ь получил удар дубинкой в грудь.
     - Торговать было выгодно. Крутиться. Блат везде нужен. Чтобы деньги зарабатывать. А математика не нужна. Заводы остановились, фундаментальные исследования тоже.
     - Почему?
     Николай начал внутренне бурлить. Шарп сознательно запутывает его? Или действительно не может понять элементарных вещей? Впрочем, настолько ли они элементарны для того, кто не жил в эпоху накопления капитала, проще говоря, при бандитском капитализме?
     - В стране произошли катастрофические изменения, - вновь пустился объяснять Давыдов. - Воровать стали многие и помногу. Растаскивать государственное имущество под видом эффективного ведения хозяйства. И теоретики нашлись, и практики. Некоторые считают, что это американцы развалили изнутри нашу экономику. Вызвали коллапс промышленности, обесценивание рубля.
     - Хорошо, - не совсем понятно прокомментировал Шарп. - Просто отлично. С вами проблем не будет. Дальше.
     - Но главное, конечно, воровство. Кто воровал, тот и жил. А что может украсть математик?
     - Что?
     - Я не знаю. Я ничего не мог. Поэтому жил на зарплату. Этого мало для того, чтобы сводить концы с концами.
     - Как тебя доставили сюда?
     - Прямо в моей комнате появилась симпатичная девушка. Приказала мне раздеться. И я потерял сознание. Очнулся уже в институте.
     - Адрес института?
     - Не знаю, - ответил Давыдов, за что получил дубинкой по рукам - на этот раз очень больно.
     - Я и правда не знаю. На проспекте Стачки. Не помню номера дома. Да это почти открытый институт. Только охранник на входе стоит. Любой покажет. Зачем вам от меня адрес требовать?!
     - Дальше.
     - В институте мне сказали...
     - Нет, не об этом. Какие различия между вашей глобулой и той глобулой, куда вы попали?
     - Здесь люди живут богаче. Развивается наука. Производство не стало. Видели бы вы новую "десятку"...
     - А в вашей глобуле производство остановилось? По каким причинам? Кризис перепроизводства?
     - Экономика просто рухнула. Деньги обесценились. Молодые реформаторы порезвились.
     - Это нужно взять на карандаш, - усмехнулся Шарп. - Смелых реформаторов, работающих в чужой стране, всегда нужно подкармливать. Всеми доступными способами.
     - А старая элита тащила все, что плохо лежит. Что лучше - сохранить завод ценой в миллион или утащить с него пару тысяч долларов? Многие считали, что лучше тысяча в своем кармане, чем миллион в государственном.
     - Как это верно! - довольно потер руки Шарп. Он даже забыл ударить Николая дубинкой, когда тот сделал паузу. И лишь через пару секунд потребовал:
     - Что же ты замолчал! Излагай! Такие приятные истории я могу слушать целыми днями!
     - Америка стала доминировать в мире, - уловив настроение Шарпа, продолжил рассказ Николай. - Бомбит всех, кого хочет, не считаясь с мнением мирового сообщества. Не понравились югославы - разбомбить все их промышленные объекты с воздуха! Гражданские попадут под бомбы - их проблемы! И найдутся чиновники и сило вики, которые сдадут свое правительство, потому что предатели есть везде. Нужна иракская нефть - нет проблем1 Бомбежки, потом высадка десанта, подкупленная администрация, подачки населению - и нефть идет туда, куда нужно. Главное - никто и пикнуть не смеет. Только население кое-где шебуршится. В основном в странах старой демократии.
     - Газом их, - злорадно подсказал Шарп.
     - Так и делают. И газом, и водометами, и в тюрьму сажают. Впрочем, кому мешают демонстранты, да еще в Европе? А в самих Штатах пропагандистская машина работает так хорошо, что все население страны готово сложить голову за то, чтобы свергнуть неугодное отечественным нефтяным магнатам правительство далекой страны.
     - А китайцы? На китайцев они нашли управу? - даже с некоторым придыханием поинтересовался Шарп.
     - С китайцами сложнее. Их больше миллиарда. К тому же древняя культура Востока. Ее ведь нужно понять. Там не все на хватательных рефлексах. А тем, кто хватает, быстро обрубают руки. Поэтому китайцы пока живут, как им нравится...
