этот раз.  Кто-то,  конечно, по роду работы обращал внимание
на общее падение цивилизованности,  на увеличившийся процент  детей  с
врожденным слабоумием,  на рост немотивированной преступности, кое-кто
уже тогда пытался бить тревогу, но факт остается фактом: начальный мо-
мент был замазан, мы даже не можем с уверенностью сказать, когда и по-
чему все это началось...

- Что ж удивительного,- сказал я, косясь на Бойля. Очень мне не нрави-
лось,  как он разглядывал Дарью. Как экспонат какой-то. - Где для тре-
воги основания? Ну, дебилы... Ну, садисты-выродки, уличные стаи... Бы-
вает. Всегда было. Кого и за что судить? За убеждение, что человечест-
во само по себе очень устойчивая система?

- К воздействию извне - да, конечно,- сказал Бойль.

Спорить с ним не хотелось.

- Знаем,  с чего это началось!  - бухнул Георгий Юрьевич и, взяв рюмку
за ножку, покачал ее в руке. Вид у него был такой, что, мол, ежу ясно,
когда и, главное, почему все это началось, вообще удивительно, что жи-
вем еще.  - Я свое детство хорошо помню,  не так все было... Серега, я
же тебя просил: коньячку! Вот сюда.

Я налил. И себе тоже.

- Похоже, что подобный казус уже имел место,- сказал Бойль. - Я имею в
виду случившееся некогда выделение из центрального ствола человечества
боковой линии классических неандертальцев. Между прочим, это выделение
подозрительно  совпадает по времени с началом последнего большого оле-
денения, у вас это не вызывает ассоциаций?

- Солнце? - спросил я.

- Возможно.  Собственно, это только одна из многих гипотез, но мне она
нравится.  Во-первых,  тем, что она легко объясняет многие особенности
физиологии адаптантов:  например,  их малую чувствительность к боли  и
холоду,  редуцированный  инстинкт самосохранения.  Просто удивительно,
как мало и плохо мы думаем о влиянии Солнца на жизнь  человечества,  а
природа, заметьте, редко упускает случай заполнить экологическую нишу.
Ну а во-вторых,  эта гипотеза нравится мне тем,  что по  ней  не  одно
только человечество повинно в создании экологической ниши для адаптан-
тов. Знаете, это как-то приятно, я же все-таки человек...

- За людей! - провозгласил я. - Да здравствует человечество!

- Когда такие слова говоришь,  вставать надо,- проворчал Георгий  Юрь-
евич, поднимая рюмку двумя руками. - Треплются тут...

Мы выпили.  Георгий Юрьевич крякнул,  вытер слезы и с хрустом надкусил
яблоко.  Бойль допил свою рюмку, и я, пользуясь моментом, тут же налил
ему коньяку. Нечего переводить сок лозы, пусть его приканчивает Дарья.
Вино легкое.  У меня не было никакого желания подставлять  под  взгляд
Бойля Дарью в пьяном естестве.

- А может, они это специально? - сказал я, чтобы что-то сказать. - Ну,
не специально,  не сознательно то есть, а где-то на уровне инстинктов.
Может быть,  адаптантами или даже просто дубоцефалами становятся те из
нас, кто не может с нами жить, в нашем мире? В одном объеме пространс-
тва с нами и на одном временном отрезке? Может, дубоцефальство для них
- единственно возможная защита от нас и от нашего мира?

- Это старая безумная гипотеза,- Бойль свернул свои морщины в  улыбку.
- Было бы просто замечательно,  если бы все безумные гипотезы оказыва-
лись верными.  Кроме того,  она абсолютно бесполезна для практики, по-
добно всем другим поэтическим изыскам. Есть, например, такая гипотеза:
природа-де изначально закладывает в каждый биологический  вид  генети-
ческую  бомбу  замедленного действия,  которая выраба...  срабатывает,
когда вид начинает создавать угрозу существованию самой  природы.  Ос-
тавьте. Раньше мы не знали, как и почему возникают новые биологические
виды.  Теперь знаем.  Нам в некотором роде повезло: процесс идет прямо
на наших глазах,  региональные различия заключаются лишь в деталях.  Я
же объяснял вам, что такое подавляющая часть дубоцефалов.

- Шлак эволюции,- мрачно сказал я и не удержался - взглянул на  Дарью.
Она сидела в кресле перед столом,  закинув ногу за ногу,  сидела почти
так,  как умела сидеть когда-то,  и только летаргическая неподвижность
лица делала ее позу скованной.  Статуя... Вряд ли она слышала наш раз-
говор.  На миг у меня возникло чувство, что она думает о чем-то своем,
очень важном,  но вот сейчас она додумает,  встряхнется, пихнет меня в
бок и скажет:  "Самойло,  ты чего кислый?.." И лицо ее  снова  оживет.
Нормальное лицо, загорелое даже...

