ественно, избаловали ее. Но это длилось до тех пор, пока предприятие ее
отца - торговца зерном - вследствие какой-то катастрофы,  вероятнее  всего
пожара, не обанкротилось. Пока тот пытался поправить  дела,  мать  девушки
спилась. Не выдержав удара,  отец  покончил  с  собой,  оставив  Эннау  на
попечение эксцентричного дядюшки, мага Курао.
     Очевидно, последние месяцы так трудно достались девушке, что она пока
не решалась говорить об  этом.  А  до  финансового  краха  отца,  как  она
заявила, вообще  ничего  интересного  не  было.  Готовить  она  не  умела,
охотиться тоже. Когда около полудня  они  остановились  перекусить,  Слант
открыл для себя, что она даже не может завязать узел - так, чтобы удержать
у дерева смирных лошадей.
     Болтать она тем не менее могла бесконечно и улыбалась ему часами.  Он
обнаружил, что, совершенно не  собираясь  этого  делать,  улыбается  ей  в
ответ.
     Обеспокоенный, Слант  задался  вопросом,  не  сдает  ли  в  его  теле
какой-то  регулирующий  механизм.  Он  никогда  не  был  зомби  -  это  не
способствует выживанию. Но иммунитет к общению с  себе  подобными  у  него
сохранялся. Кроме очевидных сексуальных реакций,  он  утратил  способность
эмоционально реагировать на дружелюбные улыбки, легкое расширение  зрачков
и другие признаки, помогающие людям  понравиться  друг  другу.  И  все  же
сейчас Слант радовался обществу Эннау, какой бы пустышкой она ни была. Или
его первоначальная оценка была неверна - как  результат  обстоятельств  их
встречи, или его тщательно поддерживаемая недоверчивость разваливалась  на
куски, или она начинала нравиться ему не за  то,  чем  в  действительности
являлась, а потому, что ее тело посылало соответствующие сигналы, - в этом
сложном переплетении мотивов он не мог еще разобраться.
     К концу дня уверенность Эннау в себе  и  своем  умении  держаться  на
лошади настолько возросла, что они перешли на нормальный  аллюр.  И  Слант
заметил, какая забавная манера у нее откидывать назад  голову,  встряхивая
волосами, когда ей что-то нравится.
     Вечером за едой Слант обнаружил, что она неотрывно наблюдает за  ним,
и подумал, какие красивые у нее глаза, напоминая себе, что  это  следствие
расширения зрачков при  слабом  свете,  в  тени  деревьев.  А  еще  зрачки
расширяются, когда их владелец смотрит на то,  что  ему  нравится,  и  это
всегда приятно людям.  Именно  поэтому  в  течение  многих  веков  сумерки
считались столь романтическими.
     И все же он улыбнулся ей в ответ.
     Когда  они  устроились  на  ночлег,  Эннау  снова  легла  рядом.   Он
чувствовал ее присутствие сильнее, чем ему хотелось. Он обнаружил  в  себе
желание протянуть руку и провести пальцами по ее телу.
     Теперь Слант не сомневался,  что  механизмы,  регулировавшие  уровень
гормонов его тела, окончательно разладились. Может быть,  они  отключились
одновременно с  компьютером?  Он  никогда  не  знал,  контролирует  ли  их
компьютер или они самостоятельны. Первое казалось сейчас более вероятным.
     Не давая гормонам взять над ним верх, киборг устоял перед искушением,
но  был  встревожен  и  раздосадован,   обнаружив,   что   по   прошествии
четырнадцати лет они все еще  действуют.  На  этот  раз  ему  понадобилось
гораздо больше времени, чтобы заснуть.



                                    17

     На  следующий  день  Слант  пришел  к  выводу,  что,   пожалуй,   рад
возвращению  на  круги  своя.  В  конце  концов,  в  киборге  нет   больше
необходимости - война кончилась. У него нет никаких причин отказываться от
обычной человеческой жизни. Почему бы не дать  волю  нормальным  реакциям?
Секс казался довольно привлекательной идеей.
     И тем не менее он сожалел о том, что женщиной,  которой  он  увлекся,
оказалась именно Эннау. В сущности, ничего удивительного в этом  не  было.
Она - единственная женщина, которая встретилась ему за последние  годы.  И
компьютер отключен. И все же жаль, подумал он и  приготовился  бороться  с
искушением.
