одалеку от входа в бункеры занимал Бурдинов и несколько армейских техников, подчинявшихся ему напрямую. Здесь же поселили Давыдова. Шведов вместе с Петренко прямо с аэродрома Наушек отправились в Гусиноозерск, чтобы примкнуть к работе комиссии рыболовов. Война войной, а рыбоохрана - по расписанию. Давыдов переговорил по телефону с Гнилорыбовым, и тот заверил, что никаких санкций к Петренко, залетевшему куда не следует, применено не будет. А Шведов, собственно, был вообще ни при чем.
     Отдохнув несколько часов, ранним утром Давыдов вместе с Бурдиновым уже спускался в один из бункеров. К торпедам вела сложная система ходов с усиленной охраной.
     "Торпедный зал" представлял собой мрачноватое помещение с бетонными стенами, сплошь затянутыми кабелем, и не очень высоким потолком, на фоне которых особенно массивными выглядели цилиндрические тела подпространственных торпед. Всего в зале их оказалось шесть штук. У одной из стен размещалась светящаяся стеклянная будка - пульт управления.
     - Мы работаем, как артиллеристы, - объяснил Бурдинов. - Перемещаем торпеду в ближайший из зеркальных миров, в точку, которая просматривается оператором. Определение такой точки - своего рода "пристрелка". Как только переход завершен, совершается обратный переход - в наш мир, но уже без смещения координат. А уж потом срабатывает взрывное устройство.
     - Работаете вы по подземным бункерам? - уточнил Давыдов.
     - Понятное дело. Наземные части пока еще проще и дешевле бомбить с воздуха.
     - А если в зеркальном мире на месте бункера нет полости? Тогда торпеда "застрянет"?
     - Нет. В те наносекунды, что она находится в зеркальном мире, вещество торпеды вполне может быть совмещено с веществом почвы или скального массива... Вот через звезду я бы не стал передавать посылку. Там и наносекунды хватит, чтобы разрушить капсулу. Происходят ядерные реакции, суперструна постоянно "колеблется" в силу вероятностности квантовых процессов, всегда сопровождающих ядерную реакцию. Перемещенное вещество, которое суть "колебание" суперструны, быстро взаимодействует с другими "колебаниями".
     Давыдов похлопал по кожуху одной из торпед:
     - Ядерный заряд?
     - Нет, особо мощная взрывчатка. Мы же не варвары-применять ядерное оружие. Особенно против страны, у которой его нет.
     Давыдов вздохнул, огляделся по сторонам. Техники, обслуживающие торпеды и пульт управления, были далеко.
     - Ты помнишь, что я обещал шаману?
     - Помню, - ответил Бурдинов. - Ну мало ли что ты обещал... Попытаться, конечно, надо. Думаешь, мне хочется монголов бомбить? Нормальные ребята. Древняя культура. Как водится, наверху кучка негодяев, желающих набить карманы долларами, из-за которых пострадают тысячи простых людей. С гражданским населением мы воевать, конечно, не будем. Но бомбы не разбирают, куда летят... Да и военных жаль. Чем эти мальчишки, солдаты-призывники, да и офицеры виноваты?
     - Вот и я о том же, - пробормотал Давыдов. - Только насчет того, чтобы попытаться... Я шаману не это обещал. Ты, я думаю, помнишь. И слово свое нарушать не хочу и не буду. Не потому, что проклятия боюсь. Тут в другом дело.
     - Кому же приятно слово нарушать? - отозвался Бурдинов. - Но как ты войну остановишь? Будь ты хоть трижды депутат - таких, как ты, тысячи. И большинство законодателей, руководствуясь инстинктами толпы, пороха не нюхали, а проучить зарвавшегося соседа желают. Как и их избиратели. Не они ведь конкретно будут учить. И вряд ли их сыновья.
     - Должен быть способ, - уверенно заявил Давыдов. - Должен быть.

***

     Находясь вблизи пульта управления самым мощным оружием современного мира, Давыдов невольно задумался: а не пойти ли ему на небольшой шантаж? Нацелить торпеду совсем не туда, куда планировалось, и выдвинуть свои требования. Отвод войск от границы, переговоры с американцами и монголами...
