Вся долина,  ширина которой была не менее двух километров, произ-
водила удручающее впечатление.  Почти полностью она  заросла  ерником,
хотя на  карте  по-прежнему  значилась сенокосом.  Ближе к деревне еще
встречались чистые участки,  но их поверхность густо покрывали  ското-
бойные кочки.
     Долину оставлю на последнюю очередь,  подумал Андрей и направился
в другую сторону.  Он прошел до конца деревни,  а потом резко свернул,
пересек заросший конопляником огород,  в последний раз  перелез  через
полуразрушенную загородку и вышел на чистый выгон.
     Снег здесь успел взяться коркой и  теперь  трещал  под  сапогами.
Солнце отражалось  от его поверхности и слепило глаза.  Только добрав-
шись до березняка,  Андрей перестал жмуриться и втолкнулся в сплетение
веток. Он медленно продирался сквозь мелколесье, вытянув вперед правую
руку. Гибкие ветки обтекали его и с глухим  звуком  смыкались  позади.
Что-то колючее  упало за шиворот.  Андрей сделал еще несколько трудных
шагов и вывалился на разреженное пространство.  Лопата, которую он та-
щил за собой, звеня, вырвалась следом.
     Первым делом Андрей бросил полевую сумку, расстегнул куртку и, по-
еживаясь, задрал рубаху.  Рука его нащупала остатки веточек, прилипших
к взмокшей спине.
     Потом он привел себя в порядок и огляделся.
     Стройные ряды крепких берез тянулись вверх  по  пологому  склону.
Кое-где языками темнел подлесок.
     Он достал карту, быстро сориентировался.
     Приличный массивчик вырисовывается.  Если камня нет,  то и желать
лучшего нельзя.  Ох, и ушлый мужик председатель, видно, давно глаз по-
ложил на эти места и теперь своего не упустит.  Знал бы Федор, что его
одиночеству скоро придет конец - а может, уже догадывается? Через год,
через два  пригонят технику, и...
     Андрей прошел пятьдесят шагов строго на север и воткнул лопату  в
дерн. Лопата скрипнула,  застряв в упругой белесой траве.  Березы при-
тихшим сонмом окружили Андрея, как бы прислушиваясь к его дыханию.
     Когда их отдел в первый раз вывезли на техучебу в пригородное хо-
зяйство, там был вот такой же светлый молчаливый березняк,  а его утю-
жили бульдозеры,  и березы устилали землю, и казалось,  конца не будет
этому живому настилу.  Инженеры скакали вокруг бульдозеров, любовались
силищей механизмов, а потом, умаявшись, организовали пикничок. Началь-
ник мехотряда тоже выпил вместе со всеми. Девицы развеселились и побе-
жали фотографироваться. Где-то дома валяется снимок, на котором он об-
нимает двух захмелевших коллег на фоне положенного,  как  по  команде,
березняка...
     Андрей схватил лопату и зло ударил  ближнюю  березу  по  гладкому
тонкому стволу.  Береза послушно вздрогнула. Энергично орудуя лопатой,
выкопал квадратную яму на два штыка.  Передохнул. Достал из сумки ржа-
вый столовый нож.  Ковырнул одну стенку,  другую,  но и так было ясно,
что камнем и не пахнет.  Если бы лопата хоть разок звякнула о  камушек
можно было бы поставить крест на этом массиве, а теперь придется пово-
зиться...
     Он для страховки еще поковырял ножом.  Попадались лишь мелкие ка-
мушки. Вздохнув,  приготовил почвенный журнал и стал описывать прикоп-
ку, нещадно  сокращая  слова.  Затем  он плюнул на указательный палец,
провел им по верхнему горизонту почвы и густо намазал в журнале  рядом
с описанием.  Правда,  по методике полагалось сначала сделать мазки, а
потом уже описывать горизонты, но Андрей делал наоборот, потому что не
мог терпеть, когда вымазанные пальцы сохли. Так он сделал еще два маз-
ка, отложил в сторону и извлек из кармана мешочек.  Набив его  комками
почвы, он сунул туда этикетку, заполненную как попало, и удовлетворен-
но выпрямился.  От передвижения на корточках вокруг прикопки ноги сов-
сем онемели.
     Осталось прикинуть количество деревьев,  пней и валежин на гекта-
ре...
     Солнце уверенно ворвалось в лес,  и вся округа покрылась строгими
тенями от стволов и неясными пятнами от сонных крон.  Березы стали ка-
заться застывшими струями,  которые вырвались из земли. С тонких вето-
чек закапало.  Застрявший там снег спешил вниз. Капли монотонно проби-
вали тонкую корочку наста, оставляя ровные синие дырки.
