яку подняться наверх. - Элементарного пара дать не могут... И
куда начальство смотрит?
     - Надо бы припугнуть, - сказал толстяк и недовольно фыркнул.
     - Хотя бы объявление в кассе повесили,  что,  мол, нету пара и не
будет...
     - Вы правы... Надо припугнуть...
     Когда вор  выходил из парной,  ему навстречу попался раздраженный
толстяк и еще двое с вениками, а за ними плелся грустный студент.
     - Скоро обещают, - сказал кто-то хрипло.
     - Хоть отпотеть пока,  - парень улыбнулся вору и вслед за осталь-
ными скрылся в парилке.
     Вор постоял под душем,  сунул мочалку под кран,  ополоснул таз и,
оставив мыльницу на скамье, пошел одеваться.
     Не успел он влезть в брюки и зашнуровать ботинки,  как в предбан-
ник высунулся  все тот же разгневанный толстяк и начал манить старушку
пальцем:
     - Если  сию  минуту не дадут пар,  я напишу в трест!..  Да-да,  в
трест, а еще лучше - в газету,  потому что это - прямое издевательство
над людьми.
     - Да будет пар, будет... Обещали...
     - Вы бы лучше, чем беспочвенно обнадеживать, сходили бы в котель-
ную и узнали бы конкретно,  - сказал вор, натягивая рубаху. - А то мо-
рочите голову...
     - Я им сейчас,  иродам,  устрою... Пьянчужки! - банщица заправила
седую прядь  под  косынку и сжала жилистые кулачки.  - Распустились...
Совесть потеряли!
     - Все равно мы из них пар выжмем,  - толстяк облизнул губы, попя-
тился.
     Вор следом вошел в моечную, забрал мыльницу.
     Гладкая розовая спина толстяка проплыла к парной. Студента не бы-
ло видно - терпеливо сидел на полке.  Остальные топтались возле дверей
в ожидании, когда же наконец, загудит пар. Кто-то шлепнул себя по ляж-
ке веником и гулко захохотал.
     После моечной вор стремительно миновал кабинки,  выглянул на  се-
кунду в  пустой вестибюль,  а затем,  открыв номер студента,  выгреб в
портфель барахло, сверху засунул дипломат, оставив лишь цветастые тру-
сы на гвозде да туфли с грязными скомканными носками.
     Когда он вышел из бани,  навстречу ему,  запыхавшись,  пронеслась
старушка - халат ее трепыхался, в руке был зажат крючок.

     Возле своего  подъезда  вор  зашел в автомат и позвонил матери на
работу.
     - Привет, дорогуша... Все некогда... Извини...
     Мимо будки проковылял дед с плюгавой собакой.
     - Шалфеем  надо полоскать...  Бабка от всего шалфеем спасалась...
Ладно... Ладно...
     Пес зарылся носом в кусок газеты.
     - Как твой астроном? Все звезды оприходовал?
     Дунул ветер, и газета, взлетев, спланировала на газон. Пес, натя-
нув поводок, устремился за ней.
     - По делу...  Ты у себя джинсы толкнуть можешь?.. Американские...
Фирма... Почти новяк... Пятидесятый... А куртку?.. Натуральная кожа...
     На газоне  уже  не было ни пса,  ни газеты,  лишь четкая вереница
следов по тонкому слою снега да засохший стебель.
     - Тогда завтра заброшу... Привет девочкам... Это можно... Когда я
отказывался... Познакомь,  если тебе так хочется...  Значит, симпатич-
ная, приятной наружности?.. Ну, пока...

     Вечером того же дня неожиданно заявился Серега.  Он долго сопел в
прихожей, стягивая пальто,  и кряхтел, расшнуровывая стоптанные ботин-
ки, а в комнате сразу же повалился на тахту, задев плечом розовый тор-
шер.
     - Может, пивка хватанем? С креветками? - вор поправил торшер.
     - Пожалуй,  - Серега закрыл глаза,  облизнул губы и вдруг дрыгнул
ногой, и тапок слетел. - А в этой берлоге шампанское найдется?
     - Ты что,  премию отхватил, признавайся! Или по должности продви-
нули за многочисленные заслуги? Сияешь, как блин...
     - Мелко плаваешь.  Тащи лучше пиво,  коли шампанского нет, и кре-
ветки не забудь обещанные...
     - Чревоугодник, - вор на кухне поставил греться кастрюлю с водой,
достал пакет с пожелтевшим укропом,  приготовил миску мороженых креве-
ток.
