ютной   неподвижности,   когда,   казалось,   даже   сердце
остановилось. Потом фонарик погас, и  Мартеллотта  направился  в  тот  район
порта, где стояли танкеры. Начинала сказываться усталость, вызывая  головную
боль  и  тошноту.  Водитель  не  может   больше   пользоваться   кислородным
дыхательным прибором, срывает маску  и  продолжает  путь  держа  голову  над
водой. Вот и танкеры, среди которых  один  большой  грузоподъемностью  -  не
менее 16 тыс. т. Не имея  возможности  уйти  под  воду,  Мартеллотта  решает
атаковать без погружения. В то время как он удерживает  торпеду  под  кормой
танкера, водолаз Марино прикрепляет зарядное отделение под корпусом корабля.
В 2 часа 55 мин, часовой механизм взрывателя заведен. Пока проделывались все
эти манипуляции, рядом с большим танкером стал  другой,  поменьше.  Если  он
постоит здесь часа три, тогда заодно с первым пострадает при взрыве. Затем в
100 м от танкера были расставлены зажигательные бомбы  на  расстоянии  20  м
одна от другой.
   Выполнив  таким  образом  полностью   задание,   Мартеллотта   и   Марино
предприняли попытку спастись, чтобы  не  попасть  в  руки  врага.  Уничтожив
кислородные приборы и резиновые костюмы и включив  механизм  самоуничтожения
торпеды, они в указанном  месте  выбрались  на  сушу.  "Вместе  с  Марино  я
попытался выйти из порта и проникнуть в город. У входа мы были остановлены и
задержаны египетскими чиновниками  и  полицейскими,  которые  затем  позвали
лейтенанта с шестью  солдатами  английской  морской  пехоты.  Нас  отвели  в
помещение, где находились два старших лейтенанта египетской полиции, которые
начали допрос. В то время как я самым уклончивым  и  неопределенным  образом
отвечал на вопросы, явился английский капитан  2-го  ранга  и  потребовал  у
старшего египетского офицера, чтобы нас  выдали  ему.  Египтянин  отказался,
ссылаясь на отсутствие распоряжений  со  стороны  своего  правительства.  Из
наших документов явствовало, что мы - итальянцы, и  то  обстоятельство,  что
Египет не находился в состоянии войны с Италией, не позволяло ему  поступить
так, не имея на то особого указания.
   Английский офицер, получив  санкцию  адмиралтейства,  лично  обратился  к
египетскому правительству и добился того, что нас передали ему.
   Мои подводные часы лежат на столе вместе с другими отобранными при обыске
предметами, и я не спускаю с них глаз.  Около  5  час.  54  мин,  послышался
сильный взрыв, от которого задрожал весь дом. Некоторое время спустя,  когда
мы в сопровождении английского офицера садились в машину, послышался  второй
взрыв, более далекий, а позже, когда  машина  уже  тронулась,  -  третий.  В
морском штабе в Рас  Эль  Тин  мы  подверглись  короткому  допросу,  который
проходил в достаточно любезном тоне, а затем нас отправили в каирский лагерь
военнопленных" .
   Мартеллотта и Марино по  возвращении  их  из  плена  были  также  вручены
золотые медали "За храбрость".
   В сводке военных действий ј 585 от 8 января 1942 года об успехе  операции
в целом сообщалось следующим образом: "Ночью 18 декабря  штурмовые  средства
Королевского военно-морского флота, проникнув в порт Александрия,  атаковали
два английских линейных  корабля,  стоявших  на  якоре.  Имеющиеся  сведения
подтверждают, что линкор типа "Вэлиент" сильно поврежден и поставлен  в  док
на ремонт, где и находится в настоящее время".
   Следующая сводка, ј  586  от  9  января,  так  дополнила  это  сообщение:
"Согласно уточненным данным,  в  ходе  операции,  осуществленной  штурмовыми
средствами  Королевского  военно-морского  флота,  о  чем   указывалось   во
вчерашней сводке, кроме  линкора  "Вэлиент",  поврежден  также  линкор  типа
"Бархэм".