     Андрей закрыл глаза и подставил обветренное лицо под лучи,  кото-
рые рассекли ближайшую березу. Сразу вспомнилось начало сезона, июнь и
первый колхоз...
     За две недели он сделал триста гектаров освоения в пашню. Ему да-
ли старый грузовик с дырявыми бортами и двух восьмиклассников.  В семь
утра, плотно позавтракав в столовке на талоны,  Андрей подходил к кон-
торе, важно устраивался на ступеньках крыльца.
     Первым всегда появлялся белобрысый Васька, усаживался рядом и на-
чинал рассказывать про сеструху:  какая она ломучая, вредная и задава-
ка, а сеструхе шел третий год от роду.
     Юркий Ванька, как обычно, опаздывал и, чтобы оправдаться, начинал
восторженно перечислять содержимое старой хозяйственной сумки,  которую
каждое утро его мать набивала жратвой.
     Лениво подкатывал грузовик.  Ребята без команды сигали  в  кузов.
Андрей подавал им тяжелую сумку, лопату и, рванув, громыхающую дверцу,
помещался в кабине. Шофер дядя Миша степенно жал протянутую руку, над-
вигал на  самый  лоб заляпанную кепку и спрашивал осторожно:  "Сегодня
куды попрем?"
     Машину он водил с отчаянной злостью,  не тормозя перед колдобина-
ми. На поворотах Андрею хотелось выскочить, но он лишь украдкой погля-
дывал на спидометр,  который не работал.  Каждый лихой вираж дядя Миша
сопровождал набором слов и плевками.
     Когда приезжали в лес, дядя Миша становился послушным и смирным и
исполнял все приказания Андрея.  Обычно он извлекал из-под сиденья то-
пор и аккуратно затесывал деревья.
     Пока Васька нарочно долго ковырялся в  земле,  Андрей  с  шустрым
Ванькой успевали промерить учетную площадку. Андрей шел впереди, выби-
рая направление и разматывая рулетку,  Ванька крепко  прижимал  начало
ленты к стволу и нетерпеливо ждал сигнала, чтобы двигаться к следующей
отметке. Дядя Миша следовал за Андреем и метил на деревьях  край  пло-
щадки. Если лес попадался густой,  Андрей закладывал площадки размером
двадцать пять на двадцать метров.
     Закончив промеры,  Андрей  сматывал рулетку,  подходил к Ваське и
проверял мазки и образец. Васька охотно занимался с почвой, потому что
не надо было пробираться сквозь кусты. Андрей выдерживал паузу, доста-
вал из полевой сумки дюралевую складную "вилку" и  спрашивал:"Кто  се-
годня будет мерить?"
     Ванька и Васька бросались к нему с полными надежды глазами.  Хотя
каждый из них знал,  чья наступила очередь. И тот, кому предстояло се-
годня измерить все деревья на учетной площадке,  важно принимал  "вил-
ку", не торопясь подходил к угловому дереву и звонко выкрикивал:  "Бе-
реза - диаметр сорок!",  перебегал к следующему дереву: "Береза - диа-
метр двадцать!".
     - Погоди! - кричал Андрей. - Я еще перечетки не приготовил!
     Затем начинался  ритуал.  Счастливчик обходил дерево за деревом,
громко выкрикивая диаметры. Андрей ставил в перечетки жирные точки ка-
рандашом и  рисовал  "домики".  А дядя Миша с покорным видом затесывал
измеренные деревья, валежины, пни...
     Капля упала на щеку Андрея, он вздрогнул, открыл глаза и досадли-
во закрутил головой.
     Какая была жизнь! Но уже со второго хозяйства лафа кончилась. По-
доспел сенокос,  за ним - силос,  а там - уборочная, и если еще удава-
лось выбить какую-нибудь колымагу, то уж рабочих - никогда...
     Опять придется туфтить.
     Андрей смерил шагами квадрат десять на десять, прикинул количест-
во деревьев и сел оформлять перечетку на  нормальную  площадку,  внося
соответственные коррективы.  Закончив вычисления,  убедился, что коли-
чество деревьев и пней на гектар примерно отвечает натуре.  Но, пораз-
мыслив, для  гарантии  добавил пару берез в самую маленькую градацию и
стал спихивать в сумку нож, мешочек с образцами, почвенный журнал.
