ткой кто-то резким голосом сказал:
   - Теперь, детки, на Табор! Милостью господней  мы,  четыре  сотни  божьих
воинов, положили две тысячи железных панов и  с  ними  самих  пана  Гынца  и
магистра иоаннитов. Наших легло не так много, но наихудшее то, что  потеряли
мы брата Брженка Швиговского.

   Глава V
   1. ТАБОР НА ПОМОЩЬ ПРАГЕ
   Ратибор сидел на пустом бочонке и грелся  на  солнце.  Теплый  апрельский
ветерок  приятно  обдувал  его  лицо,  а  ласковые  лучи  весеннего   солнца
пробуждали в нем новые силы. В этот день Ратибор впервые после своей тяжелой
контузии при Судомерже сам, без посторонней помощи, вышел на свежий  воздух.
Он с любопытством смотрел по сторонам.
   Тут был Табор. Тот Табор, куда с такой отчаянной  смелостью  и  дерзостью
сквозь гущу многочисленных  войск  католических  панов  стремился  маленький
отряд  Жижки,  вдохновляемый  мечтой  построить  свой  город-   неприступную
твердыню.  Мечта  создать  Табор  придала  воинам  Жижки  силу  и   смелость
разгромить в десять раз сильнейшего противника.
   И вот Ратибор с интересом наблюдал, как тысячи мужчин и женщин  трудились
над постройкой совершенно нового города на  месте  развалин  замка  Градище.
Непрерывно мимо Ратибора проносили бревна, стволы  деревьев,  доски.  Воздух
был наполнен беспорядочным стуком молотков, топоров, визжанием пил, грохотом
сваливаемых брусьев и досок, криками и возгласами плотников.  Такой  дружной
работы Ратибор никогда в своей жизни не видел. Уже вытянулись  длинные  ряды
новых,  приветливых  деревянных  домиков,  над  которыми  возвышался   шпиль
таборитской церкви с чашей вместо креста. Тысячи таборитов не  покладая  рук
трудились над  возведением  разрушенных  крепостных  стен  вокруг  города  и
цитадели.

   По временам мимо проходили торопливой  походкой  занятых  людей  знакомые
Ратибору табориты,  останавливались  около  него,  сердечно  радовались  его
выздоровлению и, пожелав скорого и доброго здоровья, спешили на работу.
   - Как здоровье, брат? - Штепан уселся рядом, положив меч на колени.
   Ратибор поднял глаза на Штепана и добродушно усмехнулся:
   - Как видишь, понемногу выползаю. Хорошо, что ты  ко  мне  пришел,  мы  с
тобой бог знает когда по душам говорили.
   - Ратибор, а знаешь, что я тебе скажу? Слыхал я, что сам  отец  Ян  Жижка
берется быть твоим сватом.
   Ратибор быстро поднял лицо, щеки его покрылись румянцем.
   - Сам пан Ян? Ты наверное знаешь? Ну,  тогда,  пожалуй,  мои  старики  не
выдержат и сдадутся. Уж если наш отец возьмется за  дело,  никто  перед  его
волей не устоит...
   Ратибор был смущен и постарался поскорее переменить тему разговора:
   - Расскажи мне, Штепан, о Таборе, как здесь жизнь налажена. Я ведь ничего
не знаю.
   - Да в двух словах всего не скажешь.  Народ  сюда  валит  валом  со  всех
сторон Чехии, даже из Моравии уже появились  путники.  Но  больше  всего  из
южной и юго-западной Чехии-с земель рожмберкского пана.
   - Ну, а как управляется община?
