ако ни  в какой фракции я
не состоял и никакой фракционной работы не вел. И вообще, как мне  помнится,
тогда, в 1923-1924 гг., никакой фракционной организации у оппозиции не было.
     Тер-Ваганян  считал, что  Троцкий  напрасно без сопротивления  позволил
своим противникам  отстранить  себя от  руководства. Таково  было настроение
многих   сторонников   Троцкого.   Пятаков,   Преображенский,   Белобородов,
Раковский, И.Н.Смирнов,  Н.И.Муралов,  В.Коссиор  были недовольны также тем,
что Троцкий уклонился  от прямого участия в дискуссии,  в то  время как  его
личное участие - особенно в рабочих и военных ячейках - могло иметь решающее
значение   для  результатов  голосования.  Троцкий  же  считал,  что  всякое
обострение  борьбы,  связанное  с его  личным  участием в  дискуссии,  может
привести к расколу партии, и он не хотел быть в этом виноватым.
     Под  давлением  оппозиции  Политбюро  пошло  на  уступки. Была  создана
комиссия из Троцкого, Сталина  и Каменева, разработавшая проект резолюции "О
партстроительстве".  Пятого  декабря  1923  года  Политбюро  утвердило   эту
резолюцию, в которой провозглашался новый курс партии на рабочую демократию.
В резолюции отражались все основные требования оппозиции об изменении режима
партии,  те требования,  против которых на ХII съезде  выступали Зиновьев  и
Каменев, а в дискуссии - большинство ЦК,  настаивавшее на  запрещении всякой
критики  линии  ЦК.  Четырнадцатого  декабря  1923  года  было  опубликовано
подписанное Сталиным Обращение ЦК РКП(б) ко всем парторганизациям, в котором
говорилось:  "ЦК  признал  своевременным  углубление  и  расширение  рабочей
демократии  в  области  внутрипартийного  строительства...  ЦК  считает, что
обсуждение резолюции ЦК должно  захватить  всю  массу членов партии  во всех
уголках СССР".
     Начался второй тур дискуссии,  который был  разрешен  приведенным  выше
Обращением.  С разъяснением резолюции Политбюро  на  активах и  на партийных
собраниях  выступали  все члены  Политбюро, кроме Троцкого. Он был  болен  и
потому  обратился  "к  партийным  совещаниям"  с письмом,  которое  вошло  в
историю, как "Новый курс".
     Письмо Троцкого было  построено на резолюции Политбюро  от 5  декабря и
полностью соответствовало духу этой резолюции. В нем говорилось:
     "Новый курс, провозглашенный в резолюции ЦК, в том и состоит, что центр
тяжести,  неправильно передвинутый  при  старом  курсе  в сторону  аппарата,
должен быть  передвинут  в сторону активности, критической самодеятельности,
самоуправления партии как организованного авангарда пролетариата. Новый курс
вовсе не значит, что на партийный аппарат возлагается задача в такой-то срок
декретировать, создать  или  установить режим  демократии. Нет,  осуществить
этот режим может сама партия. Коротко задачу можно формулировать так: партия
должна подчинить  себе  свой  аппарат,  ни  на  минуту  не  переставая  быть
централизованной организацией".
     Хотя разъяснения  Л.Д. Троцкого полностью соответствовали духу принятых
ЦК решений, большинство  членов Политбюро по  существу  не хотело  дать  ход
резолюции  от  5  декабря,  не хотело проводить  новый  курс в  жизнь. Да  и
немыслимо было, чтобы аппарат -  и прежде  всего  верхи аппарата во главе со
Сталиным  -  добровольно  сдал  свои  позиции  и передал  инициативу в  руки
самодеятельных  масс.  Принятая  под   давлением   оппозиции  резолюция  для
большинства  ЦК   являлась   лишь  дипломатическим  прикрытием  его  жесткой
внутрипартийной политики.  Поэтому всякое истинно демократическое толкование
ее вызывало бешенство аппаратчиков. Толкование резолюции Троцким не могло не
вызвать такой реакции.
     Понять  это нетрудно, если  вспомнить,  как  совсем недавно  всемогущий
аппарат   ЦК  КПСС  реагировал  на  попытку  братской  Чехословацкой  партии
освободиться из-под его власти и взять инициативу в свои собственные руки.