     - Ох,  и волокитчик, ох, и бюрократ! - Серега заглянул в кухню. -
Нет больше сил терпеть такое издевательство!
     - Скоро вода закипит.
     - Да похвалишь ты меня,  наконец,  или нет?  -  Серега  потрогал
толстым пальцем креветку, которая выскользнула из миски на стол.
     - За что,  интересно, я должен хвалить тебя? - вор поднял крышку,
заглянул в кастрюлю. - За что, спрашиваю?
     - Да я же все-таки попался на твою удочку... Слишком точно ты все
про бани расписал...
     - Прогресс, - вор сыпанул в закипающую воду ложку соли.
     - Не давало мне покоя твое расписание - раз в десять дней...  Ду-
маю, а вдруг он и впрямь балуется,  не мешало бы проверить...  Да сыпь
ты их,  миленьких,  не видишь - кипит вовсю!..  Решил, значит, просле-
дить, ну так просто, для очистки совести...
     - Ну и сволочь ты, оказывается!
     - Ругаться будешь потом, - Серега открыл холодильник, загреб пол-
дюжины "Жигулевского" и утащил в комнату.
     - Чтоб ты лопнул! - вор продолжал водить шумовкой в кипящей воде,
хотя ни одной креветки уже там не осталось, лишь укроп торчал проволо-
кой да попадались отломившиеся усики.
     - Я  там газету постелил на письменном столе,  - Серега подхватил
миску с дымящимися креветками, втянул носом резковатый запах. - Откры-
вашку захвати...
     Вор отыскал открывашку в буфете среди пластмассовых крышек, шуру-
пов  и  мятых  салфеток,  вынес в комнату табуретку и сел возле стола.
Открыл бутылку и наполнил до краев высокие стаканы - пена  вздулась  и
поползла.
     - Слушай дальше,  - Серега в два жадных глотка выпил  полстакана,
вытер губы  рукавом и поймал креветку побольше.  - Торчал возле твоего
подъезда с утра пораньше на десятый день после твоего  прихода...  Ду-
маю, если он ко мне с коньяком завалился после удачного дельца, то се-
годня снова пойдет.
     - На это большого ума не надо...
     - Зацепила меня твоя банная наука, думаю, жизни не будет, если не
проверю, - взял отгул, пристроился за тобой... Решил на полном серьезе
- если ты сунешься в баню,  принародно морду тебе набить... Не лыбься,
точно бы набил - ты меня знаешь...
     - Интересненько, - вор впервые отхлебнул пива, зажмурился, как от
яркого света. - Очень даже интересненько...
     - Метался ты по городу,  словно затравленный волк,  еле за  тобой
поспевал, с моей комплекцией в шпики-то не очень заиграешься, - а ког-
да ты свою любовь бывшую встретил,  отлегло у меня на душе,  и, честно
говоря, я даже прослезился...
     - Какие мы сентиментальные...
     - Тебе сейчас хорошо смеяться, задурил мне мозги...
     - К сожалению,  не задурил.  Просто случайная встреча спутала мои
планы. Если  бы  ты сегодня додумался прогуляться вместе со мной...  -
вор очистил креветку. - Значит, упустил ты шанс набить мне морду...
     - Нет, нет и нет! Если бы мне такое сказал человек, не имеющий за
душой ничего... Но у тебя же настоящий талант! Ты же сам давал мне чи-
тать свои  ранние новеллы...  В них были ростки серьезной прозы.  Тебе
надо было только работать, наплевать на все и работать!
     - А  что я,  по-твоему,  раньше делал?  - вор бухнулся на колени,
открыл дверцу стола и начал выгребать папки  одну  за  другой.  -  По-
весть... Роман...  Драма... И все брошено на половине... Зачем, скажи,
зачем я каждый вечер,  приходя с работы,  ложился спать,  чтобы  потом
кропать ночью  никому не нужные страницы и снова идти на работу и оду-
рело сидеть над микроскопом, портя глаза, а вечером опять спать... Все
отпуска потратил на писанину...
     - И что, никому не показывал? - Серега машинально допил пиво.
     - Показывал...  Как без этого... Только одному стиль не понравил-
ся, другому - идея,  третий долго хвалил,  но палец о палец не ударил,
чтобы помочь... Да не в этом дело... Есть у меня талант, есть, - но не
писателя, а вора... По призванию я - банный вор... Банный... Даже сей-
фа не сумею взять,  и ограбить слабо, и зарезать... Одно остается - по
кабинкам шарить,  а там, думаешь, много добра попадается?.. Что я могу
загнать? Джинсы фирменные,  кроссовки,  дипломаты, импортные куртки...
