я заботам храброй  синьоры  Кончиты  они  смогли
утолить голод, выпить кофе и коньяку. Снова  превратившись  в  моряков,  они
были на  автомашине  доставлены  в  Кадис,  где  на  борту  "Фульгор"  нашли
заслуженный отдых в ожидании возвращения на родину. В Италию они  вернулись,
так же как и прибыли оттуда, нелегально и небольшими  группами,  не  оставив
никакого следа.
   Результаты этой операции, к сожалению, не соответствовали  тщательной  ее
подготовке и смелости, проявленной  пловцами,  из-за  того,  что  взрыватели
некоторых зарядов не сработали.
   Все же 4 судна были более или менее серьезно повреждены и их должны  были
отвести на мелкое место, чтобы не дать им затонуть. Это  были  "Мета"  (1578
т), "Шама" (1494 т), "Импайр снайп" (2497 т) и "Барон Дуглас" (3899 т).
   Когда неожиданно на рейде начались взрывы и  поврежденные  корабли  стали
тонуть, все остальные суда были немедленно отведены в военный порт.
   Долгое время англичане терялись в догадках  по  поводу  этого  нападения.
Только тогда,  когда  однажды  они  выловили  на  рейде  случайно  всплывший
резиновый костюм, они поняли, в чем дело. Драгоценная улика была  тотчас  же
отправлена в адмиралтейство в Лондон, чтобы  быть  подвергнутой  тщательному
исследованию.
   Двенадцать пловцов 10-й флотилии были награждены серебряной  медалью  "За
храбрость".
   Поведение всех тех, кто  содействовал  успеху  этой  трудной  и  блестяще
проведенной операции, достойно самых высоких похвал. Офицеры военно-морского
флота и сухопутных сил, штатские, составлявшие  нашу  тайную  организацию  в
Испании, проявили в этой операции, так же как и  в  предшествующих,  высокую
сознательность и преданность своей родине. Мне очень жаль, что по  некоторым
соображениям я не могу назвать здесь имена всех тех, кто этого  заслуживает.
В ее подготовке и организации основная роль  принадлежала  Визинтини;  очень
большую помощь оказало нам  участие  Рамоньино,  которому  так  замечательно
помогала его жена.
   10 июня 1940 года, в момент вступления Италии  в  войну,  торговое  судно
"Ольтерра", принадлежавшее одному генуэзскому судовладельцу,  находилось  на
Гибралтарском рейде. В соответствии с распоряжением,  полученным  по  радио,
капитан, отведя судно на мелкое  место  в  испанские  территориальные  воды,
открыл кингстоны и притопил его,  чтобы  оно  не  попало  в  руки  англичан.
Полузатопленное, сильно накренившееся судно оставалось в таком виде  полтора
года, подвергаясь разрушительному действию времени и моря.
   Несколько моряков из состава экипажа, которые  еще  оставались  на  борту
судна, вели здесь полную неудобств  и  лишений  жизнь  и  в  соответствии  с
международными правилами охраняли эту собственность судовладельца.
   О существовании "Ольтерра" командование 10-й флотилии узнало от Рамоньино
по возвращении его из поездки в  Испанию,  совершенной  с  разведывательными
целями. Сразу же родилась оригинальная идея, которая вскоре приобрела  более
четкие очертания, - использовать такое  безобидное  с  виду  полузатопленное
судно под итальянским флагом, расположенное совсем близко от  военно-морской
базы Гибралтар.
   Я вступил в переговоры с судовладельцем и, не объясняя ему истинной  цели
нашей  внезапной   заинтересованности   в   судьбе   его   судна,   довольно
неопределенно сослался  на  "военные  нужды  флота".  Судовладелец  оказался
понимающим человеком и полезным сотрудником.
   По нашей рекомендации он обратился  к  испанской  компании,  занимающейся
подъемом  затонувших  судов,  и  повел  переговоры  о  подъеме   "Ольтерры".
Судовладелец имел намерение отремонтировать "Ольтерру", с  тем  чтобы  потом
передать ее какому-то испанскому обществу, предложившему  выгодные  условия.
Вскоре судно было поднято и на буксире отведено в порт Альхесирас. Здесь,  с
испорченными от долгого пребывания в воде машинами, оно было  ошвартовано  у
внешнего мола. С 10 июня 1940 года на нем был установлен  испанский  военный
пост, так как судно  считалось  интернированным,  ибо  в  момент  вступления
Италии в войну оно находилось в территориальных водах Испании.
