формировать   группу   специалистов   для
восстановления  имеющихся  "летающих   крепостей".   К   сожалению,   работы
разворачивались медленно, слишком медленно. Только в конце осени  1944  года
мне сообщили: шесть таких самолетов полностью готовы к использованию и  ждут
наших распоряжений на одном из баварских аэродромов. Несколько  дней  спустя
другое  сообщение  разбило  мои   надежды   вдребезги:   во   время   мощной
бомбардировки все шесть самолетов были полностью уничтожены. Пришлось начать
сначала.
   В ожидании - как потом  оказалось,  тщетном  -  "летающих  крепостей"  мы
настойчиво искали решения двух других  проблем,  которые  выявились  в  ходе
разработки операции. Прежде всего - высадка в непосредственной  близости  от
цели. Чтобы незаметно и быстро подобраться вплотную к объекту, а приближение
четырехмоторных мастодонтов  не  могло  остаться  незамеченным,  подготовили
такой план: "летающая крепость" потащит за собой на тросе один или несколько
транспортных планеров, способных совершить посадку на любом клочке земли.  К
несчастью, выделенные нам планеры не выдерживали и скорости 250 километров в
час,  тогда  как  использование  американских   бомбардировщиков   позволяло
произвести переброску со скоростью 350 - 450 километров в час. Но  профессор
Жоржи, многоопытный специалист по скрытным полетам и  старинный  друг  Ганны
Райч, помог нам преодолеть это препятствие, сконструировав планер, способный
выдержать  такие  скорости,  имея  на  борту  двенадцать  человек  с  полной
экипировкой.
   Вторая проблема, не менее важная,  заключалась  в  возвращении  десантной
группы. На первый взгляд имелось только две возможности: либо после операции
они сдадутся и закончат  войну  в  лагере  военнопленных,  либо  постараются
пробиться к нашим позициям, для чего  понадобится  преодолеть  многие  сотни
километров, - вариант весьма рискованный,  если  не  безнадежный.  Я  всегда
придерживался такого мнения:  чтобы  вдохнуть  в  людей  максимум  смелости,
дерзости и уверенности в себе, следует дать им реальный шанс на  возвращение
живыми и невредимыми. Как же обеспечить такой шанс? Естественно, я обратился
к  идее  подцепить  планер  самолетом  летящим  на  бреющем  полете,   когда
десантники вновь погрузятся в планер после выполнения задания.
   Первые испытания с легкими планерами дали ободряющие результаты. Но чтобы
применить  такую  систему  на  тяжелых  планерах,  которые  нам   предстояло
использовать, требовалось многое усовершенствовать, потратив немало  времени
и бензина, а их-то нам ужасно не хватало - ситуация  на  фронтах  ухудшалась
катастрофически.
   Я много раз спрашивал себя, почему мы тут, в Германии, постигаем подобные
вещи лишь в последний момент, в час наибольшей опасности, хотя имели  больше
чем достаточно времени, чтобы отработать технику и методы.  До  сих  пор  не
нахожу удовлетворительного объяснения роковому "слишком поздно", столь часто
стегавшему мои нервы в последний год войны.
   Со своей стороны союзники тоже предпринимали шаги в этих направлениях - с
той лишь разницей, что всякий раз добивались практических  результатов.  Они
продемонстрировали действенность своих методов  при  Арнхейме,  когда  целая
армада планеров приземлилась в тылу  наших  войск.  После  этой  грандиозной
операции я с ужасом ожидал, что союзники  таким  же  образом  перебросят  по
воздуху  свои  дивизии  на  подступы  к  Берлину,  где  в   ту   пору   были
сконцентрированы все средства управления, включая ставку фюрера. Без всякого
сомнения,  подобное  ударное  формирование  могло  бы  молниеносным   ударом
покончить с главным нервным узлом наших войск. По-видимому, все дело в  том,
что  англосаксонцев  идея  такого  десанта  не  привлекала  по  политическим
соображениям. Во всяком случае, очевидно одно: для  британских  коммандос  и
Управления стратегическими операциями американской армии  под  командованием
доблестного генерал-майора Уильяма Т. Донована подобный подвиг не был чем-то
неосуществимым. Маунтбеттен и Бешеный  Билл  всегда  имели  в  запасе  такой
вариант.