Все надеванное,  не первой свежести,  значит, и цена низкая... Часы не
дороже червонца идут...  Кому сейчас они нужны, у каждого по паре... А
деньги слишком редко попадаются. Народ умный пошел, хитрый...
     - Да,  если опять не врешь, то в дерьме, голубчик, ты увяз по са-
мые уши... А может, все-таки проверочку мне устраиваешь? - Серега при-
нялся за остывшие креветки - они ломались в его пальцах, и чешуйки сы-
пались на колени. - Убедительно вроде говоришь, а я вот мотивов не мо-
гу никак найти...
     - Мотив один...  Федор Михайлович Достоевский однажды сказал, что
свободен тот, у кого миллион... Понимаешь, миллион! - вор собрал папки
в стол, взял недопитый стакан и ушел в кресло к противоположной стене.
     - Но  ведь  для такой жизни в человеке должно что-то сломаться...
Самое заветное,  самое ранимое...  Да и прежде чем начать такую жизнь,
надо как-то ее обосновать...
     - Не бойся,  у меня на этот счет даже собственная теория разрабо-
тана, - вор поставил стакан у ног. - Могу выдать ее в полном объеме...
     - А что, послушаем.
     - Жизнь  наша  -  маятник,  и первая фаза,  которая приходится на
детство и отрочество, - как бы подготовка к дальнейшему... В это время
действуешь больше  на  ощупь,  подчиняясь еще не известным тебе силам.
Еще не удивляешься тому,  что можешь истратить с трудом собранные  ко-
пейки на  линзы для телескопа,  хотя вокруг кишат соблазны - мороженое
на каждом углу,  электронный тир,  жвачка,  чертово колесо или  просто
бесцельное  катание  на речном трамвае с берега на берег...  За редкие
пятерки мать иногда одаривает по рублю,  и вместо того,  чтобы  копить
бумажка к бумажке, покупаешь какую-нибудь дрянь, которая надоедает че-
рез минуту после покупки...
     А маятник уже отклонился достаточно, но не успел застрять, чтобы,
помедлив, с нарастающей скоростью двинуть обратно...
     Пора браться за ум,  готовиться к погоне,  строить каркас будущей
карьеры... Вместо этого бегаешь на лекции в одном-единственном  пиджа-
ке, оставшемся с выпускного, подсмеиваешься над пижонами, тратишь сти-
пендию на пластинки,  кормясь у матери, и мечтаешь, мечтаешь... Другие
уже давно усиленно трамбуют фундамент,  а ты все еще веришь в справед-
ливость и счастье и ждешь, что нежданно-негаданно, за одни только доб-
родетели, оно  свалится  на  тебя  и будет сопровождать всю оставшуюся
жизнь...
     Но вот маятник достиг низшей точки возврата,  мелькнул, как курь-
ерский, просвистев на перегоне, и полез в гору успеха...
     Тебе же  не хватает сил,  нечем дышать,  время потеряно,  инерция
слаба, и тогда остается одно - или безнадежно отстать, или найти в се-
бе силы  для решающего толчка,  чтобы взмыть...  Вдруг понимаешь,  что
блага вкушают другие,  а не ты, который никогда не врал, не брал чужо-
го, не подлизывался,  не угадывал, куда подует ветер, а слепо цеплялся
за свой талант,  а тот взял да и оказался фикцией, как, впрочем, и вся
предыдущая фаза...  Теперь некогда задумываться, что же такое совесть,
честь, стыд,  только одно тревожит - это ощущение ускользающей жизни и
боязнь смерти, но не оттого, что уйдешь в небытие, так ничего и не ос-
тавив после себя,  а оттого, что, возможно, не успеешь наверстать упу-
щенное...
     Одни прозревают вовремя,  заметив промелькнувший маятник,  другие
опаздывают, а третьи продолжают думать, что они все еще взлетают, ког-
да на самом деле прочно остановились...
     А что бы случилось со мной, задержись я? Представляешь, все осоз-
нал, но сделать ничего не можешь...  Жена,  дети, куча обязательств...