   Так весьма скромно сообщалось о морской победе, которую  нельзя  сравнить
по ее стратегическим результатам ни в какой другой в ходе войны; ценой шести
пленных был потоплен крупный танкер, а главное, надолго  выведены  из  строя
два линкора  водоизмещением  по  32  тыс.  т,  последние  из  тех,  которыми
располагали англичане в Средиземном море. Поврежденные при взрывах  зарядных
отделений торпед, которые храбрецы 10-й флотилии прикрепили  своими  руками,
корабли впоследствии были подняты, кое-как залатаны и отправлены на  тыловые
верфи для окончательного ремонта. Однако они уже так и не вступили  в  строй
во время войны, а когда она кончилась, их пустили на слом.
   Потеря кораблей "Вэлиент" и "Куин Элизабет" вслед за гибелью "Арк  ройял"
и "Бархэм" в Средиземном море почти одновременно с уничтожением  "Рипалс"  и
новейшего "Принц Уэльский" в Индонезии в результате налета японской  авиации
поставила английский ВМФ надолго в очень тяжелое положение, из которого  ему
удалось выйти позже только благодаря американской помощи.
   Стратегическое положение на Средиземноморском театре изменилось  коренным
образом: в первый (и последний) раз в ходе войны ВМФ Италии имел решительное
превосходство в силах; он смог возобновить  снабжение  своих  экспедиционных
войск и наладить переброску в Ливию Африканского корпуса  немцев,  что  дало
возможность несколько месяцев спустя разбить английскую армию и отбросить ее
за пределы Киренаики.
   Открывались широкие возможности: наше превосходство на море в  это  время
было таким, что позволяло нашим вооруженным силам нанести удар  по  ключевой
позиции, от которой зависел исход борьбы в Средиземном море (да, пожалуй,  и
не только в Средиземном море), то есть по Мальте.
   Десантные войска, переброшенные под охраной итальянского  флота,  включая
все наши линейные корабли (тогда как у  англичан  их  не  было  ни  одного),
смогли бы ликвидировать расположенную в самом сердце Средиземного моря  базу
противника, которая и до этого времени и после причинила нам столько  вреда.
Таким образом, можно было устранить  затруднение,  которое  столько  месяцев
мешало итальянскому флоту осуществлять регулярное снабжение  нашей  армии  в
Африке.
   Принимая во внимание соотношение военно-морских сил,  эта  операция  была
бы, без сомнения, удачной, хотя, возможно, сопровождалась  бы  значительными
потерями. Таким образом, после  устранения  угрозы  на  фланге  наших  линий
коммуникаций, проходивших через Средиземное море,  захват  Египта  со  всеми
вытекающими благоприятными последствиями становился только делом времени.
   Ответственность   за   то,   что   эта   возможность   так   и   осталась
неиспользованной, падает, по моему мнению, на итальянский Генеральный  штаб,
а в еще большей степени  -  на  немецкое  верховное  командование,  которое,
отказав  нам  в   нефти   и   самолетах,   столь   необходимых,   "еще   раз
продемонстрировало свою недооценку роли военно-морских сил в ведении военных
действий,  и  в  частности  недооценку  важности  Средиземноморского  театра
военных  действий  в  ходе  всей  войны"  .
   Большая победа в Александрии была,  таким  образом,  использована  только
частично: враг получил время, чтобы подбросить в Средиземное море морские  и
военно-воздушные подкрепления, и через  несколько  месяцев  положение  снова
изменилось, уже не в нашу пользу. Затем оно все более  и  более  ухудшалось,
пока  не  последовало  окончательное  поражение,  ставшее  очевидным   после
эвакуации из Северной Африки (май 1943 года).
   Насколько серьезным было положение противника и сколь близко  мы  были  к
тому, чтобы после дерзкого нападения  на  Александрию  одержать  решительную
победу, лучше всего сказал Уинстон Черчилль - человек, который направлял ход
войны с противоположной стороны. В своей речи,  произнесенной  на  секретном
заседании в палате общин 23 апреля 1942 года, объявив о потере кораблей "Арк
ройял", "Бархэм", "Рипалс", "Принц Уэльский", он сказал:
   "Только что нам нанесен еще один коварный удар. На  рассвете  18  декабря
шестеро итальянцев, одетых в необычные водолазные костюмы, были задержаны  в
порту Александрия. До этого были приняты все  меры  предосторожности  против
проникновения в порт различных типов  "человекоторпед"  и  подводных  лодок,
управляемых одним человеком, которые ранее пытались проникнуть в наши порты.
