ся!
Ликвидировали последствия войн и неумного управления,  навели порядок,
худо-бедно  обеспечили охрану среды,  стали наконец-то жить по-челове-
чески - псу под хвост? У нас сокращают штаты, нет притока свежих сил и
некому работать, неоткуда взять людей! Неоткуда! Сколько угодно желаю-
щих - и нет мало-мальски  пригодного  человеческого  материала!  Почти
нет. Еще сто лет назад наша структура представляла собой как бы плоти-
ну водохранилища, обеспечивающую прочную стабильность государства. Те-
перь,  и это еще в самом лучшем случае, мы просто задвижка для регули-
ровки и отвода в безопасное место разрушительной энергии большей части
наших  с  тобой так называемых сограждан.  Чего ты хочешь от задвижки?
Чтобы мы не вели определенную работу среди не пристроенных к делу  ду-
боцефалов,  так?  А ты не думал,  что они возьмут в работу вас,  когда
толпе надоест верить в вашу сказочку?

- Думал.

- Ага,  уже прогресс,- Сашка осклабился.  - Уже и высоколобые начинают
размышлять на элементарные темы.  Я мог бы долго и проникновенно гово-
рить тебе о том,  что правила игры навязаны нам противником, но делать
этого не буду,  хотя это чистая правда.  Сейчас хорошо уже то, что эти
болтуны в Дагомысе позволили нам назвать нашего  противника  противни-
ком,  врагом - и поступать с врагом так,  как он того заслуживает. Так
вот,  можешь мне поверить:  если мы сейчас,  вот именно сейчас,  а  не
завтра,  потому что завтра будет поздно, не направим справедливый гнев
дураков против мерзавцев и убийц,  они довольно скоро объединятся про-
тив  нас.  Это просчитано,  есть социопсихологические модели.  И здесь
можно сколько угодно рассуждать о морали,  но историю еще никто и  ни-
когда не делал чистыми руками, хотя кое-кто пытался. Это просто не по-
лучается.

Огонь... Вспыхнувшая одежда.

- Он был сволочью,- сказал Сашка,  помолчав. - Мне даже не хочется го-
ворить тебе,  какой он был сволочью.  Работал за хорошие деньги, мне и
вчетверть так не платят,  имел доступ к кое-какой информации. Потом он
нас предал.  Если ты считаешь, что среди людей нет и не может быть по-
собников адаптантов,  то крупно ошибаешься. Извини, что мы должны были
с ним сделать? Расстрелять в подвале?

Я не ответил.

- Ну хватит!  - Сашка резко встал,  про-шелся по комнате. - Будем счи-
тать разговор по душам состоявшимся, следующего скоро не проси. Теперь
о деле, слушай внимательно...



4

К тому времени,  когда элита явилась ко мне с результатами расчета ре-
жимов,  я уже все сообразил и даже успел рассчитать  одну  простенькую
модельку. Совсем простенькую. Но ее оказалось достаточно.

Впервые я видел элитников в таком состоянии. Их распирало. Обыкновенно
они,  особенно если на первых двух курсах им удалось  не  вылететь  из
элиты  в первый поток,  изображают из себя голубую кровь,  и вид у них
высокомерный и брезгливо-усталый, как у аравийских дромадеров. Со вре-
менем  они взрослеют и находят для своего интеллекта не столь заметные
заборы.

- Готово? - спросил я.

Дромадеры закивали.

- Отлично.  Распечатайте результаты и сложите их в эту  папку.  Вот  в
эту.  Можете считать, что зачет за этот семестр у вас уже есть. Спаси-
бо, ребята.

Они помялись.

- А... что дальше? - спросил один.

- А ничего,- сказал я.  - Это надо было лет на сорок раньше  выдумать,
тогда,  может быть,  и получилось бы.  Теперь - пшик.  Эта наша штучка
ледника,  к сожалению, не остановит, даже если раскатать в пять слоев.
В лучшем случае и при грамотном использовании помешает образованию но-
вых ледников, а сие уже не актуально. Что, впрочем, не мешает этой на-
шей идее оставаться изящной и остроумной.  Так что, если есть желание,
можете писать статью в "Энергетику".  Только сначала  дайте  мне  про-
честь.