     Когда Андрей  поднялся  выше по еле заметному склону,  стали чаще
попадаться пятна молодняка.  Он обходил их стороной.  Так,  постепенно
продвигаясь к водоразделу, сделал еще две прикопки. Но скоро среди бе-
резняка замелькали сизые осины, густо попер тощий шиповник.
     Андрей в очередной раз вонзил лопату в землю. Раздался лязг желе-
за о камень.  Он отвалил смерзшийся керн и поднял плитку  красноватого
цвета. Царапнул ее ножом. Кембрий. Отшвырнул плитняк, развернул карту.
По горизонталям получается - где-то здесь.  Придется свернуть  вправо.
Он провел жирную линию и нарисовал на ней три заштрихованных треуголь-
ника, знак закаменелости.
     Скользя сапогами, двинулся вдоль склона. Верхняя граница освоения
была ясна. Теперь он приближался к лесной дороге, по которой рассчиты-
вал спуститься к речке, а от нее вернуться в деревню.
     На сегодня этого вполне хватит. Да и чертовы "лапти" промокли. Не
хватало подцепить  простуду и свалиться.  Тех бы сюда,  кто составляет
такие дурацкие планы.  Уже неделя, как по закону полевой сезон кончил-
ся, а ты все равно вкалывай, пока не загнешься...
     Ближе к дороге высились обгорелые снизу лиственницы.  Они казались
скелетом, на  который опиралась вся эта рыхлая масса берез.  Несколько
раз из-под ног взлетали черные угрюмые глухари и,  хлопая крыльями  по
воздуху и  тонким  веткам,  исчезали в зарослях.  Каждый раз при такой
встрече Андрей вздрагивал от неожиданности и  ругал  здоровенных  птиц
словами дяди Миши.
     Поднявшись в очередной раз на пригорок,  Андрей остановился.  Ему
почудилось, что где-то совсем близко раздался выстрел.  Он сорвал под-
мороженную ягоду шиповника,  пососал  ее,  выплюнул.  Наверное,  ветка
треснула.
     Через пять минут,  продравшись сквозь молодняк, выбрался на доро-
гу. Провел пальцами по лицу, снимая какую-то прилипшую дрянь, повертел
головой туда-сюда и, закинув лопату на плечо, потопал на юг. Он сделал
только два шага,  как увидел свежий след протектора.  Там,  где лужица
белела мутным ледком. След прошел совсем рядом. Андрей разбил лед каб-
луком, и оттуда брызнула грязная вода.
     Теперь ясно, чей выстрел. Охотнички развлекаются. Сволочи. Вытан-
цовываешь здесь, как дурень, а они раскатывают, сволочи.
     Он миновал поворот и неожиданно метрах в трех от себя увидел "га-
зик". Возле машины стоял человек и смотрел в сторону леса.
     Андрей тоже остановился и, не зная, что делать, стал разглядывать
этого толстяка в красной куртке и необыкновенно светлых сапогах.
     Саможки - фирма! Японские или финские...
     Толстяк заметил Андрея и,  как бы невзначай,  задвинул под машину
глухаря. Андрей пронаблюдал за неуклюжим движением его ноги  и  понял:
приняли за егеря.  Он вспомнил свою рваную куртку, полевую сумку и ло-
пату. А какой же егерь будет разгуливать с лопатой?  Он смело шагнул  к
машине. Толстяк продолжал мяться на одном месте.  Андрей обошел вокруг
"газика", заглядывая внутрь.
     Толстяк, как филин, следил за ним, поворачивая голову.
     Послышались голоса,  смех,  и на дорогу вышли высокий  мужчина  и
женщина с "мелкашкой". На винтовке поблескивал оптический прицел.
     - Сергей Петрович,  Сергей Петрович! - заверещал толстяк и повертел
раскрасневшимся носом в сторону Андрея. - Вот!
     - День добрый, молодой человек, - сказал Сергей Петрович и непри-
нужденно улыбнулся.  - Вы,  кажется,  успели напугать нашего милейшего
хирурга?
     - Да нет,  просто проходил мимо,  - сказал Андрей и,  забросив на
плечо лопату, хотел удалиться.
     - Вы, наверное, у Федора остановились? - спросила внезапно женщи-
на. Андрею понравился ее настойчивый, но грустный голос, и он утверди-
тельно кивнул.
     - Надо будет заскочить к нему,  - сказал Сергей  Петрович  и  за-
чем-то расстегнул "молнию" на куртке. - Самогон у деда - как слеза!
     - Разрешите взглянуть на карту, - попросила женщина, видно, заме-
тив у Андрея в руке сложенный лист.
