не  особенно
прозорливых,  ослабло,  Ферраро  и  Роккарди  задержались  на  пляже  дольше
обычного. Увлекательная партия в шары заставила их забыть о том,  что  время
уже позднее. Когда они остались одни, Ферраро вошел  в  купальную  кабину  и
принялся рыться в ящике со спортивным инвентарем. Через некоторое  время  он
вышел одетый в черный резиновый костюм, на, ногах ласты, а на лице  -  маска
(респиратор). На поясе у него были подвешены два странных,  видимо,  тяжелых
предмета. На голове прикреплен  пучок  водорослей.  Странно  вел  себя  этот
дипломат на пляже!
   Человек в черном костюме осторожно приблизился к морю,  вошел  в  воду  и
тотчас же, без единого звука бесследно исчез во мраке ночи. Проплыв 2300  м,
он оказался вблизи греческого судна "Орион" (7 тыс. т),  груженного  хромом.
Вот  он  выполнил  маневр,  который  много  раз  повторял  на  тренировочных
занятиях: под лучами прожекторов,  на  глазах  у  вахтенных,  он  потихоньку
приблизился к судну, стараясь  держаться  в  тени  барж,  стоящих  у  борта,
включил кислородный прибор и бесшумно погрузился. Двигаясь под  водой  вдоль
корпуса корабля, он отыскал боковой  киль  и,  отцепив  от  пояса  подрывные
заряды, прикрепил их зажимами к килю. Потом  он  выдернул  предохранительную
чеку и возвратился на поверхность. Все это проделано за несколько минут. Так
же осторожно он удалился. В 4 часа утра Ферраро возвратился в консульство.
   Через 6 дней "Орион", закончив погрузку, вышел в море, но ему не  удалось
уйти  далеко;  в  сирийских  водах  под  корпусом  тяжело  груженного  судна
произошел взрыв, и оно  быстро  пошло  ко  дну.  Спасшиеся  моряки,  которых
поместили  в  госпиталь  в  Александретте,  утверждали,  что   "Орион"   был
торпедирован.
   Из находящегося неподалеку от Александретты порта Мерсин 8 июля сообщили,
что там стоит на якоре судно "Кайтуна" водоизмещением 10  тыс.  т.  Девятого
июля Роккарди и Ферраро отправились в Мерсин, захватив с  собой  чемодан.  В
тот же вечер они  искупались  в  море,  а  на  другой  день  возвратились  в
Александретту, где никто не заметил их отсутствия. "Кайтуна" вышла в море из
порта только 19 июля. Из двух прикрепленных зарядов взорвался один. Чтобы не
утонуть, судно вынуждено было выброситься на мель  у  берегов  Кипра.  Здесь
англичане обнаружили на корпусе судна адскую машину, которая  не  сработала.
Обнаружили, но слишком поздно! Ферраро успел минировать еще  два  корабля  и
скрылся, не оставив никаких следов.
   Тридцатого июля Ферраро и Роккарди снова  в  Мерсине:  "Я  ознакомился  с
расположением объекта и в 22 часа, надев в помещении консульства  почти  все
снаряжение, а сверху накинув халат, спустился вместе  с  Роккарди  на  пляж.
Роккарди помог мне нести "Бауллети" и закончить  процедуру  одевания.  В  22
часа 45 мин, я вошел в воду и, покрыв за 2 часа расстояние 4 тыс. м,  достиг
объекта атаки" .
   В 4 часа Ферраро был уже снова на суше и через несколько часов вернулся в
Александретту. Но кораблю "Сисилиен  принс"  (5  тыс.  т)  удалось  избежать
гибели, так как его отплытие задержали, чтобы  произвести  осмотр  подводной
части, как это практиковалось на всех английских  кораблях  в  Турции  после
обнаружения невзорвавшегося "Баулетти" на "Кайтуне".
   Менее счастливым оказалось  норвежское  судно  "Фернплант"  (7  тыс.  т),
находившееся  на  службе  у  англичан  и  стоявшее  под  погрузкой  хрома  в
Александретте. Второго  августа  Ферраро  прикрепил  к  его  корпусу  заряд,
подобно тому как это было сделано  на  "Орионе".  Четвертого  августа  судно
покинуло порт, но через несколько часов снова вернулось.