Можно еще запатентовать, вяло подумал я, когда элитники удалились. За-
работать можно... И сразу же докторскую... на докторскую это, пожалуй,
тянет.  Кой дьявол,  блестящая бы вышла докторская, пальчики оближешь.
Рецензенты,  оппоненты, поздравления, потом свой кабинет и лекции не у
дубоцефалов... Хорошо бы. Вот если наверху за эту идею от большого от-
чаянья все же ухватятся, вот тогда крышка: сперва за шкирку на пьедес-
тал,  затем пожизненное топтание ногами и в перспективе эпитафия:  "Он
хотел и не мог".  Невероятно утешительно. И Сашка... новое положение -
новые  задачи...  вы  должны  гордиться  оказанным  вам доверием...  И
Дарья...

На собрание набилась вся кафедра и еще пришли с других, так что яблоку
негде было упасть. Кого-то погнали за стульями. Поверх голов я разгля-
дел черную, непрерывно двигающуюся макушку Гарьки, он подавал мне зна-
ки, а рядом с ним сидел истуканом Вацек, совсем уже снулый и без цыпы.
Моя попытка устроиться у самой двери не увенчалась  успехом:  там  уже
успела усесться Хамзеевна,- тогда я,  бормоча себе под нос разные сло-
ва, проследовал в гущу народа на призывные Гарькины махания - оказыва-
ется,  он держал для меня место.  Повторяя в уме,  что лучше плохо си-
деть, чем хорошо стоять, я плюхнулся на стул и принялся оглядываться.

Председательствовал Сельсин. Рядом с ним пребывал некий незнакомый тип
средних лет и мужественной внешности - не из институтских,  не та мор-
да. Юный толстый секретарь тоже был тут, сидел с краю председательско-
го стола,  шевелил какие-то бумаги и даже, как ни странно, не жевал. В
дверях была сутолока,  а у противоположной  стены  несколько  человек,
свесив  головы ниже колен и скребя стульями,  вразнобой стучали ногами
по полу,  и слышалось: "Вон, вон поползла!.." - но большинство собрав-
шихся  либо молчали,  либо тихо шушукались по двое-трое.  В общем-то я
уже представлял себе, о чем пойдет разговор. Остальные, кажется, тоже.
Атмосфера была та еще.

- Ты зачем телефон отключаешь?  - спросил Гарька. - Мне обидно, имей в
виду. Уже и поговорить не с кем, когда хочется.

- Это ночью-то?

- Врешь, утро было. Ты ведь не спал, ты пожар смотрел. Вот ты мне пря-
мо скажи: можно такое по экрану показывать? Или я чего-то не понимаю?

- А  ты  не смотри,- посоветовал я.  - Страшно,  противно - не смотри.
Смотри Ксенофонта.  А то, тоже мне, соберутся люди: не надо нам, боим-
ся,  видеть не хотим,  и без того на улицу не выйдешь! Мы-то, мол, вы-
держим, а вот за других страшно, ломаются люди, не верят никому, в бу-
дущее смотрят без оптимизма, так нам бы поменьше этого, тогда по зако-
ну обратной связи, глядишь, лучше станет...

Гарька издал змеиный шип.

- Да!  - закричал он шепотом.  - Боимся!  И очень хорошо,  что  боимся
смотреть!  Потому что боимся с ума сойти!  Ты нам все сразу не показы-
вай, ты нам покажи врага, с которым мы можем справиться, тогда мы нач-
нем что-то делать! Понемногу, понял! И сделаем, будь уверен. Зачем лю-
ди придумали лестницу? - чтобы по ступеньке, с одной на другую, шаг за
шагом...  Вот так и дойдем, если только умники, вроде тебя, не отнимут
желание идти...

И этот туда же.

Сельсин встал и призвал к тишине - тотчас в переднем ряду  кто-то  за-
перхал  и оглушительно раскашлялся,  а у двери зашикали на опоздавших.
Человек с мужественной внешностью оглядел наши ряды с некоторым недоу-
мением и усмехнулся углом рта.

- Прошу внимания,- сказал Сельсин.  - Все собрались? Дионисия Львовича
не вижу...  Здесь? Да-да, теперь вижу. Итак, я предложил вам собраться
здесь главным образом для того, чтобы... - "Чтобы сообщить пренеприят-
ное известие",- мрачно изрек кто-то позади,  и над  ухом  фыркнули.  -
...чтобы  довести до сведения коллектива информацию о некоторых специ-
фических задачах,  касающиеся выполнения Государственной  Евгенической
Программы,- взял Сельсин тоном выше,- сокращенно - ГЕП, прежде всего о
новых правах и обязанностях каждого активного члена общества - в  осо-
бенности  об  обязанностях,  вытекающих из нашей общей ответственности
перед будущими поколениями...

