Михаил БАШКИРОВ
    Рассказы

ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ ОСАДНОГО ИСКУССТВА
Р Е Л И К Т
БАННЫЙ ВОР
ОТКРЫТЫМ ТЕКСТОМ
СТРАСТИ ОБЫКНОВЕННЫЕ


                        Михаил БАШКИРОВ

               ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ ОСАДНОГО ИСКУССТВА

     Студент пятого курса филфака шел по нечетной стороне улицы.  То и
дело замедляя шаги, поглядывая мимо заснеженных тополей, поверх сугро-
бов, через укатанную дорогу на фасады. И вот, наконец, сквозь медленно
падающий снег  он различил две черные цифры на белом квадрате на пест-
рой стене, как будто подранки на замерзающем озере.
     Поставив дипломат  у  ног - ботинки разбухли от налипшего снега -
студент палец за пальцем снял перчатки, засунул их в карманы, расстег-
нул верхние  пуговицы тяжелого пальто и достал из горячей глубины пид-
жака записку с адресом - шарф следом вылез наружу, вздулся.
     Верно: дом двадцать два,  или, как говаривала бабка Анна, играя в
лото, - дикие уточки...
     Все погожие летние вечера просиживала бабка с неугомонными сосед-
ками под окнами ветхого,  с резными наличниками, облупленными ставнями
и рассыпающимися завалинками, особняка. Старухи, войдя в азарт и сгре-
бая с блюдца липкие медяки, выражались сочно и метко...
     Студент заправил шарф, колючий от снежинок, и натянул перчатки.
     Весной будет три года,  как похоронили бабку Анну. Могила ее про-
села и заросла - так нет,  все чаще и чаще всплывает в памяти, как жи-
вая, и почему-то всегда в одном и том же сером платье с вязаным ворот-
ником, хотя платье это совсем редко вынималось из сундука...  Впрочем,
бабка Анна было что надо, пока совсем не слегла, пока не измучила вко-
нец мать...
     Клочок с адресом,  подброшенный ветром, зацепился за окантованный
медью угол дипломата,  потом сорвался,  перемахнул через сугроб, исчез
под колесами такси.
     Переступая с ноги на ногу, постукивая отсыревшими ботинками, сту-
дент не решался перейти улицу - в том доме,  с вереницей неоновых вит-
ри, опоясывающих первый этаж, его не ждали.
     ... Бабка Анна обожала выкрикивать номера лото... Поднося очеред-
ной бочонок прямо к носу и разобрав цифры,  откидывалась назад и,  вы-
держав паузу, проговаривала чуть нараспев: кривые ноги... Счастливчики
торопливо накрывали разноцветными пуговицами - семьдесят семь, осталь-
ные умоляюще поглядывали на бабку,  которая, запустив руку по локоть в
мешок, шурудила старательно по уголкам,  надеясь на скорую "квартиру".
Туды-сюды, как свиньи спят, - это, кажется, шестьдесят девять... Венс-
кие стульчики - сорок четыре...  Дед,  конечно, - девяносто... Бабка -
воемьдесят... Неужели так мало запомнилось? Да, вот еще - бычий глаз -
десять...
     Окончательно продрогнув,  студент подхватил дипломат  занемевшими
пальцами и,  черпая  ботинками  снег,  перескочил  на льдистую дорогу,
обождал, когда проедет, чадя дизелем, автобус.
     Рекламная спираль простреливала длинный фасад от края до края.
     Студент, разогреваясь,  прошелся мимо беспрестанно хлопающих две-
рей. Зачем-то юркнул в гастроном и сейчас же выскочил обратно.  Кругом
суетливые люди с пакетами и тугими сумками. На тротуаре снежное радуж-
ное месиво.
     Добравшись кое-как до противоположного  конца  дома,  остановился
возле углового  окна.  В пустом зале две женщины,  удобно рассевшись в
креслах, воинственно размахивали длинными расческами.
     Спорят о чем-то своем или ругают клиентуру?..  Им хорошо в тепле,
пропахшем одеколоном...  Сколько еще торчать у этой  парикмахерской?..
Надо решаться... А все началось с недавнего разговора с Андрюхой, ког-
да возвращались из кино,  не досмотрев сеанса.  Фильм был французский,
широкоэкранный и цветной,  но уже через полчаса зрители дружно потяну-
лись к выходу...
     - Так,  значит, ваш диплом пробуксовывает на ровном месте? - Анд-
рюха швырнул скомканные билеты рядом с опрокинутой  урной.  -  Стыдно,
стыдно...
     - Тебе бы такую занудную тему.
     - У  нас в политехе на одних чертежах пупок надорвешь,  - Андрюха
разбежался, лихо проскочил по черной полосе льда  метров  двадцать,  а
потом так же лихо - назад. - То ли дело у вас... Обхвати голову руками
покрепче и думай...
     - Если бы не завкафедрой,  я бы такую тему никогда не взял... Она
баба умная,  ничего не скажешь,  но с пунктиком...  Вцепилась в одного
местного писателишку и размахивает им, как кувалдой.
     - А что, все-таки тебе светит при кафедре осесть?
     - Конечно,  намекают...  Да,  по-моему, нечего иллюзии строить...
Запрут, как миленького, в глухую таежную деревню, и не пикнешь...
     - Надо  было  меньше по кино шляться да ночами ерунду читать вся-
кую, - Андрюха пнул бумажный стаканчик из-под мороженого, и тот влетел
в открытую  телефонную  будку.  - Так,  значит,  на кафедре без ума от
предмета твоего исследования?
     - Второй год с ним носятся.
     - И ты в такой ситуации  опустил  руки,  слепец...  Это  же  твой
единственный шанс! Выдай работу экстра-класса!
     - С моим автором,  пожалуй,  выдашь... Пролистал на днях его пос-
ледний роман - тягомотина...
     - Да не бейся головой о стену, - Андрюха подпрыгнул и, ударив ру-
кой ветку, съежился под сияющей пылью. - Есть потрясающая идея! Срочно
достань адрес писателя и, не раздумывая, дуй прямо к нему. Лихая кава-
лерийская атака!  Не давай ему рта раскрыть, кричи, что жить не можешь
без его потрясающего творчества,  и когда он размякнет,  развесит уши,
бери его за жабры!  Остальное - дело техники... Раз, и его черновики у
тебя, два - и твоя дипломатия переполняется  уникальным  материалом...
Дерзай его на всю катушку!..

