не нашлось никого, лишь маячил одинокий студиоз, напрас-
но вскочивший с места при моем приближении, зато в лаборантской я нак-
рыл сразу обоих - Вацека и Сашку Столповского,  лаборанта. Сашка сидел
за столом и что-то строчил на листе бумаги.

- А, дети подземелья! - сказал я. - Сачкуем?

- Гы!  - сказал Сашка и не поднял глаз. Вацек робко улыбнулся. Робко и
виновато.

Когда мне с ним не бывает неловко,  он меня раздражает.  Ему нужна на-
качка, как лазеру, а пока накачки нет, Вацек так и будет стоять и улы-
баться.  Заставить Сашку работать он не может, а оставить лодыря в по-
кое ему мешает принадлежность к породе выпрямителей  пизанских  башен.
По-моему,  прогресс гораздо чаще рождается не в борьбе идей, а в мучи-
тельном перетягивании каната на уровне классических инстинктов.

- Ну?

- Сейчас, сейчас,- сказал Сашка. - Я скоренько.

Я уже понял,  что он пишет.  Сегодня он был опять пойман на входе  как
злостно  опоздавший и препровожден в караульное помещение - очень зря.
Сашка был задирист и мстителен.  Такого он не прощал и уже успел отос-
лать Сельсину ядовитую объяснительную,  а теперь потел над докладной в
адрес начальника охраны.  Я пробежал бумагу вполвзгляда.  Документ был
неотразим и изобличал всю гнусную подноготную вахтерши, "которая из-за
явно неполного служебного соответствия, выражающегося в служебной мед-
лительности,  допускает образование при входе в корпус очереди мерзну-
щих сотрудников вследствие непрерывного рассказывания означенной  вах-
тершей  анекдотов  сомнительного  свойства и обсуждения интимной жизни
начальника охраны непосредственно в рабочее время",  а также - это все
знают  -  бегает за пивом в буфет,  бросая свой пост.  Были в бумаге и
трогательные слова о добросовестности,  о попранном служебном долге, о
палках,  торчащих в колесах Глобальной Энергетической и о поврежденной
электрической плитке,  используемой в нарушение  противопожарной  инс-
трукции от 18 ноября 2027 года.

- Силен,- сказал я. - Тебе бы должность - был бы страшен.

- Угу,- сказал Сашка.  - Естественно.  Вследствие служебной медлитель-
ности.

- Бросай рукоделие. Студенты ждут.

- Много? - испуганно спросил Вацек.

- Много не много, а один ждет. Может, и еще подойдут. Ты чего уши раз-
весил? Бери этого лодыря за зебры, чтоб бумагу не изводил, и тащи. Ему
вкалывать надо.

- А в Канаде мамонта оживили,- вдруг сказал Сашка. - Вы не слышали?

- Нет,- сказал Вацек.

- По экрану показывали,- сказал Сашка и даже облизнулся  в  предвкуше-
нии.  - Что,  никто не видел? Ну, так я вам расскажу. Пять лет генокод
читали,  пока разобрались.  Своих-то мамонтов они еще в палеолите всех
повыбили,  так наши им по линии добрососедства от Березовского, музей-
ного - полхвоста за валюту,  неужели не слышали? Сделка века! Ну, дол-
го,  я вам скажу, они мыкались, пока своего не воспроизвели. У них там
целая программа была: первый зверь экспериментальный, а потом, значит,
нарастить  поголовье  и пустить вольным выпасом по всей Канаде,  чтобы
мясо всегда свежее. Коровы, свиньи повымерзли - так? Так. Это раз. Мя-
са всем хочется - два.  Овцебыки ихнии - мелочь с рогами, там смотреть
не на что.  Мамонту в подметки не годятся.  Ну, вырастили, значит, ка-
надцы мамонта в лаборатории, так он им все приборы ногами передавил, и
пришлось его раньше времени из-под контроля на вольный выпас. А он там
взял да и сдох через два дня.