   "Легко представить себе наше волнение из-за того, что вот-вот должно было
произойти. Смирившись с неизбежным, мы ожидали взрыва,  который  должен  был
произойти в полночь. Час взрыва настал, мы не спускаем глаз с  цели,  но,  к
нашему удивлению, минуты проходят и ничего не  случается.  Успокаиваем  себя
тем, что только через несколько часов хода  судно  может  развить  скорость,
необходимую,  чтобы  раскрутить  вертушку  предохранительного  механизма   и
поставить взрыватель в боевое положение, и прекращаем наблюдение.
   На следующее утро, едва рассвело, мы бросаемся  к  окну,  уверенные,  что
увидим судно накренившимся и сидящим на мели где-нибудь  поблизости.  Вместо
этого убеждаемся, что оно в полном порядке находится на месте своей  якорной
стоянки.
   Только в 18 час. 5 августа оно вышло в море. В течение  нескольких  часов
мы нет-нет да и поглядывали на море, боясь, что оно снова явится в порт!"
   Но "Фернплант" никогда уже не вернулось  в  Александретту:  в  результате
взрыва оно пошло ко дну.
   Через три дня, после того как были  использованы  все  имеющиеся  заряды,
Ферраро  "внезапно  ощутил  жестокий  приступ  малярии"  и  был   немедленно
отправлен на родину;  о  его  настоящей  деятельности  не  осталось  никаких
следов. В течение  одного  месяца  Роккарди  и  Ферраро,  работая  в  тесном
сотрудничестве, потопили два  груженных  хромом  судна  и  повредили  третье
(общим водоизмещением 24 тыс. т).
   Вскоре  после  высадки   англо-американских   войск   на   Сицилии   было
организовано нападение на корабли противника в порту Сиракузы.
   Операцию  осуществляла  подводная   лодка   "Амбра"   под   командованием
капитан-лейтенанта Феррини, так как прежнего ее командира Арилло направили в
Данциг, на одну из немецких подводных лодок нового  типа,  которые  Германия
передала Италии.
   В цилиндрах  подводной  лодки  "Амбра"  вместо  управляемых  торпед  были
размещены три  взрывающихся  катера  MTR,  обладавших  большей  скоростью  и
автономностью,   чем   торпеды.    Рулевыми    катеров    были    назначены:
капитан-лейтенант Гарутти и унтер-офицеры Тонисси, Гуерчо и Дерин.
   В ночь на 25 июля после восемнадцатичасового  подводного  плавания  вдоль
берегов  Сицилии  "Амбра"  приблизилась  к  порту  Сиракузы  на   расстояние
нескольких миль.
   Когда лодка всплыла, чтобы уточнить свое местоположение, она  была  сразу
же обнаружена радиолокаторами ночных самолетов, несущих охрану этого района.
Последовала ожесточенная атака глубинными бомбами. Только  уйдя  на  большую
глубину, лодке удалось спастись от гибели, но она все же получила  серьезные
повреждения. Взрывами деформировало крышки цилиндров, в  которых  находились
катера,  что  сделало  невозможным  их  извлечение.  Подводная  лодка   была
вынуждена отказаться от  дальнейших  действий.  Только  благодаря  опытности
командира и мужеству экипажа она, имея на борту  раненых,  смогла  прийти  в
Неаполь.
   Двадцать пятого июля нам было официально объявлено, что  "его  величество
король принял отставку  главы  правительства  Бенито  Муссолини  и  назначил
вместо него премьер-министром маршала Италии Пьетро Бадольо".
   Король приказал: "В этот торжественный час, когда решаются судьбы родины,
пусть каждый снова займет свое место в  строю".  Новый  глава  правительства
Пьетро Бадольо провозглашал; "Война  продолжается!  Несмотря  на  полученные
тяжелые  удары,   захваченные   провинции,   разрушенные   города,   Италия,
хранительница своих тысячелетних традиций, остается верна своему слову".