***

   Хотя, как я уже отмечал, все наши крупные проекты терпели  крах  один  за
другим, хотелось бы вкратце изложить суть некоторых из них.
   Долгое время мы лелеяли мечту о  крупной  диверсии  на  трубопроводе,  по
которому шла нефть из Ирака.
   Ценное сырье поступало по двум  веткам  на  нефтеперерабатывающие  заводы
Хайфы и Триполи, находившиеся  на  побережье  Средиземного  моря.  Нам  было
известно, что арабские партизаны то и дело пытаются взорвать эти  трубы.  Но
создание арабских коммандос - затея дорогая и сомнительная в  смысле  шансов
на  успех  операции.  К  тому  же,  с  одной  стороны,  нет  сомнений,   что
поврежденные трубы быстро восстановят, с другой стороны, мы могли  оказаться
не  в  состоянии  даже  проверить  достоверность  результатов,   достигнутых
"саботажниками". Вот если  бы  нам  удалось  разрушить  одну  или  несколько
насосных станций, это на несколько месяцев остановило бы поставки нефти.
   Больше года наши инженеры ломали головы над решением этой проблемы.  Лишь
в 1943 году специалисты создали плавучую мини-бомбу с удельным весом, равным
плотности нефти. Эту, бомбу следовало ввести в трубопровод  через  небольшое
овальное отверстие, которое надлежало проделать в трубе мини-взрывом в точно
рассчитанное время, а потом  быстро  закрыть  специальной  крышкой-заплатой.
Мина при малых размерах обладала достаточной разрушительной силой  и  могла,
сдетонировав внутри  насоса,  полностью  разрушить  оборудование  изнутри  -
поэтому-то я и загорелся этой идеей. Другие специалисты предложили с помощью
термитных зарядов произвести крупные разрушения линий  трубопроводов  в  тех
местах, где  они  пересекают  низины.  К  сожалению,  проведенные  испытания
оказались неубедительными. В конце  концов  Люфтваффе  предложила  разрушить
значительные участки трубопроводов магнитными бомбами. Но все разработки так
и не пошли дальше стадии предварительных исследований.
   После многочисленных неудач нам не оставалось ничего иного, как атаковать
несколько    насосных    станций    силами     коммандос.     Аэрофотосъемки
свидетельствовали о  наличии  маленького  аэродрома  при  каждой  станции  -
простейшие   грунтовые   взлетно-посадочные   полосы   предназначались   для
самолетов, выполнявших патрульные полеты вдоль  трассы  нефтепровода.  Рядом
форт - скромные оборонительные сооружения для укрытия технического персонала
в случае неожиданного набега оппозиционно настроенных соплеменников. А еще в
нескольких  сотнях  метров  находились  собственно  насосные   установки   с
дизельными двигателями. Основываясь на анализе этих фотографий, мы  детально
разработали следующий план действий наших формирований.
   Шесть четырехмоторных самолетов приземляются на аэродроме и  из  бортовых
пушек и пулеметов открывают  ураганный  огонь  по  всем  сооружениям  форта,
обеспечивая прикрытие взводу подрывников для быстрого  и  беспрепятственного
выполнения   задания.   Планировалось   оснастить   самолеты    специальными
приспособлениями, позволяющими на бреющем полете уничтожить антенны  фортов,
чтобы еще до посадки лишить их защитников возможности вызвать подмогу. Кроме
того, мы рассчитывали  на  фактор  внезапности.  Но  оставались  и  открытые
вопросы.  Например,  хватит  ли  длины  взлетно-посадочный  полосы  полевого
аэродрома для огромной четырехмоторной машины? Наши фотографии, полученные в
1941 году, позволяли определить, что длина полосы невелика; но более поздние
агентурные донесения свидетельствовали о том, что  в  последующие  годы  все
аэродромы были увеличены до вполне приемлемых для нас  размеров.  Теперь  мы
могли нанести удар. Увы!  Несмотря  на  все  наши  усилия,  нам  не  удалось
заполучить необходимого количества самолетов.
   Другой ахиллесовой пятой союзников,  бесспорно,  являлся  Суэцкий  канал.