- Замерз? - хмыкнул я.

- Напутали с генокодом? - спросил Вацек.

- Куда там! Начал было этот мамонт снег в лесу клыками разрывать, тра-
ву искал.  А под снегом в том месте черт знает с каких времен - капкан
на гризли, ржавый. Но сработал: хлоп - хобота нет. Напрочь. Мамонт от-
дельно,  а хобот отдельно.  А кому нужен мамонт с хоботом отдельно?  В
таком виде он сам себе не нужен. Потосковал-потосковал и помер. Канад-
цы в шоке:  исходного материала-то у них совсем не осталось.  А вторую
половину хвоста мы им продать отказались,  как ни упрашивали.  Во-пер-
вых, она оказалась слоновьей, а во-вторых, самим нужна.

Вацек принужденно улыбнулся.

- Болтун,- сказал я.  - Мамонты ему, бездельнику. Ты мне зубы не заго-
варивай. Ты мне лучше вот что скажи: когда на четвертом стенде коллек-
тор искрить перестанет?

- А он разве искрил?  - удивился Сашка.  - Ну ладно, ладно, верю. И...
что?

- А ты не догадываешься?

- Почистить?

- Вот именно.

Сашка глубочайше вздохнул и посмотрел на меня. Потом на Вацека.

- Вацек,- пропел он томным голосом умирающего лебедя. - Ваценька...

- Нечего тут,- сказал я. - Марш работать.

Сашка обиженно  посопел,  отложил недописанную кляузу и полез ковырять
пальцем в ухе. Правым мизинцем в правом ухе. Я все понял.

- Слушай,  Вац,- сказал я просительно.  - Может, ты пока включишь там,
а?  Погоняй в разных режимах,  и студента тоже,  а я тут покажу Кузину
маму этому дармоеду. Лады?

Вацек не может вынести, когда я говорю просительно. Разумеется, он тут
же  вышел,  даже не взглянув на Сашку,  и минуту спустя за стенкой уже
что-то гудело,  завывало и даже,  возможно, искрило. Мы с Сашкой оста-
лись вдвоем. Шутки кончились. Теперь я остро чувствовал, что лучше мне
было сюда не ходить,  а ехать прямиком к Дарье.  Помимо общения с Саш-
кой, есть очень много других способов испортить себе настроение.

- Ну что, хохмач? - спросил меня Сашка голосом начальника.

- Что - что? - строптиво спросил я голосом начальника рангом выше.

Сашка терпеливо  покопался  в брючном кармане и извлек ключи,  вряд ли
что-нибудь отпирающие,  но зато с брелоком, выполненным в виде больше-
головой  кошки  с  тигровой расцветкой и отчаянным взглядом жертвы ва-
лерьянового похмелья. Оба глаза кошки горели зеленым - жукодав и ваку-
ум-фильтр работали в полную силу.

- Нас не слышат.

- А нас слушают?  - спросил я. - Был бы очень польщен, что кому-то ну-
жен.

- Ты этот тон брось,- сказал Сашка.  - Ты у меня уже вот  где  сидишь.
Что у тебя по основной теме?

- Ничего,- ответил я.

- Почему?

Я свернул лицо в гримасу.

- Потому что ничего и быть не может. Пусто. Бред эта ваша основная те-
ма,  по-моему.  Ты сам вникни:  откуда, ну откуда среди преподавателей
может взяться адаптант? Рожу я вам его, что ли?

- Интересная мысль,- похвалил Сашка. - Есть аргументы?