     - Везде свои проблемы, - горестно вздохнул Шарп.
     В это время дверь открылась, и в комнату ввалились Джонсон, госпожа Игами и Бритый. Гололобый бандит держал в руках огромный пластиковый пакет.
     - Доставили все, что нужно. Сейчас состряпаем лекарство, - пояснил Джонсон. - Пусть наш подопечный помолчит. А то язык потом сломает. Или слюна высохнет, сказать ничего не сможет и от огорчения сознание потеряет. А нам все же некогда. Каждая минута на вес золота.
     - Хорошо, - кивнул Шарп Давыдову. - Отдыхай.

***

     Несколько минут манипуляций со ступками, где перетирались таблетки, и колбами, которые Джонсон подогревал на спиртовке, и некий результат был достигнут. Госпожа
     Игами крепко сжала в руках большой шприц с мутной жидкостью и направилась к пленнику. Вид шприца не слишком понравился Давыдову. Закрадывались сомнения в его стерильности. Впрочем, стоит ли бояться заражения крови тому, кого застрелят через пару часов?
     Впрочем, может быть, и не застрелят. Огнестрельного оружия у похитителей не было. Даже пистолет Николая Бритый держал где-то в складках одежды. А вот мечами они размахивали направо и налево и пленника, наверное, намеревались устранить с помощью меча. Откровенно говоря, слабое утешение!
     Располосовав коротким кинжалом рукав рубашки, госпожа Игами совсем не по-девичьи вцепилась в руку Давыдова. Не слишком заботясь об ощущениях "пациента", она, не пережимая руки, с трех попыток нашла вену и начала вводить туда раствор. Привязанный Николай не слишком сопротивлялся. Во-первых, руками сильно не пошевелишь. Во-вторых, зачем дергаться? Пусть уж лучше делают внутривенные уколы при бодрствующем сознании, чем бесчувственному телу...
     Действие полученного в полевых условиях "правдосказа" оказалось отнюдь не неприятным. Голова Николая неожиданно прояснилась, он даже почувствовал в себе уверенность. Помимо этого накатил сильный и неконтролируемый приступ язвительности. Хотелось немедленно сообщать присутствующим об их недостатках, причем Давыдов чувствовал, что это доставит ему огромное удовольствие.
     Но что, если перейти к глобальному обличительству. А еще лучше - дать себе зарок не лгать никогда в жизни. И следовать ему. Быть выше этого. Жить вне лжи. Совсем не так, как он существовал в последние несколько дней. Теперь Давыдов был готов умереть за правду, и сделал бы это с удовольствием, даже в экстазе. Он стал настоящим рыцарем истины.
     Заметив, как хитро поблескивают глаза Шарпа, Николай уже собрался выложить ему все, что думает о спецслужбах и их нечистоплотных сотрудниках в общем, и о таких подонках, как сам Шарп, в частности, когда тот задал первый вопрос:
     - Вы действительно из другой глобулы?
     И Николай почувствовал, что, несмотря на весь свой праведный гнев, направленный на этого человека, он не может оставить без внимания его вопрос. Напротив, должен ответить как можно более по существу и скорее. Уничтожить негодяя своим правдивым ответом.
     - Меня переместили, не спрашивая моего согласия, сотрудники Института теоретической и экспериментальной физики, - заявил он. - Я действительно из другой глобулы и совершил материальное перемещение между мирами. Таким образом, я, как и вы, совершенно чужой в этом мире.
     - Вы Давыдов? - быстро задала вопрос госпожа Игами.
     - Давыдов Николай Васильевич, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения, русский, паспорт номер...
     - Достаточно, - прервал его Джонсон, и Давыдов понял, что не способен больше сказать ни слова, хотя прежде намеревался рассказать о себе еще многое. Даже те эпизоды биографии, которые в анкетах обычно опускал. Слова американца прозвучали для него как непререкаемая команда.
     Похитители переглянулись.
     - Любопытно, - процедил Шарп. - Но что нам это дает?
     - Не зря же его вызвали из какой-то зачуханной второстепенной глобулы, - заметил Джонсон.
