носители катеров; должны быть полностью готовы катера  и  их
рулевые, и, наконец, корабли противника - находиться в их базе.
   Во  время  долгих  дней  ожидания  небольшой  отряд   Фаджони   постоянно
тренировался. Настроение личного состава всегда  было  бодрым,  несмотря  на
неудачные выходы в море в январе и феврале и на то, что отряд дислоцировался
в Партени - месте, лишенном каких-либо удобств и средств обслуживания.
   20 января при взрыве авиабомбы,  сброшенной  самолетом  противника,  были
ранены двое рулевых.  Оба  они  просили  не  освобождать  их  от  выполнения
задания. Они быстро выздоровели и вскоре были в состоянии принимать  участие
в операции. В марте вести воздушную разведку над бухтой Суда стало трудно  в
связи с улучшением противовоздушной обороны и,  в  частности,  с  действиями
многочисленных истребителей противника.
   25 марта "Криспи" и "Селла", находившиеся в Стампалья с катерами  МТМ  на
борту, подверглись бомбардировке с самолета  противника.  На  "Криспи"  один
матрос был убит и трое ранены. В тот же день создались наконец благоприятные
условия для действий катеров.  Погода  установилась  прекрасная,  море  было
спокойное, а авиаразведка обнаружила в бухте Суда два эскадренных миноносца,
12 грузовых судов и крейсер водоизмещением предположительно 10 тыс.  т.  Был
дан приказ начать  операцию.  Ночь  выдалась  темная,  звездная,  над  водой
поднимался небольшой туман. Благополучно совершив переход морем, два эсминца
в 23 час. 30 мин, прибыли  в  намеченный  пункт  в  10  милях  от  побережья
противника.  Катера  спустили  на  воду,  рулевых  напутствовали  сердечными
пожеланиями. Корабли легли на обратный курс.
   Шесть катеров с водителями Луиджи Фаджони, Анджело  Кабрини,  Алессио  де
Вито, Туллио Тедески, Лино Беккати и  Эмилио  Барбери  подошли  в  сомкнутом
строю к входу в бухту.
   Теперь предстояло выполнить самую трудную часть задания, то есть бесшумно
и незаметно, преодолевая сетевые заграждения" проникнуть в  глубинную  часть
бухты, где в безопасности стояли на  якоре  корабли  (рис.  4).  Из  рапорта
Фаджони:
   "Погода и видимость хорошие, легкий юго-западный  ветер,  пологая  волна.
При входе в бухту уменьшаем скорость хода, чтобы шум наших  моторов  не  был
услышан противником. Направляю катер к середине 1-го  заграждения,  вхожу  в
промежуток между двумя буями и легко прохожу его. Остальные катера  проходят
за мной. Через несколько минут вижу 2-е заграждение  и  прохожу  его  вблизи
небольшого островка, где выступают подводные камни, которые легко спутать  с
катерами. Прохожу без  затруднений.  Следующий  за  мной  Барбери  несколько
задерживается. Чтобы де потерять связь, выключаю мотор, останавливаюсь и жду
в тени, падающей от островка. Через некоторое время снова вижу всех пятерых,
становлюсь головным и продолжаю  движение,  держась  середины  бухты.  Время
около 2 час. 45 мин. (26 марта), через два с половиной часа начнет  светать.
Имея в виду возможность задержки при прохождении 3-го заграждения увеличиваю
скорость хода. Через  10  мин,  два  прожектора  освещают  центр  бухты,  но
противник нас не замечает. В 3 час. 30 мин, подходим к 3-му заграждению.  Не
будучи в состоянии прямо преодолеть его,  проникаем  через  небольшой  зазор
между заграждением и берегом. Двигаюсь к  середине  бухты,  через  несколько
минут даю сигнал остальным водителям застопорить моторы  и  собраться  около
меня; мы  еще  имеем  в  запасе  время,  чтобы  немного  подождать  и  затем
действовать в более благоприятных условиях видимости. Решаю  ждать.  Крейсер
стоит на якоре приблизительно в 200 м от нас, а грузовые  суда  -  несколько
дальше, лишь  один  танкер  стоит  в  100  м,  развернувшись  против  ветра.
Тщательно обследую в бинокль  место  стоянки  кораблей  и  выбираю  наиболее
крупные цели, а затем передаю его по очереди  Кабрини  и  другим  водителям,
чтобы они запомнили расположение объектов их атак. Время 5 час. На  крейсере
производят   побудку,   слышатся   свистки   боцманских   дудок   и    виден
передвигающийся по палубе свет фонаря; из передней трубы корабля поднимается
дым. Через некоторое время  вижу,  как  зажигаются  проблесковые  красный  и
зеленый огни на разводной части заграждения. Даю сигнал "Вперед!". Кабрини и
Тедески устремляются в  атаку  на  крейсер.  Катера  развивают  максимальную
скорость хода, и через несколько томительных секунд раздается один  взрыв  и
за  ним  немедленно  -  звуки  выстрелов  зенитных  орудий,  стреляющих   по
воображаемым самолетам. Справа слышу другой  взрыв  и  предполагаю,  что  он
произведен Барбери. Беккати находится слева  от  меня  и  просит  разрешения