   Таким образом, у нас появился опорный пункт прямо против  Гибралтара,  на
другой стороне рейда, в шести милях от военно-морской базы англичан.  Теперь
речь шла о том, как использовать его наилучшим образом (см, рис. 3).
   Византини, хотя на первый взгляд его идея могла  показаться  абсурдной  и
трудноосуществимой, предложил организовать там  постоянную  базу  для  наших
штурмовых средств. "Ольтерра" могла с успехом  заменить  подводную  лодку  -
носителя специальных средств в ее роли базы для выпуска управляемых  торпед.
Предложение было принято; теперь надо было приспособить "Ольтерру" для  этих
целей.
   Мы начали с подготовки для этого  судна  нашего  экипажа,  который  почти
полностью должен был заменить старый (на  борту  оставались  только  капитан
корабля Аморетти и старший  машинист  де  Нигрис).  Это  следовало  сделать,
чтобы, с одной стороны, не допустить разглашения тайны,  а  с  другой  -  не
вызвать  подозрений  внезапным   увеличением   экипажа.   Альхесирас   кишел
английскими  агентами;  а  "Ольтерра"  была  ошвартована  прямо  под  окнами
английского консульства, битком набитого морскими офицерами из  Интеллидженс
сервис,  как  это,  кстати,  всегда  бывает   в   английских   консульствах,
расположенных в приморских городах.
   Командиром группы на "Ольтерре" был назначен Визинтини, уже известный  по
удачному нападению на Гибралтарский  порт.  Мы  целиком  полагались  на  его
опытность,  серьезность,  беззаветное  мужество  и  прежде  всего   на   его
способность целиком отдавать себя порученному делу. Его брат Марио, отважный
летчик-истребитель, сбивший  17  самолетов  противника,  погиб  в  Восточной
Африке.
   Людей в свою группу Визинтини набрал из техников и моряков 10-й флотилии.
   Всех их направляли на несколько дней на одно из торговых судов,  стоявшее
в Ливорно, чтобы они привыкли к тому, как вести себя в новой роли. У моряков
торгового флота они перенимали  манеру  одеваться,  есть,  плевать,  курить,
учились морскому жаргону, чтобы, прибыв  на  "Ольтерру",  ничем  не  вызвать
подозрений.
   Они были снабжены заграничными паспортами, выписанными на  чужое  имя,  и
группами по два-три человека переправлены на  "Ольтерру"  в  Альхесирас  под
видом  нового  экипажа,   посланного   на   замену   старого,   и   рабочих,
предназначенных для ремонта судового двигателя.
   Среди прибывших были  техники,  которым  было  поручено  организовать  на
"Ольтерре" мастерскую для монтажа управляемых торпед, присланных из Италии в
разобранном виде. Это было трудным и сложным делом. Однако  через  несколько
месяцев на судне уже имелась мастерская со всеми необходимыми  инструментами
и   оборудованием,   включая   станцию   для   зарядки    аккумуляторов    с
дизель-генератором. Для регулировки балластных цистерн, управляемых торпед и
испытаний на герметичность был приспособлен затопленный трюм. Однажды  утром
было произведено кренование судна. Со стороны  было  видно,  что  "Ольтерра"
сильно накренилась и осела  на  корму,  обнажив  часть  левого  борта.  Тент
защищал от солнца (и  от  нескромных  взоров)  работающих  моряков,  которые
занимались окраской корпуса. Никому  из  посторонних  даже  не  приходило  в
голову, что в борту судна  автогеном  было  вырезано  большое  отверстие.  К
вечеру работу окончили. "Ольтерра"  выпрямилась,  и  отверстие  исчезло  под
водой. Таким образом, из затопленного трюма был создан выход в  море,  через
который  управляемые  торпеды  могли  незаметно  покидать  судно   и   снова
возвращаться.
   И все это делалось на глазах  у  немного  рассеянных  испанских  часовых,
расположившихся на молу, и под пристальными взорами скрытно  наблюдавших  за
нами английских шпионов, которые наводняли  этот  район,  находящийся  очень
далеко от Италии и всего в 10 км от Гибралтара.
