Извините, забыл отчество...
     - Если  Александру  Филипповну,  так это я,  - женщина за мрачным
письменным столом отложила в сторону какую-то бумагу.
     Зазвонил телефон.  Александра  Филипповна  расторопно  подхватила
трубку.
     - Перезвони минут через десять... Буду ждать...
     - Я вот икону принес, - Сластенов скомкал газету. - Чудотворную!
     - Вы  к  нам  на  консультацию или хотите предложить ее музею?  -
Александра Филипповна взяла икону,  включила яркую  настольную  лампу,
достала из  пластмассового  футляра  большую лупу на длинной ручке.  -
Только учтите, у нас возможности ограниченные...
     - Да я же принес подарить,  если, конечно, в ней есть интерес для
вас.
     - Подарить? - Александра Филипповна выключила настольную лампу. -
Вы знаете, сейчас никто ничего не дарит, всем нужны деньги, но если вы
настаиваете...
     - Настаиваю.
     - Тогда  пишите  дарственное заявление,  - она выдернула из папки
чистый лист бумаги.  - Я,  такой-то, такой-то... Укажите место находки
иконы, дайте краткое описание композиции...
     - Да на ней же ничего, кроме гневных глаз, не разобрать.
     - Пишите:  Спас с житием...  Так,  хорошо...  Сейчас составим акт
приемки... Кстати, вы когда последний раз посещали наш музей?
     - Давненько.
     - Тогда сделаем так...  Пока я оформляю документы,  вы пройдитесь
по экспозиции... Не возражаете?
     - С удовольствием.
     Сластенов положил перед Александрой Филипповной заявление, и она,
убрав его в папку,  вышла из-за стола.  Пышная ее прическа почти каса-
лась низкого  свода.  Потом  она  провела его через коридор и вверх по
лестнице, а там,  у раскрытых дверей зала, что-то пошептала юной особе
с указкой в руках.
     - У нас есть чем похвастаться, - юная особа увлекла Сластенова за
собой. Он  осторожно  ступал  по узорному паркету,  старательно слушал
слова, полные экспрессии, украдкой читал надписи на рамах.
     Редкие посетители оглядывались на них.
     Переходя из зала в зал,  Сластенов все искал ту Венеру с укрытыми
бедрами, но ее, видно, надежно запрятали.

     Где-то через час, одурев от множества картин и поражаясь неутоми-
мости языка юной особы,  Сластенов подписал не  читая  приготовленные
Александрой Филипповной документы и,  вырвавшись из ее душного кабине-
та, присел на стул под огнетушителем. Совсем рядом был витраж, но Слас-
тенов крепко  зажмурил глаза.  Он начал спускаться по лестнице,  и его
все время подмывало обернуться,  но Сластенов упорно смотрел  на  сту-
пеньки. На последней,  которая показалась ему сильнее всех стертой но-
гами, - или это свет от зарешеченного окна,  падающий сбоку, сделал ее
такой плосокй - он все же остановился, положил руку на широкие перила,
обернулся и стал разглядывать витраж так  же,  как  утром  разглядывал
икону. Витраж на этот раз ожил - солнце простреливало цветные стекла и
длинными размытыми бликами скатывалось по лестнице.  Опять останется в
памяти, как заноза, лишь витраж...
     Сластенов отвернулся.  Блики терялись,  не доходя до высоких две-
рей, и лишь одиинокий заблудившийся лучик уперся в маковку витой брон-
зовой ручки.
     Надо сразу позвонить жене на работу...
     Сластенов быстро миновал нишу с пустыми вешалками,  но все же за-
пах чая догнал его - но теперь запах был кислым и резким.
     Она же сама предлагала отнести икону...
     Выйдя из музея,  Сластенов на секунду ослеп,  а потом стал разли-
чать прохожих,  медленные автобусы,  юркие легковушки и наконец на той
стороне улицы,  рядом с витриной гастронома,  обнаружил две телефонные
будки - они стояли впритык друг к другу,  на солнцепеке,  у одной было
выбито стекло, а у второй - дверь нараспашку.
     Отыскал в кармане двушку,  пересек улицу бегом,  выбрал  будку  с
открытой дверью.  Мутный диск на старом облупленном автомате скрежетал
при обратном ходе.
     - Мне Сластенову, будьте добры... Муж... Хорошо, подожду...
     В будке стало невыносимо душно.
     - Машунчик,  это я...  Бутылки сдал...  Молоко купил... Прошу, не
перебивай... Я отнес икону в музей...  Взяли с радостью,  даже  деньги
предлагали... Можем  мы  себе  раз  в жизни позволить красивый жест?..