     Женщины в парикмахерской спорили по-прежнему,  только одна теперь
ходила между креслами,  и полы ее накрахмаленного халата цеплялись  за
подлокотники.
     Студент вновь миновал гастроном, булочную, молочный. Как ни шагал
он вразвалочку,  приостанавливаясь возле витрин, край дома был уже от-
четливо виден,  а за ним - тусклый фонарь и узкая черная щель, в кото-
рую проваливался косой снег. Хотел было еще раз пройтись вдоль магази-
нов да и уехать к себе, но вдруг решительно свернул с тротуара - длин-
ная размытая тень легла вдоль глухой торцовой стены. За домом - штабе-
ля пустых ящиков,  припорошенных снегом,  квадрат насаждений, железные
гаражи.
     Отыскав нужный подъезд,  студент,  не останавливаясь,  расстегнул
пальто, а  на  четвертом  этаже  с разгону ткнул пальцем в облупленную
кнопку звонка.  Поставил дипломат на резиновый коврик, снял шапку, от-
ряхнул раскисший снег, нахлобучил ее снова.
     Звонок давно стих в глубине квартиры,  а за дверью - ни звука. Но
вот и шаги - медленные, неуверенные.
     Студент подхватил дипломат,  и тот,  качнувшись,  ткнулся углом в
коричневый дерматин.
     Дверь отползла, и студент увидел сначала раскрытую книгу, лежащую
на полусогнутой руке - тонкие, бледно наманикюренные пальцы замерли на
страницах, как на грифе скрипки.  Затем разглядел в тусклом свете  бра
желтую пушистую кофту, очки и прямую челку, закрывающую целиком лоб.
     - Здравствуйте, - студент чуть отступил.
     Хозяйка кивнула  -  челка дрогнула,  очки съехали на самый кончик
носа. Тогда она указательным пальцем свободной руки вернула их на мес-
то.
     - Понимаете,  я учусь в университете...  - студент для убедитель-
ности встряхнул дипломат,  в котором болталась единственная общая тет-
радь.
     - Как ни странно,  я тоже учусь в университете, - хозяйка закрыла
книгу и сунула ее под мышку.
     Студент перехватил дипломат из руки в руку.
     - На каком же факультете вы имеете честь постигать науки?
     - Биолого-почвенном.
     - Да,  вам не повезло, - студент снял шапку. - Все факультеты как
факультеты, давно  перебрались  в  университетский  городок,  один ваш
застрял... Говорят, у вас там во время лекций потолки обваливаются?
     - А мне в старом корпусе нравится... Там даже пыль особенная...
     - Извините,  - студент прижал шапку к дипломату.  - Я  к  вам  по
очень важному делу.
     - Сначала зайдите в квартиру,  - она положила книгу  на  тумбочку
рядом с  телефоном.  -  А  то держу вас на пороге...  Только уговор...
Стейте на тряпке и не топчите пол...
     - Топтать не буду,  честное слово, - студент вошел, прикрыл дверь,
поставил дипломат у стены рядом с облезлыми собачьими унтами.
     За стеной,  где-то совсем рядом,  застучала пишущая машинка и так
же неожиданно смолкла.
     - Понимаете,  у  меня  дипломная  на тему "Использование глаголов
прошедшего времени в романе..."
     Машинка опять застучала - прерывисто и зло.
     - Папа,  как всегда,  занят, - она поправила очки, взяла книгу. -
Сейчас уточню...
     Она открыла ближнюю дверь - стало слышно, как машинка дребезжит.
     Студент потрогал  широкие  лыжи,  которые стояли возле настенного