- Пожалуйста,- сказал я,  закипая.  - Вот тебе аргументы: мы им просто
не нужны.  Точнее,  мы им нужны лишь постольку, поскольку обеспечиваем
им своеобразную экологическую нишу,  хотя вряд ли они способны это по-
нять.  Если бродячая собака остановилась около столба, сие еще не зна-
чит,  что  она станет читать расклеенные на столбе объявления,  есть у
меня такое личное наблюдение.  У собаки просто иные намерения.  Что я,
адаптантов никогда не видел? Сколько угодно и каждый день. Зато никог-
да не видел кишечных паразитов,  сующихся управлять мыслями своего хо-
зяина. Уровни различны - суть одна. Между прочим, каждый преподаватель
дважды в год проходит стандартное генотестирование, а раз в два года -
проверку по форме А-плюс,  и без никаких. Во избежание. У вас там, на-
деюсь,  известно, что такое форма А-плюс? Если даже допустить дурацкое
предположение,  что где-то среди нас существует выродок-супер, способ-
ный маскироваться под человека на уровне, превышающем наши возможности
чтения генокода, то мы его просто не сможем найти, это хоть ясно?

- Это  ясно,-  сказал Сашка.  - Такого рода аргументы оставь при себе.
Можешь мне поверить, он существует. И наша задача - его найти.

Ну вот,  опять сказка про белого бычка. Я удержал себя в рамках. Вооб-
ще-то иногда полезно покричать на свое непосредственное начальство, но
сейчас был явно не тот случай.  Сашка не Сельсин. В Сашкином ведомстве
крика не ценят.

- Что удалось сделать? - спросил он самым заурядным голосом.

Я рассказал ему, что мне удалось сделать. Это не заняло много времени.
Сашка кивнул.

- Понятно. Круг подозреваемых?

- Я никого не подозреваю.

- Круг наиболее вероятных кандидатов в адаптанты,- уточнил Сашка. - По
объективным параметрам.

Я наконец понял, чего он хочет, и тоска навалилась на меня как-то сра-
зу.  Мертвая это была тоска, неудержимая и безнадежная. Очевидно, если
только я правильно понял, поимка скрытого адаптанта представлялась ему
в виде какой-то алгебраической задачи - во всяком случае,  формализуе-
мой задачи.  Или...  не ему? Все может быть. Интересно, кто он по зва-
нию?  Вряд ли Сашка принимает решения сам,  скорее всего это делает за
него кто-то другой,  и вот ему,  другому, почему-то кажется, что здесь
применимы традиционные методы родимых пенатов,  вроде игр в агентурную
сеть и системный анализ. Даже внешне Сашка куда как подходит для игр в
агентурную сеть:  обыкновенное бесцветное рыло,  глазу не за что заце-
питься,  сто раз увидишь и не запомнишь,  хоть удавись.  И в голову не
придет запомнить.

- Я. Ты. Он. Они. Любой из нас.

- И Вацек Юшкевич?

- А что - Вацек? - спросил я, настораживаясь.

- Только то,  что у него родная сестра в адаптантах.  Она теперь в ре-
зервате, он ей зачем-то письма пишет. Ты знал?

Нельзя сказать, что мне вдруг стало смешно. Мне стало тошно.

- Не знал.  И ничего удивительного.  Такое скрывают. Я бы на его месте
об этом не болтал, да и ты тоже.

- Вот как? - сказал Сашка. - А тебе не кажется, что у него есть особая
причина это скрывать?

- Само собой,- с готовностью согласился я.  - Естественно,  особая. Та
же самая причина,  по которой скрывают от посторонних, например, грыжу
в паху. Или гонорею.

- Не хотите меня понять, Сергей Евгеньевич,- задумчиво проговорил Саш-
ка, спонтанно перейдя на "вы" - меня это насторожило,- совсем не хоти-
те...  Неважная,  прямо скажем,  работа,  отдачи не видно. Вы все-таки
присмотритесь к нему повнимательнее, мой вам совет. Не век же ему ржа-
веть  в лаборатории,  думаю,  рано или поздно ему доверят и семинары в
первом потоке,  а мы позаботимся,  чтобы доверили, вот вы и присмотри-
тесь.  Домой его пригласите,  сами понимаете, дружеская встреча коллег
за рюмкой...

