ом у самого жала.  С
тупой стороны налипла какая-то вязкая дрянь - похоже,  клей скорее за-
мерз, чем схватился, и теперь не спеша оттаивал. Хорошего клея не наш-
лось? Я выдернул из записной книжки чистый лист, смастерил из него ку-
лек и как можно тщательнее упаковал свою добычу. Пусть Сашкины коллеги
разберутся,  какой именно гадостью меня намеревались спровадить на тот
свет.  А еще я бы не возражал, если бы они разобрались с вопросом, кто
именно хотел это сделать.

Сначала ничего не было,  только досада.  Я сидел в машине,  даже забыв
завести двигатель, и очень жалел, что бросил курить. Досада была отто-
го, что Сашка оказался прав, а я, выходит, вел себя как последний кре-
тин.  Потом пришел страх - тоскливый,  потный,  с мурашками  по  коже.
Просто страх,  без мысли и без движения.  Я прогнал его, но не почувс-
твовал заметного облегчения. Из человека, которого могут убить в прин-
ципе,  я превратился в человека, которого хотят убить целенаправленно.
Это не бодрило.  Зато теперь я знал ответ на вопрос,  надоело  ли  мне
жить.  Теперь мне как никогда хотелось скончаться от тяжелой и продол-
жительной, причем в чрезвычайно отдаленном будущем.

Аминь.

Я прогрел двигатель и без спешки выехал  на  Красноказенную.  Конечно,
раз  уж  пошли такие игры,  под баком с метанолом вполне мог оказаться
сувенир фугасного действия,  но выбирать не  приходилось.  Не  слишком
приятно в этом сознаваться,  но сейчас мне очень хотелось оставить ма-
шину где стояла и немедленно вернуться в  лабораторию,  к  Сашке.  Под
крылышко. Кстати, было бы интересно посмотреть, как он прореагирует на
иголку.

Разумеется, я этого не сделал.

На улице пришлось прижимать машину к самому бордюру  -  экскаваторщики
трудились в поте ковша.  Добравшись до конца раскопок и поймав,  нако-
нец, сигнал Единой Дорожной, я запустил обычную программу и задумался.
Подумать было о чем. Прежде всего я сильно засомневался в том, что не-
делю назад по мне стреляли просто потому,  что какому-то стайному  вы-
родку приспичило пристрелять свой карабин. Следовало понимать так, что
на доцента Самойло началась охота и теперь меня ударными темпами  нач-
нут выводить из обращения.  Я стал дичью,  еще не зная, кто охотник. А
быть,  не охотник, а охотники? Очень может быть. Вернее всего так, что
этот  оборотень контактирует с какой-то местной стаей,  если только не
совмещает функции ее руководителя и мозгового центра.  Похоже  на  то.
Нормальным адаптантам еще мог прийти в голову фокус с иголкой,  только
они ни за что не стали бы прятаться,  когда стало ясно,  что  трюк  не
прошел. Они постарались бы разделаться со мною тут же, на автостоянке,
а то,  что за защитными листами меня достать не так-то просто,  пришло
им в головы существенно позже.  Изуродовали бы машину,  зато я знал бы
их в лицо. Нет, кто-то был рядом, кто-то их удержал. Кто? Хороший воп-
рос. Кто вообще может заставить адаптанта делать то, что ему не хочет-
ся? Если эту сволочь до сих пор не смог вычислить Сашка, то что, спра-
шивается,  могу  я?  Придумать себе вывих голеностопа и отсиживаться у
любовницы? И до каких пор?

Настроение было препоганое.  Между прочим,  мне пришло в  голову,  что
Дарья тут ни при чем и втягивать ее в это дело не стоит. Так... а куда
тогда ехать? К себе? Гм... К Мишке Морозову? Нет уж. Моя рука без тол-
ку зависла над гнездом с утонувшей в ней программ-пластиной, а потом я
вспомнил, что Цыбин, Андреев и Ржавченко были убиты не дома, а на ули-
це,  причем все трое в сравнительной близости от института.  Очевидно,
радиус действий оборотня ограничивался охотничьими владениями  местной
стаи.  Это было уже кое-что.  Правда, если уж быть до конца последова-
тельным,  не мешало бы признать и тот факт, что в меня-то стреляли от-
нюдь не около института, а совсем даже наоборот...

Я ехал к Дарье.

В конце концов,  почему я решил,  что меня собираются убить? Возможно,
меня просто хоте-ли напугать.