Пронесло... Маятник неуклонно тащит меня по восходящей,  и я учусь по-
лучать удовольствие от многого,  чем раньше пренебрегал,  чего боялся,
на что смотрел свысока...  Оказывается, и настоящим потребителем стать
не так просто,  и надо пройти искус,  чтобы не превратиться в  скрягу,
который лишь копит банкноты, или в тупого мещанина, который много име-
ет, но мало получает...  Потребитель высокого класса так же редок, как
и хороший писатель...  Для этого нужны и ум,  и вкус, и многое, многое
другое... Но еще более редок потребитель благ,  который при наименьших
затратах получает максимум...  Ухмыляйся не ухмыляйся, но это так... И
я имею честь принадлежать к последним... Доказываю... Я не изнуряю се-
бя тренировками,  как чемпион.  Тому, чтобы держаться на поверхности и
получать долю,  нужна постоянная форма...  Я не дурею от  репетиций  и
гастрольных поездок,  как  звезды  эстрады,  собирающие на долгую ста-
рость... Я не порчу нервы,  сидя в директорском кресле, и не дрожу при
мысли, что меня могут с него попросить...  Я беру,  сколько мне надо и
что мне надо,  и плата за все это - несколько  минут,  которые  только
приятно разнообразят серую действительность... У меня нет профессии, у
меня нет призвания,  но у меня есть способ,  способ  жить  на  должном
уровне...
     Вор замолчал и, тяжело дыша, как после долгого бега, потянулся за
стаканом, но обмяк, цепляясь пальцами за подлокотники.
     - Врешь ты все, - Серега взял бутылку, пересек комнату, налил пи-
ва в  пустой  стакан и протянул его другу.  - Даже твоя оправдательная
теория меня не убедила...  Да ты бы задохнулся среди  ворованных  тря-
пок... Я же помню тебя студентом... Ночами просиживали в лаборатории у
термостатов и ждали, когда вылупятся дрозофилы... А в пещеру лазили на
втором курсе...  Ты  тогда еще копну нечаянно спалил.  Все сгорело - и
рюкзаки, и штормовки, и харч, а на практике...
     - Хватит! - вор стал рассматривать стакан на свет. - Не убедил?..
Так знай,  что я сегодня парня одного обчистил...  Он, бедненький, все
лето в  стройотряде вкалывал,  чтобы приодеться,  а я - раз - и обчис-
тил... Не веришь?.. Сейчас... Одну минуточку...
     Вор вытащил портфель на середину комнаты, пнул. Клапан отвалился,
и на палас выскользнул дипломат и вывалилась гача джинсов.
     - Хочешь,  посмотрим,  что в дипломате? Я еще не потрошил. Может,
этот олух таскал все деньги с собой...
     Серега стоял,  прижимая к груди початую бутылку и,  не отрываясь,
смотрел, как вор возится с замками,  откидывает окантованную  металлом
крышку.
     - Плавки французские, новяк... Может, примеришь?.. Полотенце мах-
ровое... Носки штопаные...  Зачитанная книга... Интересно, какая? "Мо-
нахиня" Дидро... Нет, ты погляди, что нынешние студенты читают...
     - Спасибо, - Серега поставил бутылку на стол и попятился к прихо-
жей. - Спасибо.
     - Да обожди ты... Здесь еще книжка записная имеется... Сейчас об-
хохочемся...
     Серега напялил  пальто  с разноцветными пуговицами,  что-то хотел
сказать, но лишь махнул рукой; в дверях все же остановился.
     - Это я виноват, я... Упустил. Проморгал... Конечно, мы стали хо-
дить друг к другу гораздо реже, особенно после моей женитьбы. Но как я
не заметил, как не заметил?..
     - Не терзайся...  Дело не в тебе,  а в справедливости.  Вернее, в
отсутствии таковой...  Досталась мне после бабки вот эта однокомнатная
квартира, набитая рухлядью,  а золотишко бабкино к матушке моей разлю-
безной уплыло.  Мне бы хоть половиночку,  и я бы ни за что воровать не
пошел. Жил бы мышкой да строчил бы всяческую бредятину,  - вор сел  на
низкую табуреточку, взял ботинок и стал теребить шнурок. - Ждать, ког-
да мамаша преставится,  бесполезно - такую палкой не убьешь... Если бы
бабка на еде не экономила,  тоже бы до ста прожила, не меньше... Опять
улыбаешься, не веришь...  Откуда, мол, у бабки золото. Клад она нашла,
еще перед войной.  Сама рассказывала.  Приличный такой, маленький кла-
дик. Она тогда работала ассистентом у фотографа, а студия ихняя была в
том же самом здании,  что и до революции при прежнем хозяине. Знамени-
тый был человек, из поляков. Весь город у него снимался. Так вот, даже
мебель вся от него осталась, и в один прекрасный день...
     - Ладно, пойду я, - Серега отвернулся.