   - Народ выбрал для управления делами общины старшин, а для начальства над
войском-четырех гетманов: Микулаша из  Гуси,  Збынка  из  Бухова,  Хвала  из
Ржепиц и нашего пана Яна Жижку. Приехал сюда родной брат  пана  Яна-Ярослав,
тоже славный воин. И живем мы тут все как братья и  сестры.  Нет  у  нас  ни
панов, ни патрициев - все равны пред святым писанием;  по  нему  мы  и  свою
жизнь строим, и суд у нас для всех один - по писанию: и  для  панов,  и  для
кнезов, и для простого мужика. Вся наша  община  таборитов  делится  на  две
половины: одна состоит в польном войске, а другая  в  это  время  занимается
хозяйством. Это установили для того, чтобы и войско всегда было  наготове  и
чтобы мы были сыты, одеты, обуты и имели над головой крышу.  Да  всего  ведь
сразу не расскажешь! Вот поправишься - сам все увидишь.
   Ратибор только диву давался. Все это было для него ново.
   - Верно, так  все  сразу  нельзя  понять.  Поживу-сам  разберусь.  А  что
делается в Чехии?
   - О, ты бы только знал, что сейчас в Чехии творится! Пока ты болел,  наши
отняли у пана Ольдржиха из Усти Седлице, а потом замок  Раби  пана  Крка  из
Ризмберка. А под Ожидами дали по шеям пану Микше, и почти всех коней у панов
забрали. Сейчас пан Ян Жижка будет  свою  конницу  обучать.  Всех,  кто  был
раньше  шляхтичем,  оруженосцем  или  конным  латником,   соберет   в   свою
таборитскую конницу. Пан  Ян  говорил,  что  как  ты  поправишься-туда  тебя
сотником поставит. Ратибор весь засиял:
   - Эх, жаль, нет моего Соколька!
   - Пан Ян тебе такого коня выберет, что не  хуже  твоего  Соколька  будет.
Кони ведь рыцарские. - А пленных много забрали?
   - Хватит! Они строят стену вокруг Табора.  С  юга  и  запада,  где  Табор
обтекают Лужница и Тесминица, - там двойная стена, а с  востока,  где  речки
нет, - там возводятся тройные стены в  тридцать  локтей  высоты  и  двадцать
толщины.
   - Знатно, знатно!.. Значит, народ повсюду  поднялся?  -  Мужики  по  всей
Чехии встали с оружием в руках против Сигизмунда, панов  и  римской  церкви.
Народ воюет за правду.
   - Значит, - проговорил задумчиво Ратибор, - на добрую почву упали семена,
что вы, ученики нашего мученика Яна Гуса, посеяли?
   - Да, брат, простой народ поднялся  и  будет  драться  до  конца,  а  вот
бюргеры и шляхтичи -как бы они нам не всадили нож в спину.
   - Что ж, в Праге так и получилось: мы дрались,  а  староместские  коншели
через голову Яна Жижки и Микулаша из Гуси мир с врагами заключили. Правда, в
Новом Месте хорошо-там коншели из нашего брата,  ремесленников.  Это  уж  Ян
Желивский постарался. Они идут вместе с беднотой...
   Но Штепан не дал ему договорить:
   - Эх, какой я чудак! Ты только с постели поднялся, а я  тебя  разговорами
замучил... Постой, я тебе помогу.
   Не переставая ворчать, Штепан помог Ратибору подняться и, поддерживая его
под руку, повел в  палатку.  Так  понемногу  начал  выздоравливать  Ратибор.
Войтех и Божена все дни проводили на постройке нового  домика.  Строили  его
для Дубов пражские друзья оружейника, и через несколько недель  семья  Дубов
перешла из палатки в свой дом и отпраздновала новоселье.
   Домик был маленький - две комнатки внизу  и  одна  наверху.  В  одной  из
нижних  комнат  стоял  сложенный  из  камней  обширный  очаг.  Комната  была
обставлена наскоро сделанными столами, скамейками,  кроватями,  грубоватыми,
но зато на диво прочными.  Рядом  с  домиком  построили  обширную  оружейную
мастерскую и кузню, где Войтех командовал десятком подмастерьев и  учеников.