Под пятки уносился асфальт. На шоссе было свободно, даже чересчур. Да-
леко   впереди   маячила  гузка  какой-то  легковушки,  и  дважды  мой
"рейс-марлин" обгонял семейные трейлеры для дальних перевозок - из тех
монстров, в которые при большом желании можно впихнуть целиком кварти-
ру вместе со стенами.  Уезжают люди из Москвы,  уезжают.  И правильно,
ко-нечно,  делают.  Из пятнадцати миллионов к нынешнему лету осталось
едва четыре - людей я имею в виду,  включая сюда и дубоцефалов.  Адап-
тантов, понятно, никто не считал.

Справа от шоссе торчала шеренга стандартных жилых сорокаэтажек,  похо-
жая на челюсть с зубами через один, и меня замутило, когда я машиналь-
но попытался сообразить, сколько же здесь может жить дубоцефалов; сле-
ва как раз проносило мимо вагоноремонтный  завод  имени  Ростроповича.
Тут  над ухом оглуши-тельно взвякнул сигнал и одновременно виолончель-
ным секстетом завопили тормоза.  Очень мило.  Я выругался  от  души  и
вслух.  Знаем мы эти штуки. Когда в Единой Дорожной вдруг ни с того ни
с сего возникает сбой,  машина сама должна погасить скорость и припар-
коваться.  Тут ей лучше не мешать.  Она ни в коем случае не врежется в
ограждение или другую машину;  она ни за что не собьет  пешехода;  она
даже  не раздавит любимую болонку того пешехода,  поскольку имеет рас-
познаватель зрительных образов с обширнейшим регистром памяти,  и  бо-
лонка,  не говоря уже о доге, в этот регистр входит. Туда, как я неод-
нократно имел случай убедиться,  входит великое множество всяких пред-
метов, подчас самых неожиданных.

Кроме, как выяснилось, сугроба.

В примитивные  мозги частного автомобиля не укладываются подобные слу-
чаи, и мысли у этих мозгов, если только они мысли, а не что-то другое,
нисколько не лучше, чем у махрового толстолобика,- самодовольным всез-
найством с боков сплюснутые, здравым смыслом сверху припечатанные. Ес-
ли трасса не отапливается,  она должна расчищаться, и все тут. И ника-
ких сугробов.  Их и не бывает, поскольку трассы действительно расчища-
ются. А если сугроб все же есть, значит, это или ошибка снегоеда-авто-
мата, или... Или, вернее, это работа уличной стаи.

Вот только этого мне сейчас не хватало.

Минут пять я пытался выбраться задним ходом,  нервно облизываясь и ог-
лядываясь по сторонам.  Мой сарай на колесах, раскидав половину сугро-
ба,  не желал расставаться со второй половиной.  Ему было там  хорошо.
Мне - нет. Стая адаптантов могла свалиться мне на голову в любую мину-
ту. Умом я уже понимал, что если на меня не кинулись сразу, значит, их
здесь  просто  нет и все это не более чем дурацкая случайность,- но то
умом,  а этажом ниже,  на уровне павловских рефлексов,  царила во всей
своей  первобытности  классическая  паника.  Между прочим,  существуют
очень действенные форсированные способы добыть  человека  из  запертой
машины,  и самый простой из них - канистра с метанолом и спичка. Адап-
танты любят яркое.

Но пока все вокруг выглядело очень обыкновенно,  и мимо подъезда  бли-
жайшей сорокаэтажки даже проковылял какой-то очень обыкновенный старый
дед в очень обыкновенном мышином пальто и побрел  куда-то  тоже  очень
обыкновенно  -  поминутно озираясь.  Движение на шоссе восстановилось.
Изредка мимо меня,  никак не реагируя  на  мои  сигналы,  проскакивали
шустрые "корсаки",  солидно катились трехдвигательные "эребус-экспрес-
сы" - сразу видно, что на ручном управлении,- а один раз совсем рядом,
урча  и  содрогаясь  от  невостребованной мощи,  проплыл слоноподобный
карьерный самосвал из тех, на которых тщатся вывезти снег, и сверху на
меня глянуло равнодушное лицо водителя. Никто не рискнул остановиться,
и я очень их понимал.  Но теперь мне мечталось насовать им всем в мор-
ду.

А сам бы ты остановился в такой ситуации? Вместо ответа я стиснул зубы
и еще раз попытался выбраться.  Н-да... Вопрос. Вне горо-да - да, бе-
зусловно. А вот в городе...

Так чего же ты, спрашивается, сигналил?