     Ближе  к  полудню,  когда  они  выехали  на  пустынный  холм,  Сланту
почудились  силуэты  башен  на  горизонте  и,   остановившись,   он   стал
вглядываться вдаль.
     Там определенно что-то возвышалось. Может быть, Праунс? Тем не  менее
деталей ему разглядеть не удалось, и он снова двинулся в путь.
     Когда они остановились поесть, Слант обнаружил, что, хотя Эннау не  в
состоянии  готовить,  охотиться  или  завязывать   узлы,   она   грациозно
двигается, очаровательно улыбается, умеет привлечь его внимание  десятками
мелочей. За каждым его движением следили эти завлекающие зеленые глаза,  а
когда она двигалась, Слант ловил себя на том, что не может  оторваться  от
покачивающихся бедер. Но во  исполнение  своего  обета  -  не  поддаваться
искушению, он насколько мог  пытался  не  обращать  внимания  на  прелести
Эннау.
     После еды она забралась в седло с едва заметной неловкостью - похоже,
все-таки научилась держаться в седле. И вдруг Слант спросил у нее:
     - У тебя есть гордость? Ты гордишься собой?
     - Что? - удивилась девушка. Она уже заметила, что Слант  заговаривает
с ней лишь в крайнем случае, а подобный вопрос был,  без  сомнения,  более
чем странным для начала беседы.
     - У тебя есть чувство собственного достоинства?
     - Думаю, да, - Эннау все еще пребывала в недоумении.
     - А как ты  можешь  себя  уважать,  если  не  способна  сама  о  себе
позаботиться?
     - Я могу о себе позаботиться!
     - Тогда почему ты здесь, со мной, а не дома, в Олмее? Ты не  очень-то
хорошо позаботилась о себе, убежав в лес без еды, без денег, без одежды, а
потом еще и свалившись прямо на дракона.
     - Я не хотела. Так получилось... Я могу сама о себе побеспокоиться! Я
забочусь о своей чистоте и здоровье. И я хорошо выгляжу.
     - Это только внешность.
     - А разве внешность - не главное в женщине?
     - Нет.
     На это Эннау не ответила. И Слант погрузился в мрачное молчание, в то
время как девушка посвятила все свое внимание дороге, деревьям и  лошадям,
не пытаясь более разгадать этого непонятного человека.
     Слант понимал, что, если она останется рядом, ему  не  отделаться  от
нее никогда. Особенно если учесть ее готовность идти навстречу  любым  его
желаниям. Она  даже  не  прятала  ее.  Но  самоуважение  не  позволит  ему
заниматься любовью с женщиной, готовой на все, сказал он себе.
     Слант задумался, насколько было бы проще, если бы первый шаг  сделала
она. Тогда он мог бы отказаться от нее и тем  самым  положить  конец  всей
этой нелепой истории. К несчастью, она вела  себя  совершенно  пассивно  в
этом отношении. Видимо, ее культура предписывала агрессивную роль мужчине.
     Ему  нужно,  думал  он,  отделаться  от  нее  в  Праунсе.  Он  найдет
мягкосердечного человека, который согласится о ней заботиться, может быть,
мага, который возьмет ее в ученики. Тогда всем его волнениям  конец.  Даже
по самым оптимистичным оценкам, им не попасть в город  раньше  завтрашнего
дня. Один день воздержания - разве это так много?
     Затем ему пришло в  голову,  что  регулирующие  механизмы  не  просто
отключились, а стали работать в обратном  направлении.  Разве  одолевающее
его томление похоже на  обычную  потребность?  Разумом  он  понимал,  что,
возможно,  так  оно  и  есть.  Но  после  четырнадцати  лет  гипнотической
обработки он уже не мог  вспомнить,  что  чувствовал  до  того,  как  стал
киборгом. Сейчас же, казалось, он неспособен думать ни  о  чем  другом,  и
если это - нормальное  состояние  рода  человеческого,  как  людям  вообще
удается заниматься чем-то серьезным?  Он  уже  начал  про  себя  развивать
теорию о том, что тело просто требует компенсации за проведенные в космосе
годы. Однако додумать ее до конца Сланту не удалось: к полудню они выехали
из леса.