- Это совет или задание? - перебил я.

Сашка осклабился:

- А что, есть разница?

Я начал считать до десяти.  Очень может быть,  что  личина  нахального
сопляка,  давно засевшего у всех в печенках,  и удачна, не мне судить,
только меня она раздражает.  Если они там все таковы,  тогда я  ошибся
адресом.  Боюсь,  что когда-нибудь этот тип доведет меня до применения
подручных средств, будь он хоть трижды офицером нацбеза. Боюсь, что он
сам этого хочет.

- Ясно, шеф,- сказал я. - Будет сделано, шеф. Непременно.

Сашка равнодушным щелчком сшиб со стола толстую жужелицу.  Отлетев ри-
кошетом от стены, насекомое упало на спину и засучило лапками.

- Нечисть,- брезгливо сказал Сашка.  - Везде нечисть, что в людях, что
вокруг.  А ты еще смеешь паясничать. Что за народ пошел: плюнешь в рот
- драться лезут...  Ты мне скажи: когда ты в последний раз видел обык-
новенного таракана?

- Ладно,  молчу,- сдался я.  - Один вопрос.  Есть ли хоть какие-нибудь
признаки того, что у нас в преподавательском составе действительно на-
ходится адаптант?

- Допускаю,  что не в преподавательском,- сказал Сашка.  - Возможно, в
административном. Хуже всего, если в сорткомиссии.

Я машинально потер подбородок.  Все-таки воображение у Сашки есть, зря
я ему хамил. Даже страшно подумать, чем это может кончиться - адаптант
в сорткомиссии. То-то последнее время у нее столько брака, а то ли бу-
дет...  Одного адаптанта в сорткомиссии хватит, чтобы развалить инсти-
тут до основания - а вот зачем,  спрашивается? Мешает он ему? Глобаль-
ная Энергетическая ему поперек дороги? Концы с концами не сходятся. Да
нет,  все это какая-то зловредная чепуха,  не может адаптант  прикиды-
ваться человеком, а если может, то он и есть человек...

- А признаки? - спросил я.

- Будут  признаки,- сказал Сашка.  - Вчера убили Ржавченко,  и это ты,
конечно,  уже знаешь.  На прошлой неделе факультет потерял еще  двоих:
Цыбина и Андреева. Мало?

Я промолчал. Учитывая динамику роста числа убийств в черте города, ар-
гумент звучал слабо.

- Тело Цыбина найти пока не удалось,- продолжал Сашка.  - Зато с Ржав-
ченко получается любопытная картина.  Он был убит выстрелом с большого
расстояния,  при вскрытии обнаружены микрочастицы ртути  и  достаточно
большой для экспертизы осколок пулевой оболочки.  Стреляли из карабина
метров с трехсот, а потом кому-то очень понадобилось, чтобы все выгля-
дело так, будто Ржавченко не сумел отбиться от уличной стаи. Аналогич-
ная картина с Андреевым, разница только в том, что его начали кромсать
еще живого.  Как видишь, противник знает о нашей деятельности и прини-
мает достаточно жесткие контрмеры.

Это уже звучало убедительнее.

- Может,  это и не моего ума дело,- сказал я.  - Эти трое,  они... они
тоже?

Сашка пристально посмотрел на меня.

- Андреев - нет,- сказал он, помедлив.

Следовало понимать так,  что Цыбин и Ржавченко - да. Очень мило. Кста-
ти,  Цыбин входил в сорткомиссию,  это надо взять на заметку. Куда он,
бедняга, только не входил: шустр был и карьерист неудержимый, получив-
ший за неустрашимую прямолинейность прозвище  Торпедный  Катер  -  это
среди тех,  кто успел отскочить, а те, кому досталось локтем, называли
его не иначе как Сучьей Выхухолью,  и эта зоологическая  небывальщина,
надо сказать, прекрасно соответствовала... Наверняка он и к Сашке пер-
вым подплыл,  не дожидаясь приглашения.  А сколько еще народу играет в
эти игры?  Вряд ли мне стоило пыжиться, полагая себя пупком Земли, та-
ких пупков здесь убивают ртутными пулями...