     Слово "зачуханной" прозвучало в его устах очень смешно, будто бы он заучивал его несколько дней, но так и не заучил. Потом американец добавил несколько слов по-английски, причем диалект был такой странный, что Давыдов, изучавший язык и в школе, и в университете, не понял почти ничего.
     Шарп ответил Джонсону еще на каком-то языке - предположительно на японском. Прощебетала что-то и госпожа Игами. Только Бритый стоял и хлопал глазами, ничего не понимая - так же, как и Давыдов.
     Николай, впрочем, давно догадался, что Бритый вряд ли используется в этой странной компании как аналитик.
     А то, что похитители до сих пор говорили по-русски, хоть и с акцентом, скорее было силой привычки к конспирации.
     - Говори, изучал ли ты материал по теме исследований института? - вновь обратилась госпожа Игами к Давыдову.
     - Изучал, - ответил Николай, чувствуя, что горд ость так и распирает его изнутри.
     Ведь он - талантливый математик! И разберется в любых формулах за несколько минут. Не то что присутствующие здесь костоломы. К ним он чувствовал глубокое презрение, переходящее в отвращение.
     - Данные, данные! - заорал Джонсон.
     - Прошу уточнить, - высокомерно произнес Давыдов, чувствуя горячее желание ответить на вопрос, но действительно не уловивший его смысла.
     - Что ты знаешь о перебросках между мирами? Теорию, основные формулы, идеи!
     Николай приосанился, насколько это можно было сделать в связанном состоянии, и изрек:
     - Перемещения между глобулами требуют огромных затрат энергии. Они сопоставимы с энергией аннигиляции количества материи, подлежащей перемещению. Для миров близких порядков этот показатель может быть снижен на три порядка. Для передачи энергии используются специальные аккумуляторы-накопители на подпространственном уровне. "Черные ящики". Они аккумулируют энергию где-то в подпространственной области, а затем высвобождают ее без опасности взрыва.
     - Точнее об устройстве "черных ящиков"! - приказал Шарп. Глаза его лихорадочно блестели. - И о теории перехода. Вы не назвали ни одной формулы!
     Давыдову вдруг стало мучительно стыдно. Так стыдно, как не было никогда в жизни. Он хотел рассказать Шарпу, Джонсону и госпоже Игами все, до мельчайших подробностей. Но ему нечего было рассказывать. Он не оправдал надежд этих людей! Впрочем, что ему до них? Он показал себя дураком и неучем - положение воистину ужасное!
     - Я не знаю, - ответил Давыдов и заплакал. - Не работал над ящиком. И прежний Давыдов не работал, насколько мне известно. Другая область исследования. И в теории я слаб. Не изучил еще формулы. Хотя Савченко торопил меня, велел читать статьи... А я увлекся депутатской работой и интригами.
     - Почему он плачет? - спросил Шарп. - Сопротивляется "правдосказу"?
     - Нет, ему жаль, что он не может нам помочь, - пояснила госпожа Игами.
     Похитители опять говорили по-русски, мало заботясь о том, что Николай их слышит. Его они в расчет не брали - математик целиком был в их власти. А привычка к конспирации, видимо, была очень сильна.
     - Пристрелить его, чтобы не мучился, - предложил Шарп. - Надо же было так промахнуться!
     - Не спешите, - остановил его Джонсон. - Как бы вас после этого не пристрелили дома. Нужно подумать, чем он еще может быть нам полезен. Как вы сами думаете, Давыдов?
     Николаю сразу же очень захотелось быть полезным. Вовсе не из-за того, что в противном случае ему грозила смерть. А потому, что быть полезным - хорошо. А бесполезным - позорно. Но желание было двойственным. Ему хотелось быть полезным не только этим людям, но и своей стране.
     - Могу провести вас на территорию института, - заявил он. - Позвонить по телефону своим друзьям, чтобы они продиктовали мне формулы. Я запишу их и покажу вам. Но не слишком-то надейтесь, что я не сдам вас охранникам института. Все-таки вы - подонки, пытающиеся навредить моим друзьям.
     - Проникнуть с ним на территорию института - хорошая мысль, а? - загорелась госпожа Игами, проигнорировав оскорбления. - Охранников бы мы нейтрализовали.