Точнее, отдельные  его  участки,  Стоило  перерезать  эту  важнейшую  водную
артерию, и морским караванам пришлось  бы  добираться  до  Дальнего  Востока
длинным кружным путем вокруг мыса Доброй Надежды, что чрезвычайно  растянуло
бы сроки взаимных поставок союзников.  К  тому  же,  к  проведению  операции
подключили подводных разведчиков-диверсантов ("люди-лягушки",  как  прозвали
их англичане). Но 1944 год уже заканчивался, превосходство авиации союзников
в воздухе над Средиземноморьем стало столь подавляющим, что скрепя сердце мы
вынуждены были похоронить и этот наш проект. Вновь "слишком поздно".
   Другой  план,   кропотливо   подготовленный   и   поистине   совершенный,
предусматривал рейд в богатый нефтью район  Баку.  Густонаселенная  область,
множество работающих скважин, целая индустрия  нефтепереработки.  Тщательное
изучение региона позволило  выявить  несколько  важнейших  узловых  центров,
уничтожение которых повлекло бы за собой  резкое  сокращение,  почти  полное
прекращение выпуска продукции. И вновь все по тем же причинам  нам  пришлось
отказаться от проекта.
   Еще одна операция не удалась по совсем  иной  причине  -  из-за  ревнивой
зависти наших генералов. В 1943 году  югославские  партизаны  позволили  нам
ухватиться за ниточку относительно дела, которое очень заботило командование
на балканском театре военных действий. В этом регионе сложилась  обстановка,
способствовавшая  широкому  размаху  партизанской   войны,   и   югославское
сопротивление своей активностью отвлекало крупные германские  силы,  которым
наносило неожиданные удары, развязывало бесчисленные  стычки.  Если  бы  нам
удалось обнаружить штаб Тито и захватить его, можно  было  бы  надеяться  на
существенное снижение давления партизан на  наши  позиции.  Таково  в  общих
чертах задание, порученное мне Верховным  командованием  вермахта  в  начале
1944 года.
   Совершенно очевидно, что недооценка сил Тито, сконцентрированных в районе
его ставки, привела к значительным потерям. Поначалу  возможность  серьезных
партизанских  действий  игнорировалась  повсеместно,  и  лидер   югославских
подпольщиков  умело  воспользовался  ошибкой  нашего  командования.  Получив
задание, мы прежде всего направили свои усилия на создание  "осведомительной
службы" с целью получения точных сведений. Центральное бюро, расположенное в
Аграме, мало-помалу опутывало непокорную территорию  агентурной  сетью.  Для
большей уверенности я установил такой порядок: если какой-то агент доложил о
возможном местонахождении ставки Тито, то вышестоящий сотрудник  должен  сам
убедиться  в  достоверности  информации  своими  средствами  и  лишь   потом
передавать ее дальше, дополнив рапорт своими данными. Только  при  получении
одинаковых сведений из трех независимых источников можно было  приступать  к
подготовке военной операции. Действовать наугад было недопустимо: стоило нам
потерпеть фиаско один раз,  Тито  усилил  бы  и  без  того  высокий  уровень
конспирации и стал бы просто неуловимым.
   В апреле 1944 года в сопровождении своих офицеров я прибыл в Белград  для
координации действий с военными и полицейскими коллегами в Югославии.  После
двух дней бесплодных переговоров я отправился на автомобиле  в  Аграм.  Меня
всем миром отговаривали от подобного путешествия,  поскольку  путь  пролегал
через районы, кишащие партизанами. Но каждый самолет был на счету,  меня  же
ждали в Аграме на следующий день. Ничего не поделаешь - оставалось надеяться
на счастливую звезду и скорость моего "мерседеса".
   В сопровождении двух унтер-офицеров я выехал на рассвете.  К  полудню  мы
остановились  недалеко  от  гор  Фруска  Гора,  в  расположении   германской
войсковой части, старавшейся поддерживать видимость  порядка  в  округе.  За
завтраком командир части поведал о местных особенностях:
   - Не проходит и недели без стычек с партизанами. Но довести дело до конца
не удается, поскольку, спрятав оружие  в  стоге  сена  или  еще  где-нибудь,
партизаны спокойно расходятся на время по деревням и хуторам и живут  жизнью
обычных мирных крестьян.  Еще  один  занимательный  момент  -  это  проблема
медицинского ухода. До сих пор господа из Белграда не направили сюда  врача.
