оппозиции тоже был противником создания второй
партии. Но, видя зримые признаки сползания руководства с ленинского пути, он
считал  необходимым  продолжать  фракционную борьбу  для  завоевания  масс в
ВКП(б) и  в Коминтерне. Только после убийства  Кирова и фабрикации процессов
Троцкий, в книге "Революция, которую предали", поставил вопрос о создании IV
Интернационала.

18. Бухаринская оппозиция
     Вскоре  после  ХV  съезда   партии  определились   разногласия   внутри
сталинско-бухаринского  блока  и началась  открытая  борьба  против "правого
уклона". После  этого  вскрылись и  противоречия  внутри  левой  оппозиции -
главным образом,  по вопросу об отношении к разногласиям внутри Центрального
Комитета.  Споры начались осенью 1928 года, усиливались с каждым месяцем, по
мере развертывания борьбы внутри ЦК.
     Правая  часть оппозиции,  во главе с Радеком, Преображенским и Смилгой,
стала  утверждать,  что  оппозиция  ошибалась,  обвиняя  в   термидорианском
перерождении  Сталина,  что   роль  термидорианцев  выполняла  и  продолжает
выполнять  бухаринская группировка  и ее  вожди - Бухарин,  Рыков,  Томский,
Угланов и другие.  Линия  же  ЦК  по мере  развертывания  борьбы  с  правыми
выправляется, становится ленинской и с каждым днем приближается к платформе,
поданной оппозицией ХV  съезду  - особенно по  таким вопросам, как  политика
партии в области индустриализации страны и в крестьянском вопросе.
     Левая  же  часть  оппозиции  предостерегающе  подчеркивала,  что зигзаг
Сталина  влево и его  борьба с правыми проходят  при  продолжении и усилении
курса  на  "строительство  социализма  в  одной  стране", при продолжении  и
усилении  репрессий в отношении  левой оппозиции, члены которой содержатся в
тюрьмах и ссылках.  Индустриализация, говорили левые,  сопровождается резким
снижением  уровня жизни рабочего класса,  снижением его доли  в национальном
доходе, подавлением активности масс, зажимом внутрипартийной  демократии.  В
деревне, утверждали  они, проводится неплановая  и  непродуманная  политика,
экстраординарные  меры  приводят  к  затруднениям  при  заготовках хлеба,  а
коллективизация проводится путем усиленного административного нажима.
     Начало  разногласий  между   сталинской   и  бухаринской  группировками
относится к январю 1928 года, хотя выявились они несколько позднее, согласно
официальным партийным документам - перед июльским пленумом ЦК 1928 года (см.
Резолюции КПСС, т.II, стр.508).
     Фактически  же через  восемнадцать дней после  окончания ХV  съезда (он
закончил свою  работу 19 декабря 1927  года) Сталин в письме Политбюро от  6
января 1928  года отменяет утвержденную съездом  линию и  проводит в деревне
ряд экстраординарных мер - против решений  съезда  и без ведома Центрального
Комитета.  Апрельский пленум  ЦК и  ЦКК одобрил письмо Политбюро от 6.1.1928
задним  числом, заявив  в  своем решении: "...мы можем  с полным  основанием
констатировать, что указанные мероприятия в партии, в известной своей  части
носившие чрезвычайный характер, обеспечили крупнейшие успехи в деле усиления
хлебозаготовок".
     Но  срыв зажиточным крестьянством  хлебозаготовок осенью 1927 года стал
известен Политбюро  не в  январе 1928 года, после съезда, а  был известен до
съезда  (в  частности, об  этом предупреждала  ЦК и  оппозиция).  Однако  до
окончания съезда Сталин не мог пойти на изменение политического курса, чтобы
не лишиться поддержки бухаринской группы, необходимой ему для разгрома левой
оппозиции.  Резкое  изменение  Сталиным  политического  курса  после  съезда
свидетельствует о заранее разработанной им  стратегии поочередного отсечения
от партии всех вождей, руководивших ею вместе с Лениным.
     Если при других аналогичных  ситуациях Сталин не  спешил  с  отсечением
своих идейных противников, то борьбу против правых он форсировал, потому что
его  подпирал  общехозяйственный  кризис   и  кризис  хлебозаготовок.  Таким
образом,  меньше  чем  через три  недели  после  окончания съезда проводятся
чрезвычайные меры в  отношении  крестьянства,  о  которых не  было  доложено
съезду:  принудительно  изымаются  излишки  хлеба  не у  10% (как  прелагала
оппозиция),  а  у  15%  крестьянских   дворов.  Но  это  не   дало  желаемых
результатов. Гибель озимых на Украине и частично  на Северном Кавказе сузила
возможности  хлебозаготовок  - и принудительные изъятия проводятся вторично.