Там  были  не  только  сети  и  другие  заграждения,   но   и   сбрасывались
систематически, с  различными  интервалами  по  времени  глубинные  бомбы  в
непосредственной близости от входа в гавань.
   Несмотря на это, итальянцам удалось проникнуть в порт. Под килем линкоров
"Вэлиент"  и  "Куин  Элизабет"   произошли   взрывы,   вызванные   зарядами,
прикрепленными с необычайной храбростью и умением. В результате этих взрывов
в корпусе кораблей образовались  громадные  пробоины  и  было  затоплено  по
несколько отсеков. На несколько месяцев корабли были выведены из строя. Один
из линкоров скоро будет отремонтирован, другой все еще находится в  плавучем
доке в Александрии, являясь соблазнительной целью для авиации противника.
   Таким образом, в Средиземном море у нас нет ни одного линейного  корабля:
"Бархэм" потоплен, а "Вэлиент"  и  "Куин  Элизабет"  полностью  приведены  в
негодность. Оба эти корабля, находясь на  ровном  киле,  кажутся  с  воздуха
исправными. Противник в течение некоторого времени не был  твердо  уверен  в
успешных результатах нападения.  (Итальянские  военные  сводки,  приведенные
выше, опровергают это утверждение. - Примеч. авт..) Только теперь  я  нахожу
уместным сообщить об этом палате общин на секретном заседании.
   Итальянский флот располагает еще четырьмя или пятью линкорами,  несколько
раз бывшими в ремонте. Среди них линкоры новой  постройки  типа  Литторио  и
модернизованные других типов. Для защиты с моря долины Нила у  нас  остаются
подводные  лодки,  эскадренные  миноносцы,  крейсера  и,  конечно,  самолеты
военно-воздушных сил. Поэтому необходимо перебросить часть наших  авианосцев
и самолетов с южного и восточного  побережий  Англии  на  Северо-Африканский
берег, где в них ощущается самая острая потребность".
   Награждение меня военным  орденом  "Савойский  крест",  который  мне  был
пожалован лично королем за операцию в Александрии, было мотивировано так:
   "Командир подводной лодки, приданной 10-й флотилии MAC  для  действий  со
специальными штурмовыми средствами, успешно проведя  три  трудные  и  смелые
операции, умело и тщательно подготовил четвертую, направленную против  одной
из баз противника. Мужественно и хладнокровно преодолев все препятствия,  он
подошел  на  подводной  лодке  к  сильно  охраняемому   порту   и,   обманув
бдительность  противника,  сумел  обеспечить  штурмовым  средствам  наиболее
благоприятные условия для атаки базы. В результате атаки штурмовых  средств,
увенчавшейся блестящим успехом, были сильно повреждены два линейных  корабля
противника".

ВЕСНА 1942 ГОДА
КАТЕРА ПРИ ОСАДЕ МАЛЬТЫ
"АМБРА" У АЛЕКСАНДРИИ

   После  операции  в  Александрии  в  декабре  1941  года  мне  снова  было
предписано министерством оставить командование  подводной  лодкой  "Шире"  и
посвятить всю свою деятельность  10-й  флотилии  в  должности  командира  ее
подводного отряда. Флотилия продолжала развивать свою  деятельность:  велась
исследовательская  работа,  конструировались  и   применялись   новые   виды
вооружения, увеличивался персонал, продолжалось планирование боевых действий
во  все  увеличивающемся  масштабе,  расширялась   область   боевых   задач.
Немногочисленные  офицеры,  имевшие  опыт  в  этой  области,  едва  успевали
справляться со всем  комплексом  работ.  Именно  эти  соображения  мне  были
изложены министерством в ответ на просьбу оставить меня на  подводной  лодке
"Шире". Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что эти доводы имели под собой
основание. "Вы, - сказали мне в министерстве, -  командуя  подводной  лодкой
"Шире", провели пять операций: четыре - в Гибралтаре и одну - в Александрии,
все они были успешно завершены. Вы открыли новый метод применения  подводной
лодки, превратив ее с помощью технических усовершенствований в орудие  войны
гораздо более эффективное, чем она была  ранее,  сумели  обеспечить  высокую
степень подготовки экипажа и, наконец,  показали  образец  умелого  вождения
подводной лодки. Это  позволило  вам  неоднократно  приводить  свой  корабль
близко к наиболее охраняемым вражеским портам, несмотря на все  возрастающую
активность обороны противника. Настало время, чтобы другие офицеры  заменили
вас в этой должности и  чтобы  вы  целиком  посвятили  вашу  деятельность  и
накопленный вами опыт 10-й флотилии".