Я изо всех сил постарался не зажмуриться.

- Это когда-нибудь кончится...

- Почему вы так думаете? - спросил Бойль.

- Потому что это не может продолжаться,- неуверенно сказал я. - Потому
что это должно когда-нибудь кончиться.

- Вы правы,- ответил Бойль, помолчав. - Это когда-нибудь кончится, ес-
ли,  конечно, вы имеете в виду вопрос: кто кого. Я даже не сомневаюсь,
что это кончится довольно  скоро,  поверьте  пожилому  человеку.  Дело
только в том, что мы не знаем, чем все это кончится.

- Это ты правильно,- сказал Георгий Юрьевич.  Он уронил огрызок яблока
на стол и сидел пригорюнившись.  - Никто, хрен, не знает. Помню же: не
так было...  Жуть до чего дожили,  я уж на улицу и не выхожу, еду внук
привозит,  такие дела. Ты вот приехал, браток, спасибо тебе, хоть ты и
не наш, а то, бывает, и посидеть не с кем, во всем доме две квартиры с
людьми.  И пособие опять урезали,- пожаловался он,- а я  инвалид,  мне
положено в полном объеме... Выпьем?

- Вы бы поосторожней,- предостерег я. - Все-таки после приступа. И пе-
чень у вас...

- А тебе какое дело?

- Да, собственно, никакого,- я пожал плечами. - Будете потом хвататься
за организм при одном только виде бутылки.  Или закуски. Любой. Творо-
гом, как известно, не закусывают.

- Что бы понимал...- обиделся сосед и тут же в подробностях  рассказал
о том, как в девяносто девятом в окопах под Гдовом пил с друзьями очи-
щенный БФ с простоквашей - и хоть бы хны...

Мы чокнулись.  Георгий Юрьевич предпринял было поползновение растормо-
шить Дарью,  но я помешал.  Пусть сидит.  Бойль вылил в рот содержимое
рюмки, как воду, не выразив на лице абсолютно ничего. По-моему, он то-
же был бы способен выпить очищенный клей, если бы возникла такая необ-
ходимость.

- Кстати,- сказал Бойль,- я говорил вам о том,  что у адаптантов  ано-
мально низкая чувствительность к спиртному?  Нет? Представьте, это вы-
яснилось совсем недавно.  Оказывается, это им и не нужно: их щитовидка
непрерывно  выделяет вещество,  заменяющее алкоголь.  Они как бы пьяны
сами собой,  особенно в момент между действием раздражающего фактора и
ответной агрессией.  Возможно,  в каком-то смысле они счастливее нас с
вами.

- Ну,  хватил, брат! - сказал Георгий Юрьевич и стал вытирать слезы. -
С такими-то рожами...

- А вы взгляните на лицо счастливого человека, когда сами не в настро-
ении,- возразил я,  чувствуя, что пьянею. - Тоже скажете: рожа, так бы
и звезданул по черепу... А адаптант смотрит на вас, как на птеродакти-
ля: откуда ты, мол, такой взялся, парень? Сыт, пьян, главное жив - по-
чему не радуешься жизни?  Забить,  чтоб не маячил, да помедленней... -
"Это кто птеродактиль?!" - взвился сосед,  и мне пришлось  извиняться,
прикладывая руки к сердцу, и втолковывать, что не то хотел сказать. На
некоторое время беседа приобрела бестолковый характер,  даже Дарья на-
чала неритмично хлопать глазами,  выказывая признаки пробуждения,  и я
уже задумался над тем, как бы поделикатнее выпроводить гостей...

- Ладно,- сказал Бойль. - Кое-что мы все-таки выяснили, только это нас
не продвинуло ни на икоту...  На йоту? Верно, ни на йоту, я иногда пу-
таюсь, вы меня пожалуйста поправляйте... Я сильно ошибаюсь в языке?

- Отнюдь,- уверил я. - Последнее время вы говорите вполне прилично.

Мысленно я добавил,  что когда он увлекается разговором,  то не делает
ошибок совсем.