Двукратное  проведение экстраординарных мер в течение первого полугодия 1928
года вызвало ряд восстаний крестьян. В резолюции пленума ЦК, говорилось:

     "все  это   создало  почву  для...   ...административного  произвола  в
заготовительных  районах,  нарушения  революционной  законности,  частичного
применения   методов   продразверстки   (обход  дворов,  закрытие   базаров,
незаконные обыски и т.д.).
     Эти  мероприятия  вызвали недовольство среди  всех слоев  крестьянства,
выразившиеся  в выступлениях  протеста против административного произвола  в
ряде районов, облегчили  капиталистическим элементам  в деревне  возможность
использовать  это недовольство  против  Советской власти,  частично  оживили
деятельность контрреволюционных элементов  и  дали  повод  для разговоров об
отмене НЭПа". (КПСС в резолюциях, т.II,стр.515)

     Волнения крестьян, недовольство в партийном аппарате, атаки бухаринской
группы,  - все это  заставило  Сталина временно  отступить.  Как всегда,  он
трусливо свалил всю вину за чрезвычайные меры и административный произвол на
местные  органы. В  ответ  на обвинения  в  отходе  от линии, принятой на ХV
съезде,  Сталин отвечал  словами резолюции  июльского  пленума ЦК 1928 года:
"Центральный  Комитет   партии  при   введении  чрезвычайных   мер  со  всей
решительностью  подчеркнул их временный характер,  и если, несмотря на  это,
возникли  толкования этих  мер, то такие  толкования свидетельствуют лишь  о
том, что на отдельные прослойки партии до сих  пор оказывает влияние  чуждая
ей идеология" (там же, стр. 515).
     Переговоры  Бухарина  с  Каменевым сначала  велись через  Сокольникова,
который сообщил Каменеву, что внутри  ЦК и старой гвардии идет расслоение на
зиновьевцев, бухаринцев  и сталинцев. Сталин, в  связи  с взятым им  "левым"
курсом  хвастал, что  на его  сторону перейдет большая  группа  троцкистов и
зиновьевцев. Бухарин говорил,  что Сталин целиком  перешел  на позиции  Е.А.
Преображенского  насчет   эксплуатации   крестьянства.   Отсюда,  по  словам
Бухарина,  безграмотный идиотский вывод Сталина, что по  мере продвижения  к
социализму растет сопротивление, и только твердое руководство может удержать
в этих условиях власть.
     - Сталин не остановится ни перед чем, - говорил Бухарин, - его политика
ведет к  гражданской  войне,  он утопит  восстание  в  крови и  объявит  нас
защитниками кулака.
     Бухарин сообщил Каменеву,  что в  течение  1927 и  первой половины 1928
года ГПУ подавило 150 крестьянских восстаний.
     Встреча Бухарина с Каменевым состоялась  накануне июльского пленума ЦК,
на котором,  под  влиянием  крестьянских волнений, правым  удалось  частично
добиться отступления  Сталина  на прежние позиции, выработанные совместно  с
Бухариным к ХV съезду.
     Л.Д.  Троцкий  убеждал  своих колеблющихся единомышленников,  что линия
Сталина на индустриализацию и коллективизацию ненадежна и неустойчива.
     Все как будто говорило о  том, что на  пленуме ЦК  верх  взяли  правые.
Экстраординарные меры были  отменены. Сталин  клялся, что стоит на платформе
ХV   съезда   партии.   Запретили   обыски   и  реквизиции  зерна,  отменили
принудительную  подписку  на  займы.  Хлебные  цены  были  подняты  на  20%.
Создавалось  впечатление, что Сталин отказался от "левого" курса, что  линию
диктуют правые.
     Капитулянты из  числа  троцкистов  и зиновьевцев,  делавшие  ставку  на
"левый курс" Сталина, были разочарованы.
     Троцкисты-ортодоксы считали, что угроза термидора нависла над партией с
удвоенной силой, что повышение  хлебных цен осуществлено в интересах кулака,
главного владельца хлеба, за счет снижений жизненного уровня рабочих.