   Жизнь на борту на первый  взгляд  казалась  такой  же,  как  и  на  любом
торговом судне во время ремонтных работ. Матросы, грязные, одетые в  старое,
изношенное в долгих плаваниях  платье,  пестрящее  разноцветными  заплатами,
слонялись по палубе, лениво занимаясь своим обычным делом. Они курили старые
трубки с изгрызенными мундштуками, провонявшими от крепкого  табака;  носили
бороды, которых несколько месяцев не касалась бритва;  казалось,  у  них  не
было никакой дисциплины. На берегу они шатались по портовым кабакам, жалуясь
на безденежье и проклиная войну, судовладельца, капитана, корабельного  кока
и свою судьбу, по милости которой им  приходится  вести  здесь  эту  собачью
жизнь.  Иногда,  в  день  выдачи  жалованья,  они  не  брезговали  обществом
какой-нибудь известной во всей округе местной  "сирены"  и  возвращались  на
борт поздно ночью, немного  навеселе,  горланя  какую-нибудь  старую  песню,
напоминающую им о их милой родине... Здесь их уже все знали и  относились  к
ним по-дружески. Это заправский, пестрый по  своему  составу  экипаж  старой
посудины, медленно ржавеющей в илистых водах нейтрального порта...
   Испанские часовые подружились с моряками:  они  называли  друг  друга  по
имени и даже давали местные  испано-итальянские  прозвища,  обязанные  своим
происхождением той или другой особенно заметной черте облика или  характера:
они славные парни, эти итальянцы...
   Но вот один из моряков уходит с палубы (наверное, спать  пошел,  лентяй).
Он  спускается  по  трапу,  три  раза  стучит  в  замаскированный  люк;  люк
открывается; снова трап; он спускается еще ниже, куда ни за что не добраться
постороннему. И вдруг - неожиданное зрелище! -  человек  десять  спокойно  и
напряженно работают у машин электрогенераторов, распределительных щитов. Все
оборудование в идеальном состоянии и носит следы самого  тщательного  ухода.
"Здравствуйте, командир!" И в атмосфере воинской дисциплины,  ощущаемой  как
насущная необходимость, а не как пустая формальность, отдается распоряжение,
и этот "ленивый" матрос принимается за работу: это старший  электрик  Росси,
который с ловкостью опытного техника устанавливает динамомашину, или плотник
Кармини, или старший машинист Бонато, занятый  баллонами  с  кислородом  для
зарядки кислородных приборов... Двойная жизнь, которую ведет экипаж, требует
от всех и каждого в отдельности строжайшего контроля над  своими  словами  и
поступками. Достаточно какой-нибудь глупости, чтобы возбудить подозрение; но
никто ничего не подозревает и не заподозрит никогда, даже  тогда,  когда  на
рейде, в нескольких сотнях метров от Гибралтара, на глазах у объятых  ужасом
англичан начнут один за другим взрываться корабли.
   Осенью 1942 года Визинтини побывал в  Специи  и  представил  командованию
10-й флотилии рапорт о  проделанной  работе:  "Оборудование  мастерской  для
сборки штурмовых  средств  закончено,  судно  может  служить  базой  для  их
выпуска". В результате тщательного наблюдения (достаточно было подняться  на
палубу, чтобы прямо перед собой увидеть Гибралтар) он смог получить  данные,
необходимые для подготовки предстоящих операций. Англичане  заметно  усилили
службу охраны водного района: бесшумные  катера  непрерывно  курсировали  на
рейде перед входом в порт; каждые десять минут сбрасывались глубинные бомбы,
гидрофоны и другие средства обнаружения ни на  минуту  не  прекращали  своей
работы. Визинтини заверил командование 10-й флотилии, что это  не  остановит
наших моряков и, как только представится  случай,  они  попытаются  провести
атаку и сделают все от них зависящее, чтобы добиться успеха. Ну  а  если  не
повезет... "Что ж, мы сделали все, что было в наших силах..."  .
   Из Специи на "Ольтерру"  была  отправлена  материальная  часть:  огромные
управляемые торпеды длиной 7 м, весящие около 2 т каждая. Они  разобраны  на
части: зарядные отделения,  детонаторы,  взрыватели  с  часовым  механизмом.