Сказали, отдадут на реставрацию...  Обещали пригласить на  выставку...
Ты не сердишься?.. Ну, пока.. Целую...
     Сластенов повесил трубку,  расстегнул на рубахе еще одну  верхнюю
пуговицу, вышел, прикрыл дверь - она открылась. Он еще раз толкнул ее,
и она снова отползла обратно.
     Вот и все...  Жизнь вошла в прежнюю колею... Можно с легкой душой
прошвырнуться по городу...
     Сластенов прошел мимо газетного киоска, но вдруг остановился, по-
вернул назад. Паренек в белй рубашке терпеливо выбирал значки. Сласте-
нов через его плечо заглянул внутрь киоска и увидел сбоку от разложен-
ных газет номер журнала с продолжением детектива.
     - Вам повезло, успели, - киоскерша отсчитала сдачу. - Расхватали,
как горячие пирожки...
     Сластенов завернул в сквер, присел на скамью возле фонтана и бег-
ло просмотрел начало очередной главы.
     Сержант полиции  в  саду обнаружил пятый труп неизвестного.  Труп
находился в чемодане.
     А как было хорошо в дождь лежать на сеновале...  Интересно, зачем
автору понадобился этот пятый труп?.. На будущее лето надо будет снова
поехать в деревню,  только обязательно с женой... Первым сержант обна-
ружил сэра Чарльза или его секретаря?..  Надо же,  забыл...  Нет,  все
верно, сержант   вначале  наткнулся  на  сэра  Чарльза...  Бедный  сэр
Чарльз...

     Вечером того же дня Сластеновы пили на кухне чай с ватрушками.
     - Кирилл, если ты когда-нибудь женишься, то, надеюсь, твоя супру-
га будет так же хорошо стряпать,  как наша мама, - Сластенов взял оче-
редную, еще горячую, ватрушку.
     - Сейчас в моде холостяцкая  жизнь,  -  Кирилл  отодвинул  пустую
кружку. - К тому же алименты платить не надо...
     - А я вам завтра сделаю торт,  - Сластенова поставила  в  духовку
лист с последними ватрушками.
     - Мам, ты не забудешь с получки выделить мне на кассеты?
     - Иди лучше детектив почитай, я купил продолжение... Там еще один
труп в старом большом чемодане,  и пока - никакого следа  от  реликвии
сэра Чарльза...
     - Мам, так не забудь, - Кирилл вышел из кухни.
     - Ваны,  скажи  по-честному,  ты не жалеешь,  что икону отнес?  -
Сластенова сняла фартук, повесила его на звоздь, присела к столу, раз-
ломила ватрушку.
     - Там ей будет лучше.
     - Конечно,  лучше...  Но жизнь-то наша снова пустая... Что, кроме
работы, блинчиков и стирки...  Дачи нет, машины нет, так хоть бы икона
своя была...
     - Давай партию на сон грядущий! - Кирилл заглянул на кухню, прис-
тавив к глазу журнал,  свернутый в трубку.  - Эй,  на барже, предлагаю
сразиться - или боязно?
     - Что  ты вечно суешься не вовремя?  - Сластенов показал сыну ку-
лак. - Смойся с глаз!
     - Я  ни  разу на лотерейный билет не выигрывала,  и вообще сплошь
невезучая...
     - Ватрушки горят!
     - Ой,  совсем забыла,  - Сластенова  открыла  духовку,  выхватила
тряпкой лист, поставила на край плиты.
     Сластенов взял нож и принялся отдирать поджаристые ватрушки.
     - Какая прелестная корочка,  я всегда любил такую, чуть горькова-
тую корочку...

     Прошло больше полугода с того дня,  как  икона  попала  в  музей.
Сластенов давно  уже прочитал окончание английского детектива.  Кирилл
не угадал - убийцей оказался не сержант полиции,  а неизвестный из че-
модана, который  был  внуком одной знаменитой актрисы - ее в молодости
соблазнил и покинул коварный дедушка сэра Чарльза.  Так этот внук, ух-
лопав сэра Чарльза, его молодую жену, секретаря и старого верного слу-
гу с бакенбардами,  залез в чемодан, а его сообщник, бывший жокей, от-
нес чемодан  не в багажник своей машины,  как было запланировано,  а в
сад и там влепил внуку прямо через крышку отравленный укол.
     А реликвией  сэра Чарльза оказалась всего-навсего подвязка любов-
ницы дедушки,  той самой, которая потом стала знаменитой актрисой. Ре-
ликвию отыскал сержант полиции в туалетном бачке.