   Повинуясь этому приказу, я обратился в  министерство  с  просьбой,  чтобы
каждому члену экипажа "Шире" была предоставлена возможность оставить  службу
на подводной лодке  и  получить  другое  назначение.  Я  испытывал  глубокое
сожаление при мысли, что мне придется покинуть людей, которые делили со мной
все опасности боевых походов и с которыми меня связала тесная дружба, и что,
в то время как я буду пребывать в полной безопасности  на  суше,  они  снова
будут подвергаться риску, участвуя в новых, не менее опасных операциях.  Моя
просьба  была  удовлетворена.  И  вот  однажды  в  день,  ставший  для  меня
незабываемым, я сообщил экипажу "Шире" эту новость. Я сказал,  что  согласно
приказу свыше я должен  оставить  корабль,  что  я  покидаю  их  с  чувством
глубочайшего сожаления. Те, кто хотел получить другое назначение,  связанное
с меньшим риском, могут ходатайствовать об этом. Все они уже выполнили  свой
долг. Признавая это, морской флот предоставлял им эту возможность. И еще раз
экипаж "Шире" доказал свою самоотверженность  и  готовность  выполнить  свой
долг. Почти все выразили желание остаться на лодке. "Нам очень жаль  с  вами
расставаться, и мы благодарим за ваши  заботы  о  нас.  Но  в  выборе  между
безопасностью, которую может  обеспечить  нам  любое  другое  назначение,  и
приверженностью к нашему верному кораблю для нас не может быть колебаний: мы
просим  оставить  нас  на  "Шире".  Так  поступили  Тайер,  инженер-механик,
превосходно знающий свое дело офицер, штурманы Бенини и Ольчезе, которые так
много помогали мне во время плавания,  опытные  специалисты,  скромные,  при
любых обстоятельствах сохраняющие хладнокровие; главстаршины Равера, Репетти
и  Фарина,  сержант-радист  Лодати,  боцман  Баобьеры,  торпедист  Канали  -
прекрасные  специалисты  своего  дела,  в  которых  я  всегда   так   верил,
доказавшие, что они достойны  этого  доверия.  И  так  поступили  почти  все
матросы. Это обдуманное, сознательное решение экипажа, не желающего покинуть
свой корабль, который подвергается  во  время  каждого  похода  все  большим
опасностям, экипажа, ясно отдающего себе  отчет  в  том,  каким  может  быть
эпилог этой борьбы, в  которой  они  столько  раз  бросали  вызов  судьбе  и
выходили  победителями,  является   замечательным   примером   коллективного
мужества, того самого, по которому судят о духовных силах народов и наций.
   Как сейчас вижу моих людей, построенных для вручения наград 2 апреля 1942
года на пристани Велерия в Арсенале Специи. Здесь выстроились  три  экипажа:
экипаж "Шире" в центре, а слева и справа от него  -  два  немецких  экипажа,
Гугенбергера и фон Тизенхаузена, потопившие: первый - авианосец "Арк ройял",
второй - линкор "Бархэм". От имени короля награда нам была вручена адмиралом
Аймоне Савойским, графом д'Аоста. Ошвартованные  бок  о  бок  три  подводные
лодки ("Шире" с развевающимся флагом посредине), казалось, тоже  участвовали
в этом торжестве, ибо существует какая-то незримая, но ясно  ощутимая  связь
между кораблем и его экипажем.
   Состоялась обычная воинская церемония,  публику  не  допустили.  Зачитали
приказ о награждении, и каждый моряк получил свою награду. По четыре награды
получил каждый член экипажа "Шире" - за четыре успешно проведенные операции.
   Это  было  сделано  в  соответствии  с  моим   желанием,   изложенным   в
министерстве и им поддержанным. Я считал необходимым,  чтобы  был  награжден
каждый член команды.