Сельсин не устоял на месте и начал ходить взад-вперед.  На ходу  слова
выскакивали  из  него  быстрее.  Господи,  вдруг  подумал я с каким-то
обостренным интересом, да он же не хочет говорить, стыдно ему, с вели-
кой  радостью  он  залез  бы сейчас в самый дальний угол - и молчал бы
там, молчал...

- ...Предполагалось,  что это собрание будет носить  сугубо  предвари-
тельный  характер,- говорил Сельсин.  - Однако целый ряд обстоятельств
последних дней и особенно принятая вчера правительством  Государствен-
ная  Евгеническая  Программа  с комплексом сопутствующих правовых мер,
вступивших в силу,  как известно,  немедленно, вынуждают нас несколько
изменить порядок проведения...

Очевидно, он сам хорошо понимал,  насколько изменится порядок проведе-
ния.  Уже через десять минут на собрании творилось черт знает что и  я
принимал  в этом участие.  Сквозь общий гвалт и безобразные выкрики от
председательского стола только и доносилось:  "...решение временно за-
морозить ряд конституционных свобод... вынужденная мера, каждый должен
осознать свою ответственность...  не меньше четверых  детей  в  каждой
семье... государственная помощь многосемейным... первичные организации
на местах...  вы же взрослые люди..." - и прочие обрывки. Сельсин стал
красен и охрип,  молодежь на задних рядах хамски улюлюкала, и даже Ва-
цек, очнувшись на несколько секунд от странной своей медитации, перес-
тал  совершать туловищем медленные хаотические движения и поднял голо-
ву.  Человек с мужественной внешностью сидел как сидел,  только кривил
угол рта. Будто все это его не касалось.

- А теперь позвольте передать слово присутствующему здесь специальному
уполномоченному окружной комиссии по реализации ГЕП,  - стоически ска-
зал Сельсин и сделал жест в сторону мужественного,  - государственному
разъяснителю третьего ранга Глебу Ипатьевичу Вустрому. Глеб Ипатьевич,
пожалуйста...

Договорить Сельсину все же дали - как я понял, большинство присутству-
ющих интересовалось не столько содержанием вступительной речи, сколько
тем, как Сельсин с ней справится. Большинство, по-видимому, было удов-
летворено плачевным видом оратора,  и  когда  человек  с  мужественной
внешностью  встал и обвел собрание взглядом из-под насупленных бровей,
как из амбразуры,  было уже сравнительно тихо.  - Как-как?  - только и
спросил кто-то.  - Вустрый!  - объяснили вопрошавшему, и никто даже не
прыснул. - Глеб Ипатьевич!

Голова Глеба Ипатьевича медленно провернулась вправо-влево, как перис-
коп изготовившегося к атаке подводного крейсера, выискивающий в непри-
ятельской эскадре достойную цель. Достойные цели, если и присутствова-
ли,  то не лезли в глаза. Интересно, чем все это кончится, отстраненно
подумал я,- не сейчас,  конечно, сейчас он нас сомнет и раздолбит, а в
некотором отдалении? Года, скажем, через три? Вообще хорошо бы подсчи-
тать средний срок действия подобных программ - как раз года три, долж-
но быть?  Или уже меньше? И как быть с теми детьми, которые успеют ро-
диться за эти три года во исполнение  Государственной  Евгенической?..
Четверых  на  семью,  конечно,  не будет,  но двоих-троих вполне можно
ждать.  Маленькие такие, под стол ходят, трогательно мурчат, зарываясь
щечками  в мягкие игрушки,  говорить еще не умеют,  а им уже с трибуны
какая-нибудь морда:  извините,  мол,  ребята, ошибочка вышла, не знаем
мы, что с вами делать, не нужны вы, как оказалось, в таком количестве,
а виноватых дядей мы наказали и сами,  конечно,  сознаем свою  ответс-
твенность,  так что вы уж не держите зла,  хотя кормить вас нам, прямо
скажем, нечем...