     - Дослушай, а там вали... Может быть, мы с тобой больше и не уви-
димся... Стала бабка делать генеральную уборку и стронула с места ста-
ринное зеркало в коридоре, а под ним - коробочка из-под фотопластинок,
а в ней полнехонько золотых монет царской чеканки...  Бабка  говорила,
что все во время войны ушло...  На продукты меняли,, только не поверил
я, что все сплавила... При нынешних ценах на золото...
     - Ты  когда  после  бабуси мебель выкидывал,  небось каждую щелку
проверил? - Серега ткнул руки в карманы и вышел на площадку.
     - А  что  в этом такого?..  Мало ли что старому человеку в голову
придет?.. Она же у нас повернутая была... Только вот мебель расколачи-
вал не я... Мать с астрономом...
     - Прощай,  - Серега в последний раз глянул на  вора,  по-прежнему
теребившего шнурки. - Будет невмоготу - заглядывай...

     Назавтра с  барахлом вор заскочил к матери домой.  Семья ужинала.
Астроном чистил яйцо и одновременно просматривал газету и косил глазом
на телевизор.
     Шестилетний Валерик отхватывал по ягодке с увесистой  виноградной
грозди, высоко подкидывал их и ловил широко раскрытым ртом.
     На кухне мать в стереонаушниках вынимала из  духовки  поджаристый
пирог. Она согнала пирог с листа на стол, и он, шлепнув толстым краем,
запарил рядом с кассетным магнитофоном.
     - Как успехи,  фарцовщик? - астроном развернул газету. - Фельетон
мощный. Одного начальника раскрутили. Теперь наверняка вылетит...
     Вор стоял, прислонившись к косяку, не раздеваясь, только сняв шап-
ку.
     - Мамка тебя женить хочет, - Валерик качнулся на стуле и погнался
за укатившейся виноградиной.
     - Давно пора,  - астроном густо посолил яйцо. - Проходи... Сейчас
"Международная панорама" будет...
     - Кто это к нам пришел? - мать вынесла блюдо с нарезанными куска-
ми рыбного пирога, вернулась на кухню за наушниками и магнитофоном.
     - Я сумку под вешалкой оставлю... Через три дня заскочу...
     - Хоть завтра,  - мать подошла ближе.  - Надеюсь,  на этот раз не
старье. А то в прошлом месяце намучилась.  Знаешь, какие у нас девочки
разборчивые... Кстати...  Совсем забыла...  Вот тебе адресок. Марина в
курсе. Можешь даже прямо сейчас. Запомни - Марина... Не упускай своего
счастья...
     - Астроном машину-то продал?
     - Опомнился... Мы уже третий месяц на новой ездим...
     - Привет девочкам!

      Вор спускался по лестнице мимо высоких мрачных дверей и как на-
яву видел мать у стола - приладила на "химку" наушники,  врубила маг и
начала раскладывать пирог по тарелкам... Как он любил в детстве рыбный
пирог с  острым  запахом  лаврового  листа...  В первую очередь съедал
верхнюю тонкую корку, а маслянистый рис падал крупинками на скатерть...

     Марина не пустила его в квартиру.  Он стоял на площадке возле уз-
кой батареи, курил и думал, что напрасно приехал сюда.
     - Извини, - она сбежала по ступенькам, натягивая замшевые перчат-
ки. - Но ты так не вовремя, так не вовремя...
     - Сказала бы сразу...
     - Нашел дуру.  Ты бы во второй раз ни за что не заявился...  Что,
не так?
     - А почему не вовремя? - он придержал дверь подъезда, и когда она
прошла мимо, задев его плечом, он заметил крошечную рубиновую сережку.
     - Много будешь знать - скоро состаришься...
     Они молча,  под ручку,  добрели до почты. За окнами люди стояли в
очередь за  посылками.  Темные силуэты метались в глубине к телефонным
кабинам и понуро возвращались.
     - Я  тебя  целых  два раза видела,  - Марина отняла руку и встала
напротив, загородив окно.  - Когда ты к мамочке приходил на  работу...
Ох, и строгая она у тебя,  и суперделовая. А правда говорят, что у нее
хобби - джаз, и на даче она выпиливает лобзиком?..
     - Каждый по-своему с ума сходит, - он, взяв Марину за плечи, раз-
вернул ее к свету и стал откровенно разглядывать,  то ли пытаясь успо-
коить себя, то ли разозлить.
     - Возьми меня в жены,  будь человеком, - Марина вдруг прильнула к
нему. - Надоело одной, ох, надоело!
     Он закрыл глаза,  осторожно вдыхая запах духов  и  чувствуя,  как
вздрагивает она, должно