     Сталин  внимательно  следил  за  перепиской   троцкистов  и  знал,  что
оппозиция раздирается внутренними  противоречиями.  Из этой же  переписки он
вывел заключение, что  единственно правильным  путем  для выхода  из кризиса
является продолжение политики индустриализации и коллективизации. Дальнейший
отход  Сталина  от  установок  и  решений  ХV  съезда  партии  произошел  на
ноябрьском  пленуме ЦК 1928 года. Однако под влиянием правых и под давлением
зажиточных  слоев  деревни  ЦК  во главе  со  Сталиным  все  еще  продолжает
отстаивать  центристские позиции. Все  еще считается, что  развитие  тяжелой
промышленности возможно лишь при  более  быстром  обороте легкой  индустрии.
Однако на апрельском пленуме ЦК 1929 года сталинская фракция пошла дальше по
пути  отхода  от  решений  ХV  съезда  и вступила  на этой почве  в открытый
конфликт  с  бухаринской  группировкой.  В  этот  период  бухаринская  линия
именуется уже "правым уклоном".
     Ф. Ваганов в  книге  "Правый  уклон  в ВКП(б)  и его разгром"  пытается
опровергнуть  выдвинутое Бухариным, Рыковым и Томским обвинение в том, что в
1928-1929 годах ЦК  отошел от политики, принятой  ХV съездом партии. Однако,
при  внимательном чтении этой книги легко  заметить,  что  из приводимых  им
цитат выпирают прямо противоположные выводы.
     На протяжении всего периода от  ХIII до ХV съезда  и Сталин,  и Бухарин
занимали ошибочную позицию, либерально толкуя НЭП, настаивая на постепенном,
медленном развитии промышленности  (по  преимуществу - легкой,  а  тяжелой -
лишь  в меру  развития первой), ориентируясь  на  преимущественное  развитие
индивидуального  хозяйства. Но вскоре  все  изменилось.  Правда,  резолюция,
принятая Центральным Комитетом ВКП(б) на своем апрельском пленуме 1929 года,
утверждала, что "партия  в целом, как и тов. Сталин, всегда боролись и будут
бороться   против   троцкистской   теории   военно-феодальной   эксплуатации
крестьянства".  Но  эта  резолюция искажает действительное  положение  вещей
вдвойне.
     Во-первых,  потому,  что  Сталин  и  его  сторонники  после  разрыва  с
Бухариным  последовательно   проводили  именно  линию  на  военно-феодальную
эксплуатацию крестьянства.
     Во-вторых,  потому,  что  Троцкий  и  все  его  единомышленники,  кроме
Преображенского,  стояли  за  умеренное   обложение  середняков,   усиленное
обложение кулаков и полное освобождение от налогов бедноты.
     Теория Преображенского "о первоначальном  социалистическом  накоплении"
за счет несоциалистической среды была отвергнута оппозицией.
     После того, как  Сталин  взял на  вооружение "левый" курс, он положил в
основу своей  политики  именно  эту теорию, и в этом,  между прочим, Троцкий
видел  одну  из причин  извращения  Сталиным линии оппозиции в хозяйственных
вопросах.
     Переход  на  новый курс был совершен  Сталиным  без какой бы то ни было
попытки  проанализировать ошибки прежнего курса, даже без упоминания об этих
ошибках. Репрессии против всех оппозиций при этом усиливались. Когда Бухарин
обвинил ЦК в "сползании  к  троцкистской  позиции", проявившемся в  том, что
сразу после ХV  съезда было проведено  дополнительное обложение крестьян  на
сумму в  400 миллионов  рублей,  - в резолюции ЦК  это  обвинение называется
"неслыханным поклепом на партию". На  самом деле Сталин не только "сполз" на
линию оппозиции, но и далеко "переполз" через нее: ведь оппозиция предлагала
только 200-миллионное дополнительное обложение,  и  это  было  отвергнуто ХV
съездом.
     До  какой  степени  противоречивы решения апрельского пленума  ЦК  1929
года, видно хотя бы из следующих взаимоисключающих формулировок.
     С  одной  стороны, резолюция обвиняет Бухарина в "недооценке новых форм
смычки  социалистической промышленности  с  сельским  хозяйством, недооценке
роли совхозов и колхозов при явной  переоценке возможностей развития мелкого
крестьянского   хозяйства".   С   другой  стороны,   в  этой   же  резолюции
высказывается возмущение упреками Бухарина  в адрес ЦК, который "не проводил
будто бы решений пленумов ЦК  о стимулировании индивидуального крестьянского
хозяйства".