     Но такие действия были недопустимы сразу по нескольким причинам. Во-первых, Давыдов не собирался становиться предателем и изменять интересам своей страны - что бы он ни обещал шаману или кому-то еще. Во-вторых, шантажисты и террористы ему не нравились никогда и пополнять их ряды он не хотел. И, в-третьих, угрозу свою он никогда бы не выполнил, а блефовать под "правдосказом", действие которого все еще ощущалось, - занятие бесперспективное.
     К тому же Бурдинов и техники наверняка не поддержали бы его устремлений, несмотря на весь пацифизм и миролюбие. Так что нужно было искать другие пути. Посложнее, но и получше.
     - Пойдем в мой рабочий кабинет, - предложил Бурдинов, поймав взгляд Давыдова, устремленный на торпеды и в то же время куда-то сквозь них. - Там поговорим.
     В глубоком бункере полковник соорудил себе вполне уютное гнездышко. Здесь были и диван, и два кресла, и стол. Одним словом, гораздо уютнее, чем в палатке. Однако же Бурдинов предпочел походные условия. Или хотел быть ближе к людям и дальше от торпед, или слишком ценил открытый воздух и чистое небо.
     - Присаживайся, - кивнул Бурдинов на кресло. - Завтракать будем?
     - Пожалуй, - Давыдов и правда проголодался.
     Бурдинов по-простому, кинжалом, небрежно вскрыл две банки с тушенкой, достал из тумбочки алюминиевые кружки, ложки и бутылку красного вина.
     - Разносолов не держу. Вино для аппетита и для здоровья, мясо - для сытости.
     Давыдов отхлебнул глоток полусухого вина, одобрительно кивнул и выпил зараз едва не половину кружки. Потом погрузил ложку в банку с тушенкой и заработал челюстями.
     - Ты сейчас, наверное, начнешь убеждать меня поднять мятеж, - подмигнул математику Бурдинов.
     - С чего ты взял? - удивился Николай.
     - Были уже предложения...
     - От кого же?
     - Да от тебя. Точнее, от предшественника твоего. Месяц назад. Правда, тот Давыдов тушенку лопать не стал. Не привык без гарнира, да еще ложкой. Был у меня сухарь, так он его грыз. И проповедовал что-то насчет того, что грешными, мол, делами мы занимаемся. Но доверия у меня к его предложениям не было. Не способен на мятеж человек, который от простой армейской еды отказывается.
     - А я, ты считаешь, способен?
     - Кто знает...
     - Вот если бы институт наш поднять, - вздохнул Давыдов. - Не бунтовать, конечно. Но что-то вроде забастовки. Объяснить, кому нужно, относительно последствий применения нового оружия. И реальной угрозы из других глобул, перед которой сплотиться надо... И начать разрабатывать совсем не то, что мы сейчас разрабатываем.
     - Да мы многое, вообще говоря, под военные программы засунули, - объяснил Бурдинов. - Не стоит институт. Толковых ребят только не хватает, чтобы все направления развивать.
     - И все же... Угроза ведь не от Америки исходит.
     - Думаешь, не знают об этой угрозе? - хмыкнул Бурдинов, не прекращая жевать. - Знают. И в Кремле, и в Белом доме, и в самих Соединенных Штатах. Не напрасно ведь мы специально для Москвы энтропийных установок собрали штук сто. Почти вручную. Потом уже патент продали и чертежи передали какому-то заводу в Воронеже. Фирме частной. Они сейчас всю страну закрывают, неплохие деньги зарабатывают. Медленно, но верно.
     - На набережной возле Москвы-реки и то установки не действуют! - Давыдов вспомнил свои злоключения.
     - Недоработки. Что важнее - набережная или военный завод? Или секретный научный институт?
     - Институт, конечно, важнее, - согласился Давыдов, представляя прыгунцов, шарящих в секретных сейфах разработчиков новейших вооружений.
     - Игра с дальним прицелом, - продолжал Бурдинов, расправившись с банкой тушенки и примериваясь к следующей. - Поэтому наше правительство и американцы и хотят выяснить, кто сильнее. Американцы ведь тоже на месте не стоят. Не знаю, построили они подпространственную торпеду или нет, но зонд в зеркальные миры запускали. Это информация достоверная. И энтропийные поля - не только против гостей из дальних глобул, но и против американских зондов. Кто знает, что они изобретут? Область исследований новая, возможностей - непочатый край. Война в Монголии - не война за плацдарм. Выяснение, чье оружие лучше и точнее, чьи технологии совершеннее. Поэтому в бункере находиться, мягко говоря, небезопасно. Противник тоже может сюда что-нибудь переместить. Или не может. Наверняка сказать нельзя. А уж по результатам станет ясно, кто будет лидером в нашем мире. И этот лидер начнет собирать силы против возможного вторжения.