     Критика Л.Д.  Троцким старых большевиков, управлявших  партией, служила
целям исправления  ошибок старшего поколения,  увлекшегося  административной
стороной дела и забывшего о самодеятельности партии.
     Лицемерная защита  Сталиным  и  Зиновьевым старой гвардии  преследовала
цель сыграть  на  их чванливом отношении к Троцкому как к "чужому" в партии,
доказать, что он поэтому заинтересован в том, чтобы натравить молодых членов
партии на старых.
     Письмо Троцкого по своему содержанию ничем не отличалось от резолюции 5
декабря.  Примеры,  поясняющие существо  вопроса  о рабочей демократии, были
яркими,  острыми и  запоминающимися, но они только  иллюстрировали  основные
принципиальные положения резолюции. То, что этот материал, сухо изложенный в
официальном  документе,  заговорил  в  письме  Л.Д. Троцкого  сильно, ярко и
убедительно, свидетельствовало только о таланте автора.
     Почему  понадобилось так остро реагировать  на письмо Троцкого, если ЦК
действительно  искренне  решил  осуществить свою  резолюцию?  Даже если бы в
письме Троцкого действительно было бы  какое-то отклонение от резолюции -  в
сторону ли  большего  ударения на демократию,  в сторону ли  критики старого
курса,  стоило ли поднимать такой вопль  против этого письма,  если бы ЦК  в
самом деле  считал старый  курс  вредным  и понимал  жизненную необходимость
перестройки.
     В том-то и дело, что, соглашаясь принять резолюцию от 5 декабря, Сталин
и Зиновьев  просто маневрировали, чтобы успокоить партию. На самом  деле эта
резолюция  была  забыта  на другой день  после окончания районных  партийных
конференций. Зиновьев  и Каменев почувствовали это на своем горбу после ХIII
съезда, когда они уже оказались не нужны своему временному союзнику Сталину.
     В ходе  дискуссии  Троцкого особенно сильно  обвиняли  за то,  что он в
своем  письме  противопоставляет  молодых  членов партии старым  и  пишет  о
перерождении старых большевиков. Отвечая на первое обвинение, Троцкий писал:

     "Именно "штиль" заключал  в себе опасность  возрастающей  отчужденности
между  руководящим  слоем партии  и  более  молодыми  ее  членами. Тенденция
партийного  аппарата  думать  и  решать за партию ведет в  своем развитии  к
стремлению укрепить  авторитет  руководящих  кругов  только  на  традиции...
Поскольку революционно сохранившиеся, не оказенившиеся представители старого
поколения, т.е., как мы твердо уверены, подавляющее его большинство, отдадут
себе ясный отчет относительно охарактеризованной выше опасной перспективы и,
став  на почву  резолюции Политбюро  ЦК,  приложат все усилия к  тому, чтобы
помочь  партии  претворить  резолюцию в  жизнь,  постольку исчезнет  главный
источник возможного противопоставления разных поколений в партии".

     Анализ, данный  Троцким 50  лет назад, подтвердился за прошедший период
многочисленными фактами. Сталин, игравший на  самолюбии старых  большевиков,
использовавший их  влияние в партии против Троцкого, вскоре после победы над
своими идейными противниками почти поголовно уничтожил старых членов партии,
заменив их в аппарате членами партии призыва тридцатых годов.
     Отвечая на второе обвинение, Л.Д. Троцкий писал:

     "Можно еще,  пожалуй,  возразить,  что приведенная ссылка на аппаратное
перерождение  социал-демократии  неправильна ввиду глубокого различия  эпох:
тогдашней  застойно-реформистской   и  нынешней  революционной.  Разумеется,
пример  есть  только пример, а никак не  тождество. Однако  же  это огульное
противопоставление  эпох само по  себе еще ничего не  решает. Недаром же  мы
указываем   на  опасности  НЭПа,  тесно  связанные  с   затяжным  характером
международной  революции.  Повседневная  государственно-практическая работа,
все  более  детализованная и специализированная, таит в себе, как  указано в
резолюции   ЦК,  опасности  сужения   горизонта,  т.е.   оппортунистического
перерождения, совершенно очевидно, что эти  опасности  становятся тем  более
серьезными,   чем   более   партийное   руководство   заменяется   замкнутым
секретарским  командованием. Мы  были бы  плохими  революционерами,  если бы
надеялись на то, что со всеми трудностями, и прежде всего с внутренними, нам
поможет справиться  "революционный характер эпохи". Надо  как следует помочь
"эпохе"  правильным  осуществлением  нового  партийного  курса,  единогласно
провозглашенного Политбюро ЦК".

