ь,  кто  он:  абстрактный гуманист или человек ответственный,  то
есть гуманист конкретный.  Я тоже, представьте себе, не палач, а архи-
тектор...  Ну хватит!  - Командующий подобрал упавшее кресло и сел. Он
был красен. - Положение у нас критическое, чтобы не сказать ужасающее.
Заметьте,  я  не  намерен  говорить сейчас о проблемах с энергетикой и
транспортом, я даже не упоминаю о том, что о ходе борьбы в других оча-
гах сопротивления по стране,  да и по всему миру,  мы имеем лишь отры-
вочные сведения, половину из которых Экспертный Совет считает недосто-
верными,  и о том,  что мы до сих пор не можем понять, почему не дейс-
твует спутниковая связь.  Утрачены громадные массивы информации. Боль-
шей части специалистов по городским коммуникациям физически не сущест-
вует.  Герметичность линии фронта!..  - Было  ясно,  что  командующего
всерьез сорвало со стопора.  - Вы оба знаете,  что нам приходится дер-
жать в тылу специальные формирования для  уничтожения  просачивающихся
стай и стаек. Мы перекрываем улицы и метро - они ле

зут через коллекторы,  водотоки и канализацию. Мы перекрываем все, что
можем,- они проникают через какие-то совсем уже невероятные ходы,  ко-
торыми в последний раз пользовались в шестнадцатом столетии.  Я запра-
шиваю Экспертный Совет,  когда же наконец у нас будет схема  подземных
коммуникаций,  которой можно верить,- мне отвечают,  что лет через де-
сять,  и просят для этой работы людей, тогда как даже дураку ясно, что
если нам не удастся наладить подвоз,  то самое позднее к маю мы дойдем
до трупоедства,  а к июлю попросту вымрем от голода, и вряд ли нам бу-
дет легче от того,  что, по расчетам, адаптанты вымрут раньше нас. Ло-
гически у нас есть один-единственный выход: не считаясь с потерями за-
вершить  очистку города в кратчайшие сроки,  прежде всего чтобы успеть
захватить то, что еще не сожрано. Мы это и делаем. Не считаясь с поте-
рями и даже иногда молчаливо их приветствуя,  потому что этого требует
логика событий.  А Экспертный Совет в такое время имеет наглость стро-
ить воздушные замки, и его уполномоченный по связи целыми днями пропа-
дает в своем любимом третьем отряде.  С Экспертного Совета я еще спро-
шу,  а сейчас я хочу услышать ваше...- командующий провел рукой по за-
пульсировавшей вдруг тонкой пленке на черепе и ткнул пальцем в  меня,-
да-да,  именно ваше личное мнение:  должны ли мы избавиться от излишка
дубоцефалов немедленно?

Вопрос, подумал я.  Плохо,  что я знаю на него ответ.  Я оглянулся  на
Сашку. Помощи от него я не ждал, и почему-то мне казалось, что он улы-
бается.  Но он не улыбался.  Он даже не изображал, что его тут нет. Он
смотрел на меня с интересом и ожиданием. Почему-то для него было очень
существенно то,  что я сейчас скажу.  Должно быть, он всегда был конк-
ретным гуманистом, только раньше я об этом не догадывался.

- Может быть,  я и сволочь,- медленно произнес я,  ясно чувствуя,  что
"может быть" уже излишне,- но я не дурак, это точно.

- Прекрасно.  - Командующий ударил ладонью по столу, как припечатал. -
Я рад,  что не ошибся в вас. Может быть, вы возьмете на себя предвари-
тельную разработку технической стороны этой акции?..