     Сначала  появилось  небольшое  предупреждение:  деревья   не   редели
постепенно, а просто исчезли. И уже  за  последним  изгибом  дороги  стало
светло. Приблизившись к краю леса, они увидали: дорога внезапно уперлась в
примитивные ворота в невысокой каменной стене. За ними простирались  поля,
изрезанные ветрозащитными полосами. Каждый клочок возделанной земли  давал
обильный урожай: даже отсюда Слант мог различить рожь,  гречиху,  бобовые,
еще какие-то неизвестные ему посадки. Натянув поводья в нескольких  метрах
от ворот, он стал изучать открывающуюся перспективу.
     Поначалу он видел только фермы, затем более близкий план привлек  его
внимание. Во-первых, ворота охранялись: из-за деревьев выглядывали четверо
стражников, и путникам  угрожали  по  меньшей  мере  два  натянутых  лука.
Во-вторых, башня, которую киборг приметил еще  в  лесу,  теперь  отчетливо
виднелась на горизонте, не прямо впереди, а чуть левее - вот почему она не
сразу бросилась в глаза.
     И она была не одна. Темными очертаниями на фоне ясного неба  вставали
рядом с ней еще с полдюжины башен. Киборг попытался прикинуть  их  высоту,
но ни к чему не пришел, решив, что его оценки искажает более близкая,  чем
на Древней Земле, линия горизонта. Даже если сделать скидку на это,  самая
высокая из башен, должна быть по меньшей мере 70-80 метров вышиной.
     Он был совершенно  уверен,  что  башни  -  часть  Праунса.  Но  тогда
непонятно, где город, почему его не видно. Башни, решил  Слант,  возведены
на холме, тогда как городские стены и дома построены ниже, у его подножия,
поэтому они пока что за горизонтом. Местность здесь была холмистой, и  лес
и город, по всей видимости, разделяют не  только  холмы,  но  и  несколько
долин.
     Впрочем, об этом можно будет поразмыслить позднее, сначала он  должен
разобраться со стражей.
     - Эй! Привет! - позвал он.
     Из-за дерева выступил невысокий кряжистый человек.
     - Привет, чужеземец. Что привело тебя сюда?
     - Мы следуем через ваш город в Тейшу.
     Стражник внимательно оглядел Сланта и Эннау. Заметив, что взгляд  его
задержался на девушке, киборг почему-то почувствовал себя оскорбленным.
     Наконец стражник отступил на шаг назад и крикнул:
     - Все в порядке.
     Из укрытия вышли остальные, за исключением одного  лучника,  который,
настороженно разглядывая путников, остался на месте. Всего их было пятеро.
     - Ты не хочешь вызвать мага для проверки? - спросил один.
     - К чему? Их только двое.
     - Это могут быть шпионы.
     - Ну и что? Это не наше дело. Нам платят не за шпионов,  а  чтобы  мы
останавливали грабителей и мародеров.
     - Лучше бы ты вызвал мага. Зачем нам  лишние  неприятности,  -  голос
принадлежал юноше, едва достигшему двадцати лет.
     - У магов и без того есть чем заняться, - ответил коротышка.
     - Да  пропустите  их,  -  вмешался  единственный  из  всех,  исключая
лучника, кто еще не высказался. - Какой вред могут принести эти мужчина  и
женщина?
     - И все же лучше бы вызвать мага для проверки, - продолжал настаивать
другой голос.
     Дебаты продолжались  еще  некоторое  время  и  разрешились,  наконец,
голосованием два к трем в пользу того,  чтобы  их  пропустить.  Лучник  не
произнес ни слова.
     - Езжайте, - коротышка вышел на дорогу и жестом показал  Сланту,  где
проезд.
     - Спасибо, - отозвался тот. - Там, впереди, Праунс?
     - Да, конечно.
     - Вы охраняете границу?
     - Границу? Глигош, нет! Границу вы  должны  были  пересечь  несколько
дней назад. Она слишком длинна, чтобы охранять ее как полагается,  хотя  у
нас есть патрули. Мы - внутренняя охрана, а эти ворота обозначают  пределы
города. Граница проходила здесь сто лет назад.
     - Ага, - Слант не совсем понял, что значат слова "пределы города", но
не видел смысла в объяснениях.
     - Спасибо, - еще  раз  поблагодарил  он  и  пришпорил  коня;  за  ним
последовали Эннау и лошадь без всадника.