- Судя по всему,  Андреев шел к нам,- сказал Сашка. - Мне бы очень хо-
телось знать, что он имел в виду нам сообщить.

Мне бы тоже.

- Мало ли в кого стреляют,- сказал я. - В меня, например.

- Когда? - напрягся Сашка.

- Последний раз неделю назад.

Он тут же потребовал выкладывать все, и мне пришлось выложить. Короче,
шел я тогда к Дарье и было уже довольно поздно,  довольно  сумрачно  и
абсолютно пустынно.  Звука выстрела я не слышал, а когда рядом со мною
шарахнуло по забору так, что брызнула бетонная крошка, сориентировался
и  не  стал гадать,  что бы это могло быть,  а разумно кинулся прочь -
бессистемными перебежками,  как учили.  Выяснить,  откуда  был  сделан
выстрел,  мне не удалось - скажем прямо,  оценив ситуацию,  я вовсе не
горел желанием подставлять себя  лишний  раз.  Стрелять  могли  откуда
угодно.

- Ртутная пуля? - спросил Сашка.

- Нет. Вероятно, "пила".

- Был только один выстрел?

- Кажется, да. Да. Один.

- Почему не доложил сразу?

- Не знал, что это тебя заинтересует. Да и не в первый раз.

Сашка пододвинул  к себе недописанную кляузу и стал черкать на ней за-
корючки.  Таким серьезным я видел его прежде только однажды: когда ему
удалось убедить меня сотрудничать.

- Как по-твоему, это случайность?

- Да,- сказал я.

- Может быть, и так,- задумчиво сказал Сашка. Помолчал, поиграл брело-
ком.  - Может, и так... Мы, конечно, проверим. В дальнейшем о подобных
происшествиях изволь докладывать немедленно. Разрешаю использовать за-
пасной канал связи. Ясно?

- Вполне.

- Повтори.

- Станут убивать - начну плакаться.  Пожалуюсь дяде по запасному кана-
лу. Это все?

- А  ты  не хохми,- сказал Сашка.  - Когда получишь пулю в брюхо,  вот
тогда и нахохмишься вдоволь.  А пока утихни и не маячь.  Шанс  у  тебя
есть.  Твои обязательства перед службой безопасности нигде не зафикси-
рованы.  О тебе знаю только я и мое непосредственное руководство, сле-
довательно,  утечка информации полностью исключается. Делай свое дело,
но в лаборатории без крайней необходимости не появляйся.  Это  приказ.
Лучше всего придумай себе болезнь и посиди дома дня два-три.  Если по-
надобишься,  тебя найдут. Мы еще не знаем всех возможностей этого обо-
ротня.

- Понятно,- кивнул я. - А если Вацек попросит зайти и помочь?

- Тогда зайдешь и поможешь.  Немедленно после этого - подробный отчет.
Не так, как ты привык, а максимум информации. Да! - Он вдруг откинулся
на стуле,  царапая затылком стену, и ухмыльнулся. Одновременно погасли
глаза кошки-брелока.  - Так вот я ей и говорю: куда ты, мол, дура, ле-
зешь,  на хрен ты мне сдалась, ты на себя в зеркало, говорю, посмотри,
жертва напалма...

В дверь просунулся Вацек.

- Сергей Евгенич, там этот студент опять не подготовлен, что с ним де-
лать?

- Гнать,- сказал я.

- А может быть...

- Что?

- Может быть, вы сами...

А, чтоб вас всех...