Оружия  требовалось  много  и  срочно.  Делали  новое,  починяли  старое   и
захваченное в боях. Войтех был весел, бодр и как будто помолодел.  Гавлик  и
Иозеф, добровольно оставшиеся у Войтеха  в  черные  дни  его  разорения,  не
покинувшие  Дубов  и  далее,  теперь  стали  близкими  помощниками  главного
оружейника Табора- Войтеха Дуба.
   Комнаты были тесноваты, и поэтому Войтех  и  Текла  могли  пригласить  на
новоселье только Яна Жижку с братом и еще двух-трех друзей,  да  и  угощение
было скудным. В почетном углу усадили Яна Жижку, рядом  с  ним  расположился
его брат Ярослав, далее уселись на лавках Вацлав Коранда, Микулаш  из  Гуси,
Штепан, Ратибор, Гавлик и Иозеф,  медник  Марк  с  дочкой  Раечкой  и  зятем
Болеславом. Прислуживали  за  столом  Текла  с  Боженой.  Гости  были  народ
непривередливый и сразу же оказали должную честь незамысловатому угощению  и
легкому домашнему вину.
   - Ну, брат, с новосельем тебя! -протянул Ян Жижка свою кружку и  чокнулся
с Войтехом. - Жить тебе в этом доме сто лет и не знать заботы!
   - Спасибо, пан Ян! Коли так, пусть уж мы с Ратибором послужим  за  правду
тоже сто лет, пока на земле чешской всю кривду не выведем.
   Все вокруг зазвенели кружками.
   - Как ты думаешь, Войтех, я пришел к тебе только поздравить с новосельем?
   - Не знаю, пан Ян, что еще есть у вас на уме.
   - Есть еще одно дело,  и  немаловажное.  Все  приумолкли  и  с  интересом
следили за беседой Жижки с хозяином дома.
   - Тем лучше для меня, что у пана Яна имеется ко  мне  важное  дело,  -  с
улыбкой заметил Войтех, тоже заинтересованный.
   - Я человек военный и долго ходить вокруг да около не люблю.  Скажи  мне,
Войтех: как ты думаешь, могут ли быть в Таборе богатые и бедные?
   Старик  помолчал,  насупив  седые  брови,  потом  медленно  и  не  совсем
решительно проговорил:
   - По моему разуменью, не могут, потому как у нас тут не с чего  богатства
добыть - все служат братству и всякий отдает ему свой труд.
   - И я так думаю. Всякий свое богатство здесь отдает общине. Правда ведь?
   - По-моему, так, - согласился Войтех.
   - А если так, то и приданое Божены также пойдет в общину?
   Вопрос застиг старика врасплох, и  он  явно  был  смущен,  не  зная,  как
ответить.
   - Вишь, какое дело... Ян Краса оставил мне для приданого Божены  двадцать
коп грошей. Когда у меня дела пошли под гору, я из предосторожности  передал
их на хранение Милану, а Милан, уходя в Моравию, отдал их снова  мне  -  все
деньги целы до последнего. Пускай  Божена  сама  решает,  ее  приданое.  Где
Божена?
   Божена вошла и вопросительно взглянула на Теклу.
   - Вот тебя отец и пан Ян хотят о чем-то спросить. Ратибор, который во все
время разговора чувствовал себя очень неловко, зная, что дело так или  иначе
коснется его и что сейчас  решится  его  судьба,  не  выдержал  и  незаметно
улизнул во двор.
   Никто из присутствующих, кроме Штепана, не заметил  его  бегства.  Божена
между тем стояла перед Войтехом и, догадавшись по озабоченным лицам  Войтеха
и других, что ее собираются спрашивать  о  чем-то  важном,  заволновалась  и
смутилась. Войтех же, сдвинув брови, обратился к ней:
   - Пан Ян захотел узнать, как ты намерена распорядиться в дальнейшем своим
приданым, что за тобой дает наш дорогой друг и твой благодетель Ян Краса.
   Божена молчала, делая героическое усилие собраться с  мыслями,  но  в  ее
голове в этот момент все смешалось. Ее глаза встретились с лукавым  взглядом
Раечки: та незаметно  для  других  выразительно  мигала  ей,  стараясь  этим
ободрить растерявшуюся подругу.