     Говоря о роли молодежи, Л.Д.Троцкий писал в "Новом курсе":

     "Совершенно недостаточно, чтобы молодежь повторяла наши формулы. Нужно,
чтобы молодежь  брала революционные формулы с боем, претворяла  их в плоть и
кровь, вырабатывала бы себе собственное мнение,  собственное лицо и была  бы
способна  бороться за  собственное  мнение  с тем  мужеством, которое дается
искренней убежденностью и независимостью характера... Пассивное  послушание,
механическое равнение по начальству, безличность, прислужничество, карьеризм
-  из партии вон!  Большевик есть не только человек  дисциплины  -  нет, это
человек, который,  глубоко  сверяя,  вырабатывает в себе,  в  каждом  данном
случае  твердое  мнение, мужественно и независимо отстаивает его не только в
бою против врагов, но и внутри собственной  организации. Он сегодня остается
в своей  организации  в  меньшинстве.  Он подчиняется, потому  что  это  его
партия.  Но это, разумеется, не  всегда  значит, что он  не прав. Он,  может
быть, только ранее других увидел  или  понял новую задачу  или необходимость
поворота. Он настойчиво поднимает вопрос и второй раз,  и третий, и десятый.
Этим  он  оказывает  услугу партии, помогая ей встретить во  всеоружии новую
задачу  или совершить необходимый поворот  без организационных потрясений  и
фракционных конвульсий".

     Молодежь, воспитанная  на таких принципах, которые ей проповедовал Л.Д.
Троцкий, разве  допустила бы такое перерождение партии, которое произошло  в
эпоху  сталинского  правления.  Мы, молодые члены  партии,  пошли  тогда  за
Троцким  потому, что  он  лучше  и ярче  всех  выразил  наши идеалы  и  наши
представления о социализме, нашу ненависть к бюрократизму и карьеризму, наше
отвращение к прислужничеству, послушанию и равнению на начальство.
     Теперь, когда мы прошли через все, что случилось за более чем пятьдесят
лет, когда партийная элита  разоблачена на XX и ХХII  съездах партии,  когда
всем  известны имена  таких  перерожденцев, как  Сталин, Молотов, Каганович,
Ворошилов,  Маленков,  Микоян и другие,  - спор  об  опасности  перерождения
кадров решен. Правота оппозиции  в  этом споре  теперь уже не может вызывать
сомнение.
     По  поводу  критики его положений об опасности аппаратного перерождения
Троцкий писал в "Новом курсе":

     "Такие   процессы   развиваются   медленно   и   почти   незаметно,   а
обнаруживаются сразу.  Усматривать в  этом  предостережении, опирающемся  на
объективное марксистское  предвидение, какое-то "оскорбление", "покушение" и
прочее  можно   только  при   болезненной  бюрократической   мнительности  и
аппаратном высокомерии".

     Старые большевики из числа руководителей, такие  как  Сталин, Зиновьев,
Каменев, Бухарин,  Рыков, Томский, Молотов  и многие  другие  страдали  этим
пороком,  были   заражены   большевистским   чванством  и   кичились   своим
незапятнанным большевистским прошлым.
     Часто  можно  было  прочитать  и  услышать,  что  борьба   Троцкого  за
демократические реформы в партии являлась-де  не более чем маневром. Об этом
много  говорили и  писали во  время внутрипартийных  дискуссий  1923-1924  и
1926-1927 годов,  писали и пишут до сих пор официальные историки КПСС. Пишет
об  этом и  Р.А. Медведев. Для  доказательства  обычно используется позиция,
которую занимал Троцкий в  период гражданской войны и его предложения насчет
"перетряхивания" профсоюзов.
     Наряду  с  этим во всех  книгах  и  учебниках,  изданных  в  сталинские
времена,  упоминается  об  ошибках  Троцкого по  вопросу  об организационном
строении партии. Известно, что вплоть до Февральской  революции  Троцкий был
противником  принципа демократического централизма,  который лежал  в основе
стратегии большевистской партии,  и все  официальные историки  партии,  и Р.