Вверх. Направо.  Пост охраны - стоп.  Вот пропуск, верните оружие. Те-
перь  прямо  по коридору...  Разбитое окно было заколочено дребезжащей
фанерой, тянуло холодом. Взмыленные порученцы, попадавшиеся навстречу,
ежились и старались быстрее прошмыгнуть.  Штаб работал,  проявляя спо-
собность к осмысленным действиям. Гуляли промозглые сквозняки. Спешили
люди.  За окном мело и, косо заштрихованные метелью, впритирку к колю-
чему валу недвижно и внушительно,  развернув к прилегающим улицам  ба-
шенки с тонкими стволами пулеметов, стояли два гигантских транспортера
резервного командного пункта. Прямо в коридоре на школьной парте - от-
куда  здесь  парта?  - злобно трясся допотопный принтер,  выплевывая в
поддон свежеотпечатанные воззвания к населению от лица  несуществующей
гражданской администрации.  Кипа на поддоне росла. За ближайшей дверью
кто-то вопил в микрофон армейской рации: "Что?.. Не слышу тебя! Нашел?
Где?..  У тебя же экскаватор,  там еще одна должна быть... Повтори! Не
можешь переключить - рви эту трубу к свиньям собачьим! Они жопы греют,
а мы...  Что?  Наплевать, там давление от силы пять процентов, рви - и
точка!  Пусть горит,  тебя это не касается,  потом переключим..." Так.
Значит,  нашли  и  перекрывают еще одну газовую магистраль,  ведущую к
центру города.  Уже кое-что. За другой дверью громогласно, с крикливым
восторгом  штатских,  дорвавшихся  до военного дела,  спорили о втором
эшелоне и необходимой плотности огня  в  полосе  прорыва.  Упоминались
третий и девятый отряды. Значит, прорыв к центру города намечается все
же на нашем участке,  и это тоже неплохо... Не то, что на нашем участ-
ке, а то, что он вообще намечается.

Прямо. Опять  вверх.  Теперь четыре пролета вниз и дважды налево...  У
того,  кто выдумал подобную планировку,  было не в порядке с  головой.
Как и у того,  кто,  зная,  кто ему Сашка, вздумал проверить одну свою
гипотезу насчет того,  кто Сашке командующий...  Сашка, конечно, прек-
расно это понял.

Души нет, но на душе гадко...

Кидать камни...  Никто ни в кого не станет их кидать.  Никто из остав-
шихся в живых не посмеет никого осудить даже в мыслях,  и это правиль-
но. Но тоже гадко.

Еще один пост. Пропуск...

- Подождите!..

- Да? - я обернулся.

- Простите... Вы меня не узнаете?

- Узнаю,- кисло сказал я.  - Как не узнать? Вы Глеб Ипатьевич Вустрый,
государственный разъяснитель третьего  ранга.  Бывший  государственный
разъяснитель.  Теперь  вы стоите в засаде и ждете меня.  Мне представ-
ляться нужно?

- Нет, нет! - Он расцвел и заулыбался. - Я вас знаю. Я вас даже помню,
хотя  видел только один раз,  у меня вообще очень хорошая память.  Мне
порекомендовали обратиться к вам...

- Кто? - перебил я.

Улыбка Глеба Ипатьевича была обаятельной.

- Разве это так уж важно?..

Я решительно повернулся и зашагал прочь.  - Подождите! - отчаянным го-
лосом  вскрикнул за моей спиной Глеб Ипатьевич.  Я подождал.  Мне было
все равно. И уже было ясно, что он просто так не отстанет.

Он подбежал ко мне суетливой рысцой.

- Кто вам порекомендовал обратиться ко мне?

- Алла Хамзеевна,- покаянно сказал он.  - Вы должны  ее  помнить,  она
ведь когда-то работала с вами, а теперь она фасовщица пайков... Она...
мне порекомендовала... предупредила только, чтобы я не ссылался...

- Вы ищете работу? - спросил я. Он усиленно закивал. - И вас, конечно,
не устроит ни повстанческий отряд, ни подразделение по борь-бе со сне-
гом... - Я ухмыльнулся, глядя, как человек мужественной внешности сду-
вается на глазах, точно дефектный воздушный шарик,- вот уже скукожился
и заморщинил, а скоро оста-нется одна цветная тряпочка... - Вы боитесь
повторной  мобилизации,  притом  у вас обострение язвы желудка на базе
тылового пайка и четверо детей,  поэтому вы ищете работу по своей  ос-
новной  специальности.  Высоко вы не летаете,  и вас бы устроило место
инструктора при мобилизационном пункте. Угадал?

- Нет,- с несчастным видом произнес Глеб Ипатьевич.  - Нет у меня  де-
тей... Совсем нет. А язва есть, это вы верно...

- А Государственная Евгеническая? - мстительно осведомился я. - Как же
насчет четверых детей на семью?

На Глеба Ипатьевича было жалко смотреть.  Цветная тряпочка съеживалась
и сморщивалась - казалось, она вот-вот пропадет совсем и государствен-
ный разъяснитель скончается у меня на руках в штабном коридоре.

- Что вы умеете делать? - спросил я.