Я подпрыгнул  на  сиденье,  когда с правой стороны неожиданно раздался
стук в дверцу.  Слава богу,  это оказался тот самый обыкновенный  дед.
Морщины  на  нем тоже были обыкновенные - на лице и на мышином пальто,
только разной глубины.  Пожалуй, на лице глубже. Кожа была ему велика.
Я рискнул убрать правый щит и опустил стекло.

- Ну?

- Вам помочь?  - Либо дед отморозил челюсть,  либо изъяснялся с акцен-
том.

- ?..

- Вы в затруднении.

Помочь? Хорошее дело.  Если бы со старикашки и впрямь в соответствии с
фольклором сыпался песок, я бы его использовал. Но песок с него не сы-
пался.  Вытолкнуть машину вручную нам тоже никак не светило. Тут нужно
человек пять.

- Ничего, обойдусь.

- Вам лучше повернуть колеса,- он показал рукой,  как это делается.  -
Мне кажется, тогда у вас получится...

Я был готов изо всех сил лупить себя  по  лбу.  Забыл!  Совсем  забыл,
дичью стал. Нервной дичью, пугливой. Я развернул все шесть колес орто-
гонально продольной оси, включил эксцентрики, и мой "марлин" боком вы-
полз на трассу.  Этот крабий ход - он и называется "краб" - специально
придуман для парковки в таких местах,  где не развернется и велосипед,
а  я  вот напрочь выбросил его из головы и не использовал черт знает с
каких пор - наверно,  с тех самых Ревущих Пятидесятых, когда автомоби-
лей  в мегаполисе было больше раз в пять,  если только не в десять.  И
времечко же было!  - тогда словечко  "адаптант"  только-только  начало
входить в общеупотребительный жаргон,  что очень не нравилось Комиссии
по правам,  а кое-какие умники еще находили  удовольствие  по  инерции
острить,  что человек-де в городе не человек,  а не более чем брелок к
ключу зажигания.  Старо,  ребята! Теперь у венца творения иной статус.
Теперь венец творения, сидящий в в машине, не брелок, а начинка. Иног-
да - лакомая. А Единая Дорожная сбоит, сволочь, специально способствуя
тому, чтобы эта начинка была еще и доступной.

Кстати, судя по отсутствию сигнала, система все еще не работала.

- Спасибо!  - Я высунулся в окошко. - Огромное вам спасибо. Э-э... Мо-
жет быть, подвезти?

- Да,- дед закивал, явно обрадовавшись. - Да, с большим удовольствием.
Я вам признателен.

Я мысленно  чертыхнулся и распахнул дверцу.  Никто ведь за язык не тя-
нул, сам виноват. Старикан суетливо и как-то очень неловко протиснулся
в  машину,  подобрал  пальто и угнездился рядом со мной.  Я проследил,
чтобы его не прищемило защитным листом.

- Пристегнитесь.

- О? Ах, да, сейчас... Где же это есть?.. Вот так? Теперь корректно?

Странный у него акцент.

- Бойль,- сказал он.

- Что?

- Святослав Меррилл  Бойль.  Э-э...  Святослав  Теодорович.  Бойль.  Я
представляюсь.

- Ясно,- по-идиотски сказал я. - А где Мариотт?

Старикан заморгал сильно прореженными ресницами.

- Простите, я как-то не совсем...

- Ничего,- сказал я. - Это я шучу. Очень приятно.

- Приятно шутить?

Я отмолчался.  Трудно разговаривать с бестолковыми.  Мы проскочили под
линией надземки и свернули влево. Тут было людно. Со стороны Тувинской
двигалось, сворачивая на Золотар-ную, какое-то христианское шествие и
качались мерзлые хоругви,  а слева на пространстве от  Междурядной  до
Новорожонной толклись сразу две толпы. В первой выл проповедник, время
от времени вздевая длани туда, где по его понятиям пряталось за облач-
ными слоями светило,  и, подвывая в унисон, в облаках выдыхаемого пара
качались в трансе язычники. Это теперь модно. Рядом бурлил митинг Лиги
Перемен,  собирающейся, как следовало из транспарантов, принудить пра-
вительство к установлению для всех без исключения жителей Земли Всеоб-
щей  Территориально-Климатической Справедливости путем уменьшения угла
наклона оси вращения планеты к эклиптике.  Чувствовался  общий  боевой
настрой,  и абсолютное преобладание дубоцефалов в обеих толпах броса-
лось в глаза без всякой оптики.  В переулке,  скромно  приткнувшись  к
обочине,  пребывали: малый полицейский броневик на воздушной подушке и
с вертящимся многоствольным газометом на крыше,  полицейский же фургон
с  решетками и двухэтажный автобус скорой помощи - ждали начала драки.
Может быть,  полиции сегодня удастся взять одного-двух адаптантов -  и
то хлеб. Наше счастье, что далеко не все адаптанты успели объединиться
в стаи.