атаковать большой танкер, который я ему предварительно указал. Я  приказываю
ему подождать, и мы вместе приближаемся  к  танкеру.  Только  когда  Беккати
хорошо различает цель, разрешаю ему выходить в  атаку.  Он  только  этого  и
ждал: его катер рванулся вперед. В это время сзади раздался  взрыв.  Крейсер
сильно  накренился  на  правый  борт,  весь  окутанный  клубами   дыма.   Но
погружается он медленно, поэтому я также решаю  атаковать  его.  Прежде  чем
включить скорость, осматриваю еще раз в бинокль бухту и вижу  сзади  танкера
корабль, имеющий камуфляжную окраску. Это военный корабль. Перекладываю руль
вправо, увеличиваю скорость до максимальной и иду в атаку. Спустя  некоторое
время закрепляю руль и выбрасываюсь с катера. В  течение  нескольких  секунд
слышу шум  мотора,  затем  следует  взрыв,  однако,  учитывая  расстояние  и
направление атаки, предполагаю, что катер ударился  о  какое-то  препятствие
внутри гавани. Я плыву, напрягая силы, по направлению  к  северному  берегу.
Вскоре делается светло и с носа ближайшего парохода слышатся крики. Подходит
шлюпка, берет меня и доставляет на борт. Сообщаю свою фамилию  и  чин,  меня
обыскивают и ведут в кают-компанию, где собрался почти весь экипаж судна; на
каждом надет спасательный пояс. Спрашивают, не с подбитого ли я  самолета  и
есть ли другие мои товарищи  в  море.  Отвечаю  отрицательно.  Мне  не  дают
приблизиться  к  иллюминатору,  чтобы  посмотреть,  что  творится   снаружи,
предлагают виски, чай,  сигареты  и  помогают  снять  резиновый  комбинезон.
Примерно через полчаса солдаты морской пехоты доставляют  меня  на  берег  в
комендатуру,  они  же  защищают  меня  от   группы   враждебно   настроенных
грузчиков-греков. Вижу матроса, на ленточке  бескозырки  которого  написано:
"Н. М. S. York". В 10 час, в сопровождении  одного  вооруженного  пистолетом
морского офицера и двух часовых меня переправляют на шлюпке на другой берег.
Пересекая бухту, проходим мимо танкера, из пробоины которого вытекает нефть.
Вижу крейсер, глубоко осевший носом в воду. Корма его  находится  на  уровне
воды, орудия кормовой башни  оставлены  в  положении  с  максимальным  углом
возвышения, люди заняты работой на палубе, у правого  борта  крейсера  стоит
небольшой танкер. Один гидросамолет обследует бухту вдоль и  поперек,  летая
на очень малой высоте.
   Подходим к небольшому пирсу. Недалеко от него вижу один из наших катеров,
целый и невредимый, вокруг него много солдат. Офицер подводит меня к  катеру
и, угрожая пистолетом, спрашивает, опасно ли трогать катер. Предполагая, что
взрыв может еще произойти, отвечаю утвердительно  и  рекомендую  отвести  от
этого места солдат. Он  спрашивает  меня,  могу  ли  я  объяснить  ему,  как
обезвредить заряд и как устроен взрыватель. Отвечаю,  что  ничего  не  знаю.
Офицер снова угрожает пистолетом и  настаивает  на  ответе.  Я  не  отвечаю.
Вскоре  он  прекращает  допрос,  приказывает  всем  удалиться,  и  мы  снова
возвращаемся обратно в комендатуру...
   На следующий день в полдень, в  тюрьме  Кастелло  Палеокастро,  я  увидел
остальных пятерых водителей наших катеров.
   Атака была выполнена в соответствии с полученной подготовкой и  приказами
Моккагатта.  Она  началась  с  наступлением   рассвета.   Командир   группы,
распределив цели, ожидал исхода атак по наиболее  важным  целям,  располагая
еще и резервом. Подход к бухте, преодоление заграждений и  сама  атака  были
осуществлены спокойно и решительно всеми  участниками,  которые  подтвердили
готовность выполнить свой долг.
   27 марта я попросил разрешения написать семье и условным шифром сообщил о
захвате  противником  одного  невзорвавшегося  катера.   Прошло   достаточно
времени, пока я узнал, что в июне 1941 года мое письмо дошло до командования
10-й флотилии" .
   А вот как рассказывает Кабрини о своей атаке крейсера "Йорк":
   "Выполняя приказание Фаджони, глушим моторы и приближаемся к нему.  Видны
очертания  различных  кораблей  и  вдали  слышен  шум  турбовентиляторов.  В
направлении шума обнаруживается темная масса крейсера. Фаджони знакомит  нас
со своим решением; он выделяет два катера для  атаки  крейсера.  Эта  задача
поручена мне и Тедески. Мы должны атаковать  крейсер,  как  только  позволят
условия видимости. Другие участники, из  которых  каждый  имеет  свою  цель,
отойдут после того, как услышат первые взрывы.
   Оставляю группу Фаджони и с минимальной скоростью направляюсь к крейсеру.
Тедески ведет свой катер в непосредственной близости от моего. Очень  темно,
отчасти потому, что берег высокий. Крейсер имеет  защитную  окраску,  и  его
трудно различать. Приближаемся до тех пор, пока корабль становится отчетливо