Медведев  ссылаются на  упомянуты выше "ошибки" Троцкого, однако не пытаются
рассмотреть и проанализировать их.
     Ни Ленин, ни Троцкий не придавали демократии самодовлеющего значения, а
исходили в этом вопросе из интересов партии и революции. Правы ли они были в
этом вопросе, об этом  я  скажу позже. Здесь я  хочу только подчеркнуть, что
внутрипартийную   демократию  Троцкий   всегда  считал  важнейшим   фактором
революционного развития партии.
     В  разгар  дискуссии  1923  года  официальные  докладчики  ЦК  обвинили
оппозицию  в меньшевистском уклоне. Это полностью соответствовало  заявлению
Зиновьева,  объявившего в  своем  докладе ХII съезду  меньшевистской  всякую
критику ЦК.
     На ХIII партконференции Е.А. Преображенский сказал, что резолюцией от 5
декабря исчерпываются все требования оппозиции  по  вопросам внутрипартийной
демократии.  Сталин  тогда  подал  с  места  реплику:  "После  издания  этой
резолюции почти никаких расхождений с оппозицией не осталось".
     Тем не  менее  на  той  же  ХIII конференции большинство ЦК  продолжало
обвинять оппозицию в меньшевистском уклоне.
     Выступавший после Преображенского делегат Врачев говорил: "ЦК установил
такой  внутрипартийный режим, при котором  нельзя даже было  быть  правильно
осведомленным о мнении партии.  Тут уже говорилось, товарищи, о  тех методах
борьбы с оппозицией, которые сейчас вошли  в практику  и которые,  по-моему,
трудно сочетать с тем курсом  на рабочую демократию,  за которую  сейчас все
так распинаются. Сегодня, когда выступал т. Преображенский и задал вопрос, в
чем же разногласия, тов. Сталин ему с места ответил: разногласий у нас почти
не осталось.
     Сталин (с места): Тогда не оставалось.
     Врачев: Так в чем же дело? Нет разногласий,  а почему  же  вы обвиняете
оппозицию в  уклоне к меньшевизму,  к оппортунизму? Почему же вы так травите
отдельных, наиболее ярких представителей этой оппозиции?"
     Получалось парадоксальное положение. Оппозиция предложила изменить курс
партии в сторону усиления рабочей демократии. Большинство ЦК за это обвинило
оппозицию в уклоне к меньшевизму. Затем Политбюро пересмотрело свою политику
и  приняло  5  декабря  резолюцию,  полностью  соответствующую   требованиям
оппозиции. И тут же,  на ХIII партконференции ЦК предлагает резолюцию, вновь
обвиняющую оппозицию в уклоне к меньшевизму.
     Разве все это  не доказывает,  что  резолюция от  5 декабря была только
маневром, что большинство ЦК вовсе не хотело примирения,  а  лишь выискивало
поводы, чтобы  отдалить  представителей  оппозиции от руководства. Тогда это
было сделано впервые и  вызывало недоумение даже у таких  опытных товарищей,
как  Преображенский  и  Врачев.  В  последующие  годы такой  метод  борьбы с
оппозицией стал системой.
     Подводя итоги  разногласиям внутри  партии в 1923-1924  годах,  следует
подчеркнуть,  что эта борьба  имела  решающее значение для  судеб  партии  и
революции.  Сталину  удалось  тогда,,  несмотря  на  предупреждение  Ленина,
расколоть руководящее  ядро  партии  и  натравить  одних  ее лидеров  против
других. Вскоре после  того,  как  заболел Ленин, Сталин  сумел отстранить от
руководства самого своего серьезного противника - Троцкого. Воспользовавшись
прошлыми спорами Троцкого  с Лениным, Сталин объявил о "рецидивах троцкизма"
и  ему  удалось  убедить  в  этом  ряд  старых  большевиков.  Так  создалось
впечатление единства всей старой гвардии  против "атаки" Троцкого на партию.
В процессе отражения этой "атаки" Сталин потихоньку заканчивал окончательное
сколачивание своего собственного партийного и государственного аппарата.