- Спасибо. Я хочу, чтобы вы поняли, Сергей. Давайте все-таки разберем-
ся в основах навязанного нам мироздания. Что послужило причиной массо-
вой мутации - войны ли,  истребившие часть генофонда,  насыщенность ли
среды обитания радионуклидами или  химическими  мутагенами,  наркотики
ли,  а  может  быть,  все-таки специфическая предледниковая активность
Солнца,- сейчас совершенно не актуально. Бесспорно, это очень интерес-
ная,  но увы, узкоспециальная проблема, по-настоящему человечество за-
интересуется ею значительно позже,  когда встанет вопрос о недопущении
подобного  в  дальнейшем.  Сейчас большинству людей неинтересно знать,
откуда рядом с ними появился новый конкурентноспособный вид. Большинс-
тво просто-напросто хочет понять, что с ним делать.

- Обезвреживать,- сказал я.

- Ну да, ну да. Значит, все-таки резерваты?

- А вы что предлагаете?

- Я не предлагаю,- сказал Бойль. - Предлагают другие. И вы знаете, все
эти предложения очень схожи.  Раздавить - некоторые пишут: "Раздавить,
как болотную гадину",- интересно,  правда?  - смешать с землей и все в
таком роде.  Разница в том,  что одни надеются на полицию или армию, а
другие предпочитают вольный отстрел. Вы что предпочитаете?

- На  прошлой  неделе в одном детском саду воспитательница убила один-
надцать детей,- хмуро сказал я. - Об этом сообщали. Заперлась с ними в
комнате и резала одного за другим на глазах у остальных.  Кухонным но-
жом. И затыкала детишкам рты, чтобы не кричали. Те, кто остались в жи-
вых,  сейчас  на лечении в неврологической клинике,  двое до сих пор в
коме.  Когда полицейские высадили дверь,  они не смогли заставить себя
арестовать эту женщину.  Они ее попросту застрелили, разнесли в клочья
очередями из четырех стволов, тоже, кстати, на глазах у оставшихся де-
тей. И я их не осуждаю.

- Я спрашиваю: какое решение предлагаете вы? - спросил Бойль.

- Изоляцию адаптантов от человеческого общества.  Может быть, еще сте-
рилизацию, не знаю. Но изоляцию - обязательно.

Бойль неприятно засмеялся.

- В резерватах?

- Естественно.

- С вами не согласятся те,  кто не захотят, чтобы адаптанты их объеда-
ли. Или вы, может быть, считаете, что благодаря биотехнологиям с голо-
дом на планете покончено раз и навсегда?

- Не считаю...

- Я тоже расскажу вам одну историю,- сказал Бойль. - Не далее как вче-
ра  утром толпа в самом буквальном смысле разорвала человека,  который
бежал по улице в трусах и в майке.  Я это видел. По холодоустойчивости
его,  вероятно, приняли за адаптанта. Позже выяснилось, что этот чело-
век страдал болезнью легких и закаливал себя в лечебных целях.  Тем не
менее он был убит, и я что-то не заметил, чтобы кто-нибудь из-за этого
особенно терзался. А сегодняшнее гнуснейшее аутодафе в лесопарке?

- Только этого не надо,- возразил я. - Жгли дубоцефалы.

- Извините!  Есть сколько угодно примеров того,  как самые  нормальные
люди  в подобных ситуациях ведут себя ничуть не лучше.  Можно привести
примеры, да только нужно ли?

- Не нужно,- сказал я. Я вспомнил Сашку. - Что вы хотите?

- Я хочу очень немногого,- сказал Бойль.  - Я хочу, чтобы вы осознали,
запомнили и никогда не забывали, что рассматривать нынешнюю стычку лю-
дей с адаптантами с точки зрения морали совершенно  бессмысленно,  как
бессмысленно  навешивать моральные ярлыки на любую борьбу видов за вы-
живание.  Моральным или аморальным было вымирание, ну скажем, шерстис-
тых носорогов? У природы нет привычки оперировать моральными категори-
ями. Мораль придумывают люди для оправдания своих поступков...

- Вот как?

- Или бездействия,- закончил Бойль.

- Опять нас учат!  - с неожиданной злостью сказал Георгий Юрьевич. - И
опять заграница.  У самих кровь и грязь,  а они учат. Сережа, ты скажи
ему, чтоб он ушел... Не могу я...

Я сделал ему знак замолчать.

- Значит,  шерстистые носороги? Так? Вы уж не стесняйтесь, пожалуйста.
Может быть, даже трилобиты?

- Вы зря сердитесь, Сергей, это у вас человеческое. Попробуйте как-ни-
будь взглянуть на человечество со стороны,  это бывает полезно для по-
нимания. Очень интересная штука - человечество со стороны.