   В ночь с 3 на 4 августа "Дивизион Большой  Медведицы"  под  командованием
все того же Нотари и в том же составе, что и в  предыдущей  операции,  снова
атаковал суда конвоя на рейде Гибралтара. Спокойное море и  сильное  течение
воды создавали определенные трудности, которые надо было преодолеть. Вот как
Голдсуорси, служивший тогда в Гибралтаре, описывает ход  этой  операции.  На
этот раз мы проследим за ней глазами противника:
   "...Были использованы три  управляемые  торпеды.  Нотари  сделал  большой
крюк, держась у испанских берегов, чтобы избежать лучей прожекторов. Подходя
к объекту атаки, американскому судну "Харрисон грэй Отис"  (типа  "Либерти")
водоизмещением 7 тыс. т,  он  наткнулся  на  новое  незнакомое  препятствие:
колючую проволоку. Погрузившись и пройдя под препятствием, он приблизился  к
корпусу судна. С ним находился водолаз  Джанноли,  не  имевший  достаточного
опыта в обращении с управляемыми торпедами. План действий был такой же,  как
и  всегда,  -  подвесить  зарядное  отделение  торпеды  на   тонком   тросе,
соединяющем оба боковых  киля,  но  Джанноли  обронил  трос  и  им  пришлось
прикрепить заряд непосредственно к килю. Когда эта работа  уже  подходила  к
концу, торпеда начала подниматься, угрожая всплыть  на  поверхность.  Нотари
слишком резко стравил воздух, и торпеда, потеряв управление, камнем пошла ко
дну. Нотари,  выбиваясь  из  сил,  старался  привести  в  действие  механизм
управления  торпеды.  Глубина  достигла  34  м;  она  в  3  раза   превышала
нормальную: легкие готовы лопнуть, голова разрывается на части. Вдруг так же
внезапно, как торпеда пошла ко дну, она начала  быстро  подниматься.  Нотари
уже решил, что ой или сломает себе  шею  о  корпус  корабля,  или  в  клочья
изорвет костюм о колючую проволоку. Но вместо этого он пробкой  выскочил  из
воды на  расстоянии  одного  метра  от  борта  корабля.  В  полусознательном
состоянии, не способный ни действовать, ни думать, он грудью лег на торпеду,
прикрыв светящиеся циферблаты приборов, ожидая окриков и выстрелов.  Но  все
было спокойно. Постепенно он окончательно пришел  в  себя.  Джанноли  исчез.
Мотор торпеды мог работать только на самых больших оборотах. Идти под  водой
на такой большой скорости было невозможно. Оставалось одно -  пройти  полным
ходом  в  надводном  положении  4  мили,  каждую  минуту  ожидая,  что  ярко
светящийся след привлечет внимание одного из сторожевых катеров.
   Его догнала стая дельфинов и, резвясь вокруг  него,  на  всем  протяжении
пути до Альхесираса прекрасно маскировала его след. Совершив большой  обход,
чтобы не быть замеченным испанским часовым, он добрался до  "Ольтерры"  (см,
рис. 3).
   Между тем Джанноли, сброшенный  со  своего  места,  во  время  внезапного
погружения торпеды всплыл с другой  стороны  корабля  и  решил,  что  Нотари
утонул...
   Он подплыл к корме, сиял  кислородный  прибор  и  резиновый  костюм  и  в
течение  двух  часов  дрожал  от  холода  в  своем  шерстяном   комбинезоне,
уцепившись за руль судна. Когда, по его расчетам, другие экипажи уже  должны
были вернуться на "Ольтерру" и до взрыва заряда, который он сам укрепил  под
кораблем, оставалось мало времени, он поплыл вдоль борта и позвал на помощь.
   Его  подняли  на  борт  и  сразу  же  сообщили  об  этом  военно-морскому
командованию. Патрульный катер с дежурным водолазом был немедленно послан  к
"Харрисон Грэй отис", чтобы забрать пленного и произвести осмотр судна.
   Когда Джанноли был переведен на катер, а старшина водолаз Белл из  отряда
службы безопасности только-только собирался спуститься под  воду,  произошел
взрыв, образовав громадную пробоину в машинном отделении.  Осколок  металла,
пробив обшивку корпуса судна,  убил  матроса,  охранявшего  Джанноли.  Белл,
чудом избежавший  смерти,  через  час  уже  осматривал  другие  суда.  Через
несколько минут после  взрыва  на  "Харрисон  Грэй  отис"  взорвался  заряд,
укрепленный гардемарином Челла под корпусом норвежского  танкера  "Торшовди"
грузоподъемностью 10 тыс. т. Разлившуюся  нефть  течение  разнесло  по  всей
бухте. Третий заряд серьезно повредил английское судно  "Стэнридж"  (6  тыс.
т). Все суда затонули" .
   Таким образом, 10-я флотилия записала в свой актив еще 23 тыс. т.
   В первых числах августа адмирал де Куртен, министр военно-морского  флота
в новом правительстве Бадольо, прибыл в Специю и посетил 10-ю флотилию.