   Неожиданная помощь пришла к Божене в лице пана Микулаша.
   - Слушай, девушка, не робей и не пугайся.  Дело  простое:  мы  все  живем
общиной, для которой отдаем все, что у нас есть, а если придется, то и  нашу
жизнь. Так вот, брат Ян и спрашивает Войтеха, желаешь ли ты  стать  воистину
сестрой нашего братства или, может быть, ты пожелаешь жить  так,  как  живут
все люди там. - И пан Микулаш махнул рукой в сторону. - Воля твоя: желаешь -
можешь свое приданое внести как свою лепту в  кассу  общины;  желаешь-можешь
сохранить его за собой, как  твою  собственность,  и  не  входить  в  общину
таборитов. Никто не хочет вмешиваться в твою жизнь.
   Божена собралась с духом и чуть слышно проговорила:
   - Я желала бы, чтобы  мое  приданое  пошло  Табору.  Люди  за  наш  Табор
умирают-можно ли говорить о каких-то деньгах!
   - Двадцать коп - это для нее "какие-то деньги"! - проворчал Войтех.
   Ян Жижка, в свою очередь, обратился к Войтеху и Текле:
   - Мне кажется, самое разумное будет поступить таким образом: если  Божена
желает отдать свои двадцать коп грошей Табору-мы препятствовать ее  воле  не
станем, но зато, когда наступит время ей идти под венец, община  позаботится
о ее будущем.
   Войтех удовлетворенно закивал головой.  Предложение  Яна  Жижки,  видимо,
всем пришлось по душе.
   - Я вижу, что Войтех  и  Текла  довольны,  Божена  тоже,  но  недовольным
остался я.
   - Вы, пан Ян? - с испугом вскрикнул Войтех. - Но, ради бога, чем же?
   - А тем,  что  ты  обидел  моего  хорошего  сотника  и  верного  таборита
Ратибора.
   - Я обидел Ратибора?-в полном недоумении пролепетал старик. - Да когда же
и чем? Хоть четвертуйте меня, не понимаю! Эй, Ратибор, чем  я  тебя  обидел,
сынок?
   Тут все заметили, что Ратибора в комнате нет.
   - И что ты зря мучаешь Ратибора и Божену? Зачем ты из ложной  гордости  и
излишней щепетильности отказал им в счастье? Теперь, я думаю, у  тебя  вовсе
нет повода бояться, что твой сын женится на богатой невесте. Правда ведь?
   Войтех ожесточенно  теребил  бороду  и  молчал,  низко  наклонившись  над
столом.
   - Войтех, это будет первый брак в нашей таборской общине, брак по  обряду
чаши. Грех препятствовать ему,-вмешался Коранда.
   - Что ж, наш кнез, как говорится, попал  в  самую  точку,-снова  прогудел
низкий  бас  Микулаша.-Право,  Войтех,  скажи  спасибо,  что  у  тебя  такой
послушный, словно ягненок, сын. Я знаю таких, что не поглядели бы на то, что
ты отец, а взяли бы да окрутились у первого встречного попа.
   - Лучшей пары и не найдешь, хоть сто лет ищи!  -  вставил  свое  слово  и
закадычный друг Войтеха медник Марк.-Зря ты, Войтех, упрямишься.
   - У Божены ни отца, ни матери, а дядя в отсутствии.  Ты,  Войтех,  сейчас
заменяешь ей отца. Вот я, Ян Жижка из  Троцнова,  напрямик  тебя  спрашиваю:
согласен  ли  ты  отдать  руку  своей  воспитанницы  Божены  Пташки  сотнику
таборитов Ратибору Дубу, сыну славного пражского оружейника Войтеха Дуба?
   Войтех вздохнул и, не отвечая на слова, обратился к Текле:
   - Жена, ты слышала, пан Ян Жижка сватает за Ратибора нашу Божену.