5

Я шел к автостоянке и размышлял о гнусном.  Во-первых,  я думал о том,
что носки у меня с утра мокрые,  а месить подошвами снег очень и очень
противно.  Во-вторых,  думал я, мне почему-то не было напомнено о том,
как и почему моих родителей вывезли на Юг раньше зятя Аллы  Хамзеевны,
а также о том, куда их не в пример другим вывезли, и это было странно,
учитывая, что на сей раз я не оправдал и не каюсь. Я ждал такого напо-
минания,  да что там - не напоминания я ждал,  а вульгарного начальст-
венного нагоняя, как мальчишке, и фрикций носом о шершавый стол. Похо-
же, Сашка решил, что еще не время, а может быть, просто учел глубинные
психологические изъяны Сергея Самойло. Ну-ну. Этот Самойло, знаете ли,
такой фрукт,  его, конечно, можно сунуть в грязь доцентской мордой, но
только до определенной уровневой отметки, а дальше он становится жутко
обидчив и социально опасен,  и прецеденты,  думал я,  Сашке безусловно
известны.  В-третьих, думал я, почему они привязались именно к Вацеку?
Сестра в адаптантах?  У меня,  например,  родная тетка в олигофренах и
соплива до невозможности,  а о семейном моем  положении  лучше  вообще
молчать.  Так почему не я? Нет, им нужен Вацек, а зачем - то мне знать
не дано,  то великая тайна сыскной алхимии. Им всем спать не дает тро-
янская лошадь.  Нет, не по мне эта работа, мне-то никакие лошади спать
не мешают, и Вацека я им не отдам, чего бы мне это ни стоило. Вот так.
Нужно быть совсем слепым, чтобы не понять, что Вацек беззащитен, и иг-
рать с ним в наши игры просто подло,  я так считаю. Хуже, чем бить ле-
жачего.

А вот выпить с ним я,  пожалуй, выпью. Можно и с "глазом" за лацканом,
пусть Сашка утрется. Тут нет ничего страшного. Сдал-принял. В архив.

Туман с Красноказенной куда-то пропал,  зато опять задул ветер и  снег
сыпал с остервенением.  К завтрашнему утру опять навалит по колено.  Я
выбрал и сунул охраннику наиболее мятую  купюру,  отыскал  на  стоянке
свой "рейс-марлин", механически смахнул с защитной пластинки на дверце
налипшие хлопья и сдвинул пластинку вбок.  Оставалось только  воткнуть
палец в отверстие папиллярного идентификатора,  и я чуть было не вотк-
нул.

Это не было шестым чувством. Просто я нагнулся посмотреть, не попал ли
в отверстие снег.

Из отверстия идентификатора торчала игла.

Наверно, секунды две я стоял в остолбенении, дурак дураком. Мишень ми-
шенью.  Потом сообразил присесть,  натянул перчатки и бережно  вытащил
иглу. Она легко поддалась. Через секунду я уже сидел за рулем, но поз-
волил себе отдышаться лишь после того,  как  нашел  нужный  рычажок  и
прозрачные  экранирующие  щиты  прямо-таки  выстрелили  из  своих ниш.
Та-ак.  Пули мне теперь от вас не ждать,  ни ртутной,  ни "пилы", если
только вы не окончательные идиоты. Не знаю, ребята, кто вы такие, но в
последовательности вам не откажешь, вот что я вам скажу. Цыбин, Андре-
ев, Ржавченко... теперь, значит, Самойло? Прямо-таки стиль Борджиа, за
что такая честь? Человек накалывает палец и очень спокойно, очень мир-
но  опускается  на  снег,  где  и лежит себе,  пока о него случайно не
споткнутся, полузанесенного и твердого, как оглобля. Или, скажем, так:
человек  ложится  на снег и минуту спустя его уже рвет на мелкие фраг-
менты подоспевшая стая...  Как Ржавченко. Я огляделся по сторонам. Ес-
тественно, никого не было. Тогда я стал рассматривать иголку. Это была
самая обыкновенная игла от швейной машинки,  с ушк