- Я не понимаю,  почему такая реакция,- медленно начал Глеб Ипатьевич.
Голос  государственного  разъяснителя  был глубок и наполнял раскатами
все помещение.  - Да,  правительство приняло ряд мер в соответствии  с
чрезвычайным положением, имеющимся де-факто. Да, нынешняя чрезвычайная
ситуация заведомо требует неотложных и энергичных мер,  разве  кто-ни-
будь возражает? Тем не менее я вижу,- и перископ вновь пришел в движе-
ние,- определенное противодействие нашим усилиям по  спасению  челове-
чества - будем наконец называть вещи своими именами - и со стороны ко-
го?  Со стороны кого,  я хочу спросить? Может быть, люмпенов-дегенера-
тов?  Адаптантов, которые, как было установлено на самом высоком уров-
не,  вообще не люди?  Или дубоцефалов последнего разбора? Оказывается,
нет!  Со стороны интеллигенции,  на благо которой как лучшей и дееспо-
собнейшей части нашего народа главным образом  и  направлены  принятые
меры!  Это по меньшей мере странно, чтобы не сказать большего. Челове-
чество как вид давно уже теснимо на всем фронте и неуклонно проигрыва-
ет адаптантам,  которые вдобавок размножаются куда быстрее, а их самки
постоянно беременны. С некоторых пор люди привыкли с преступным небре-
жением  относиться  к своей главной социальной миссии:  оставить после
себя многочисленное и дееспособное потомство.  В этих условиях ваши же
избранники  говорят  вам:  хватит  рассуждать о свободе воли!  Хватит,
пусть даже это кого-то заденет - общий выигрыш от принятия ГЕП в исто-
рическом  аспекте  перевесит  временное  ограничение прав человеческой
личности! - "Дерьмо!.." - смачно и с удовольствием сказал кто-то спра-
ва  от меня.  По рядам пополз шум.  Вацек опять пробудился от спячки и
завертел головой,  как радар,  сканирующий по азимуту.  Глеб Ипатьевич
даже не отреагировал и вид имел уже не набыченный, но вдохновенный:

- Хватит  болтать  о вырождении!  - неистовствовал он.  - Настала пора
действовать,  а не распускать нюни и сопли. Каждый лояльный хомо сапи-
енс,  способный  к воспроизводству потомства,  обязан отныне прилагать
все свои силы к распространению генетически чистой линии человечества!
Любовь,  мучения  выбора,  ритуалы ухаживания,  доставшиеся человеку в
наследство от времен его животного состояния,  устарели,  не  отвечают
более  интересам человечества и как таковые должны исчезнуть,  уступив
место оптимальному подбору гамет в государственном  масштабе.  О  воз-
растных ограничениях вы уже знаете:  шестьдесят лет для мужчин и сорок
для женщин...  - "Сельсин, козел старый, ему шестьдесят три..." - про-
шипели сзади.  Я чувствовал,  что моя голова принимает отчетливо квад-
ратную форму,  да, наверное, не только я один это чувствовал, а чугун-
ные  фразы  мужественного  Глеба Ипатьевича все грохотали и грохотали,
словно рельсы под каким-то чудовищным  локомотивом:  -  ...Безусловная
проверка генокода у всех лиц,  въезжающих в страну,  включая государс-
твен-ных деятелей...  Вопрос о стерилизации дубоцефалов будет рассмот-
рен и решен в ближайшее время... Повсеместное внедрение новейших мето-
дов лечения бесплодия... Всех без исключения новорожденных - на немед-
ленный экспресс-анализ!  Комплекс правовых мер за неисполнение... Каж-
дая семья обязана родить и воспитать не  менее  четырех  нормальных  -
повторяю - нормальных детей...

- Какого пола? - вскинулся Гарька.

Вокруг заржали.  Ржали долго,  разряжались.  Раздалось одинокое: "Тише
вы!"

- Я думаю,  это безразлично,- осторожно встрял Сельсин с председатель-
ского места.  - Я думаю,  этот вопрос находится э-э...  так сказать, в
компетенции родителей. Верно, Глеб Ипатьевич?

Гарька сел,  очень довольный. По-моему, только деликатность, как он ее
понимает, меша-ла ему сейчас откинуться на стуле, с облегче-нием отду-
ваясь и потирая руки,- или вообще встать и уйти.  Его все это  уже  не
касалось,  и  кое-кто,  я заметил,  уже поглядывал на него с ничуть не
скрываемой завистью. У Гарьки девять детей, из них один мальчик.

- А побочные дети считаются? - спросил кто-то.

Позади снова заржали.

- Подождите,  подождите! - Сельсин поднял руку. - Вопросы потом. Пожа-
луйста, продолжайте, Глеб Ипатьевич...

