й  политики  в  крестьянском
вопросе (как и в других) не лежали его личные мотивы, разве  он установил бы
практику ничем не ограниченного грабежа колхозников? Разве он заставил бы их
работать бесплатно и довел по сути дела до нищенского состояния?
     Может быть, Сталин, делая все это, думал,  что  он строит социализм - в
каком-то своем понимании? Не отбрасываю такого предположения, но думаю, что,
осуществляя "социализм" в этом своем понимании, он  прежде всего исходил  из
своего стремления к неограниченной личной власти.
     Каким-то,  ему одному ведомым  путем  он  в  перспективе  сочетал  свои
авторитарные   идеи   с   социализмом,   как  сочетал   свою  великорусскую,
великодержавную  националистическую политику  с казенным интернационализмом.
Считая, что  он -  гений,  он вел страну своим собственным путем, в сторону,
противоположную  той,  куда  указывали  путь  Маркс и  Ленин.  Его  политика
смахивает  на  феодальный социализм, и кто его знает, к какому обществу и на
каком этапе намеревался он в конечном счете привести эту смесь самовластия с
обобществлением. Во всяком случае его, сталинский, "социализм" ничего общего
не имел с научным социализмом Маркса, Энгельса и Ленина.

     Основные  разногласия между  сталинским большинством  ЦК и Объединенным
оппозиционным блоком Троцкого и Зиновьева выявились по следующим вопросам:
     1. о китайской революции,
     2. о строительстве социализма в одной стране,
     3. об индустриализации,
     4. о политике партии в деревне,
     5. о внутрипартийной демократии.

б) О китайской революции
     Наиболее открыто правая политика сталинско-бухаринской группы выявилась
в вопросе об отношении в 1923-1927 годах к китайской революции.
     Китайская  политика Сталина и  Коминтерна  исходила  из  "блока четырех
классов", то есть  из тех же  самых  принципов,  из которых исходил Сталин в
1917 году в своем отношении к Временному правительству Керенского. Как тогда
в России,  так  и теперь  в Китае, Сталин  и Бухарин  считали, что поскольку
революция буржуазная, она должна  осуществляться руками  буржуазии,  то есть
Гоминдана.  Роль Коминтерна в Китае в данной ситуации должна была состоять в
том, чтобы подталкивать Гоминдан в сторону революции.
     Несмотря на опыт русской  революции, несмотря на  решение  II Конгресса
Коминтерна  по  докладу  Ленина  о национальном  и колониальном вопросах  (в
котором  на опыте  СССР и  стран Востока была  разработана тактика партии  в
период  подготовки  революции),  Сталин   и  Бухарин  продолжали   проводить
меньшевистскую  политику.  Недаром  No  8  берлинского  органа   меньшевиков
"Социалистический вестник"  2  апреля 1929 года оценил  политику  Сталина  в
китайской  революции как  меньшевистскую. "...Мартынов  в  "Правде", - писал
"Социалистический   вестник",   -   весьма   невразумительно   и...   совсем
"по-меньшевистски" доказывал  правильность официальной позиции, настаивающей
на необходимости сохранить "блок четырех классов",  не спешить с разрушением
коалиционного правительства, в  котором рабочие заседают совместно с крупной
буржуазией, не навязывая ему преждевременных социалистических задач".
     Из этих  же  соображений Коминтерн  по инициативе  Сталина  и  Бухарина
настоял на вступлении китайской компартии в Гоминдан. Эта рекомендация также
противоречила позиции  Ленина, изложенной им на II Конгрессе Коминтерна, где
он подчеркивал:  "Коммунистический Интернационал  должен идти  во  временном
союзе с буржуазной демократией, но не сливаться с нею и безусловно  охранять
самостоятельность пролетарского движения,  даже  в самой зачаточной  форме".
(Ленин, т.41, стр. 167)
     В  письме ко всем членам Китайской  компартии, датированным  10.ХI.1929
года,  бывший  генеральный секретарь  КПК Чен-Ду-сю изложил историю борьбы и
взаимоотношений Китайской компартии  с Коминтерном в период 1926-1927 годов.