   Текла стояла взволнованная, сложив на груди руки и  сурово  поджав  губы;
она укоряюще заметила мужу:
   - Если бы обычай не велел мне почитать тебя как мужа, я бы  сказала  тебе
все, что накопилось у меня на сердце, глядя на Божену и  Ратибора.  Кабы  не
твое воловье упрямство, давно бы сыграли свадьбу, да какую  славную!..  Хоть
ты и первый в Праге оружейник, муж, а в этих делах словно слепой в огороде.
   Войтех  не  привык  слышать  от  Теклы  подобных  речей,   особенно   при
посторонних.
   - Хватит, жена! - насупившись, оборвал он Теклу и поднялся с лавки. - Вы,
пан Ян, конечно, не примите в обиду слова старика, но отчего пришло  вам  на
ум толковать об этом деле при всем честном народе?  Разве  нельзя  было  это
как-нибудь... скажем, наедине поговорить да обсудить, что и как? - В  голосе
Войтеха звучала затаенная обида.
   - Не обижайся, старина,-мягко возразил ему Ян Жижка, - все мы  здесь  как
одна семья. А с другой стороны, не скрою, хотелось мне,  чтобы  наша  община
узнала, что для Войтеха лучше родного сына  сделать  несчастным,  чем  взять
чужие деньги. Хочу,  чтобы  это  было  хорошим  примером  для  всего  нашего
братства. Но все-таки за тобой слово,  Войтех.  -  Ян  Жижка  прищурил  свой
единственный глаз.
   Старик перекрестился и сказал твердо, как будто отдал команду:
   - Добро. Пусть будет по-вашему, пан Ян. Зовите их сюда.
   Штепан мигом вскочил из-за стола и бросился во двор. Ратибор стоял  около
кучи лат и кольчуг и, казалось, был всецело занят разглядыванием этой  груды
ржавого железа. Штепану пришлось несколько  раз  его  окликнуть,  и,  только
когда он над самым ухом крикнул:
   "Ратибор,  тебя  отец  зовет!",  тот  медленно  обернулся  и  с  деланным
безразличием спросил:
   - Зовет? А зачем?
   - А вот ты иди, да поскорее,-там  узнаешь  зачем,-  торопил  его  Штепан,
слегка подталкивая в спину.
   Ратибор не спеша пошел в дом. Войдя в  комнату,  он  все  же  смутился  и
потупил глаза в пол. Посреди комнаты, окруженные гостями,  стояли  Войтех  и
Текла, держа за руку тоже готовую провалиться сквозь землю Божену.
   - Ратибор, подойди ко мне, - важно сказал Войтех.
   Ратибор стоял как вкопанный, но Штепан, крепко взяв его за локоть, подвел
к отцу.
   - Пан Ян Жижка просил отдать тебе в жены нашу воспитанницу Божену. Пан Ян
сказал, что это ваше желание, да и ты мне об этом уже говорил. Так ли это?
   - Так, отец, - насколько был в силах, твердо ответил Ратибор.
   Войтех повернулся к Божене:
   - А ты что скажешь?
   - Так, дядя Войтех,-чуть слышно прошептала Божена, не смея поднять  глаза
и машинально играя кончиком своей длинной косы.
   - Тогда, с божьего благословения, и мы с женой выражаем свое согласие  на
ваш брак. Дайте сюда ваши руки, и  да  благословит  вас  господь  счастливым
супружеством!
   Когда все, начиная с Микулаша  и  Яна  Жижки,  с  веселыми  возгласами  и
прибаутками поздравили жениха и невесту, Войтех торжественно объявил:
   - По обычаю, свадьбу сыграем осенью, а пока, Текла,  подавай  чего-нибудь
покрепче-выпьем за нареченных! Долго еще длилось празднование помолвки. Едва
только гости выпили по стакану в  честь  Яна  Крестителя,  как,  по  старому
чешскому обычаю, назывался последний стакан вина, в комнату  вошел  один  из
оруженосцев Яна Жижки и в нерешительности остановился у двери.