Этот кошмар должен был когда-нибудь кончиться.  И он кончился.  В пер-
вичную ячейку Евгенического Общества, кроме Сельсина, попали еще толс-
тый  секретарь  и Алла Хамзеевна,  которая тут же с готовностью заняла
место рядом с председателем  и,  отыскав  глазами  меня,  предвкушающе
улыбнулась.  К тому моменту, когда настало время расписываться за зна-
ние обязанностей,  вытекающих из ГЕП,  оказалось, что большинство при-
сутствующих уже выпустило пар,  и, против ожидания, процедура подписа-
ния прошла довольно гладко. Секретарь пошел по рядам, раздавая брошюр-
ки  с кудрявыми виньетками на розовой обложке.  Сбежать,  кажется,  не
удалось никому:  какие-то крепкие молодые ребята в дверях довольно не-
вежливо  заворачивали беглецов обратно.  Протолкавшаяся цыпа разбудила
Вацека. Со служебным долгом у нее все в порядке, а вот как, интересно,
с деторождением?..  Просто материал, думал я, мрачно глядя, как препо-
даватели,  инженеры и лаборанты по очереди встают и подходят к предсе-
дательскому  столу.  Нормальный самовоспроизводящийся материал...  Тут
мне пришло в голову,  что здесь,  пожалуй,  не один я так думаю, что и
обо  мне кто-то думает не лучше,  тогда я навалился на свой внутренний
фонтан и заткнул его. Принимая из пухлых рук секретаря брошюрку, я не-
ожиданно поймал взгляд Сашки - оказывается,  он тоже был тут и смотрел
на меня с добрым юмором.

Я постарался принять наплевательский вид.



5

После налета,  учиненного в прошлом месяце какой-то стаей на админист-
ративное  здание  по соседству,  толстую бегемотиху при входе в корпус
убрали, заменив насупленным мордоворотом из спецкоманды, еще более до-
тошным и не склонным узнавать людей в лицо, к тому же, как не замедли-
ло выясниться в первый же день его появления,  имеющим  право  поверх-
ностного обыска всех входящих в здание. На выходящих этот убивец обра-
щал меньше внимания, и мне удалось выскочить наружу довольно быстро. Я
задохнулся. Морозный воздух был тяжел и плотен, казалось, от него нуж-
но было откусывать, чтобы дышать. Струя пара над снегоедом, неторопли-
во ползущим в конце улицы,  поднималась вертикально вверх. Утро не об-
мануло:  день выдался ярким и солнечным. Совсем не осенний день. Пожа-
луй, для осеннего дня было даже тепло.

С той  самой  швейной иглы у меня остался рефлекс:  прежде чем сесть в
"марлин",  внимательнейшим  образом  исследовать  гнездо  папиллярного
идентификатора, не забывая одновременно поглядывать по сторонам. И еще
проверять сиденье,  ибо из простого здравого смысла следовало, что по-
лучить отравленный укол в мягкое место вряд ли намного приятнее, чем в
палец. А главное, это приведет к тем же результатам. Удостоверившись в
отсутствии иголок,  я уселся за руль и в который уже раз подумал,  что
занимаюсь ерундой и кретинизмом:  уж если кто-то поставил целью сокра-
тить мне жизнь,  ему вовсе незачем повторять старый фокус, у него есть
богатейший выбор средств, наработанных человечеством за века его исто-
рии,  и пытаться предохранить себя от всего, что только возможно,- са-
мое неумное в мире занятие.  А самое умное, что придумало человечество
для сохранности индивида,  заключается всего в двух словах:  не зевай!
Или даже "будь готов!", что в общем-то сугубый плагиат. Не зевай, ког-
да припрет,  и в особенности не хлопай варежкой, когда вокруг все спо-
койно.  Чтобы потом не раскаиваться - если только тебе дадут время  на
раскаяние.

Вот так.

Только сейчас я понял, что Сашка меня предупредил, и предупредил очень
серьезно. Еще можно кочевряжиться в допустимых пределах, но доцент Са-
мойло  рискует  остаться без защиты,  если не перестанет прикидываться
человеком,  звучащим гордо.  Противен такой человек,  не нужен никому,
защищать его не хочется...

Я завел  двигатель  и  выехал  на  трассу.  На Красноказенной все было
по-старому: середина улицы зияла громадной траншеей с торчащими из нее
гнутыми кишками труб и ископаемыми трамвайными рельсами во всем перво-
бытном безобразии, а на фланге этой противотанковой преграды уже кото-
рую неделю скучал забытый экскаватор,  занесший над ямой свой покрытый
инеем ковш на коленчатом суставе.  Ремонтников нигде  не  было  видно.
Прочие  двуногие тоже не особенно кишели.  Единичные прохожие боязливо
о