- Работать,- мгновенно воспрянул Глеб Ипатьевич.  - Разъяснять, пропа-
гандировать...  и многое другое... мне говорят, что теперь это не нуж-
но,  но это же абсурд,  вы понимаете,  так никогда не бывает... Вы по-
верьте мне пожалуйста,  я очень хорошо умею работать с людьми,  у меня
за всю жизнь были только поощрения, ни одного взыскания... Вот смотри-
те! - Он мгновенно, как кольт из кобуры, выхватил из кармана пачку ка-
ких-то листков разного калибра;  некоторые из них, выскользнув из рук,
рассеялись по сквозняку,  и он кинулся их ловить.  - Ни одного! - тор-
жествующе кричал он,  бегая и размахивая руками. - Только поощрения за
отличную работу!  Вы еще не представляете себе,  какую я могу принести
пользу, но вы в этом сами убедитесь, даю вам слово...

- Спасибо,- сказал я, поворачиваясь,- не нужно.

Глеб Ипатьевич вдруг метнулся ко мне и рухнул на колени. Отшатнуться я
не успел, и он ухватился руками за мои ноги. Из его глаз по обморожен-
ным шелушащимся щекам катились мутные слезы.

- Подождите! Я могу...

- Работать с людьми? - спросил я, пытаясь освободиться. - Извините, не
требуется. Да встаньте же!..

Он все цеплялся за мои ноги.  Вырваться я не мог, а бить его по голове
пока не хотелось.

- Нет! - кричал Глеб Ипатьевич. - Не отказывайте мне, умоляю вас... Вы
еще не знаете,  что я могу!  У меня прекрасная наследственность! Прек-
раснейшая,  вы понимаете? Один из тысячи! Вот справка...- Он судорожно
начал перебирать свои листки,  отыскивая нужный, и мне удалось освобо-
диться.  - Вот она! Вот! Мои дети с огромной вероятностью не будут ду-
боцефалами.  Нет, нет, подождите...- Он проворно полз за мной на коле-
нях. - Я знаю, что сейчас это никому не нужно, но ведь наступят време-
на, когда таких, как я, будут искать! Да вы же разумный человек, сразу
видно...  Настанет день,  когда таких, как я, будут искать, чтобы про-
должить человеческий род,  и не найдут... Ведь не найдут же!.. Челове-
чество вымирает,  это теперь ясно каждому. Господи, ну за что меня, за
что!..  Я еще не стар... я могу... мои дети могут стать первыми детьми
нового человечества...

- Четверо на семью? - спросил я.

- Больше!  - замахал руками Глеб Ипатьевич.  - Много больше!  Я готов!
Столько, сколько потребуется, поверьте мне...

Я засмеялся.  Смеялось мне легко, как давно уже не смеялось. Весь ужас
и вся боль сегодняшнего дня уходили в идиотский смех,  как в  громоот-
вод. Этот корчащийся передо мной, недораздавленный по чьей-то забывчи-
вости полусумасшедший слизняк, потомок и предок слизняков, глядящий на
меня  снизу вверх преданными собачьими глазами,  был совершенно искре-
нен!

- Хорошо,- сказал я, отсмеявшись. - Зайди завтра. И перестань скулить,
дурак.  Обещать ничего не могу,  но если завтра ты рассмешишь меня так
же, как сегодня, я поделюсь с тобой своим пайком.



4

Экспертный совет занимал два этажа в правом крыле здания.  Здесь  было
относительно тепло;  перед стальной дверью, украшенной надписями, зап-
рещающими шуметь, входить без дела и сморкаться на пол, скучал часовой
в обыкновенной полевой форме. Он имел человеческий вид, и я против во-
ли остановился послушать его рассуждения о том,  что хотя прошлая зима
выдалась  холоднее,  чем нынешняя,  но зато тогда не было таких жутких
ветров,  и с чего бы они нынче взялись?  Я рассказал ему о бурлящей на
точке замерзания Атлантике, а он, возражая, поведал мне свою гипотезу,
согласно которой уцелевшим представителям  Лиги  Перемен  удалось-таки
склонить  объединенные нации к принятию мер по скорейшему установлению
Территориально-Климатической Справедливости,  благодаря чему в связи с
изменением  угла  наклона  земной оси наблюдается некоторое избыточное
неспокойство атмосферы, каковое, по его мнению, должно полностью прек-
ратиться в точности через триста восемьдесят семь лет, так что для па-
ники нет абсолютно никаких оснований...  Я подтвердил, что оснований и
впрямь нет, и, когда мне по проверке пропуска было позволено пройти за
стальную дверь, мы расстались вполне довольные друг другом.