     - К сожалению,  служебная, - сказал Андрей, посмотрел на ее блед-
ные губы,  отвернулся и, не попрощавшись, зашагал прочь. Когда он нем-
ного отошел,  за его спиной раздался треск и сопение. Андрей посмотрел
назад. К машине из кустов выбрался парень в брезентухе,  наверное, шо-
фер. Он притащил двух глухарей и теперь держал их на вытянутых  руках,
демонстрируя то ли для хирурга,  то ли для Сергея Петровича, а женщина
пристально, не отрываясь, глядела вслед Андрею.

     После этой встречи Андрею расхотелось возвращаться к Федору.
     Замшелый пень - реликтом прикидывался, землю жалел, а сам все хо-
ды-выходы знает...  Ну ничего, председатель под него такую мину подве-
дет... Выкорчуют...
     Побродив два часа по лесу,  он окончательно продрог и потащился в
сторону мертвой деревни.
     Федор встретил его у ворот и нарочно сердитым голосом спросил:
     - Ты чего это моих гостей пугаешь? Они чуть полные штаны не нало-
жили от твоей образины.
     - Да плевать я хотел на них, - сказал Андрей и вознамерился прос-
кочить мимо Федора в теплую избу.
     Федор, выпятив грудь, загородил ему дорогу.
     - Можешь радоваться,  инженер, убрались они отсюда, на заимку по-
перли - а ты хоть знаешь, что это птицы большого полета?
     - Стервятнички.
     - Не чета тебе, теленку, они не только председателю тутошнему мо-
гут холку намылить,  они в районе кое-что значат!  Да я бы на их месте
на тебя и не взглянул бы - подумаешь, из города, экая цаца!
     - Не надо было соглашаться,  чтобы я остался у вас, - сказал Анд-
рей. - Так что терпите.
     Федор крякнул и, осклабившись, толкнул Андрея в плечо. Андрей то-
же в ответ состроил улыбочку, и оба, довольные, подошли к крыльцу.
     - Вечером у нас банька проглядывается. Ты как, балуешься?
     - Еще как,  - сказал Андрей. - В городе у нас компашка, и мы каж-
дый вторник посещаем сие заведение; только баня в городе - дрянь и пар
- гадость, разве с настоящей деревенской сравнишь?
     - А венички у меня, - сказал Федор и раскинул руки. - Раз хватишь
- второй не захочешь.
     - Может, помочь по баньке?
     - Для начала перекусим. Потом будем воду таскать, а старуха к ве-
черу вареники закатит с картошкой.

     Через час Андрей уже носил воду из колодца двумя огромными ведра-
ми в баньку, которая торчала на краю огорода. Федор возился с печкой -
железной бочкой, обложенной плоскими камнями. Умаявшись, Андрей присел
на порожек и стал смотреть, как Федор, отворив дверцу, шурует короткой
кочергой и отсвет падает на его сосредоточенное лицо.  Впервые ему за-
хотелось сказать что-то хорошее этому непонятному человеку, но он про-
молчал и,  подхватив ведра, принялся наполнять водой вторую бочку, ко-
торая заняла весь угол между полком и дверями.
     Разделавшись с водой, Андрей пошел в избу и растянулся на раскла-
душке поверх одеяла.  В предвкушении бани настроение было кипучее.  Он
обвел деятельным взглядом комнату,  не зная, на чем бы остановиться, и
вдруг заметил на краю буфета большую черную книгу.
     Андрей соскочил,  схватил книгу и бухнулся снова на  раскладушку,
которая едва  не проломилась от такого толчка.  Устроившись поудобнее,
он принялся за книгу - и обомлел  от  одного  названия:  "Нюрнбергский
процесс".
     Вот дедуля дает! На сон грядущий, видно прочитывает, нервы успока-
ивает... А днем бабка иногда заглянет - картинки посмотреть...
     За дверями послышался голос Федора. Андрей успел положить книгу на
место и притворился, что дремлет. Когда открылась дверь, Андрей разли-
чил торопливые слова хозяйки.
     - Не пущу! - кричала она еле слышно, с каким-то присвистом. - За-
был, окаянный, что ли, как прошлым разом еле очухался?.. Забыл?..
     - Да я самую малость,  - оправдывался Федор, - ей-богу, самую ма-
лость.
     - Пеняй на себя,  если упаришься, злыдень... - хозяйка еще что-то
быстро прошептала, и голоса стихли.
     Андрей приподнял голову. В комнату, тяжело ступая, вошел Федор.
     - Почти поспела,  родимая,  - сказал он. - А бабка портков чистых
не дает, совсем тронулась.