- Я не хочу со стороны,- угрюмо сказал я.  - Я - внутри. Вы лучше ска-
жите мне и вот Георгию Юрьевичу, чем все это кончится? Что говорит на-
ука?

- Кому?

- Ну, не нам же...

- Наука  говорит,  что человечеству предстоят тяжелые времена в борьбе
за выживание,- сказал Бойль. - И только. Поймите же наконец, что наука
не способна предвидеть результат этой борьбы. Она может только прибли-
зительно предсказать срок,  в течение которого должно решиться,  какой
вид  двуногих  прямоходящих  будет  главенствовать на планете.  Это не
очень большой срок,  порядка нескольких лет, не более. У вас мало вре-
мени.

- У вас? - мстительно спросил я.

Бойль наклонил голову так, что не стало видно морщин. Костлявыми паль-
цами помассировал дряблую шею.

- Я уже старик...

- А дальше? - спросил я.

- Может быть, человечество выиграет эту борьбу,- сказал Бойль. - Но мы
не знаем,  какое это будет человечество.  Мы уже сейчас в среднем ниже
по уровню интеллекта,  чем были еще сотню лет назад.  Кроме  того,  не
так-то это легко для большинства людей - убивать, даже зная, что унич-
тожаешь врага,  что иначе он уничтожит тебя,- но у врага-то те же  две
руки,  две ноги, лицо, иногда остатки речи... Очень уж он похож на че-
ловека, этот враг, вряд ли его уничтожение оставит человечество таким,
каким оно было.  Может быть, люди проиграют. И тогда закат нашей циви-
лизации произойдет сравнительно тихо, скорее всего без тотальных ядер-
ных войн и прочих шумовых эффектов.  Просто одна большая трагедия рас-
сыплется на множество трагедий индивидуальных и еще один вид сойдет  в
историю, как сошли до него пятьсот миллионов других видов. Полет чело-
вечества прервется,  но это будет не как взрыв, Сергей, люди зря этого
боятся. Это будет как мягкая посадка...

- Мягкая посадка,- пробормотал я. Хотелось выругаться.

- Серега,- простонал сосед,- я не могу, пусть он уйдет... Серега, я же
тебя просил: налей...

- Я,  пожалуй, пойду,- сказал Бойль, мастеря углами запавшего рта бри-
танскую улыбочку. - Сергей, вы обещали меня отвезти...

- Конечно,- сказал я. - Пойдемте.

- Д-дорога,- с натугой произнес Георгий Юрьевич.  - С-катертью...- Го-
лова его клонилась к рукам,  сложенным на столе.  Я встряхнул  его  за
плечи и, наклонившись к самому уху, попросил не уходить из квартиры до
тех пор,  пока я не вернусь,  и присмотреть  за  Дарьей.  Он  промычал
что-то насчет того, чтобя я не беспокоился.

Одеваясь, я проверил оружие - "тарантул" был на месте, в кармане курт-
ки,- и мы с Бойлем спустились по лестнице.  Снаружи было морозно и ти-
хо,  в  гаснущем  небе  понемногу проступали бледные городские звезды.
Где-то стреляли, в частые одиночные выстрелы прихотливо вплетались ко-
роткие  злые  очереди,- но где-то далеко,  почти на пороге слышимости.
Мой "марлин" стоял на стоянке через квартал,  я предложил  было  Бойлю
подождать меня здесь, но он шел за мной как привязанный. Какой-то оди-
нокий прохожий,  увидев нас,  остановился в нерешительности,  а  потом
быстро юркнул в ближайший подъезд и забарабанил в запертую дверь.

- Давно это с ней? - спросил Бойль, когда мы уже почти доехали.

Я помолчал. Я молчал всю дорогу. Говорить не хотелось.

- Почти месяц...

Резкие лучи  слепящих фар метались по домам,  по темным горловинам по-
дозрительных переулков.  На поворотах машину швыряло из стороны в сто-
рону.  Возможно,  я был слишком пьян, чтобы вести машину на такой ско-
рости. Впрочем, так оно безопаснее.

- И как вы думаете быть дальше?

- Знаете что,- сказал я.  - Оставьте это мне.  Дарья вам не объект для
изучения.  И  не надо мне сочувствовать,  пожалуйста.  Я уж как-нибудь
сам.

- Вам будет плохо,  Сергей,- сказал Бойль увещевающим голосом.  -  По-
верьте мне. Вы даже не представляете себе, как вам будет плохо.

Я не ответил.

- Лавинное  вырождение  сознания  встречается  не часто,- сказал Бойль
после паузы. - Собственно, это явление есть редкое исключение сразу из
нескольких правил, но оно всегда приводит к одному результа...