Кое-кто из знакомых был на  месте.  Сновал  вспомогательный  персонал,
тускло  светились экранчики музейных компьютеров.  Где-то ругались.  В
ближайшей зарешеченной комнате хлебали чай и звали составить компанию,
но я отклонил. Эксперт по специсследованиям поймал меня за рукав и вы-
разил благодарность за доставленного адаптанта - перспективный экземп-
ляр.  Эксперт по транспорту меня не узнал и проводил удивленным взгля-
дом. Эксперт по энергетике узнал и сделал серьезную попытку затащить к
себе,  чтобы засадить за проверку расчетов, это надо было сделать, и я
обещал, но - позже, позже... Эксперт по мобилизационной тактике засту-
пил мне дорогу и,  поминутно утирая шею и оглядываясь, заставил выслу-
шать туманную речь,  пересыпанную намеками на назревшую  необходимость
смены  тем или иным путем некомпетентного и впавшего в волюнтаризм ко-
мандования,  при котором лучшим умам Экспертного Совета приходится иг-
рать жалкую и унизительную роль,- он все время спрашивал мое мнение, и
мне опять удалось отделаться шуткой...  Уже на излете меня настиг при-
каз быть к ночи в пятом Особом отряде, потому как на его участке прос-
матривается непонятная активность противника,  и я, обернувшись, пока-
зал пятерней,  что понял правильно: в пятом так в пятом... Бойля я на-
шел в той же каморке без окон,  которую сам же отвел ему  под  рабочее
помещение.  Тут он и спал. Тут он и ел, тут он и консультировал, когда
к нему как к единственному специалисту по сущности адаптантов  обраща-
лись с просьбой о консультации. Сейчас он сидел за проектором и изучал
микрофильмы из недавно захваченного нами архива - черт знает,  что это
был за архив,  но,  видимо, документы попадались интересные, поскольку
Бойль был полностью поглощен работой и закаменел на своем табурете. За
последние дни старик еще больше высох,  корм,  тепло и безопасность не
шли ему впрок.

Я вошел и тщательно запер за собой лязгнувшую дверь.

- О?  - Бойль вздрогнул и оторвался от своего занятия.  - Это вы есть?
Здравствуйте, Сергей. Очень вам радостен.

- Взаимно,- сказал я, улыбаясь. - Я тоже радостен. Нет-нет, я к вам не
по делу.  Просто поговорить...  Сколько же это мы с вами не виделись -
дня три? Четыре?

- Пять,-  сказал  Бойль.  - С тех пор,  как я здесь сижу,  вы заходили
только один раз. Извините меня, но я так и не благодарил вас...

- Чепуха,- отмахнулся я,  роняя себя на топчан и кладя автомат и  шлем
рядом с собой. - Не берите в голову. У вас тут все нормально? Ну, кор-
межка там, и вообще...

- Что?  Да,  конечно.  Все замечательно.  Вы знаете, Сергей, я недавно
набрел на одну старую статью - так вот, оказывается...

Я успел его прервать. Когда ему хотелось общения, его заводную шкатул-
ку всегда прорывало монологами, и я давно уже знал, что если не удает-
ся  остановить  его на разбеге,  приходится либо выслушивать до конца,
гордясь своим терпением,  либо сразу начинать ругаться черными словами
- на него это действовало.  Но сейчас мне не хотелось ни того, ни дру-
гого. Я дотянулся до проекционного аппарата и выудил из него кассету с
микрофильмом. Бойль смущенно захмыкал.

- "Новый подход к изучению миграций неолитического человека на Среднем
Востоке",- прочитал я. Судя по шрифту надписи, новому подходу исполни-
лось лет пятьдесят. - Интересно. Зачем вам это?

Он промямлил  что-то насчет того,  что смена рода занятий действует на
организм освежающе.  Врать он не умел, это было очевидно. Я пожал пле-
чами и вернул кассету на место.

- Дело ваше.  Я к вам,  собственно, вот зачем... - "А зачем?"- вдруг с
удивлением осознал я.  Кой ляд меня сюда принес? Не скажешь же вот так
прямо,  в лоб,  что больше не можешь,  что быть командиром отделения и
каждую ночь подставлять свою шкуру под пули неизмеримо легче, чем быть
хотя бы в малой степени ответственным за то, что делается по нашей во-
ле.  По моей в том числе.  Не скажешь,  что уже начал ощущать странное
болезненное удовлетворение своей работой и боишься такого удовлетворе-
ния. Не скажешь, что, чувствуя себя на пределе, просто-напросто пришел
поговорить с умным, беспомощным и непонятным человеком, желая получить
от него что-то очень нужное и не зная - что,  но притом зная,  что мо-
жешь в любую минуту уничтожить этого человека одним только словом, од-
ним движением пальца... Глупо все это. Ох, как глупо...