     - На меня мать тоже всегда ворчит,  - сказал Андрей и сел, скрес-
тив ноги.  - Квартира,  мол,  благоустроенная, а ты по баням шляешься,
всякую заразу собираешь.
     - То-то и оно, - сказал Федор. - А вареники с картошкой все равно
будут.

     В баню отправились, когда стемнело. Разделись в избе и, оставшись
только в  исподнем,  набросили длинные тулупы,  сунули ноги в валенки.
Андрей вдыхал животный запах овчины,  ощущал  пятками  пространство  и
тепло валенок, предвкушал удовольствие.
     Федор шел впереди.  Сейчас его фигура в просвете между амбаром  и
зимовьем показалась Андрею гигантской. Она закрыла и мутную полосу не-
ба, и матовый снег.  Он видел,  как мерно покачивается голова Федора и
упруго колеблются плечи,  и старался не отставать,  хотя все время обо
что-то запинался. Рядом, у ног, сопели собаки, но голоса не подавали.
     Пройдя через  двор,  они протиснулись в калитку и нырнули в тесный
предбанник. Скинув в темноте тулупы и валенки, они на мгновение засты-
ли, чувствуя  всем  телом набегающий сквозь щели холодный крепкий воз-
дух. Андрей стянул трусы, нащупал на стенке гвоздь и повесил их. Федор
открыл дверь, и его обдало белым клубом пара.
     В баньке на окне уже горела приготовленная  бабкой  лампа.  Пахло
гнилым деревом и слабо-слабо - березой.  В бочке, что была соединена с
печкой металлической трубой, нехотя булькала вода.
     - Царство божее,  не иначе, - сказал Федор и снял с бочки массив-
ную крышку. - Ох, и порадуем косточки.
     Андрей пристроился на край нижней ступени полка и замер.
     Федор почерпнул из бочки ковшом кипяточку и плеснул с оттяжкой на
кани. Загудело.
     - Это для разгону.
     Андрей сцепил руки,  сжал колени. Сейчас дойдет... Сейчас начнет-
ся... Ударило в лицо. Ну и парок, черт его дери, - а старый хрыч опять
подкидывает, сдурел, хоть бы разогреться дал!
     Федор бросил ковш на скамейку у порога и полез под самый потолок.
     - Веник  распарь,  -  Федор  растянулся во весь громадный рост на
полке так, что пятки нависли над каменкой.
     Андрей взял веник, окатил его кипятком и потряс над камнями, что-
бы листочки не склеивались,  чтобы каждый был самостоятельным.  И хотя
он больше знал об этом из разговора друзей, чем из практики, все у не-
го получилось лихо.
     - Может,  уважишь немощного старичка?  - сказал Федор. - Ридиклит
замучил.
     - Это  можно,  - ответил Андрей и,  не спрашивая согласия Федора,
поддал парку.  Защипало уши, руки. Скользнуло по хребту. Федор крякнул
и громко застонал.
     Артист.
     Андрей, легко подрагивая веничком,  прошелся по спине Федора, доб-
рался до черных пяток, вернулся обратно и неожиданно врезал промеж ло-
паток, но не сильно, а так, чтобы парком схватило.
     Минут через пять Федор запросил пощады.  Кое-как сполз вниз, бух-
нулся головой  в  кадку с холодной водой.  Спина его покрылась темными
пятнами и мелко вздрагивала.
     - Ну и как? - спросил довольный Андрей.
     - Сердчишко уже не то...
     Приоткрыли дверь. Воздух пополз понизу, трогая ноги. Федор присел
на скамейку,  низко наклонил голову. Андрей опустился на корточки. Оба
дышали глубоко и жадно.
     - Ничего,  - сказал Федор,  потирая ладонью широкую грудь.  - По-
годь, еще отыграюсь.
     - А Семен Карпович, наверное, тоже любитель попариться?
     - Еще  какой!  Ему  бы  - с кваском да травкой.  Раз меня чуть до
смерти не упарил. Сам навроде - кожа до кости, а внутри стержень!
     - Я у вас тут фотографию видел, где он молодой с орденами. Здоро-
во, выходит, воевал.
     - У меня тоже орден есть! - выкрикнул зло Федор и ткнул пальцем в
грудь.
     Андрей с трудом различил с левой стороны бледную наколку.
     - Когда он фашистов долбал,  я лес валил... Эх, и времечко было -
тьфу!
     - А за что вас?  - спросил осторожно Андрей, хотя и подумал, что,
может, не стоит спрашивать.
     - Какая тебе разница? Только я свое до сих пор не наверстал.
     - Сыновья-т