     Теперь-то  политика  Сталина  ясна  до  прозрачности:  одной  рукой  он
создавал условия для раскола партии, другой - систему "чрезвычайных законов"
для беспощадного подавления будущих "раскольников"...
     При ленинском  руководстве тоже не было широкой демократии, но партия и
Ленин не скрывали этого.  Многие  вопросы обсуждались только в  среде старых
членов  партии. Устав  партии  для избрания  в руководящие  органы  требовал
определенного  партийного  стажа.  Такой  пункт  Устава  был  принят,  чтобы
преградить  доступ  в  партийный  аппарат  людям  чуждым,  неустойчивым  или
непроверенным.
     И все же при Ленине партия развивалась несравненно более нормально, чем
при  Сталине.  Демократия  и централизм тогда  были  более уравновешены. Сам
принцип демократического  централизма  был  приемлем  только  при честном  и
идейном руководстве. Нельзя забывать,  какой  период  переживала  тогда наша
страна, окруженная врагами извне, с разоренной экономикой и  мелкобуржуазной
стихией  внутри.  Для  первых  лет  советской  власти  существовавшая  тогда
демократия  была достаточно развитой и  являлась как бы первым шагом к более
высокой ступени  цивилизации. В  рамках внутрипартийной  демократии свободно
развивалась творческая  мысль  партийных  интеллигентов.  Партия  критически
относилась  к  своей  теории  и  к своей  текущей  политике. Она  не боялась
вскрывать  свои  недостатки  и промахи,  открыто  говорить о  бюрократизме в
партийном  и  государственном  аппарате.  Профсоюзам предоставлялась свобода
защищать интересы  рабочих  против  советских бюрократов,  включая право  на
стачки.  Ученые, писатели, деятели  литературы  и  искусства  могли свободно
общаться   с   учеными,   писателями   и   другими   культурными   деятелями
капиталистических  стран. Было  обеспечено  печатание  переводной  научной и
художественной литературы.
     Предсъездовские  партийные дискуссии давали возможность  выявить мнение
членов партии, помогали  выработке правильного политического курса, выявляли
способности молодых  членов  партии  и  стимулировали  рост их политического
опыта и сознания. Все это делалось без какой либо попытки узурпировать права
партии.  После  принятия  съездом решения вся партия, включая оппозицию, как
правило, включалась в работу по проведению принятой съездом линии.
     Владимир Ильич никогда не отождествлял свою линию с линией партии, пока
она не была  принята  съездом.  Ленин стремился  в  ходе  дискуссии выяснить
мнение большинства. Он не стремился подавить здоровую критику ссылкой на то,
что-де скажут враги. Ленин всегда брал от  оппозиции то здоровое, что  могло
служить интересам партии и революции  и всегда подчеркивал то истинное,  что
находил в выступлениях оппозиции.
     При Сталине центр  тяжести был передвинут на аппарат.  Самодеятельность
партии была сведена к минимуму.
     В борьбе против оппозиции у Сталина всегда были скрытые мотивы, которые
он  не  обнаруживал. Это -  желание дискредитировать оппозицию и ее вождей с
целью проложить  себе путь к единоличной  власти.  Поэтому  после съездов не
происходило  примирения  сторон,  а, наоборот, борьба  принимала  еще  более
острый характер.
     Дискуссии  перед  съездами,  пока  они  еще  были,  использовались  для
выявления  инакомыслящих,  их  учета  и  исключения из  партии  (1924  год),
преследования  и  ссылки  (1927-1928 годы)  и истребления  (1936-1938 годы).
Сталин завоевывал большинство на съездах и конференциях не идейным путем, то
есть   не  путем   подъема  активности   масс,  а   посредством   тщательной
организационной подготовки,  путем назначения верных ему  лиц - от секретаря
ячейки и райкома до секретаря ЦК, а также путем аппаратного подавления масс.
Сталин  создал  и внедрил  целую  систему  организационных  мероприятий  для
проведения на выборах желательных  ему лиц. Сталин брал программу оппозиции,
а самое оппозицию отправлял в тюрьмы и в ссылку.
     При Ленине, как правило,  состав оппозиции от  съезда к съезду менялся.
Вчерашние оппозиционеры на сегодняшнем съезде защищали вместе с Лениным одну
и ту же платформу,  а место оппозиции занимали  те, кто