Отправили  также  кислородные  приборы,  резиновые  комбинезоны.  Все   вещи
упакованы в ящик с таким расчетом, чтобы они казались проницательному  взору
таможенных  чиновников  безобидными   материалами   и   запасными   частями,
предназначенными для ремонта "Ольтерры":  это  дымогарные  трубы,  цилиндры,
поршни, клапаны; это бочки с соляровым маслом для дизеля (но под слоем масла
в герметической упаковке находились кислородные приборы). На ящиках  имелись
надписи, по которым можно было судить, что это генуэзский судовладелец  шлет
необходимые для ремонта своего  судна  детали.  За  торпедами  следовали  их
водители: Визинтини и его помощник, сильный и  молчаливый  сержант  Джиоанни
Магро;  лейтенант  службы  морского  вооружения  Витторио  Челла;   высокий,
светловолосый ломбардец,  сержант  Саловаторс  Леоне,  гардемарин  Джироламо
Маниско, небольшого роста, коренастый, воплощение энергии и упорства; матрос
Дило Варите.
   Под видом моряков торгового флота  они  прибыли  на  "Ольтерру"  и  здесь
наблюдали за сборкой управляемых торпед, от которых вскоре будет зависеть их
жизнь и, что еще важнее, исход операции. Они изучают  поведение  противника,
маршруты движения сторожевых катеров, характер заграждений" часы  разведения
препятствий у входа в порт, места стоянок кораблей, время их прихода, состав
конвоев  -  всю  деятельность  военно-морской   базы   противника,   которая
развертывается в нескольких километрах от "Ольтерры".
   Врачом группы был Эльвио Москателли.  "Переодетый  в  старое  платье,  он
часто выходил вместе с  местными  испанскими  рыбаками  в  бухту;  занимаясь
рыбной ловлей или угощая фруктами моряков с торговых кораблей союзников,  он
наблюдал за всем происходящим на рейде; с  особым  вниманием  он  следил  за
работой английских водолазов службы подводного надзора, задачей которых было
обнаружение зарядов взрывчатых веществ (а он-то  знал  наверняка,  есть  под
кораблями заряды или нет). Впоследствии, когда в Италии он встретился  с  Л.
Крэббом  , то англичанин  не  стал  ждать
представлений. Он сказал Москателли: "Я вас хорошо знаю  в  лицо;  я  целыми
часами следил за вами и вашими людьми!" .
   Визинтини, точный и аккуратный во всем, не желая ни в чем  полагаться  на
волю случая, устроил в одной из кают судна иллюминатор, который  выходил  на
Гибралтар, - самый настоящий наблюдательный пункт.  Офицеры,  дежурившие  по
очереди, круглые сутки наблюдали за тем, что происходит во вражеском лагере.
Каждый новый факт, каждое движение  противника  регистрировались  и  служили
материалом для подготовки операции. Из иллюминатора  в  старенький  бинокль,
имевшийся  на  "Ольтерре",  было  хорошо  видно  все,  что   происходило   в
Гибралтаре. Можно было даже разглядеть людей, расхаживающих по молам, солдат
у  пулеметов,  установленных  на  кораблях,  или  моряков,  занятых  стиркой
белья... Но ясно, что, наблюдая в бинокль с лучшими линзами, можно  было  бы
лучше  изучить  метод,  применяемый  при  разведении  и   закрытии   сетевых
заграждений у северных ворот порта. А  в  английском  консульстве,  как  раз
напротив "Ольтерры", красовался замечательный морской бинокль  с  64-кратным
увеличением, установленный на треноге, при  помощи  которого  поддерживалась
зрительная связь с военно-морской базой.
   "Это как раз то, что нам нужно", - вырвалось как-то  у  Визинтини.  Через
два дня 64-кратный бинокль оказался  на  новом  месте.  Он  по-прежнему  был
направлен  на  Гибралтар,   но   только   теперь   уже   через   иллюминатор
наблюдательного пункта на "Ольтерре": законная военная добыча.
   Среди развлечений наиболее популярной была рыбная ловля.  Частенько  днем
или ночью от "Ольтерры" отваливала шлюпка. В ней двое,  один  лениво  гребет
или, бросив весла, вверяет лодку течению, которое несет ее по направлению  к
кораблям конвоя или к  Гибралтару;  другой  в  это  время  занят  рыболовной
снастью. Это наши моряки, которые хотят выяснить некоторые детали и  кое-что
уточнить. Часто совсем рядом проходят английские сторожевые катера; наши уже
начинают узнавать в лицо людей на катерах, очередность их  дежурств.  Так  в
условиях активной деятельности службы охраны водного района противника и его
контрразведки происходила подготовка операции, так наши  моряки  готовились,
как  только  представится  удобный  случай,  нанести  решительный  удар   по
английскому флоту.