Пришлось обратиться к местному врачу, который  заботится  также  и  о  ранах
партизан, чего ни в  коей  мере  не  скрывает:  если  он  откажет  в  помощи
подпольщикам, те похитят его семью; не меньшее грозит ему и с нашей стороны.
Должен сказать, что мы очень довольны его работой.
   Мы продолжили путь по партизанскому району, повсюду  встречая  прекрасные
хозяйства. Каждый раз при виде крестьянина, работающего в поле, я  спрашивал
себя, не прячет ли он до поры свою винтовку. Так или иначе, наша поездка шла
нормально, никто не стрелял, дорога была свободна. Ближе к вечеру мы сделали
остановку в деревне и купили несколько яиц у старой крестьянки.  Возвращаясь
к  машине,  мы  заметили  нескольких  человек   в   лохмотьях,   вооруженных
винтовками. Я уже потянулся к пистолету, но увидел на их лицах улыбки, и  мы
даже приветственно им помахали! Немного позже  комендант  гарнизона  в  Брка
заметил, что весь район во власти партизан и, стало быть, чрезвычайно опасен
для машин без эскорта. В Аграме не хотели верить, что мы проделали этот путь
на машине. За несколько последних месяцев мы единственные проехали целыми  и
невредимыми. Слушая рассказы  о  бесчисленных  нападениях  на  наши  конвои,
изучая карты с отмеченной на них концентрацией югославских партизан,  я  уже
задним числом испытал настоящий страх. Просто невероятно, что все так хорошо
кончилось.
   Месяц спустя все стало на свои места. Информация тщательно проверялась  и
перепроверялась, и мы смогли определить, что главная ставка Тито находится в
округе Двар в западной части Боснии. Теперь требовалось  быстро  осуществить
непосредственную подготовку военной части операции, и я отправил  начальника
моего штаба капитана фон фолькерсама в Банья  Луку,  центр  этой  провинции,
чтобы он  установил  связь  с  командующим  нашими  войсками  в  Боснии.  По
возвращении фон фолькерсам доложил, что генерал принял его холодно, если  не
с неприязнью. В тот момент я не обратил внимания на подобную деталь, ибо мне
было все равно, что испытывают по отношению ко мне эти господа. Главное  для
меня - выполнить задание.
   А несколькими днями  позже,  в  конце  мая  1944  года,  в  Аграм  пришло
сообщение: "Армия X, готовит операцию против ставки Тито.  Дата  операции  2
июня". Вот чем объяснялось поведение  армейского  руководства.  Во  мне  они
видели лишь нежелательного конкурента и решили поспешить в погоне за славой.
Сначала  их  действия  возмутили  меня  очевидной  нелепостью  -  я   бы   с
удовольствием сотрудничал с ними и даже предоставил бы себя  в  распоряжение
генерала. Но я быстро подавил гнев и поспешил исправить  ошибку  генерала  с
радиограммой: ее могли перехватить и  расшифровать.  Я  немедленно  отправил
радиограмму, предупреждая господ в Боснии о возможной утечке информации. Уже
возвратившись в Фриденталь, я получил дополнительные  сведения,  утвердившие
меня в этом мнении. Стало ясно, что операция обречена  на  провал.  Я  вновь
сообщил в Боснию свои  соображения,  но  хуже  некуда,  если  глухой  еще  и
затыкает уши. Генерал X, не захотел отменить "свою" операцию.
   В назначенный день батальон парашютистов СС  десантировался  в  долине  в
самом сердце непокорного района. Тут же на планерах подоспело  подкрепление,
сразу ринувшееся в бой. После упорного и кровопролитного сражения  партизаны
отступили,  оставив  долину   и   деревню.   К   сожалению,   мои   опасения
подтвердились: клетка опустела, птичка выпорхнула. Нашим  удалось  захватить
лишь двух британских офицеров связи, от которых Тито,  по-видимому,  пожелал
избавиться. В одном из домов обнаружили новую с иголочки маршальскую  форму.
Тито покинул деревню всего несколько часов назад и укрылся в другом убежище.
Но это еще не все.  Лишь  быстрый  маневр  подкрепления  позволил  разорвать
кольцо окружения, в  котором  оказался  зажатый  в  горной  долине  батальон
парашютистов СС.