В этом письме он  сообщает, что все руководство  компартии Китая было против
ее  вступления  в Гоминдан. Но  на  этом  настаивал  Далин  -  представитель
Интернационала   молодежи,  затем  -  делегат  Коминтерна   Маринг,  который
настойчиво утверждал, что Гоминдан не является партией буржуазии, а является
объединенной  партией  разных (?) классов, и что  пролетарская партия должна
вступить в ряды Гоминдана, чтобы воздействовать на него и толкать в  сторону
революции...  Под  конец  Маринг  поставил  вопрос,  намерена  ли  Китайская
компартия   повиноваться  резолюции  Коминтерна.   "После  этого,  -   писал
Чен-Ду-сю, -  руководителям молодой Китайской компартии не оставалось ничего
другого, как подчиниться".
     После  вступления  Китайской  компартии  в  Гоминдан  Сун-Ят-Сен   стал
настаивать на  том,  чтобы  Китайская  компартии  безоговорочно  подчинилась
партийной  дисциплине  Гоминдана  и  не   критиковала  его  руководство.  Он
предупреждал,  что если  Китайская компартия не подчинится этому требованию,
она будет исключена из Гоминдана.
     Чен-Ду-сю и ЦК Китайской компартии поставили перед Коминтерном вопрос о
разрыве с  Гоминданом.  Этому  решительно  воспротивился новый представитель
Коминтерна в Китае Бородин. Были забыты все указания Ленина в том же докладе
II   Конгрессу   Коминтерна,    в   котором   Ленин   вопрос   о   поддержке
буржуазно-освободительных   движений   (таких,  как   Гоминдан)   ставил   в
зависимость от того, насколько эти  движения действительно революционны и от
того, будут или не будут их представители  "препятствовать нам воспитывать и
организовывать  в  революционном   духе   крестьянство   и   широкие   массы
эксплуатируемых".
     20 марта  1926  года Чан-Кай-ши  совершил переворот в Кантоне, во время
которого была разоружена гвардия стачечного комитета. "ЦК Гоминдана, - писал
Чен-Ду-сю,  вынудил  все   коммунистические  элементы  покинуть  руководящие
учреждения  Гоминдана,   запретил  критику  сун-ят-сенизма  коммунистами   и
постановил, чтобы  списки всех лиц,  вступающих в  компартию,  предъявлялись
Гоминдану. Все это было принято" - опять-таки несмотря на то, что требования
Гоминдана явно противоречили  условиям, принятым II  Конгрессом  Коминтерна.
Списки  эти  впоследствии  были   использованы  руководством  Гоминдана  для
репрессий против китайских коммунистов.
     ЦК  Китайской компартии стремился создать свои собственные  вооруженные
силы  и с этой  целью  обратился за помощью к  Бородину.  "Но  последний  не
согласился с нами, -  пишет Чен-Ду-сю,  -  и направлял  все  свои  силы  для
постоянного  усиления  Чан-Кай-ши.  Бородин  отказал в просьбе ЦК  Китайской
компартии выделить ему 5000 винтовок для вооружения крестьян в Гуандуне, так
как это,  по его  словам, могло  вызвать подозрения  Гоминдана".  "Конкретно
говоря, -  писал  дальше  Чен-Ду-сю,  "  это  был  период, когда  буржуазный
Гоминдан  заставил  пролетариат  следовать  за его  руководством...  Делегат
Коминтерна открыто  сказал, что коммунисты должны  выполнять работу кули для
Гоминдана".
     Бородин был только агентом Сталина и  сам не смел  проявлять какой-либо
инициативы.  Все  попытки  ЦК  Китайской  компартии  порвать   с  Гоминданом
наталкивались  на   решительное   сопротивление  Бородина.  А  в  это  время
московская  "Правда"  метала  громы  и  молнии против  сторонников разрыва с
буржуазией.  Заведующий  восточным отделом  Коминтерна  прибыл  в  Китай  со
специальным поручением поддержать господство Гоминдана над пролетариатом.
     После того,  как  20 марта 1926  года Чан-Кай-ши  совершил  переворот в
Кантоне, он стал добиваться, чтобы Гоминдан был принят в Коминтерн.  Это его
требование  было удовлетворено:  Гоминдан  приняли  в  Коминтерн в  качестве
сочувствующей партии. Тогда  же произошел обмен  портретами между Сталиным и
Чан-Кай-ши. Нужно сказать, что Троцкий тоже получил от  Чан-Кай-ши  портрет,
но отослал его обратно и категорически отказался послать ему свой.