Если бы все - тогда...

- Что они делают?  - спросил Бойль. Он крутил головой так, будто впер-
вые это видел. Интересного типа я к себе посадил.

- Вон те? Молятся Яриле, или кто там за это ответственный, чтобы Солн-
це грело пожарче. Им недостаточно.

- А вам? - немедленно спросил он.

- Мне тоже...

- Тогда почему же вы не молитесь?

Кажется, этот дед поставил себе задачей надоесть мне как  можно  быст-
рее.

- Вас куда подбросить? - спросил я.

- Подбросить? - Он заморгал и посмотрел вверх. - Зачем?

- Подбросить - в смысле подвезти. Это идиома.

- А, да-да. Куда-нибудь. Где можно жить.

Час от часу не легче.

- Я ищу, где можно жить,- уточнил он. - Отель или квартиру. Все равно.

Это уже конкретнее.

- Вы приезжий? - спросил я.

- Из Кембридж,- сказал он.  - Я соотечественник.  Мой багаж в...  эйр-
порт.

Мы вынеслись на набережную, и на повороте противно завизжали шины.

- В аэропорту,- сказал я.  Он кивнул. Все равно было непонятно, почему
он  искал отель возле вагоноремонтного завода и вообще как он там ока-
зался в своем жеваном пальто. Но тут его прорвало, и он затарахтел как
заводная шкатулка, без умолку. Что-то о том, на какую долю он русский,
а на какую просвещенный мореплаватель,  и как он всю жизнь хотел здесь
оказался,  и  его  родители  тоже хотели,  и почему он не мог приехать
раньше, а теперь вот приехал и очень рад, потому что перспективы рабо-
ты  в  Институте  антропологии Академии Наук,  потому что давняя мечта
вернуться именно с этими перспективами...  Ну и ладно. Я слушал вполу-
ха: пока машина шуршит по набережной, отвлекаться вредно для здоровья.
Тут есть пара таких мест, куда нога человека не ступает без острой не-
обходимости. Вот, кстати, первое...

Пусто. Никого нет. Даже как-то странно.

- У нас лучше? - спросил я.

Он не сразу понял.  Потом приподнял костлявые плечи,  почему-то сперва
одно, потом другое. Это выглядело забавно.

- Везде одинаково.

- А-а,- сказал я,  следя за дорогой и особенно за обочинами.  - А  как
там одинаково?

- Туман,- сказал старик.  - Туман, смог. Как в девятнадцатом столетии,
даже хуже. Только снега не так, как здесь. Иногда тает.

- Да здравствует Гольфстрим,- кивнул я. - А адаптанты?

Он только пожал плечами - опять поочередно.  Очевидно,  хотел сказать,
что этого добра и там хватает.

- Как вы думаете, они все-таки люди?

- Что вы имеете в виду? - спросил он. - Генетически или социально?

- Генетически. Социально - тут все ясно.

- Вряд ли,- подумав,  сказал Бойль. - Э-э... вряд ли ясно. С обыденной
точки зрения они,  разумеется, не люди, а... изродки. Я правильно ска-
зал?  Выродки?  Да-да,  именно выродки,  благодарю вас, я осказался...
Оговорился?  Да-да.  Однако по их социальному поведению их,  вероятно,
все  еще следует относить к людям,  нравится это нам или нет.  Пусть к
самым отвратительным людям, какие когда-либо оскверняли земную поверх-
ность, но все-таки, извините, к людям...

- Ничего себе,- мрачно сказал я. - Не оскажитесь так где-нибудь в люд-
ном месте. Могут быть неприятности.

Бойль обеспокоенно повертел головой по сторонам:

- А где отель? Или как это... гостиница?

- Зачем вам гостиница?  - возразил я. - Платить еще, а за что? Сколько
угодно покинутых квартир, встречаются и с мебелью. Выбирайте любую.

Он с подозрением посмотрел на меня:

- А это вполне корректно?

- Вполне,- уверил я. - Наймите кого-нибудь выломать замок, если запер-
то, и вселяйтесь. Если хотите, можете зарегистрироваться в местном де-
партаменте,  хотя теперь это, наверно, не обязательно... Только не за-
будьте укрепить дверь и не расставайтесь с оружием.  У  вас  есть  ка-
кое-нибудь оружие?