   Во время церемонии вручения наград люди держались спокойно и просто,  так
же как и во время выполнения самых ответственных и сложных  задач  в  боевых
походах, в моменты наивысшего напряжения сил.
   Командиром "Шире" был назначен капитан 3-го  ранга  Бруно  Дзелик  -  мой
однокурсник, храбрый офицер и способный подводник с очень богатым опытом,  -
избранный за свои деловые качества из тех немногих командиров лодок, которые
выразили желание занять эту должность.
   Представив нового  командира,  лицо  которого  (грустное  и  симпатичное)
многие запомнят, так как он снимался в главной роли в фильме "Альфа Тау",  я
простился с моряками, пожелав им всего хорошего. На прощание они преподнесли
мне фотографию "Шире" в рамке, на  которой  было  вырезано  название  нашего
корабля. Потом я в последний раз обошел подводную лодку, которая столько раз
безотказно служила нам во всех тяжелых  испытаниях,  и  наконец  с  болью  в
сердце покинул "Шире".
   Мне уже никогда больше не довелось видеть ни лодки, ни ее экипажа.
   Для участия в  действиях  наших  вооруженных  сил  по  организации  осады
острова Мальта в начале 1942 года в Аугусте был размещен дивизион  торпедных
катеров под командованием лейтенанта  Онгарилло  Унгарелли.  Задача  катеров
состояла в  том,  чтобы  путем  внезапных  ночных  нападений  на  транспорты
противника вблизи порта Ла-Валлетта создать на подступах к острову еще  одно
препятствие в дополнение к многим другим, которые  приходилось  преодолевать
кораблям  противника,  осуществляющим  снабжение  гарнизона  Мальты.  Катера
проводили в засаде в нескольких сотнях метров от  вражеских  берегов  каждую
ночь, когда море было не слишком бурным. Отвага водителей катеров была столь
велика, что они частенько швартовались к буям, обозначающим проходы в  порт.
Не раз сталкивались они со  сторожевыми  катерами  противника  и  давали  им
отпор, но пока что им ни  разу  не  удавалось  приблизиться  к  кораблям  на
дистанцию торпедного выстрела. В одной из таких операций  Унгарелли  проявил
высокий дух морского товарищества. Огнем вражеского  самолета  был  подожжен
один торпедный катер, а рулевой ранен. Унгарелли, не  колеблясь  ни  минуты,
подошел к нему  вплотную,  нисколько  не  думая  об  опасности,  которой  он
подвергался, так как вот-вот могли взорваться бензобаки и зарядные отделения
торпед. Ему удалось спасти раненого и благополучно отойти.  Сразу  же  после
этого грянул взрыв, и поврежденный катер  исчез  в  огне  и  дыму.  За  этот
поступок Унгарелли был награжден серебряной медалью "За храбрость".
   Весной 1942 года активность находящегося в  Аугусте  дивизиона  торпедных
катеров 10-й флотилии увеличилась и приняла новое направление. В  это  время
шла подготовка к захвату острова Мальта, оборонительные сооружения  которого
были  уже  в   значительной   степени   ослаблены   постоянными   воздушными
бомбардировками, а гарнизон истощен осадой. С этой целью  было  сформировано
специальное оперативное соединение под командованием адмирала  Тур.  В  него
входили десантные суда и отряды моряков, которые должны  были  высадиться  с
моря, отряды парашютистов, части сухопутных сил и  милиции,  имевшие  задачу
завершить захват острова, начатый моряками-десантниками.
   Между оперативным соединением адмирала Тур  и  10-й  флотилией  сразу  же
установились  отношения  товарищеского   сотрудничества.   При   этом   роль
связующего звена выполняли парашютисты  капитана  Буттаццони  из  названного
соединения и пловцы из нашей "группы Гамма".  Так  мы  стали  собратьями  по
оружию. Это чувство братского содружества принесло впоследствии в совместных
боевых действиях замечательные плоды.
   Именно по инициативе командования соединения 10-й флотилии была  поручена
новая задача: разведка системы обороны острова Мальта. Надо было  подойти  к
Мальте  с  помощью  различных  имеющихся  в  нашем  распоряжении  средств  и
установить  расположение  действующих  оборонительных  сооружений,  а  также
испытать бдительность противника и про