     Бедный сэр Чарльз.
     Месяца три назад Кирилл приволок от тренера щенка шотландской ов-
чарки, но через две недели его отдали знакомым. Он испортил палас, та-
почки, сумку Кирилла и плед.
     Сластенова изредка поглядывала на японский карендарь и вспоминала
икону.
     И вот настал долгожданный час.  Их всей дружной семьей пригласили
в музей  на  торжественное открытие выставки древнерусского искусства.
Отреставрированная чудотворная ждала своих благодетелей в одном из ти-
хих залов.

     - Я волнуюсь, - Сластенова отдала шубу мужу. - Очень волнуюсь.
     Сластенов пробился к барьеру. Сейчас здесь пахло не чаем, а духа-
ми. Женщина в синем халате сунула Сластенову номерки.
     - Главное,  чтобы там была табличка с нашей  фамилией,  -  Кирилл
первым поднялся по лестнице.
     Супруги поспешили за ним. Сластенова приготовила на всякий случай
платочек, а Сластенов крутил пальцами в кармане пластмассовый номерок.
     У витража их встретила сама Александра Филипповна.
     - О вас будет очерк в газете и, возможно, фотография, - Александ-
ра Филипповна втиснулась между супругами и повела их наверх.
     Кирилл окинул взглядом витраж, поправил галстук - на облаке отра-
зилась его физиономия - и пошел следом,  предвкушая реакцию класса  на
газетную заметку.
     На шее музейного работника подрагивала золотая цепочка.  Музейный
работник что-то неустанно говорила,  поворачивая лицо то в сторону от-
ца, то в сторону матери.
     В зале  толпился  народ,  но  все  почему-то сбились в один угол.
Сластенов было направился туда,  но Александра Филипповна вцепилась  в
его локоть,  и  они  завернули в какой-то закуток и остановились перед
рядом икон.
     - Смотрите, здесь табличка с нашей фамилией, - Кирилл ткнул паль-
цем в крайнюю икону.
     - Надо же, красотища какая, - Сластенова приложила платок к губа-
ми.
     - Пришлось снять более поздние наслоения, кое-какие важные детали
были записаны, к тому же обратите внимание, как раскрыт первоначальный
фон... Правда,  сюжет не нов,  да и манера письма традиционна,  но наш
музей имел только две похожие вещи... Кстати, они тоже в экспозиции...
Пройдемте...
     - Что-то мне не нравятся глаза, - Сластенов остался у иконы. - Те
были вроде с гневом, а эти спокойные.
     - Надо было содрать с них деньги, - шепнул Кирилл отцу. - Но под-
новили они ее здорово.
     - А кто занимался реставрацией,  скажите пожалуйста?  - Сластенов
догнал жену и Александру Филипповну.
     - Я лично,  - Александра Филипповна грустно улыбнулась.  - Объект
был в очень тяжелом состоянии. Осыпи, шелушение, утраты, копоть...
     - Огромное вам спасибо за упорный труд, - Сластенова тронула пла-
точком глаза. - Я буду часто приходить сюда...
     Потом была долгая и обстоятельная беседа с корреспондентом. Прав-
да, не фотографировали. После смотрели "шедевры" - ими всегда гордился
музей, и сегодня здесь  скапливалась  публика.  Александра  Филипповна
громко и  упоительно  рассказывала  персонально Сластеновым о значении
каждого сюжета.  Закончив показ,  проводила Сластеновых до раздевалки,
пригласила бывать почаще и солидно ушла по лестнице.
     В своем кабинете Александра Филипповна посмотрелась  в  карманное
зеркальце, подкрасила  губы  и только затем сняла телефонную трубку и,
не торопясь, кончиком заколки набрала номер.
     - Иннокентий Иннокентьевич? Физкульт-привет! Ваш экземпляр понра-
вился дарителям...  Недельки через две я закончу работу над  Житием...
Думаю, оно будет украшением вашей коллекции... Не стоит благодарности,
ведь идея обмена принадлежит вам...  Да, удачное совпадение, что у вас
оказался сходный сюжет... Надеюсь, угостите фирменным коктейлем...
     В дверь робко постучали.
     - Одну минуточку! - Александра Филпповна положила трубку, спрята-
ла зеркальце. - Прошу!
     В кабинет, с пластмассовым номерком в руке, вошел Сластенов.
     - Александра Филипповна...
     - Да.
     - Александра Филипповна... Глаза-то на иконе другие... Не те гла-
за...