   Так из-за постыдного  карьеризма  холеных  высокопоставленных  интриганов
провалилась  тщательно  разработанная  широкомасштабная  операция,  которая,
казалось, уже была "обречена на успех". Более того, эта глупость практически
свела к нулю наши шансы обезглавить югославское сопротивление. В  дальнейшем
мы,  конечно,  старались  точно  определить  местонахождение  ставки   Тито,
перебравшегося к побережью Адриатического моря, а затем на  остров  Вис.  Мы
даже задумали провести  молниеносную  операцию  с  высадкой  на  остров,  но
развитие событий вновь опередило нас.

ПЕРЕВОРОТ

   Но вот началась  крупная  высадка  союзников  -  в  Германии  ее  назвали
вторжением. На рассвете 6 июня 1944  года  первые  англо-американские  части
ступили на землю Нормандии. В течение нескольких недель ситуация  оставалась
неопределенной,  а  затем  прорыв  Авранша  склонил  чашу  весов  в   пользу
неприятеля. В тот день каждый немец должен был  почувствовать,  понять,  что
война проиграна. По крайней мере лично я не питал более  иллюзий  по  поводу
итога войны, но своим подчиненным объявил, что  командование  не  испытывает
серьезных опасений, и ничем не проявил  своего  пессимизма  даже  в  частных
беседах с такими близкими и верными друзьями, как Радль и фон Фолькерсам.
   Ставка фюрера еще надеялась, с одной стороны, на  благоприятное  развитие
политической ситуации и, с другой, - на создание вскорости нового секретного
оружия, надежды, по моим сведениям, абсолютно беспочвенные.
   К июлю 1944 года положение стало откровенно угрожающим.
   В первую неделю июня  потрясающий  удар  русских  смел  нашу  оборону  на
Восточном   фронте.   Центральная   группа   армий   фактически    перестала
существовать. Более тридцати германских дивизий попали  в  плен!  Невозможно
даже представить себе, как  разом  мог  сдаться  весь  мощный  кулак  армий.
Повинен ли в этой катастрофе  штаб  Верховного  командования?  Или  причиной
стали усталость и падение духа в войсках? А на  западе  союзники,  используя
подавляющее превосходство в вооружении, неотвратимо приближались к  границам
Германии. Нам оставалось только стиснуть зубы и продолжать борьбу  у  самого
края пропасти. Честно  говоря,  тогда  мы  еще  не  считали  свое  поражение
неизбежным.
   20 июля 1944 года  я  должен  был  отправиться  в  Вену,  где  предстояло
согласовать некоторые детали операции против Тито. И тут, словно гром  среди
ясного неба, пришло сообщение о неудачном, к счастью, покушении на  Гитлера.
Мои офицеры и я были буквально ошеломлены. Как такое могло произойти? Может,
группе неприятеля удалось проникнуть  на  территорию  ставки  фюрера?  Мы  и
предположить не могли, что бомбу  подложил  немец.  Во  всяком  случае,  раз
Гитлер остался жив, я не видел никаких причин отменять поездку.
   В  6  часов  вечера  мы  с  Радлем  приехали   на   Анхальтский   вокзал,
расположились в забронированном для нас купе и стали было готовиться ко сну.
Но на  станции  Лихтерфельде,  что  на  самом  краю  Берлинского  округа,  с
платформы донеслись крики:
   - Майор Скорцени! Майор Скорцени! Я выглянул в окно  и,  увидев  бегущего
вдоль состава и орущего во все горло офицера, махнул ему  рукой.  Совершенно
запыхавшийся, он вскоре оказался в нашем купе.
   - Господин  майор,  вам  следует  немедленно  вернуться!  Приказ  сверху!
Покушение на фюрера вызвало путч. Я недоверчиво пожал плечами.
   - Видите ли, это непросто. За срыв задания кто-нибудь  может  поплатиться
головой. Тем не менее.., я возвращаюсь. Радль!  Поедете  в  Вену  и  начнете
переговоры. Я присоединюсь к вам завтра.
   Мы направились в Главный штаб  войск  СС,  и  по  дороге  офицер  сообщил
скудные сведения, которыми располагал. Получалось, что имел место  настоящий
заговор, инициированный группой высших офицеров и генералов. К Берлину якобы
шел бронепоезд, но никто не знал нам