     Прием  Гоминдана  в  Коминтерн  и  демонстрация   дружбы  между  ним  и
коммунистическим  движением  противоречили  прямым  предупреждениям   Ленина
против  "перекрашивания  буржуазно-освободительных   течений   (таких,   как
Гоминдан) в цвет коммунизма". (Ленин, т.41, стр.167).
     Позднее, когда  Чан-Кай-ши беспощадно подавил восстание рабочих Шанхая,
Сталин  отрицал,  что  Чан-Кай-ши  все  еще  продолжает  оставаться   членом
Коминтерна  и даже то, что он вообще когда-нибудь состоял членом Коминтерна.
Сталин "забыл", что по вопросу о приеме Гоминдана в Коминтерн было проведено
голосование  в  Политбюро, зафиксированное в  протоколах последнего,  и  что
против приема Гоминдана в Коминтерн  голосовал один  только  Троцкий. Сталин
"забыл" также, что в VII пленуме ИККИ, осудившем левую оппозицию, участвовал
делегат  Гоминдана Шао-Ли-дзы,  речь  которого  также имеется  в  протоколах
пленума.   Этот   представитель  Гоминдана  обещал,   что   его  партия  под
руководством Коминтерна  разрешит все задачи революции, "разрешила"  же  она
только одну - осуществила кровавое подавление восставших рабочих Шанхая.
     Анализируя  сегодня  статьи и  выступления  Сталина  в  1926-1927  гг.,
опубликованные  и не опубликованные в 8  и  9 томах  его собрания сочинений,
поражаешься,  с  каким  бесстыдством  фальсифицировал  он взгляды  Ленина по
национальному и колониальному вопросам.
     В речи, произнесенной  5 апреля 1927 года на собрании актива московской
партийной организации, Сталин отстаивал пребывание компартии Китая в составе
Гоминдана  и  отрицал  возможность  измены  Чан-Кай-ши.  Там  же  он заявил:
"Бородин  бодрствует". Факт произнесения этой речи отмечен в  биографической
хронике  Сталина,  но  сама  речь  в  собрании  сочинений отсутствует. И  по
понятным  причинам.  Ровно  через неделю после оптимистических  высказываний
гениального   провидца,  13   апреля   того   же   года   Гоминдан   устроил
контрреволюционный переворот в Шанхае и кровавую баню шанхайским рабочим.  И
в мае 1927 года, в ответе Маргулину, который писал об отклонении  Сталина от
политики, провозглашенной  Лениным на II  Конгрессе Коминтерна,  Сталин  уже
вообще ни слова не говорит  ни о приеме  Гоминдана в состав Коминтерна, ни о
вступлении  Китайской  компартии в  Гоминдан.  Будто ничего  этого вообще не
было!
     О  том,  как  происходило  подавление  Гоминданом восстания  шанхайских
рабочих, подробно  рассказал на ХV съезде ВКП(б)  член Исполкома  Коминтерна
молодежи Хитаров, направленный в Китай Сталиным и присутствовавший в  Шанхае
во время контрреволюционного переворота.
     Хитаров  говорил  о  бездеятельности  коммунистов,  стоявших  во  главе
Шанхайского  правительства.   Они   объясняли  свою   пассивность  тем,  что
гоминдановцы либо вообще отказывались принимать участие в работе шанхайского
правительства,  либо  затягивали  -   как  это  делали  левые  гоминдановцы,
возглавлявшие   уханьское    правительство    -    утверждение    шанхайской
администрации.  Сил  у  шанхайского правительства  было  достаточно. О своей
поддержке    шанхайского    восстания   заявил   командир   Первой   дивизии
чанкайшистских   войск  Сей-о,  предупредивший   шанхайское   руководство  о
готовящемся перевороте. Он  заявил, что готов  со своей  дивизией остаться в
Шанхае,  чтобы  вместе  с  шанхайскими  рабочими  бороться  против  военного
переворота. Однако руководители  восстания,  боясь  конфликта  с  Чан-Кай-ши
отклонили его  предложение - и Первая дивизия как  ненадежная была  выведена
чанкайшистском командованием из Шанхая и заменена второй дивизией. Через два
дня  после  этого военный переворот  совершился,  и шанхайские рабочие  были
расстреляны.
     По личному указанию Сталина эта часть сообщения Хитарова была изъята из
протоколов  ХV  съезда,  ибо  шанхайское  правительство   только   выполняло
директивы Сталина.