     - Стало быть, все так глобально? От нашей работы зависит, победит страна или нет и как все мы будем жить?
     - А это всегда зависит от чьей-то работы, - раздраженно буркнул Бурдинов. - Точнее, от работы каждого. Кто-то делом занимается, кто-то мухам дули дает. Всегда так.
     Давыдов отставил банку с недоеденной тушенкой в сторону, допил вино.
     - Под бездельниками ты меня подразумеваешь?
     - Тебя? - удивился Бурдинов. - Да ты больше всех нас сделал. Это и профессор Савченко признает, хотя он тоже перелопатил дай бог... Но тот же Савченко целиком проблеме не отдается. А что тут скажешь - директор института, то с президентом встречается, то коллегам помогает... Зимой вот я с нашим директором присутствовал на защите диссертации одного товарища из крупного математического центра. Тема: "Неустойчивость упругих цилиндров при одноосном растяжении"... Кто-то делом занимается, а кто-то ковыряется в собственном пупке, паразитирует, на шее государства и налогоплательщиков, даром хлеб жует!
     - Наверное, и такие темы нужны, - осторожно предположил Давыдов. - Если уж ее на обсуждение ученого совета вынесли...
     - Нужны, как же! Тема первостепенной важности! А какая новизна! Впрочем, тема, может, и неплохая, хоть и слабенькая. Но видел бы ты этого диссертанта, повадки его... Дармоед, который стремится в жизни получше устроиться. Отдыхать больше, с комфортом, работать - меньше. Ну да ладно, что мы будем о гадости всякой говорить. Я о том, что нам с тобой делать.
     - Может, Савченко все же поможет? Он, как ты говоришь, и к президенту вхож.
     - Вхож-то он вхож, да не по каждому поводу. Как правило, президент его приглашает, а не он к президенту на прием записывается. А это разница. Сам он может только на министра выйти.
     - Ну и министр - неплохо.
     - Неплохо, - кивнул Бурдинов. - Однако и ты к любому министру попасть можешь. Все-таки депутат. Но для начала, перед тем как подумать, как нам дальше быть, о себе расскажи. Я так понял, у тебя в Москве проблемы какие-то были.
     - Проблемы - не то слово, - кивнул Николай. - Давай наверх поднимемся. Там и расскажу.

***

     Товарищи расположились на поляне неподалеку от одной из палаток. В небе то и дело проносились истребители. Над лесом барражировали вертолеты. Активность вооруженных сил была прямо-таки нездоровой. Словно бы до начала операции оставались считанные дни. Как бывает в таких случаях, усыпление бдительности противника, затишье и внезапный удар.
     Рассказ Давыдова продолжался часа два. Бурдинов почти не перебивал его - только задавал иногда уточняющие вопросы. И качал время от времени головой.
     - Охота по-крупному идет, - заявил он. - Что еще раз подтверждает мои худшие подозрения. И Даша... Хорошая девчонка, насколько я знаю. Жаль, честно говоря...
     - Что жаль? - не понял Давыдов. - С ней вроде бы все нормально...
     Бурдинов вынул из ножен свой широкий кинжал, мощно вогнал его в красный ствол растущей рядом с палаткой сосны - простреленная рука напомнила о себе, отозвавшись на резкое движение пронзительной болью.
     - Ты на самом деле не понимаешь или прикидываешься? - морщась, осведомился Бурдинов.
     - Что не понимаю?
     - Тебя ловят на вокзале. Везут куда-то к лешему на рога. Потом ты чудом спасаешься. И после этого, буквально через пятнадцать минут, встречаешь девушку, к которой неравнодушен, и она увозит тебя к господину Скорнякову. Где чуть позже оказывается и Гнилорыбов, чьими стараниями ты и отправляешься в Монголию - прямо в руки Шарпа или как там звали этого товарища?
     - Действительно, кое-что странное в этом есть, - согласился Давыдов. - Меня появление Даши более чем насторожило. Но оказалось, ее отец живет в том же поселке. И Скорняков этот - неподалеку. Бывают совпадения...