   - Что тебе, Иозеф? - крикнул через стол Жижка. - Ты, верно, за мной?
   Тот молча наклонил голову. Войтех же подошел к оруженосцу и, схватив  его
за  плечо,  заставил  присесть  к  столу  и  выпить  стакан  вина  в   честь
помолвленных.
   - Но все-таки, Иозеф, что приключилось? - повторил свой вопрос Ян Жижка.
   - Пан Збынек и пан Хвал  послали  меня  отыскать  вас,  пан  Ян,  и  пана
Микулаша, чтобы вы немедленно шли в радницу. Прибыли какие-то люди из Праги.
   - Ого! Говоришь, из Праги?
   Ян Жижка молча поднялся. Его веселость мигом исчезла. Все  поняли  -  эти
люди принесли в Табор важные новости. Ян Жижка, Микулаш и  Коранда  быстрыми
шагами  направились  в  радницу-дом,  где  происходили   совещания   старшин
таборской общины. Это было довольно обширное деревянное здание, пока  еще  в
один этаж, и по своему виду оно ничем не  отличалось  от  других  домов,  за
исключением лишь своей величины.
   В комнате, где  происходили  заседания  совета  старшин,  уже  сидели  на
длинных  лавках  гетманы  Збынек  из  Бухова  и  Хвал  из  Ржепиц,   Микулаш
Пельгржимов и другие старшины общины.  Тут  же  находились  четверо  пожилых
горожан, среди которых был и Якубек.
   Пражане были угрюмы. Обмен приветствиями был быстро закончен, и  Микулаш,
как старший по возрасту, сразу же задал гостям вопрос:
   - С чем пришли, пражские братья?
   Тогда  поднялся  самый  пожилой  из  пражских  посланцев  и  неторопливо,
достаточно многословно и пространно  стал  рассказывать,  что  происходит  в
данное время в Чехии, в частности в Праге, и почему они явились в Табор.
   Причины  же  появления  в  Таборе  послов  пражских  чашников   оказались
следующие. Хотя пражское бюргерство знало, что император, римская церковь  и
высшее панство - их вековечные враги, но, опасаясь захвата власти  городской
и сельской беднотой, они предпочли идти на примирение с императором и Римом,
надеясь, что за ними останется захваченное  имущество  церквей,  монастырей,
немецких патрициев, изгнанных из Праги, и власть над  Прагой.  Однако  скоро
эти  надежды  рухнули.  Сигизмунд  на  сейме  в  Брно,  выслушав   пожелания
представителей пражских чашников, дипломатично  обещал  им  милостивое  свое
отношение при условии, если они признают его своим королем. Бюргеры пошли на
эту удочку, признали Сигизмунда чешским  королем  и  довольные  вернулись  в
Прагу. Но Сигизмунд в  начале  1420  года  уже  предъявил  совершенно  новые
требования:  вернуть  в  Прагу  немецких  патрициев  и  вновь  поставить  их
коншелями, снять все баррикады и цепи  с  пражских  улиц,  то  есть  открыть
доступ в Прагу императорским войскам. Короче говоря, Сигизмунд потребовал от
пражских  чашников  полной   капитуляции   и   разоружения.   Только   тогда
староместские бюргеры вспомнили  зловещие  предупреждения  проповедника  Яна
Желивского.
   К этому добавилось еще одно: собравший к весне 1420 года  большое  войско
Сигизмунд решил  показать  свою  силу.  В  Братиславе  он  приказал  казнить
двадцать трех братиславских горожан,  а  двух  пражан,  привязав  к  хвостам
лошадей, волочить по улицам и потом сжечь. И, наконец, 17 апреля  1420  года
папский легат Фердинанд объявил в Братиславе крестовый поход против гуситов.
Папский престол в лице папы Мартина V  и  феодалы  во  главе  с  императором
Сигизмундом решили с корнем вырвать