     Оглянувшись через несколько минут, он увидел, как четверо из  пятерых
стражников снова  лениво  расположились  у  ворот,  переговариваясь  между
собой. Лучник, наконец, опустил лук и вернул стрелу в колчан, но  все  еще
настороженно стоял у дерева, глядя на удаляющихся Эннау и Сланта.
     Более часа они ехали в ненарушаемом молчании среди лоскутов золота  и
зелени  полей.  Иногда   Слант   различал   вдалеке   небольшие   домишки,
разбросанные по полям, но нигде не было ни души.
     Перед ними на горизонте вырастал город Праунс.
     По мере приближения башни все увеличивались, и Слант понял,  что  его
первые впечатления оказались  недалеки  от  истины.  Башни  были  огромны.
Теперь он мог догадаться, что самая высокая из них  поднимается  в  высоту
более чем на сто пятьдесят метров. Городских стен все еще видно  не  было,
но вокруг башен уже вырос лес построек, простираясь до  непонятной  темной
массы у горизонта.
     Именно там, к югу от  города,  Слант  увидел  нечто  очень  странное.
Слишком неправильное, чтобы  быть  делом  рук  человеческих,  это  "нечто"
казалось совсем не на месте среди мягко переходящих друг в  друга  холмов.
То была гигантская выступающая  из  земли  скала,  причем  на  юг  смотрел
пологий склон, а  северная  сторона  представляла  собой  гигантский,  под
невероятным углом отвес. Слант не мог на глазок определить ее размеры,  но
она была чудовищно велика, поскольку тень ее накрывала  здания  города  на
южной окраине - а ведь солнце стояло высоко над головой. Поверхность скалы
была гладкой, за исключением нависающего края, который почему-то  напомнил
ему шрам от удара ножом.
     Переведя взгляд дальше, Слант различил другие, более  мелкие  обломки
скал и выходы породы. Большая часть их располагалась к югу от  Праунса  и,
насколько он мог судить, к востоку от дороги, по которой они сейчас ехали.
С юго-запада город окружали еще три странных обломка скал. Каждый  из  них
имел форму неправильного тетраэдра, наклоненного под  каким-то  немыслимым
углом к земле. Различались они по направлению - один указывал прямо на юг,
и навес его приходился к северу, другие были повернуты  приблизительно  на
северо-восток. Изучив их, Слант пришел к выводу, что все они лежат в одной
четвертой круга, указывая вовне. Интересно, что за выверт сейсмологии  мог
произвести подобное.
     Через час после того, как путники покинули лес и миновали  стражников
у ворот, они увидели, что смотрят вниз, на небольшой поселок, и что  перед
ними открывается великолепный вид на неглубокую широкую долину.
     Как и все возделанные земли, по которым они проезжали, она была мелко
разлинована на участки, с точками крестьянских домов и фермами тут и  там.
Но в отличие от земель более западных ее покрывали странные пятна.
     Это решительно озадачило Сланта. Некоторые из пятен казались плоскими
скалами,  но  окружал  их,  очевидно,  чернозем.  Еще  большее  недоумение
вызывало то, что они отчетливо поблескивали на солнце. И эти пятна явно не
были водой, поскольку легкий бриз не поднял на них  рябь.  Более  того,  и
цвет  у  них  был  загадочный.  Одни  отсвечивали  серебром,  другие  были
иссиня-черными, а по крайней мере  одно  было  окрашено  в  красный  цвет.
Разбросаны они были как попало, вперемежку большие и маленькие - от  пятен
не более метра в диаметре до мертвых пространств примерно двадцати  метров
в поперечнике. На юге они встречались чаще, чем на севере.
     За долиной начинался Праунс. Разбросанные домишки постепенно терялись
в беспорядочных окраинах, которые дальше к востоку складывались в улицы  и
переулки. Постепенно улицы становились все прямее и шире, деревянные  дома
все чаще перемежались каменными постройками.
     Эта часть города внезапно  обрывалась  у  высокой  стены  из  черного
камня, а за ней Слант  мог  видеть  только  все  те  же  башни  и  высокие
постройки, на которые он глядел уже полдня.
     Его удивили две вещи: во-первых, это было первое среди встреченных им
на планете сообщество, разместившее окраины за пределами городских стен, а
во-вторых, размеры города  просто  подавляли.  Сланта  обучали  определять
численность населения - одно  из  элементарных  требований,  предъявляемых
киборгу-разведчику, - и он прикинул, что число жителей  колеблется  где-то
между полумиллионом и миллионом - гораздо больше, чем он ожидал  встретить
на этой варварской планете.