     - Ловушка, - поморщился Шарп. - Там на каждом шагу излучатели. К тому же, как только он с кем-то свяжется, наш телефон вычислят за несколько секунд и пришлют сюда спецназ. Может быть, его для того нам и сдали.
     - Никто меня не сдавал, - возразил Давыдов.
     - Это тебе так кажется, - бросил Джонсон.
     Шарп вытер со лба несуществующий пот и немного отошел в сторону, перестав нависать над Давыдовым. Николай в очередной раз задумался над тем, что за странные ребята его захватили. На этот раз он думал о них с чувством абсолютного превосходства, некоего глобального величия, как думает небожитель о навозных червях, копошащихся у его ног. Впрочем, время от времени такой взгляд сменялся чувством глубокого сострадания к неполноценным представителям человеческого рода, и Давыдова опять тянуло на слезы. Может быть, та отрава, которую закачали ему в кровь, начинала понемногу выветриваться?
     Похитители посовещались немного на своем языке, после чего госпожа Игами спросила Давыдова:
     - Будете работать на нас, Николай? Не все ли вам равно, кому помогать? Мы щедро заплатим. Не только деньгами. Властью. Возможностями. Знаниями. Вы ведь ничего не знаете об ипсилон-проекциях?
     - Никогда я не буду работать на организацию подонков, которые хотят принести вред моей Родине, - совершенно искренне заявил Николай, не испытывая ни малейшего раскаяния по поводу того, что не может соврать. Говорить правду ему было приятно - невзирая на последствия, к которым это может привести. - Вы - грязные бандиты с неустойчивыми моральными принципами, и сотрудничать с вами может только сумасшедший. Как только я получу свободу, я пойду в контрразведку, чтобы вывести вашу организацию на чистую воду. Власти и возможностей мне и так хватает. Не на того напали.
     Госпожа Игами расхохоталась:
     - Вот уж где "правдосказ" проявил себя в полную силу! А я вам нравлюсь, господин Давыдов?
     - Внешне - да, - ответил Николай. - И даже очень. Но внутренне вы напоминаете изготовившуюся к прыжку гремучую змею. Я не уверен в том, что вы меня не укусите.
     - Уклоняетесь в сторону, госпожа Игами, - укорил девушку Джонсон. - Не время испытывать свои чары. И не место.
     - Они действуют не в полном объеме, - фыркнула красавица в кимоно. - Проекция, что вы хотите. Ни вкуса, ни запаха...
     - Пора с ним кончать, - лаконично объявил Шарп. - Бритый, сверни ему шею.
     - Пока, Давыдов, - усмехнулась госпожа Игами. - Хотя, скорее всего, в разных глобулах разные преисподние. Вряд ли мы свидимся скоро. Разве что при разрушении миров.
     - Может быть, не стоит меня убивать? - совершенно искренне попросил Давыдов. - Да, на вашем месте я поступил бы именно так, но ведь это не значит, что такая линия поведения лучшая. Вы ведь можете оказаться глупее и оставить мне жизнь. А я бы действительно не стал преследовать вас лично - что мне за дело до каких-то подонков? Я пресек бы только ваши преступные замыслы.
     - Действуй, Бритый, - приказал Шарп, отворачиваясь от Давыдова. - Тебе что, два раза нужно повторять? Но Бритый почему-то не отвечал.

***

     Проследив за направлением взгляда громилы-бандита, Давыдов заметил в углу фигуру в сером балахоне. Особого мнения относительно нового действующего лица у него не сложилось. Случайный посетитель или один из похитителей? Их гость? Какая разница?
     Однако разглядывать новое действующее лицо было интересно. Под балахоном у него угадывалось какое-то оборудование: выпирающие грани коробочек, утолщения в самых неожиданных местах. И все тот же меч за спиной. В руке незнакомец держал странное устройство, похожее на гибрид дрели и пулемета с дисковым магазином. Устройство это смотрело прямо в лоб Бритому.
     - На подмогу вам подошел? - не удержался от вопроса Николай.
     Он не слишком рассчитывал на ответ, и ожидания его не обманули. Никто даже не повернулся на его голос. Шарп едва уловимым движением доставал из заплечных ножен длинный прямой меч. Джонсон преуспел больше - короткий меч уже сверкал в его руке.