     - И встреча с Гнилорыбовым совпадение?
     - Наверняка. Когда мы приехали, Скорняков его уже ждал.
     - Ждал, - усмехнулся Бурдинов. - Потому что Даша, прежде чем подобрать тебя, позвонила Скорнякову и дала ему четкие инструкции. Или это сделали те, на кого она работает.
     - И какой в этом смысл? Скорняков случайно упомянул, что летит на Байкал. Я с ним не просился, а он мне не предлагал. И билеты на самолет уже куплены были. Целых два.
     - Потому и два. Чтобы ты Дашу с собой взял.
     - Нет, не верю я, - покачал головой Давыдов. - Даша знала, что я - Давыдов не из этой глобулы. А когда об этом узнал Шарп, он сразу вознамерился пустить меня в расход. И зачем для этого так напрягаться? Слишком уж сложно. Проще яду в стакан воды подмешать...
     - Ну, не знаю, Коля, что они там думали. Чужая душа - потемки. А здесь и менталитет другой. Видишь, как они себя называют - тихоокеанцы. Потомки самураев. Впрочем, я не утверждаю, что обязательно злой умысел имел место. Может быть, Даша твоя и правда невинная овечка. Мне бы тоже этого хотелось. Но случайностей таких не бывает. Ты уж мне поверь. Можно встретить нужного человека в нужное время. Нужного человека в нужном месте. Но чтобы встретить нужного человека в нужное время и в нужном месте, когда место это удалено от твоих постоянных маршрутов на сотни километров, - в это я никогда не поверю! И если Даша не виновата, значит, тихоокеанцев что-то связывает с ее отцом.
     Давыдов молчал, а Бурдинов продолжил наступление:
     - И не кажется ли тебе странным, что дочка преуспевающего бизнесмена Белова учится не в Москве, а едет в Ростов, где не только учится, но и работает? Сейчас, впрочем, это в моде, даже среди "золотой" молодежи... И в МГУ она могла недобрать баллов. Тут никакие деньги, если оценки низкие получила, не помогут, не те времена - крепко за взяточников взялись, хоть и не всех вывели. Поэтому допускаю, что приехала она учиться к нам в университет-конкурс не такой высокий. Но что случайно она пошла к нам в библиотеку работать - не верю!
     - Она мне говорила об этом, - попытался возразить Давыдов. - Допуск у нее был. Семья проверенная.
     - Это и странно, - вздохнул Бурдинов. - Возвращался бы ты в Москву. И спокойнее там, и безопаснее. И к власти ближе. Это ведь только со стороны кажется, что где войска, там и центр событий. А на самом деле центр событий сейчас в столице. Оттуда команды дают. И мы, хотим или нет, будем их выполнять. Ты должен быть рядом с теми, кто отдает команды.
     - Я вернусь, - легко согласился Николай. - А ты со мной не полетишь?
     - Не имею права. Я на службе. Хоть и с ученой степенью, и генералами некоторыми командую, но я такой же исполнитель, как и какой-нибудь сержант или рядовой. Поэтому срочно тебе в Москву надо. К министрам, капиталистам - кому угодно. И охранников иметь человека четыре. Вот это я могу обеспечить... Сам уехать отсюда не могу, но отослать могу почти любого. Хочешь, Трушечкина пошлю тебя прикрывать? Или Шелобко? А то и всех вместе. Надежные ребята.
     - Нет. Что я в столице с армейским спецназом буду делать? На месте решу проблемы.
     - Ладно, - кивнул Бурдинов. - Ближайший борт из Улан-Удэ часа через три. Оружие здесь оставит и назад, в Москву. Им полетишь?
     - Что тянуть? Чем быстрее, тем лучше.
     - Тогда я сейчас вызову вертолет. На прощание Вячеслав вручил другу пистолет с широким раструбом.
     - Генератор поля, разрушающего любую ипсилон-проекцию, - объяснил он. - Можешь стрелять при малейшем подозрении. Людям никакого вреда не будет, а проекции дезинтегрируются необратимо. Заряд слишком не экономь, но имей в виду - его хватит выстрелов на тридцать. После аккумулятор нужно заряжать. Или у меня, или в институте. Обычной розеткой на двести двадцать вольт здесь не обойдешься.
     Давыдов сунул пистолет в портфель и поинтересовался:
     - А переносного энтропийного генератора нет?