- Я закурю? - спросил я.

- Конечно. Пожалуйста.

Я зажег сигарету.  Сизая струйка, замысловато завиваясь, всплыла к по-
толку,  ударилась и отправилась посмотреть, нет ли где обходного пути.
Я выпустил еще одну. Полегчало.

- Послушайте, Сергей...

- Да? - Я напрягся.

- Я вам благодарен.  Но вы должны меня понять:  мне  очень  злонеловко
употреблять вашим гостерпиимством... Э-э... я корректно сказал?

- Почти. Вы хотите знать, когда вас отсюда выпустят,- эту фразу я про-
изнес в утвердительном тоне.

Он помялся.

- Ну, в общем... да. Примерно. Видите ли, мне нужно работать, а многие
материалы здесь недоступны... вы понимаете?

Это я понимал. Не понимал я другого и не мог понять: как он до сих пор
выходил живым из тех мест,  где материалы доступны даже слишком. В од-
ной мелкой стайке он ухитрился прожить дня три - не знаю, много ли ему
удалось извлечь для науки, но уносить ноги пришлось на форсаже. Помню,
на меня это произвело впечатление. Человек жил в стае! Один. Без подс-
траховки. Без дюжины снайперов, готовых по радиокоманде разом оставить
его в растерянном одиночестве среди дюжины трупов. Он это смог. Он до-
казал,  что это возможно. Такого везучего человека я в жизни не встре-
чал:  пули изорвали его одежду, он заблудился и едва не замерз, но вы-
шел точно на мое отделение,  и опять ему повезло:  в тот раз ни Сашки,
ни Вацека с нами не было.

А ведь я тогда уже точно знал, что Сашке его не отдам, с внезапным оз-
нобом подумал я.  Ни за что.  Знал,  что спрячу его в такое место, где
никому не придет в голову искать, по типу того классического письма...
Сашка, конечно, далеко не Дюпен, а настоящие профессионалы из нацбеза,
кто уцелел, сейчас либо на Юге, либо легли на дно и не шевелятся. Риск
был умеренный.  Пожалуй,  я мог бы еще отдать Бойля до ареста Сельсина
и, как водится, нашел бы способ оправдать себя если не в Сашкиных гла-
зах, то в своих собственных... Теперь - нет. Не могу.

Плохо, когда позади тебя рушится мост.

- Как вы считаете, долго еще они смогут сопротивляться? - спросил я.

- Адаптанты?

- Они.

- Я бы не ставил вопрос таким образом,- раздвинул морщины Бойль.  -  Я
бы поставил его по-другому: долго ли еще сможем сопротивляться мы?

- То есть?

На этот  раз он все же завел свою шкатулку,  и я ему не воспрепятство-
вал.  Как всегда,  говорил он гладко,  будто слова у него были заранее
построены в походные колонны,- говорил,  как на лекции, а в моем мозгу
откладывался конспект.  Большинство людей почему-то считает адаптантов
феноменом  новейшего времени,  говорил Бойль.  Однако это не так.  Без
сомнения,  говорил он,  адаптанты существовали всегда,  во все  эпохи,
поскольку причина их существования не социальная,  а генетическая,  но
они стали очень заметны тогда, когда человечество создало для них под-
ходящую социальную базу,  что, к сожалению, совпало по времени с гене-
тическим взрывом. Я хочу сказать, говорил он, что людям не так-то лег-
ко будет отвернуться... отвертеться от кровного родства с адаптантами,
хотя,  конечно, им будет очень этого хотеться. Уже хочется, верно? Де-
ло,  однако, не в гипертрофированной агрессивности адаптантов по отно-
шению к внешнему врагу, коим им справедливо представляются люди... Как
вы полагаете, Сергей, какая основная черта присуща человечеству?

- Уничтожать себе подобных,- ответил я не задумываясь. - Знаем, прохо-
дили.

- Вы ошибаетесь,- мягко возразил Бойль,  и я заметил,  что вид у  него
усталый и отрешенный. - Основная черта человечества - беспечность. Это
свойство превалирует даже над тягой к творчеству или,  скажем, к наси-
лию...  разумеется,  я  говорю  о человечестве в целом.  Беспечность у
вас...  у нас просто поразительная. Мы легкомысленно рано нарушили ес-
тественный порядок вещей. Человечество перестало жить стаями и выигра-
ло во всем,  кроме уверенности в завтрашнем дне, забыв