   Его сопровождали, кроме обычной свиты, адмирал Вариоли Пьяцца,  начальник
штаба инспекции MAC, горячий сторонник и защитник всех наших начинаний.
   Проинспектировав подразделения, адмирал де  Куртен  обратился  к  личному
составу флотилии с пламенным призывом сражаться до последней капли крови.
   В августе  противником  была  завершена  оккупация  Сицилии,  и  дивизион
катеров последним оставил Мессину и отошел к Калабрии. Я решил отправиться в
район военных действий, чтобы организовать  там  базу  штурмовых  средств  с
целью помешать попыткам врага высадиться на континенте. Я выехал  из  Специи
на автомашине повышенной проходимости. Меня сопровождали  старший  лейтенант
Элло  Скардамалья  и  мой  верный   ординарец   Пьетро   Кардиа.   Мы   были
единственными,  кто  направлялся  на  юг,  южнее  Неаполя,  на  Калабрийское
побережье; нам то и дело попадались остатки итало-немецких войск, оставивших
Сицилию и теперь отступавших на север. Но какой контраст! Немцы  отходили  в
полном  порядке,  сохранив  всю  военную  технику  и  автомашины,   двигаясь
стройными колоннами с офицерским составом  впереди.  Немецкие  солдаты  были
хорошо обмундированы, умыты, выбриты. Все это больше напоминало  парад,  чем
отступление. А итальянские солдаты, одетые в серо-зеленые лохмотья, брели  в
беспорядке,  многие  босиком,   бледные,   небритые,   без   офицеров,   без
руководства, без цели.
   "Куда ты идешь?" - спросил  я  у  одного  моряка,  встретившегося  мне  у
Баньяра Калабра. - "В Турин, к моей невесте". - "Откуда?" - "Из Палермо".  -
"Кто тебе разрешил?" Он посмотрел на меня с недоумением.
   Так перед  моими  глазами  развертывалась  печальная  картина  разложения
армии, и мне стало ясно, почему Сицилия, которая должна была бы представлять
для противника непреодолимое препятствие, была нами потеряна немногим  более
чем за месяц.
   Атмосфера поражения и предательства царила повсюду. Однажды  вечером  мне
случилось быть в штабе батальона  береговой  обороны  в  районе  Агрополя  и
заночевать там. Во время беседы майор, командир батальона, имени которого я,
к сожалению, не запомнил, а следовало бы его назвать, чтобы  покрыть  вечным
позором, громко сказал мне в присутствии своих офицеров: "Я жду не  дождусь,
когда объявят тревогу по случаю  высадки  противника:  я  все  предусмотрел,
чтобы мой батальон сдался в плен без единого выстрела. Тогда по крайней мере
я смогу попасть домой".
   Вот как этот "доблестный" офицер рассчитывал выполнить свой долг!
   В полевом госпитале в Полисене я отыскал Ленци, которому  осколком  бомбы
пробило легкое как раз в тот момент, когда он, прибыв со  своим  катером  из
Сицилии, выходил на берег.  Так  как  существовала  постоянная  угроза,  что
противник форсирует Мессинский пролив, я позаботился о том, чтобы Ленци  был
отправлен в безопасное место на север, как только  позволило  состояние  его
здоровья.
   Взвесив  все  обстоятельства  и  убедившись,  что   возможность   высадки
противника в Калабрии исключена, я обратил  внимание  на  Салернский  залив,
место вполне подходящее для высадки десанта, и  решил,  что  в  этом  районе
необходимо устроить базу наших катеров. Она  была  организована  в  Амальфи,
между Салернским и Неаполитанским заливами.  Отсюда  наши  штурмовые  катера
имели возможность атаковать десантные суда противника. Командиром  базы,  на
которую прибыли катера и личный состав из подразделений, ранее  находившихся
в Тунисе и на Сицилии, а также свежие пополнения  из  Специи,  был  назначен
старший лейтенант Лонгобарди.
   Командование 10-й  флотилии  продолжало  свою  интенсивную  деятельность,
имеющую целью нанести врагу максимальный урон.
   Два торпедных катера, каждый водоизмещением 100 т, построенные на  верфях
в Монфальконе и предназначенные для флотилии, вскоре должны были вступить  в
строй. Они имели необходимые приспособления  для  транспортировки  штурмовых
средств  и  предназначались  для  действия  против  портов  восточной  части
Средиземного  моря,  недосягаемых  для  наших  "носителей",  базирующихся  в
Специи, так как Мессинский пролив находился под контролем противника.