     - Нет. Самый маленький нужно возить по меньшей мере на "волге". Тяжелый.
     Давыдов вспомнил серую "волгу" своего сопровождения с заметно проседающим задним мостом, понял, чем она была нагружена, усмехнулся и кивнул:
     - Как-нибудь обойдусь.
     - До встречи на родной земле! - тепло улыбнулся Бурдинов.
     - Постараюсь, чтобы ты вернулся быстрее.
     В скором времени Бурдинов мог вернуться лишь в том случае, если военное положение на границе будет отменено.

***

     Давыдову не пришлось лететь в грузовом отсеке огромного транспортного самолета. Его, как важного пассажира, пустили в кабину. А вот граждане попроще устраивались среди пустых ящиков в темном отсеке.
     Николай сначала хотел было разделить с народом тяготы полета, но потом, по трезвом размышлении, решил, что в кабине будет интереснее. Он и на самолетах до сих пор толком не летал. В прежнем мире некуда было, да и билеты дорогие. В Москву на заседание Думского Собрания ехал поездом. А полет с Гнилорыбовым, Шведовым и его коллегами запомнился прежде всего как грандиозная попойка, но не как воздушное путешествие. Тогда в темноте за иллюминатором Давыдов смог рассмотреть лишь какие-то далекие мерцающие огоньки и облака.
     Сейчас, днем, из пилотской кабины вид открывался потрясающий. Николай подумал, что есть еще одно занятие, которому он с удовольствием предавался бы долгое время: парение над землей и над облаками в лучах яркого, искрящегося солнца.
     Внизу проплывали коричневатые массивы гор, бескрайние темно-зеленые полотна тайги, пронизываемые тонкими голубыми лентами рек. Изредка среди зелени лесов можно было рассмотреть города и поселки. Чем дальше летели, тем их становилось больше.
     Расслабившись от созерцания красот природы с высоты птичьего полета, Давыдов задремал. Проснулся, когда самолет уже заходил на посадку на одном из подмосковных аэродромов.
     "Только бы от Сосновки подальше, - подумал Давыдов, вспоминая резиденцию тихоокеанцев в захваченном доме какого-то несчастного нового русского. - Устроят мне опять засаду... Хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Оружие имеется. К Дашиному отцу зайти бы не помешало... И к Даше тоже".
     Даша - это приятное. А к отцу девушки, предпринимателю Белову, у Николая было дело.
     - Ребята, до Сосновки от вашего аэродрома далеко? - обратился Давыдов к пилотам.
     - Так кто ж ее знает? - широко улыбнулся молодой человек в звании старшего лейтенанта, сидевший ближе всех к Давыдову. - Мы ведь не местные, кроме нашего аэродрома, нигде в Подмосковье и не бывали. Где ваша Сосновка находится?
     - Ну, я точных координат не имею.
     - Да зачем нам координаты? На юге от Москвы или, скажем, на востоке?
     Николай пожал плечами.
     - Мы вот сейчас столицу обогнем и будем садиться на северо-западе. Если, скажем, Сосновка на севере Москвы или на западе, может, и недалеко от аэродрома. А если на юге - через столицу придется ехать.
     - Ладно, прилетим - разберемся, - махнул рукой Николай. - Из самолета по мобильному нельзя позвонить?
     - Никак нет, - ответил лейтенант. - И не пытайтесь. Мобильные телефоны - это вообще зло. Плохо сказываются на безопасности полетов. По рации можете с диспетчером связаться, если хотите.
     - Зачем мне диспетчер? С диспетчером мне разговаривать не о чем... А телефон я не включаю, - заверил пилота Давыдов, прикидывая, хватит ли заряда аккумулятора хотя бы на то, чтобы переговорить с Дашей. Телефон он не заряжал давно.

***

     Тяжелый грузовой самолет долго бежал по взлетно-посадочной полосе и остановился возле каких-то ангаров.
     - Автобус приедет минут через пятнадцать, - сообщил Давыдову один из летчиков. - Спускайтесь на бетон и езжайте вместе с пассажирами. У нас еще много дел.
     - Куда идет этот автобус? - полюбопытствовал Давыдов.
     - К выходу с аэродрома, естественно, - рассмеялся летчик. - Не будет же он развозить пассажиров по домам! До выхода отсюда пешком идт