     Какую  же позицию  занял Сталин  после  контрреволюционного  переворота
Чан-Кай-ши в Шанхае?
     Вот что  писал он в апреле 1927 г. в своих тезисах  "Вопросы  китайской
революции", написанных для пропагандистов (9-й т. собрания соч. Сталина):

     "Переворот  Чан-Кай-ши означает,  что в  Южном Китае  отныне будут  два
лагеря, два правительства, две армии, два центра - центр революции в Ухани и
центр контрреволюции в Нанкине...
     Это значит, что революционный Гоминдан в Ухани, ведя решительную борьбу
против  утилитаризма  и  империализма  будет превращаться на  деле  в  орган
революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства...
     Из этого  следует,  далее, что  политика  тесного содружества  левых  и
коммунистов внутри Гоминдана приобретет на данном этапе особую силу и особое
значение,  что  это сотрудничество  отражает  складывающийся союз рабочих  и
крестьян  вне Гоминдана,  что без  такого  сотрудничества  невозможна победа
революции". (Сталин, собр. соч., т.9, стр.226-227)

     Таким образом Сталин снова повторяет свой эксперимент,  но теперь уже с
левым Гоминданом.
     Генеральный секретарь Китайской компартии  снова поднял вопрос о выходе
из  левого  Гоминдана. Он обратился за  помощью  и  советом  к Бородину, Тот
сказал ему: "Я вполне согласен с вашей мыслью, но я знаю, что Москва никогда
не позволит этого".
     Это было  в  середине апреля  1927  года, а в  конце мая  того  же года
произошел контрреволюционный переворот "левого" Гоминдана в Ухани.
     В  двадцатых числах  мая 1927 года в Москве происходило  заседание VIII
пленума ИККИ. Пленум  осудил левую оппозицию (троцкистско-зиновьевский блок)
за требование разрыва с "левым"  Гоминданом. Телеграмма о контрреволюционном
перевороте  "левого"  Гоминдана  в Чанша пришла через несколько  дней  после
того, как пленум осудил оппозицию. Сталин эту телеграмму от пленума скрыл.
     "Изменить  решение  пленума  ИККИ, -  писал  Чен-Ду-сю,  -  значило  бы
признать  правоту  оппозиции.  На  это  Москва не могла пойти.  Пусть гибнет
Китайская революция, но да здравствует престиж сталинской бюрократии!" Когда
Уханьское  правительство  окончательно  стало  на  путь  контрреволюционного
разбоя, Москва разразилась следующей директивой:
     "Порвать только с правительством Гоминдана, но не с Гоминданом".
     Л.Д.  Троцкий считал, что политика Сталина и Бухарина в  Китае являлась
пародией - не столько на большевистскую, сколько на меньшевистскую  политику
в 1905 году.
     Троцкий  был  решительным  противником  вступления  компартии  Китая  в
Гоминдан, приема Гоминдана  в Коминтерн, избрания Чан-Кай-ши почетным членом
Исполкома Коминтерна.  "Этим  жестом, -  говорил Л.Д. Троцкий,  - Бухарин  и
Сталин демонстрировали  "добрую  волю" в  отношении Гоминдана  и ударяли  по
компартии Китая".
     Выше уже  говорилось  о  том,  что в ответ  на  требование  представить
Гоминдану списки присоединившихся к нему коммунистов, руководство  компартии
хотело создать свои вооруженные силы на случай нападения Гоминдана и просило
советских советников о помощи. Представители  СССР категорически отказали  в
помощи  и  отвергли  план  создания коммунистических  вооруженных  сил.  Это
поставило  компартию  Китая  в зависимое  от  Гоминдана  положение. И  когда
Чан-Кай-ши запретил демонстрации, подавил профсоюзы  и направил  войска  для
подавления  революционных  крестьян,  компартия  не смогла  прийти  к ним на
помощь.
     Руководство  Компартии Китая снова обратилось  в  Коминтерн с  просьбой
разрешить   выход   из   Гоминдана.   Бухарин   отверг   эту   просьбу   как
"ультрареволюционную  ересь".  Сталин  присоединился  к  нему  и предостерег
руководство Китайской компартии от попыток создания Советов. Уже после того,
как  Чан-Кай-ши  начал  контрреволюционное  наступление на  рабочих  Шанхая,
Сталин  и  Бухарин  в  ответ  на  просьбу  китайских  коммунистов  о  помощи
предложили  им  "передать контроль над  Шанхаем Гоминдану".  Через некоторое
время Чан-Кай-ши репрессировал десятки тысяч китайских коммунистов.