     В резолюции  утверждается, что "вся партия  в  целом признала в прошлом
году, что налоговое  обложение недостаточно,  что  сельхозналог мал, что его
надо увеличить".
     И  в  той  же  резолюции  сказано:  "Неправильно  и  фальшиво заявление
Бухарина о  том,  что налоговое  "переобложение"  является  составной частью
политики партии".
     Как и в  борьбе против троцкистской оппозиции,  изменение политического
курса  происходило  одновременно  с принятием  организационных  "мер" против
своего вчерашнего союзника, одновременно с запретом внутрипартийной критики,
с запретом противникам выступать  с изложением своих  взглядов в печати и на
собраниях.  Естественно,   что  поставленные  в   такие   условия  бухаринцы
выступили, обвиняя большинство ЦК в нарушении норм партийной жизни.
     Одинаковые причины приводят к одинаковым следствиям.
     Вчера левая оппозиция обвиняла ЦК в зажиме  внутрипартийной демократии,
а Бухарин,  Рыков и Томский категорически отвергали эти  обвинения.  Сегодня
эти  же  вожди  правых,  совместно  со Сталиным  разгромившие  в  1923  году
троцкистскую, в  1925 году  - зиновьевскую, в 1926-1927 годах - объединенную
левую оппозицию, предъявляли ЦК и прежде всего Сталину те же обвинения.
     На ХV съезде партии Бухарин,  Рыков и Томский выступали особенно резко,
угрожая  тюрьмой   участникам  левой  оппозиции,   если  они  не   прекратят
фракционной деятельности.
     Но ведь вождям правой оппозиции, опытным политикам, наблюдавшим за тем,
как Сталин вероломно срывал все внутрипартийные соглашения, должно было быть
ясно, что Сталину верить нельзя. И все-таки они  его поддерживали и защищали
против критики со стороны оппозиции. Вплоть до того, что на ХIV и ХV съездах
Рыков и Томский доказывали: нет, не Сталин, а Троцкий  и Зиновьев добивались
единоличного  руководства,  а  партия  вообще  никогда  не  допустит,  чтобы
кто-нибудь  единолично управлял ею и страной. По-видимому,  они считали, что
смогут  обуздать  Сталина и при  его  содействии  осуществить свою программу
социалистического строительства в  СССР. Только это может в какой-то степени
оправдать их слепую политику.
     Впрочем,  и  то  сказать - он был осторожен. Пока Сталин  вел  борьбу с
левой оппозицией, он был исключительно внимателен к своим правым  союзникам.
Он горячо защищал Бухарина от нападок левой оппозиции. И даже в октябре 1928
года,  уже выступая на  пленуме МК и МКК  с  докладом  "О правой опасности в
ВКП(б)", то есть, готовя атаку на Бухарина и других, он (правда, не зная еще
о свидании Бухарина с Каменевым) говорил:

     "Есть  ли  в  Политбюро  какие-либо уклоны? В  Политбюро нет у  нас  ни
правых, ни  "левых", ни примиренцев с ними.  Это надо сказать здесь со  всей
категоричностью.  Пора  бросить сплетни,  распространяемые недоброжелателями
партии  и  всякого  рода  оппозиционерами  о  наличии  правого  уклона...  в
Политбюро нашего ЦК". (Сталин, ПСС, т.11, стр.236)

     А в это время он  подготовлял решительный удар  против правых, и именно
тогда  предстал  перед Бухариным в  своем подлинном обличье тирана,  которое
Бухарин нарисовал в беседе с Каменевым.
     Поняв  это,  Бухарин и его друзья стали искать  встреч с руководителями
левой оппозиции.  Правда, это было нелегко, ибо Бухарин  понимал, как  свежи
еще  следы  его многолетней коалиции  со Сталиным и как велико в  этой связи
недоверие к нему левой оппозиции. А тут  еще Сталин пустил слух, что Троцкий
и Зиновьев присоединятся к нему для борьбы против правых. Об этом говорили в
кулуарах Коминтерна и в кругах, близких к Центральному Комитету.