зеркала. Рядом с унтами лежал рюкзак с широкими самодельными лямками.
     Дочь писателя вышла из кабинета.
     - Подождите.
     - С удовольствием.
      - Всего хорошего, - она повернулась к нему спиной, на ходу раск-
рыв книгу, и исчезла за дверью в конце узкого коридора.
     Минут через пять вышел писатель в расстегнутой безрукавке.
     - Добрый  вечер,  юноша,  с чем пожаловали?  - писатель остался у
двери кабинета - ему, наверное, не терпелось вернуться к еще не остыв-
шей рукописи.
     - Значит...  так... Дипломная у меня по вашему последнему роману,
- студент вдруг почувствовал,  какой спертый воздух в узком коридоре -
и эти непросохшие унты,  рюкзак, пахнущий дымом и хвоей, и лыжи у зер-
кала. - Если вы мне поможете, я буду очень благодарен.
     - А в чем,  собственно, должна заключаться моя помощь? - писатель
поддернул зашарканные брюки,  которые сваливались с весьма солидного -
даже для классика - живота.  - Читайте произведение и  делайте  нужные
выводы... Добавить что-нибудь существенное к тексту я вряд ли смогу...
     - Но...  все же... - студент что было силы дернул тесемки на шап-
ке, которую  с  начала разговора настойчиво мял обеими руками.  - Если
привлечь...
     - Сожалею,  но в столь важном и нужном для общества деле я бесси-
лен...
     - Извините, - студент нахлобучил шапку, подхватил дипломат. - Из-
вините...
     На площадке  он  перехватил дипломат в левую руку и побежал вниз,
касаясь шершавых перил кончиками пальцев.  Незавязанные уши  на  шапке
мотались, в дипломате глухо постукивала тетрадь.
     Вышвырнул, как грязного котенка... Ну держись, классик недорезан-
ный... Я уж поизмываюсь вдоволь над твоими глаголами прошедшего време-
ни... Пусть завалюсь, но публика при защите получит истинное наслажде-
ние...
     Внизу, около почтовых ящиков, остановился.
     Только вот публики,  к сожалению, не будет, а комиссию разве тро-
нешь... Да и чего обижаться... На его месте так любой бы поступил...
     Завязал тесемки на шапке элегантным бантиком, выдернул из кармана
печатку, полез в другой карман - лишь горстка холодных монет.
     Неужели перчатка выпала там,  возле лыж?.. Надо вернуться, позво-
нить, извиниться...  А если снова откроет дочь с книгой?.. Даже лучше,
если она...
     Студент медленно начал подниматься,  разглядывая на всякий случай
каждую ступеньку,  и  через  два пролета увидел перчатку - она лежала,
зацепившись пальцами за граненый прут.
     Нехотя спустился, аккуратно прикрыл за собой входную дверь и поб-
рел, срезая путь между  барьером  насаждения  и  гаражами,  туда,  где
сквозь ленивый снегопад ярко горели уличные фонари. В боитнках против-
но хлюпало.
     Воспаление легких можно схлопопать...  Андрюха вечно втянет в ис-
торию... С другой стороны,  сам виноват... Оторвал от работы... Навер-
ное, очередной роман кропает - писатель...
     В доме зажглись все окна.
     Выбравшись на тротуар,  студент зажмурился.  Ветер ударил прямо в
лицо, но прежде чем ослепнуть от мокрого снега,  он успел разглядеть в
отблеске рекламы  две черные цифры в белом квадрате - они вздрагивали,
как птицы, опоздавшие по теплу встать на крыло.