     5 марта 1926 года на закрытом заседании  Политбюро ЦК ВКП(б) с докладом
о Китайской  революции  выступил Л.Д.Троцкий.  Он  сказал  в  этом  докладе:
"Политика компартии должна оставаться  независимой  от соображений советской
дипломатии. Последняя  может заключать сделки с буржуазными правительствами,
а дело революционеров свергать это правительство".
     Сталин  и  Бухарин во имя  того, чтобы избежать столкновения  с мировым
империализмом, то есть во имя национальных  интересов  России,  приносили  в
жертву интересы мировой революции.
     Китайская  революция  явилась  лакмусовой   бумажкой   для   сталинской
идеологии. Захватив власть в партии и  стране  с помощью  отталкивавшихся от
международной  революции   слоев  и  при  косвенной,  но  очень  действенной
поддержке враждебных классов, Сталин  автоматически стал вождем Коминтерна и
тем  самым  - руководителем китайской революции. И он  проявил при этом свои
методы и свои качества.
     Подчиняя  китайских  рабочих  буржуазии,   тормозя  аграрное  движение,
поддерживая   реакционных   генералов,   разоружая   рабочих,    препятствуя
возникновению Советов и ликвидируя  возникшие,  Сталин  выполнил до конца ту
историческую роль, которую Церетели лишь пытался выполнить в России. Разница
в  том,  что  Церетели  действовал  на  открытой  арене,  имея  против  себя
большевиков,  - и ему пришлось немедленно и на месте понести ответственность
за попытку выдать буржуазии связанный и обманутый пролетариат.
     Сталин же  действовал  в  Китае из-за кулис, защищенный  могущественным
аппаратом и прикрытый знаменем большевизма.
     Церетели использовал репрессии буржуазной власти против большевизма.
     Сталин сам применил  эти репрессии  против  большевиков,  состоявших  в
оппозиции.
     Репрессии буржуазии разбивались о волну подъема.
     Репрессии Сталина питались волной отлива.
     Вот почему Сталин получил возможность довести опыт чисто меньшевистской
политики   до   конца  в  китайской  революции,   закончившейся  трагической
катастрофой.
     Предоставленный  самому себе, Сталин  во всех больших вопросах всегда и
неизменно занимал  оппортунистическую  позицию. Если  у  Сталина не  было  с
Лениным сколько-нибудь значительных теоретических и политических конфликтов,
как у Бухарина, Каменева, Зиновьева, даже Рыкова,  то это потому, что Сталин
никогда свои  взгляды  не отстаивал принципиально, и во всех случаях,  когда
надвигались  серьезные  разногласия,  попросту умолкал, отходил в  сторону и
выжидал.

в) О строительстве социализма в одной стране
     В  расхождениях между оппозиционным  блоком и  сталинской  группировкой
основным  был  вопрос о  строительстве социализма  в одной  отдельно  взятой
стране.
     В истории КПСС, изданной в 1962 году, говорится: "Вопрос  о возможности
построения социализма в СССР был главным вопросом, по которому расходились с
В.И. Лениным, с партией все оппортунисты, все группы и фракции". (Стр. 392)
     В  той  же  книге  (стр.760) утверждается,  что  "К.Маркс и  Ф.Энгельс,
открывшие  законы  капитализма в его  домонополистической стадии, учили, что
социалистическая  революция  не может  победить  в  одной,  отдельно  взятой
стране,   что   она  победит   одновременно   во   всех  или  в  большинстве
капиталистических стран".
     Здесь все преднамеренно спутано: вопрос о построении социализма в одной
стране  - с вопросом о победе социалистической революции в  одной стране.  И
все неверно. Ни Маркс и Энгельс, ни Ленин, ни Троцкий никогда не ставили под
сомнение  вопрос о возможности социалистической  революции сначала  в  одной
стране,  но  постоянно  подчеркивали   невозможность  окончательной   победы
социализма в одной, отдельно взятой стране.
     Дальше авторы "Истории КПСС" утверждают:  "Этим выводом, правильным для
периода,  когда капитализм развивался по восходящей линии, руководствовались
все  марксисты,  но к началу XX века обстановка круто изменилась. Капитализм
перерос в империализм... Положение  К.