     До города все еще было далеко - долина действительно была широкой,  и
вряд ли у них есть шанс достичь его до наступления темноты.
     Стало быть, уснуть на обочине дороги им  не  удастся.  Здесь  нет  ни
деревьев,  чтобы   укрыться   в   их   тени,   ни   опавшей   листвы   для
импровизированной постели, да и местным жителям это может не  понравиться.
Киборг решил отыскать постоялый двор  в  поселке.  Это  должно  порадовать
Эннау.
     Поселок вытянулся вдоль ведущей в город  дороги,  которую  пересекала
дорога поменьше, ведущая куда-то на северо-восток, и состоял из двух улиц.
По обеим сторонам их располагались дома и лавки. Стен  вокруг  поселка  не
было.  На  перекрестке,  где  пересекались  дороги,   стояло   трехэтажное
сооружение с огромными окнами разноцветного стекла. Слант  догадался,  что
это или здание местного управления, или гостиница, а может, и то и другое.
     Как выяснилось при ближайшем рассмотрении, это  был  постоялый  двор.
Здесь даже была конюшня, прилепившаяся сзади к основному  зданию,  где  за
небольшую плату можно было накормить лошадей и оставить их на  ночь.  Хотя
до сумерек было далеко,  Слант  решил  остановиться  и  заночевать  здесь.
Покинув гостиницу на рассвете, они без труда достигнут города к полудню.
     К его удивлению, хозяин заявил, что на первых этажах свободных комнат
нет. Сланту и его спутнице не встречалось других путешественников, и  было
еще слишком рано искать крова на  ночь.  И  конюшня  была  пуста.  Заметив
удивление первых своих постояльцев, хозяин объяснил Сланту, что  с  минуты
на минуту ожидает очередного каравана  на  запад.  Караван  этот  проходит
здесь раз в месяц, и купцы с охраной занимают полностью весь второй  этаж.
Они всегда останавливаются в этой гостинице.
     Слант согласился, что не стоит ссориться с такими важными  клиентами,
и принял ключ от комнаты в юго-восточном крыле третьего этажа.
     Золотого, заплаченного за комнату и конюшню, хватило еще и на завтрак
и обед. Издерганный ожиданием каравана хозяин поспешил накормить  путников
и избавиться от них. Эннау  понесла  наверх  седельные  сумки.  Потом  они
отыскали столик в общей зале и позволили  слуге  принести  им  эль,  хлеб,
фрукты, сыр и мясо с густой подливой.
     Они сидели друг напротив друга и  не  торопясь  наслаждались  горячим
мясом. При этом Слант успевал поглядывать в окно на спешащих мимо горожан,
а Эннау наблюдала за Слантом. Утолив первый голод, она вдруг спросила:
     - Сколько тебе лет?
     Слант вздрогнул от неожиданности.
     - Не знаю.
     - Как это? Ты же должен знать, когда родился.
     - Да, конечно, только со мной  не  так  просто.  Я  родился  примерно
триста лет назад. Когда точно, я не знаю - потому что родился  на  Древней
Земле, а здесь другое  летоисчисление.  Мне  было  восемнадцать,  когда  я
покинул Древнюю Землю, и девятнадцать, когда вылетел с Марса.
     - Не понимаю. Это просто бессмыслица - то, что ты говоришь. Я думала,
ты из Тейши.
     - Я сказал, что из Тейши, потому что так проще.  И  безопаснее.  Я  с
Древней Земли.
     Он и сам не знал, с чего вдруг разоткровенничался перед Эннау. Раньше
он избегал таких вопросов. С тех пор  как  он  покинул  Марс,  ему  всегда
приходилось лгать, чтобы поддерживать свою  легенду.  Если  бы  он  сказал
кому-нибудь правду, компьютер убил бы его или, по меньшей мере, настоял на
убийстве собеседника.
     Его желание говорить, развивал он свою теорию дальше, в очередной раз
почти забыв об Эннау за своими мыслями,  в  сущности,  реакция  на  долгое
подавление со стороны компьютера. Наконец-то он свободен говорить все  что
ему заблагорассудится и пользоваться  этой  свободой,  как  самый  обычный
человек.
     - Древняя З