     Но воспользоваться им американец не успел. Незнакомец перевел свое оружие с Бритого на Джонсона, нажал спусковой крючок, и тяжелая метательная звездочка впилась в горло расторопного самурая, почти начисто перерубив тому шею. Как ни странно, Джонсон не упал сразу - только зашатался, выронил меч и начал хватать руками воздух.
     Давыдов рванулся в своем кресле. Суматохой нужно было воспользоваться - того и гляди, Шарп отрубит голову ему. Кто, однако, этот новый воин?
     Между тем неизвестный крутил ручку своей "дрели". Не иначе перезаряжал ее.
     С коротким утробным возгласом на него бросился Шарп. Похоже, расправу над Давыдовым он отложил до более удобного случая. Воин выстрелил еще раз, но не совсем точно. Он попал в руку с мечом, и Шарп с наполовину перерубленной конечностью разразился громкой бранью.
     Незнакомец же отбросил "дрель" в сторону и сорвал с пояса свой меч. Клинок был без ножен, в кожаном кольце, которое от резкого движения оказалось разрезано острым лезвием.
     С воплем, способным напугать любого, боец кинулся на Бритого. Бандит выхватил нож, но скорости ему явно не хватало. Незнакомец обрушил меч ему на голову, рассек ее на две части и, словно этого было мало, косым движением отрубил руку с ножом.
     Только сейчас Давыдов понял, что его насторожило - враги не истекали кровью, а только морщились и шипели. Как какие-нибудь зомби с холодной кровью и остановившимися сердцами.
     В два прыжка незнакомец оказался у кресла Давыдова и взмахнул мечом. В обычной ситуации математик, может, и принял бы смерть молча. Но "правдосказ" сделал его сентиментальным, и он воскликнул:
     - Прощайте, дорогие мои люди!
     К кому относилось высказывание, понять было сложно. Те, кто собрались в секретной комнате, к друзьям Николая и дорогим для него людям явно не принадлежали.
     Однако Давыдов поспешил умирать. Неуловимое движение меча всего лишь срезало веревки, удерживающие правую руку математика.
     Совершив этот довольно-таки бесполезный поступок, незнакомец отпрыгнул в свой угол.
     Тем временем Бритый рухнул на пол и не подавал признаков жизни, Джонсон тихо хрипел на полу, порываясь встать. Только у него не очень получалось. А госпожа Игами и раненый Шарп, перехвативший меч в левую руку, намеревались продолжать бой.
     Давыдов, стараясь не привлекать к себе особого внимания, свободной правой рукой начал отвязывать левую руку. В конце концов, сколько можно сидеть, как курица на заклание.
     Спустя пару минут, разминая верхние конечности, Давыдов огляделся. Экспозиция поменялась. Бритый разлагался буквально на глазах... Нет, череп его не оголился, и мясо не сползало с костей клочками. Но вместо бугристой от мышц фигуры на полу валялась куча жалкого тряпья и бесформенное, оплывшее тело. Постоянно уменьшающееся в размерах.
     Госпожа Игами, широко размахивая мечом, загоняла наделавшего столько шума бойца в угол. Достать его клинком она пока не могла, но было видно, что ее удары гораздо сильнее, чем контрвыпады незнакомца. Девушка, похоже, не знала усталости. С фланга, со стороны кресла Давыдова, незнакомца обходил Шарп.
     Но боец вовремя оценил, что может в любой момент оказаться в ловушке. Перекувыркнувшись и проскользнув под мечом госпожи Игами, он вылетел на середину комнаты, к самому креслу Давыдова.
     Пока госпожа Игами разворачивалась, Шарп уже был готов нанести удар. Незнакомец отразил бы его, если бы не Джонсон. Американец с перерубленным горлом, которому давно полагалось быть покойником, вытянул руку и схватил ранившего его бойца за ногу. Тот споткнулся и открылся для удара Шарпа.
     Главарь бандитов не преминул воспользоваться счастливым случаем, мгновение - и он проткнул бы неизвестного бойца насквозь, но тут...
     Справедливо решив, что, кроме нового действующего лица, надеяться здесь не на кого, Давыдов изо всех сил потянулся в кресле, схватил Шарпа за пояс кимоно и рванул на себя. Ох как сильно хотелось ему высказать Шарпу все, что он о нем дум