     Минут десять проторчал на остановке. Но вот, высвечивая прожекто-
ром занесенные  рельсы,  вырвался  из-за  поворота  спецвагон  - щетки
яростно скрежетали. За ним потянулись промерзшие трамваи.
     У церкви студент пересел в троллейбус.  Долго толкался среди мок-
рых воротников и стоящих дыбом женских шапок. Наконец за мостом пасса-
жиров убавилось. Когда троллейбус в очередной раз мотнуло на скольэкой
дороге,  студент плюхнулся на холодное сиденье,  протаял  дыханием  на
стекле ровную круглую дырку и, прижав лоб к перчатке, стал смотреть на
рассыпанные по бугру огни микрорайона - они то  и  дело  пропадали  за
глухим массивом рощи. Сейчас троллейбус вздрогнет на повороте, моргнет
плафонами, с гулом проскочит виадук, еще раз свернет и мимо железнодо-
рожной насыпи вырвется на кольцевую.  Роща останется позади, а слева и
справа замелькают девятиэтажки.

     - Жду тебя третий час,  - Андрюха отбросил журнал.  - Хотел  было
домой податься...
     - Мать когда ушла?
     - Минут двадцать назад...  Ну и видок у тебя,  как у мокрого цып-
ленка, - Андрюха поднялся с кресла,  закрыл форточку.  - Что,  перепил
чаю с малиновым вареньем у великого писателя?
     - Я всегда говорил:  ты прожектер,  - студент передвинул кресло к
окну, сменил  носки,  закутался в плед и сел,  уперев ноги в батарею -
большой палец на правой ноге совсем онемел.
     - Значит,  смалодушничал,  струсил? Я изнываю от нетерпения, том-
люсь, волнуюсь...  А он без толку мотается по улицам... Тоже мне, выб-
рал погоду для прогулок...
     - Надоел...
     - Без нервов... Лучше объясни... План-то был загляденье! А может,
я адрес раздобыл неправильный?
     - Да был я в этом проклятущем доме, был! - студент выпрямил ноги,
и кресло, смяв дорожку, отползло.
     - Значит,  фиаско, - Андрюха обошел вокруг кресла. - Но какой наш
главный принцип?
     - У меня, кажется, температура...
     - Главный принцип - учиться на ошибках...  И тогда самое жестокое
поражение, как по волшебству, оборачивается победой...
     - Дураки учатся на своих ошибках, умные - на чужих.
     - Только без нервов, - Андрюха остановился между креслом и окном.
- Давай спокойно проанализируем, в чем был наш просчет.
     - Мать сегодня в ночную, - студент отбросил плед. - Звякни своим,
что останешься у меня...  Побалдеем... Мне вчера сосед приволок лицен-
зионный диск - лучшие альт-саксофонисты мира...
     - Но хоть расскажи, как тебя встретили, как выпроводили.
     - Пошли на кухню,  перекусим,  - студент натянул свитер. - Видно,
ему моя рожа не понравилась...
     - Надо было тебе для начала автограф попросить... Да, не продума-
ли как следует ход операции, не учли психологию индивидуума...
     - К тому же нарисовался в самый неподходящий момент.
     - Судьба играет человеком...
     - А хотел бы я побывать в его кабинете, - студент включил на кух-
не свет, заглянул в духовку. - Запеканку будешь?
     - Еще спрашивает!
     - Там у него, наверное, книг до потолка, а на стене портрет Фолк-
нера с трубкой...
     - Почему Фолкнера?
     - Тебе чай с молоком?  Я когда его последний роман листал,  сразу
почуял влияние американской школы. Те же громоздкие периоды, та же юж-
ная пышность сравнений...
     - Стоп! Заведешься - до утра не остановишься... - Андрюха ткнул в
масленку ножом.  - Лучше дай мне факты...  Значит,  открывает писатель
дверь, и...
     - Гораздо  смешнее...  Сначала я предстал во всей красе перед его
дочерью...
     - Хоть симпатичная?
     - Толком не разобрал... Очки да челка лошадиная...
     - Идея!  Грандиозная идея! - Андрюха отложил бутерброд в сторону.
- Мы за тебя отомстим!
     - Разобъем в его подъезде лампочку,  позвоним в пять утра и поже-
лаем спокойного сна или напишем анонимку?
     - На этот раз ты прав: месть - дело последнее, к тому же бесплод-
ное... Впрочем, есть потрясающий вариант спасения твоей дипломной, ко-
торая без уникального материала зачахнет на корню!
     - Очередной прожект? Может, хватит?
     - На этот раз выгорит,  у меня предчувствие... Но все будет зави-
сеть от тебя... Если сумеешь...
     - Интересно, что?
     - Если сумеешь охмурить писательскую дочку!
     - Нашел Дон-Жуана...
     - Подумай!
     - Она так противно очки поправляет...
     - Привыкнешь.  Да и кто тебя заставляет объясняться в любви? Поф-
лиртуй, войди в дом, как друг, влезь к папаше в доверие, поделись пла-
нами... А драпануть никогда не поздно...