     В беседе  с  Каменевым  Бухарин предостерегал его  против соглашения со
Сталиным и предлагал объединить для борьбы с ним усилия всех внутрипартийных
течений.
     О своих встречах с Бухариным Каменев послал подробный отчет Зиновьеву в
Воронеж  и  Троцкому в Алма-Ату. Он  писал,  что Бухарин  в отчаянье, что он
сломлен и считает, что партия находится на краю пропасти. Он приводил  слова
Бухарина текстуально:

     - Он нас перехитрит.  Он - новый Чингис-хан, он нас  уничтожит...  Если
Сталин  победит,  не останется и  помину о  свободе.  Корень зла  в том, что
партия  и государство слились... Старые  деления  стали недействительными...
Сейчас речь идет не о нормальном различии в политике, но о сохранении партии
и государства и о самосохранении противников  Сталина...  Для него важны  не
идеи, он беспринципный политикан, жаждущий  власти, он знает только  месть и
удар в спину. Надо объединиться для самозащиты...

     Когда  читаешь  сейчас эти записи, видишь, что Бухарин, пожалуй,  лучше
всех других понимал Сталина и предвидел будущее.
     Во  всяком случае, ни Зиновьев, ни  Каменев, ни  даже Троцкий не  вняли
предостережениям  Бухарина.  В  том  же  письме,  в  котором  Каменев послал
Троцкому запись  своей  беседы с Бухариным,  он  от своего и Зиновьева имени
просил  Троцкого   написать  заявление  в  ЦК  с   предложением  возобновить
совместную  работу.  Письмо  полно  оптимистической  уверенности  в   скором
возвращении  к руководству  партией. Вместо  того,  чтобы объединиться,  как
рекомендовал  Бухарин,  для  борьбы  со   Сталиным,  вожди  левой  оппозиции
апеллировали  к  Сталину,  обещая   ему  поддержку  против  правых.  Их   не
насторожило  даже  то, что, изгоняя из  ЦК и Политбюро  руководителей правой
оппозиции,  Сталин   избавлялся  от  последних  вождей  партии,  стоявших  у
руководства  при Ленине. Троцкий отверг предложение Бухарина потому, что, по
его  мнению, не Сталин, а именно  Бухарин  являлся  представителем  наиболее
опасного для революции течения.
     И никто из них не обратил внимания на пророческие слова Бухарина:
     "Сейчас речь идет  не о нормальном различии в политике, но о сохранении
партии и государства и о самосохранении противников Сталина..."
     Все  говорило о том,  что  в лице  Сталина они имеют  дело  с необычным
явлением, что  в  то  время,  как все они, несмотря на разногласия, являются
коммунистами,  Сталин свободен  от  всяких идей и от  всяких принципов.  Но,
кроме Бухарина, никто этого не понял.
     Зиновьев и Каменев  сделали,  как пишет Троцкий,  из этой беседы вывод,
что можно "схватиться  за руль"  и что "это можно сделать только поддерживая
Сталина,  поэтому  нужно не останавливаться  перед  тем,  чтобы платить  ему
полной ценой".
     Троцкий же не нашел ничего лучшего, как выпустить в  Москве листовку  с
изложением беседы Каменева с Бухариным, чем по существу предал Бухарина.
     Конечно,  Сталин  и  не  помышлял  о  привлечении  вождей  оппозиции  к
руководству партией. На  протяжении ряда лет он планомерно проводил политику
постепенного  отсечения  -  одного  за  другим  -  ленинских  соратников  от
руководства партией, чтобы остаться одному самовластным распорядителем судеб
партии  и  страны. Сейчас его замысел близился  к осуществлению, и отступать
ему не было ни нужды,  ни смысла. А слух насчет поддержки его линии Троцким,
Каменевым и Зиновьевым распространялся Сталиным в некоторых партийных кругах
лишь для  того, чтобы запутать и запугать Бухарина,  внести смятение в  ряды
левой  оппозиции,  помешать  оппозиционерам  всех  течений  объединиться,  а
заодно, может быть, "проверить", кто как будет на этот слух реагировать.
     Была  еще одна важнейшая для Сталина задача: консолидировать свои силы,
избавиться  от  старых ленинских  кадров, старых  большевиков  не  только  в
Политбюро, но  и вообще  на  руководящих  постах, заменить их всюду  своими,
воспитанными в его, сталинском, духе людьми.
     К  этому  толкали  его  колебания  в  политических   настроениях  среди
кадро