   Когда прошло некоторое время со дня  последней  операции  и  переполох  в
Гибралтаре, вызванный загадочным появлением и исчезновением  наших  пловцов,
улегся, решено было возобновить действия.
   В ночь на 15 сентября трем пловцам:  Страулино,  ди  Лоренцо  и  Джари  -
удалось атаковать несколько судов на рейде Гибралтара  и  потопить  "Рейвенс
Пойнт" грузоподъемностью 1787 т.
   В этой операции,  так  же  как  и  в  предыдущей,  предусматривалось:  а)
обеспечение агентурой в Испании; б) сбор  пловцов  в  Альхесирасе  на  борту
"Ольтерры"; в) прибытие  на  виллу  Кармела  и  спуск  в  море.  В  операции
участвовали пять подводных пловцов. Два  из  них  прибыли  в  Барселону  как
матросы торгового судна "Марио Кроче"; дезертировали и были встречены  нашим
агентом, который доставил их на "Ольтерру". Остальные трое были  выбраны  из
семи пловцов, задержанных испанскими карабинерами после  операции  14  июля,
выпущенных на поруки и все еще находившихся в распоряжении местных  властей.
Они заменили тайком от испанцев трех матросов на "Фульгоре". Снаряжение было
переправлено в Испанию нелегально, в этой части мы уже имели  большой  опыт.
Сбор пловцов на "Ольтерре" и доставка туда снаряжения  прошли  благополучно,
не вызвав никаких подозрений.
   Вечером 14 сентября пять пловцов в сопровождении нашего  "специалиста  по
этим  местам"  покинули  "Ольтерру"  и  прибыли  на  виллу  Кармела,  откуда
отправились на место, назначенное для спуска в море. В последний момент было
решено, что пойдут трое, учитывая количество судов на рейде. В  23  часа  40
мин, первый пловец вошел в воду, за ним с небольшими интервалами - остальные
два. У каждого при себе было по три подрывных заряда. Два  резервных  пловца
остались на берегу вместе с одним из агентов, укрывшись  в  тени  небольшого
строения в 20 м от берега.
   Спустя 7 час., то есть в 6 час. 20 мин., 15-го числа, Страулино вышел  на
берег в том же самом месте, где вошел в море. Он не смог  выполнить  задания
из-за очень сильной охраны: три катера непрерывно курсировали  около  судов,
не удаляясь от них более чем на 50 м;  кроме  этого,  наблюдение  велось  со
шлюпки, которая двигалась на веслах в непосредственной близости от них. Зона
вокруг судов освещалась прожекторами. Два раза Страулино пытался подплыть  к
судну, но после второй попытки был вынужден отказаться  от  атаки,  так  как
из-за частых погружений, которые он был вынужден делать, чтобы  не  заметила
охрана (а один раз он уже было совсем решил, что его обнаружили, так  как  с
катера бросили несколько глубинных бомб, к счастью не причинив ему  никакого
вреда), у него кончился кислород и он  лишился  возможности  опуститься  под
воду, чтобы прикрепить заряды к корпусу судна.
   Когда рассвело, Страулино, так и  не  дождавшись  двух  своих  товарищей,
вместе с остававшимися на берегу пловцами возвратился на "Ольтерру".
   Оттуда они увидели, что один из объектов  нападения,  а  именно  "Рейвенс
пойнт", начал крениться, быстро уходя кормой в воду. Затем начал погружаться
и нос судна. Операция оказалась успешной.
   Ди Лоренцо, несмотря на  то,  что  его  воздушно-кислородный  прибор  был
поврежден винтом  сторожевого  катера,  удалось  подплыть  к  своей  цели  и
атаковать ее. Джари же, не имея возможности из-за сильного течения добраться
до назначенного ему объекта,  прикрепил  свои  заряды  к  ближайшему  судну,
оказавшемуся тем же самым, которое избрал для своего нападения  ди  Лоренцо.
Джари, выйдя на сушу, никем не замеченный, вернулся  на  виллу  Кармела;  ди
Лоренца был задержан испанским патрулем и  отведен  в  казарму  карабинеро