виден, затем останавливаемся, ожидая начала рассвета. Дистанция до корабля -
300 м. Стоим 15 мин. В  5  час.  30  мин.,  опасаясь,  что  противник  может
заметить нас или наших товарищей, даю приказание выходить в атаку. Некоторое
время идем борт о борт на полной скорости. Когда до крейсера остается  около
80 м, закрепляю руль,  освобождаю  предохранитель  и  выбрасываюсь  в  воду.
Катер, когда я оставляю его, наведен на центр корабля.
   Прежде чем мне удается взобраться на спасательный плотик, отчетливо слышу
звук удара двух катеров по корпусу корабля.  Ясно  слышу  также  разрезающие
катера взрывы и через несколько мгновений  ощущаю  мощный  подводный  взрыв.
Сразу же  вижу  сильно  накренившийся  крейсер.  Слышу  шум  моторов  других
катеров, затем серию взрывов, некоторые из них на близком,  а  некоторые  на
далеком расстоянии...
   Обнаруживаю, что мой резиновый комбинезон порван, с большим трудом снимаю
его и плыву к берегу в надежде найти место, где я смогу выбраться. В 15 м от
берега ко мне подошла шлюпка. Офицер, направив на меня пистолет, приказывает
поднять руки. Затем меня, как груз, поднимают на шлюпку; я очень устал  и  с
трудом держусь на ногах. Меня  высадили  на  берег,  вблизи  от  батареи,  и
передали двум часовым.
   Здесь я встречаю также Тедески, Беккати и Барбери" .
   Водители других катеров успешно произвели атаки намеченных целей: де Вито
- парохода; Барбери - танкера, который, получив попадание в  среднюю  часть,
затонул; Беккати - другого большого груженого танкера (18 тыс. т),  который,
получив громадную пробоину, тоже затонул.
   В течение нескольких минут в  бухте  слышались  грохот  взрывов  и  звуки
стрельбы многочисленных батарей, открывших интенсивный зенитный огонь.
   Затем с рассветом наступила тишина. Англичане с изумлением выяснили,  что
были  застигнуты  врасплох:  их  корабли  подверглись  неожиданной  атаке  с
применением неизвестного  оружия,  которым  владели  итальянские  моряки.  А
пленные итальянцы испытывали радость, сознавая, что добились успеха. Беккати
в своем донесении рассказывает:
   "С батареи мы могли видеть сильно накренившийся крейсер, который  буксиры
пытались отвести на мель. Видели бухту и много нефти, которая  всплывала  на
месте затонувшего танкера, а также другой накренившийся танкер,  создававший
впечатление, что он тонет".
   Водители  катеров  вели  себя  отлично.  Они  проникли  далеко   в   воды
противника, пройдя через три ряда заграждений; достигли  зоны  в  нескольких
сотнях  метров  от  кораблей  и  устроили  там  совещание,  спокойно  изучая
обстановку, передавая  с  катера  на  катер  бинокль  командира.  Окруженные
часовыми, прожекторами, орудиями, они ожидали рассвета, а затем  по  команде
"Вперед!" бросились в атаку на корабли, действуя  спокойно  и  хладнокровно,
как во время обычных учений и тренировок, проводимых в дружественных  водах.
Это было  демонстрацией  самообладания,  основанного  на  высоких  моральных
качествах и дисциплине, закрепленного в процессе  частых  упражнений,  когда
люди умышленно ставились в условия не менее  трудные,  чем  при  фактических
боевых действиях.
   Шесть отважных водителей катеров, принимавших участие в атаке кораблей  в
бухте Суда, по возвращении  на  родину  из  плена  были  награждены  золотой
медалью "За воинскую доблесть".
   Тесное,  хотя   и   недостаточное   взаимодействие   между   авиацией   и
военно-морским флотом, поддерживаемое  и  укрепляемое  единым  командованием
вооруженных сил Эгейского  моря,  высокая  эффективность  катеров,  отличная
организация и напряженная подготовка (что является  заслугой  Моккагатта)  и
прежде всего высокая доблесть участников обеспечили победу, которая  явилась
началом ряда успехов 10-й флотилии MAC.  Крейсер  "Йорк"  водоизмещением  10
тыс. т и три торговых вспомогательных английских судна общим  водоизмещением
32 тыс. т, потопленные или выведенные из строя на все время войны, -  совсем
неплохо для начала.
   Когда в мае 1941 года немецкие войска заняли Крит, они обнаружили в бухте
Суда полузатопленный крейсер "Йорк" и, считая, что он потоплен в  результате
воздушных бомбардировок, которым был подвергнут остров до занятия, зачислили
его на свой  счет.  Но  описанные  выше  неопровержимые  факты  не  вызывают
сомнений в том,  кому  следует  приписывать  эту  морскую  победу.  Если  бы
сомнения все же остались, их можно рассеять при помощи документов, найденных
на том же "Йорке" итальянскими офицерами и матросами, прибывшими на  корабль
сразу же после оккупации острова. Среди  документов  имеется  написанное  от
руки распоряжение командира корабля командиру электромеханической части. Вот
его содержание:

Распоряжение.
Командиру электромеханической части от командира корабля - лично

   Прошу собрать показания  всех,  кто  находился  в  машинном  и  котельном
отделениях в момент нанесения удара по кораблю 26 марта, а также от каждого,
кто может дать сведения о двух кочегарах, погибших в машинном отделении.
   Кроме того, хотел бы, чтобы вы составили в хронологическом порядке,  пока
события свежи в вашей памяти, итоговую  запись  установленных  и  отмеченных
повреждений, а также перечень событий после того, как мы  начали  откачивать
воду.

   Р.П. 27/3 Второй документ -  это  инструкция,  напечатанная  на  машинке:
Крейсер "Йорк", 28 марта 1941 года

ј 37

Распоряжение командира.
Командирам боевых частей

   1. Командирам боевых частей предлагается представить  как  можно  быстрее
рапорты,   осветив   в   них   следующие   вопросы,   касающиеся   недавнего
торпедирования  корабля  "Йорк":  а)  полученные  повреждения;  б)  вопросы,
представляющие особый интерес;  в)  имена  офицеров  и  матросов,  поведение
которых, по их мнению, заслуживает особого упоминания.
   2. Приказы адмиралтейства по флоту, которые могут потребоваться в связи с
этим, можно получить в моей канцелярии.

   (Подпись) Реджинальд Портал

   Кроме того, было подтверждено, что  имевшиеся  повреждения  на  палубе  и
частично во внутренних помещениях корабля являются  результатом  взрывов  не
авиационных бомб, а зарядов, подорванных наспех самими  англичанами,  прежде
чем оставить Суду.
   Несмотря на эти очевидные факты и  то  обстоятельство,  что  никто  лучше
самих  англичан  не  знает  действительной   истории   потопления   "Йорка",
британское адмиралтейство как бы не  хочет  этого  признать.  Следуя  упорно
выдерживаемой линии, то есть  желая  принизить  успехи  итальянского  флота,
нанесшего потери английскому флоту, оно продолжает  настойчиво  указывать  в
официально публикуемых после  войны  списках  потерь,  что  причиной  гибели
"Йорка" является воздушная бомбардировка немецкой авиацией бухты Суда.