   Для использования этих торпедных  катеров  в  Венеции  под  командованием
капитана 3-го ранга Баффиго была организована база 10-й флотилии;  туда  уже
была доставлена материальная часть  и  прибыл  личный  состав.  Начата  была
подготовка первой операции.
   Группы наших боевых пловцов, закончив курс обучения, находились  в  пути,
направляясь в нейтральные порты; некоторые  из  них  уже  прибыли  на  место
назначения и готовили с соответствующими мерами  предосторожности  нападения
на суда противника.
   После целого  года  испытаний,  проведенных  на  озере  Изео  лейтенантом
Массано, сверхмалая подводная лодка типа СА  была  доведена  до  необходимой
степени  совершенства  и   приспособлена   для   выполнения   новых   задач.
Одновременно с этим в Бордо, где командиром базы наших подводных лодок  стал
капитан 1-го ранга Энцо Гросси,  были  практически  реализованы  возможности
(испытанные еще в свое время мною) использования океанской  подводной  лодки
для доставки сверхмалых  лодок  к  базам  противника.  Подготавливались  две
операции с использованием этих штурмовых средств: в одном случае, поднявшись
по Гудзону,  подводные  лодки  типа  СА  должны  были  атаковать  корабли  в
Нью-йоркском порту. При этом  психологическое  воздействие  такой  атаки  на
американцев, которые еще не испытали нападения на свою территорию, по  нашим
расчетам, должно было намного превзойти нанесенный  противнику  материальный
ущерб (насколько мне известно, это был единственный практически осуществимый
план проведения  военных  действий  на  территории  США).  В  другом  случае
предусматривалось нападение на важную военно-морскую базу  англичан  Фритаун
(Сьерра-Леоне),   где   дислоцировалась   их   Южно-Атлантическая   эскадра.
Несомненные трудности этих операций,  связанные  с  большими  переходами,  в
значительной  степени  компенсировались  внезапностью  нападения;  появление
штурмовых  средств  итальянского  военно-морского  флота,  радиус   действия
которых до сих пор  ограничивался  Средиземным  морем,  в  столь  отдаленных
районах явился бы, конечно, неожиданным,  и  можно  было  предполагать,  что
необходимых мер защиты против таких атак не существует.
   Подготовка нью-йоркской операции уже значительно продвинулась вперед, она
была назначена на декабрь.
   Одновременно готовился новый поход  в  Гибралтар.  Три  подводные  лодки:
"Мурена", "Спариде" и "Гронго"  -  водоизмещением  примерно  по  1  тыс.  т,
имевшие каждая по 4 цилиндра для  транспортировки  штурмовых  средств,  были
переданы в распоряжение 10-й  флотилии  MAC.  Оборудование  подводной  лодки
"Мурена" было полностью завершено. Готова  была  новая  управляемая  торпеда
SSB,  по  своим  тактико-техническим  данным  превосходящая   предшествующие
модели. Чтобы дезориентировать охрану базы противника, был разработан  план,
коренным образом изменяющий порядок осуществления атаки.  Все  наши  прежние
атаки проводились по ночам, причем выбирались безлунные  ночи,  чтобы  можно
было действовать под покровом темноты.
   На сей раз "Мурена" должна была  выпустить  в  Гибралтарском  проливе,  у
испанских берегов, четыре взрывающихся катера типа MTR. Держась поблизости у
нейтральных  берегов,  катерам  следовало  пройти  по   рейду   Альхесираса,
проникнуть в северную часть Гибралтарской бухты и там  укрыться  в  камышах,
растущих в устьях рек. В 11 час, дня катера должны были выйти из  укрытий  и
атаковать суда противника, стоящие на рейде.
   По опыту предыдущих  атак  мы  знали,  что  во  время  тревоги  на  рейде
заграждения у северных ворот порта раздвигаются, чтобы пропустить сторожевые
катера,  миноносцы  и  буксирные  спасательные  суда  для  оказания   помощи
поврежденным кораблям. Наша управляемая торпеда нового типа, отправившись  с
"Ольтерры" в 8 час, утра и пройдя под водой весь рейд (6  миль  -  3  часа),
оказалась бы у входа в порт как раз в тот момент,  когда  заграждения  будут
раздвинуты. Она должна в  полдень  проникнуть  в  порт  и,  воспользовавшись
суматохой, вызванной событиями на рейде,  атаковать  самый  большой  военный
корабль,  находящийся  в  порту.  Подготовка  этой   операции