     Ночью студент почти не спал - ворочался с боку на бок,  вспоминая
то дом  с парикмахерской и магазинами,  то пустой троллейбус.  Рядом с
кроватью на раскладушке храпел Андрюха. За раскладушкой темнело кресло
- единственная вещь,  которую привезли со старой квартиры.  Бабка Анна
любила смотреть в нем телевизор,  обязательно засыпая к концу  фильма;
еще она любила подолгу в одиночестве пить на кухне чай с черствыми ба-
ранками, размачивая их в блюдце...
     Студент повернулся к стене.
     Очки, прямая челка, желтая пушистая кофта, раскрытая книга... Уз-
кий коридор, лыжи у зеркала, рюкзак... Оглянулась она в конце тусклого
коридора, или это сейчас кажется,  что оглянулась?.. Надо уснуть, ско-
рее уснуть и забыть навсегда сегодняшнюю нелепость...

     - Достопочтенный рыцарь от филологии,  вы готовы приступить к по-
корению прекрасной дамы, которая откроет вам заветные врата к вершинам
познания, академическим титулам и благам?  - Андрюха взял со стола яй-
ца. - Готовь сковородку...
     - Ты что,  серьезно поверил, что я готов приударить за кем угодно
ради сомнительного результата? Да будь она хоть сама Елена Прекрасная,
мне было бы тошно при одной мысли...
     - Какие мы чувствительные...  - Андрюха тюкнул по яйцу  ножом.  -
Достань молоко...  А  вот Елена Прекрасная на тебя бы даже не взгляну-
ла... Увы,  мой друг,  ты отнюдь не Парис, а всего лишь рефлексирующий
студент... Впрочем,  правильно сделал, что передумал, куда тебе... Вот
если бы мне подвернулся такой случай...
     - Вечером пойдем на Бергмана?  Сегодня же премьера. Возьми билеты
на последний сеанс.
     - Ну  почему всю дорогу я бегаю за билетами?  - Андрюха бросил на
сковородку масло - кусок сразу стал расплываться.  -  Мне  еще  четыре
листа переделывать...

     Скромный завтрак из омлета затянулся до двенадцати.  Но вот нако-
нец, сложив посуду в раковину,  они бесшумно,  чтобы не разбудить вер-
нувшуюся после ночной смены мать, оделись.
     Выскочили из подъезда,  свернули к заснеженным кучам земли, кото-
рые еще с лета оставили строители, и пошли наперерез к троллейбусу ми-
мо крутых склонов, отшлифованных ветром, - из промороженной глины тор-
чала гнутая ржавая арматура. Перед ними здесь пробежал только один че-
ловек,  оставив размашистые глубокие следы.  Видно было, как у траншеи
он поскользнулся: на белом скате справа - четкий отпечаток пятерни.
     Троллейбус простоял на кольце не меньше десяти минут после  того,
как друзья влезли в пустой салон.  Они бросили в кассу троячок и смело
взяли два билета - один оказался счастливым.  Вошла девушка в  лисе  и
застыла у окна, прислонившись к гнутому поручню. Они заспорили, какого
цвета у нее глаза. В таких спорах студент всегда выбирал карие, а Анд-
рюха не признавал других,  кроме зеленых.  После того как Андрюха про-
шелся к задней площадке и обратно, выяснилось, что у особы в лисе гла-
за неопределенно-серые, как сегодняшнее провисшее небо.
     - Кстати,  забыл вчера уточнить маленькую деталь,  - Андрюха снял
перчатку и хлопнул ею о тугое сиденье. - Какого цвета глаза у прекрас-
ной дамы, которую вы героически отказались очаровывать?
     - У  нее  была  французская оправа,  - студент обернулся к задней
площадке. Лиса по-прежнему стояла неподвижно, даже не заплатив. - Точ-
но такую  же  оправу  я недавно видел у соседки...  Прибегала к матери
похвастаться...
     - А все-таки план бы наш удался...
     - Давай,  я влезу в предложенную тобой авантюру,  если ты сумеешь
познакомиться