ТРЕТИЙ ПОХОД "ШИРЕ" В ГИБРАЛТАР - МАЙ 1941 ГОДА

   В мае 1941 года перед выполнением намеченной операции на Мальте подводная
лодка "Шире" под моим командованием сделала третью попытку проникнуть в порт
Гибралтар. Были приняты во  внимание  и  изучены  выявившиеся  в  предыдущем
(октябрьском) походе недостатки и приняты  меры  для  того,  чтобы  избежать
ошибок  в  будущем.  Материальная  часть  была  улучшена  и  испытана  самым
тщательным образом. Усиленно готовились и сами экипажи  управляемых  торпед.
Чтобы избавить людей от неудобств, связанных  с  длительным  пребыванием  на
подводной лодке во время  перехода,  было  решено  направить  их  в  Испанию
самолетом,  снабдив  документами,  которые  не  вызывали  бы  подозрения   у
испанских властей или  у  тех,  кого  интересовало  движение  пассажиров.  С
аэродрома они должны  были  (воспользовавшись  средствами,  предоставленными
имевшимися в Испании нашими  агентами)  направиться  на  итальянский  танкер
"Фульгор",  интернированный  в   порту   Кадис   в   самом   начале   войны.
Предполагалось, что "Шире", пройдя пролив  и  направившись  в  Атлантический
океан, войдет ночью незаметно для  испанцев  в  порт  Кадис,  ошвартуется  у
танкера "Фульгор", примет экипажи управляемых торпед и необходимые  предметы
снабжения и еще до рассвета успеет выйти из порта. Затем, следуя  с  запада,
она войдет в пролив и поднимется в  бухту  Альхесирас.  Требования,  которым
должно  было  удовлетворять  место  спуска  управляемых  торпед,  оставались
прежними. Практика показала, что они отвечали поставленным целям.
   Пока мы готовились, противник тоже не дремал. Нам было  известно,  и  это
подтверждалось  конкретными  фактами,  что  в  результате  наших   повторных
действий  с  применением  штурмовых  средств   англичане   создали   широкую
организацию, располагающую специально  обученным  личным  составом,  большим
количеством средств и кораблями в целях предупреждения и отражения атак 10-й
флотилии.  Во  всех  базах  Средиземного  моря  были   созданы   специальные
оборонительные подводные отряды - самая настоящая "анти-10-я флотилия".
   15 мая "Шире" с управляемыми торпедами на борту  в  третий  раз  вышла  в
поход. Она, казалось, совершала (как коммерческое  судно)  регулярные  рейсы
между Специей и Гибралтаром.
   Из-за встречной большой волны у берегов Испании мы подошли  к  проливу  с
опозданием на 24 часа. Переход из Средиземного моря  в  Атлантический  океан
прошел благополучно; в 4 часа утра, в 6 милях от мыса Европа, идя  серединой
пролива, мы погрузились на глубину 60 м и в 23 часа всплыли  по  ту  сторону
мыса Тариф. На рассвете 23  мая  подводная  лодка  была  вблизи  Кадиса.  Мы
погрузились перед портом и на глубине 40 м легли на  грунт.  Весь  день  все
отдыхали.
   Трудно представить себе  обстановку,  более  располагающую  ко  сну,  чем
обстановка внутри лодки, лежащей  на  грунте.  Тишина,  обычная  под  водой,
становится  еще  более  ощутимой  после   прекращения   работы   корабельных
механизмов; мы чувствуем себя защищенными толщей воды от всякого  нападения.
После многодневного  плавания,  вызывающего  большое  физическое  и  нервное
напряжение, утомляющего и оглушающего шума моря, ветра и  моторов,  кажется,
что ты очутился где-то далеко от войны, в каком-то  ином  мире.  На  глубине
даже радиоволны не доходят до нас. Мы абсолютно одни, наедине с собой.
   Мне вспоминается другой проведенный  на  грунте  день,  также  у  берегов
Испании, в водах Таррагоны. Это было в канун Рождества в 1937 году, во время
войны в Испании, на подводной лодке "Ириде".  Тогда  экипаж  приготовил  без
моего ведома прелестную рождественскую елку из  корабельных  средств  (ручка
метлы, веточки из прутьев, окрашенных зеленой краской, цветные электрические
лампочки)