Я тормознул так, что он повис на ремне безопасности, как тряпка на за-
боре.

- Стая. Переждем.

Еще не отдышавшись, он принялся с интересом осматривать перекресток:

- Где стая?

- Нет стаи,- сказал я,  трогаясь с места.  - Это мне показалось. Собс-
твенно,  мы уже приехали...- я затормозил около подъезда.  - Проводить
вас до квартиры?

- Нет,  спасибо,- сказал Бойль и стал вылезать из машины. - Вы знаете,
Сергей,  мне кажется,  что у вас не все в порядке,  у вас самого, а не
только у людей,  вам близких.  Извините меня, если я мешаюсь не в свое
дело, но, может быть, я могу как-то помочь?

Только этого еще не хватало. Я покачал головой:

- Все в норме. Спасибо вам за сегодняшний вечер.

- Удачи вам, Сергей...



7

Наверно, с  полчаса я мотался по городу на полной скорости и все никак
не мог успокоиться.  Первым делом я отцепил из-под лацкана  "глаз"  и,
отключив, убрал его в тайничок. Меня мучило искушение остановить маши-
ну,  неторопливо выйти,  швырнуть "глаз" на асфальт и раздавить, пере-
нести  на  каблук всю тяжесть и услышать хруст - какое это,  вероятно,
было бы наслаждение...  Черта с два,  пусть будет как  есть,  кажется,
Бойль  сегодня ничего особенного не наболтал,  обыкновенный полупьяный
треп, никакого криминала с его стороны, только хорошо бы предваритель-
но  прослушать  запись,  сильно  мне не нравится эта многозначительная
оговорка - "у вас"...  А как прослушаешь,  если приставки нет?  Ладно,
главное - о ГЕП в записи ни единого слова, и я не влезал в эту тему, и
Бойль тоже молодец,  возможно,  он даже догадывается...  Хорошо,  если
так.

Визжали шины.

А вообще за эту работу Сашка мне врежет, думал я, перебирая в уме, что
буду говорить в оправдание. Особенно за последнюю фразу врежет - отшил
агент клиента,  сам снял с крючка и выпустил.  Ничего, как-нибудь спи-
шется на интеллигентскую бестолковость...  Противно, да? Тебя никто не
спрашивает,  противно тебе или нет.  Работай, коли влез в лямку, тяни,
отрабатывай родительский комфорт и свою безопасность,  прекрати  юлить
ужом и думать на тему: отдам - не отдам... Вацека вот взяли, сломали и
не спросили,  отдам я его или нет. Лучше всего, конечно, вообще не ду-
мать,  то есть не думать о том,  что не одобрено и не предписано, но я
этого не умею,  дисциплины мышления у меня никакой,  так что  с  точки
зрения Сашки я, пожалуй, не самый ценный кадр. Однако, по-видимому, не
безнадежный - вот что самое  противное.  Бойля-то  он  мне  доверил...
правда,  кому же еще,  как не мне?  И лучше, конечно, мне, чем кому-то
другому.  "Акцент у него все-таки деревянный,  взгляни на спектральные
характеристики,  а вот запись одной из ваших бесед - ты удивлен? - тут
даже на слух..." Тоже мне, знаток произношения звука ти-эйч...

И какой же это гад,  интересно, меня пасет, подумал я. Господи, да кто
угодно,  перебрать всех невозможно и не хочется.  Только теперь к "кто
угодно", кажется, прибавился Вацек...

Волки воют не на луну. Они жалуются друг на друга.

Далеко позади,  вывернув из-за угла,  мелькнул броневик дорожной поли-
ции,  коротко вякнул сиреной, требуя остановиться, а потом кинул мне в
корму луч прожектора и наддал. Я ушел от него играючи, в три поворота,
и  заглушил  двигатель в переулке с перебитыми фонарями - слышно было,
как броневик сотрясает мостовую в некотором отдалении и  как  эпицентр
сотрясания мало-помалу удаляется из поля ощущений.  Ладно... В крайнем
случае намекну Бойлю,  когда буду уверен, что нас не слушают, не запа-
никовал бы только он с непривычки, вот что опасно...

Как он сказал?  "Мне кажется, у вас не все в порядке, у вас самого..."
Неужели заметно?  Еще бы, как не заметить. Я, конечно, не государство,
но с двумя проблемами сразу и мне не справиться,  куда там, хорошо уже
то, что удалось надавить на Мишку...

Возвращаться на патрулируемую улицу и объясняться с полицией  не  было
никакого желания.  Трогаясь с места,  я осветил стену дома боковой фа