Хоть удавись,  не был он похож на сына Альбиона. Скорее, напоминал Ге-
оргия Юрьевича,  Дашкиного соседа по лестничной площадке, этот могика-
нин недавно оборвался в шахту вместе с лифтом, не получив при этом ни-
каких повреждений, кроме почему-то инсульта, и твердо намерен выздоро-
веть. Он из бодрых старичков, из настырного племени беспробудных энту-
зиастов и изобретателей промышленного использования ушной серы. Совсем
старый  хрен:  он  не  то что первую перестройку - он Брежнева помнит!
Крепкое выдалось поколение,  дуракоустойчивое. Как-то раз за коньячком
- лакали вчетвером скромно, но неумеренно: я, Дарья, он и его внучатый
племянник, стопроцентный лощеный менеджер, белый воротничок - он расс-
казал нам анекдот без бороды (какая там борода - выпала давно,  и зубы
выпали).  Кто есть Брежнев?  Мелкий-де политический деятель эпохи Аллы
Пугачевой. Вот. И, рассказав, задребезжал соседушка хлипким старческим
смешком, заперхал - коньяк не пролил, и то слава богу.

Он думал,  что нам будет смешно.  Мне было не смешно.  Он  думал,  что
кто-нибудь из нас спросит про Брежнева, и уже облизывался, предвкушая,
как выдаст нам всю подноготную про него,  про первую перестройку,  про
вторую диктатуру, да и про третью тоже. Я не спросил. Белый воротничок
- тот вообще встал и ушел, пошатываясь, в уборную по своим воротничко-
вым делам.

А Дарья вдруг спросила, кто такая Пугачева.

- Нет у меня оружия,- с достоинством сказал Бойль. - И не надо.

Ну-ну.

На приборной  панели  сигнал  Единой Дорожной опять мигал вовсю,  но я
продолжал вести машину сам, следуя житейской банальности: из всех глу-
постей,  какие  в  данный момент можно совершить,  выбирай наименьшую.
Правда,  в центре можно было не трепыхаться насчет адаптантов.  Тут их
не держат.  Если бы и держали, то здесь, между красной стеной и санным
памятником на площади боярина Кучки, делать им все равно нечего, здесь
все просматривается насквозь,  как в институтском коридоре.  По-моему,
что эта стена в крупный зубчик, что гранитные сани с боярином одинако-
во действуют на адаптантов как хороший репеллент.  Не пойму, в чем тут
дело,  какой-то угловатый стык зоологии с урбанистикой, не моя это об-
ласть.  Существует распространенное мнение,  ни на чем,  кроме здравой
логики не основанное и потому вряд ли верное:  весь центр города -  не
что иное,  как штаб-квартира некоей невероятной сверхстаи,  ее дом,  а
дома,  как известно, не гадят... Здесь здравая логика дает сбой: адап-
танты гадят где угодно.  Не знаю, не знаю. Главное, что в центре почти
безопасно,  зато дальше, перед въездом на эстакаду и особенно потом, в
Южном туннеле... Скверное место этот туннель, но в объезд еще хуже.

- Так вы, стало быть, антрополог? - спросил я Бойля - во мне пробудил-
ся интерес.  Он закивал и опять завел свою механическую шкатулку.  Да,
ему,  даже  не  являющемуся по прискорбному недоразумению членом Коро-
левского общества,  без всякой ложной скромности удалось кое-что  сде-
лать в этой научной дисциплине,  и хотя его работы по физиологии адап-
тантов,  строго говоря,  нельзя назвать  основополагающими,  поскольку
бесспорными лидерами в этой области знания являются Дюфэз и Вержицкий,
а также следует отметить блестящую статью Земанека,  Гейнике и Гешке в
недавнем специальном выпуске "Природы",  но тем не менее феномен адап-
тантов открывает столь значительные перспективы для исследования,  что
можно рассчитывать на получение близких и значимых результатов,  кото-
рые помогут прояснить ряд до сих пор непонятных моментов,  что в  свою
очередь...  и т.д,  и т.п.  Пока все это была ушная сера.  Я терпеливо
дослушал до конца.

- Мне бы хотелось как-нибудь с вами встретиться,- сказал я,  - погово-
рить. Это возможно?

- Э-э... нет, извините,- сказал он. - Вряд ли. Я ожидаю, что в ближай-
шие дни буду занят.

Правильно. Я одобрительно взглянул на Бойля. Молодец. Пресекать празд-
ное любопытство посторонних - дело святое.

- Можете пожить у меня,- поколебавшись,  предл