а  оргтехника  для  выполнения  работ,  -  унылым
голосом отозвалась Алена, не прекращая работы. Как видно, спор тянулся уже
долго.
     - Пускай оргтехника! Я не хочу никакой оргтехники от это своры!
     - А это не тебе. Это мне, - отозвалась Алена.
     - Она подрядилась переводить им  на  английский  какие-то  тексты,  -
объяснила наконец Марина. - За деньги! - возмущенно выкрикнула она.
     - А по-твоему, нужно за спасибо? - огрызнулась Алена.
     - По-моему, это вообще не нужно!
     - Зачем сторожевым собакам английские тексты? - спросил Борменталь.
     - Папа, ты ничего не знаешь. Ты сходи и посмотри, что там  у  Василия
Генриховича происходит, - сказала Алена.
     - Генриховича?! - взревел Борменталь. - Я ему покажу Генриховича! Дай
мне поесть, - обратился он к жене.
     - А ничего нету, Митя.
     - Как?
     - А вот так. Дружков скупил все продукты, кормит своих псов. Мясом!
     - Неправда, - буркнула Алена.
     - Я тебе скажу, Митя, это сращивание партийной  и  теневой  мафии,  -
зашептала Марина. - Васька ходит к  Швондеру,  поет  с  ним  революционные
песни, а сам уже все скупил. Продукты скупил, дома скупил, сейчас на землю
зарится...
     - И правильно, - сказала Алена. - Землю забросили.
     - А эта ему подтявкивает! - Марина уперла руки в бедра. - Ты  забыла,
кто у тебя предки?! Русская интеллигенция! Не какие-нибудь шавки!
     - Так, - сказал Борменталь. - Дай-ка мне ремень.
     - Будешь меня пороть? - насмешливо спросила дочь.
     - Не тебя. Брата своего, - мрачно изрек Борменталь.
     Швондер лежал на койке  под  портретом  Дзержинского.  Тумбочка  была
уставлена лекарствами. В комнату вошел Дружков. Был он с ног до  головы  в
"варенке". За ним просунулась в дверь морда лохматой собаки.
     - Полиграф... - слабым голосом проговорил Швондер.
     - Михал Михалыч, я вам Карата привел. Не скучно будет.  Он  вам  и  в
магазин сбегает... - Дружков указал на пса.
     - Спасибо...  Полиграф,  записи  мои  разберешь,  архив.  Может,  еще
потребуется.
     - Будет сделано, - с готовностью кивнул Дружков.
     - А?
     - Сделаю, не волнуйтесь. Опубликую. Скоро типографию закупаем...
     - Вот и хорошо, и славно... Полиграф, республика в опасности!
     - Я знаю, - кивнул Дружков.
     - Не сдавай позиций,  Полиграф.  Я  на  тебя  надеюсь.  Много  контры
проросло...
     - Нерушимо, - сказал Дружков.
     - Доктора - к стенке, - Швондер был уже в  полубреду.  -  И  запомни:
так, как мы прожили - пускай попробуют прожить! Ничем себя не замарали!
     - Только других, - кивая, негромко произнес Дружков.
     - Как?
     - Железное поколение, папаша. Родина не забудет.
     Швондер откинулся на подушку, прикрыл глаза.
     - Ступай. Я посплю.
     Дружков вышел в соседнюю комнату, где был музей. Подошел к  бронзовой
собаке, на шее у которой был повязан красный бант.  Провел  по  бронзовому
боку пальцем. Остался след. Дружков вынул  из  кармана  носовой  платок  и
протер собаку. Карат тоже был тут как тут. Задрав  морду,  он  смотрел  на
бронзового родича.
     - Дед мой, - пояснил ему Василий. - Названый. Большой прохиндей.
     Борменталь  ожидал  приема   в   офисе   кооператива   среди   других
посетителей, среди которых было немало собак, чинно сидевших  в  приемной.
Из окна офиса была видна площадь перед магазином, уставленная  машинами  и
автобусами. Поодаль виднелась очередь за водкой.
     Среди  ожидающих  приема  было  немало  городских  заказчиков,  людей
состоятельных и напуганных организованной преступностью. Это их автомобили
стояли на площади. Собак интересовали вопросы найма, но ждали  Дружкова  и
люди, желающие поступить на работу, хотя таких было немного.
     У телефона за секретарским столиком дежурила Катя.
     - Кооператив  "Фасс"  слушает...  Да,  сенбернары  нужны.  Работа  по
трудовому соглашению. Зарплата от девятисот до тысячи пятисот...
     "Неплохая зарплата для сенбернара..." - злобно подумал Борменталь.
     - Катя, это ты с сенбернаром разговаривала? - спросил он.
     - С хозяином, - улыбнулась Катя.
     - Значит, зарплата ему? А если бесхозный пес работает, кому зарплата?
     - Кооперативу. Деньги идут и на социальное страхование собак.
     Ожидающие очереди собаки внимательно прислушивались к разговору.
     Наконец вдали  на  дороге  показался  белый  "мерседес"  Василия.  Он
подрулил к офису, провожаемый злобными взглядами водочной очереди. Дружков
выпрыгнул из него и бодрым шагом зашел в контору.
     - Всех  приму,  всех!  -  успокаивающе  поднял  он  ладонь  навстречу
устремившимся к нему посетителям. - О, Дмитрий! - обрадовался  он,  увидев
Борменталя. - Проходи,  пожалуйста.  Брата  без  очереди,  -  объяснил  он
остальным, скрываясь с Борменталем в кабинете.
     Обстановка кабинета  была  простая,  но  стильная