вке. Скорее всего, Люс и сама этого не  знала.  Просто
ее ярость требовала активного движения вперед. Прямо по курсу был островок
- вот она туда и устремилась.
     В  другое  время  выгнутый,  как  кошачья  спинка,  мост  с  четырьмя
искусного литья фонарями непременно очаровал бы Люс. Она бы задумалась  на
секунду и вспомнила, на каких  картинах  серебряного  века  видела  этакие
кружевные мостики. И то, что тропинка не вела ко входу в беседку прямо,  а
сперва огибала весь мостик, серпантином  поднимаясь  вверх,  Люс  тоже  бы
оправдала - вдоль тропинки росли диковинные кусты и деревья  с  табличками
на латыни.
     Но  сейчас  ее  зачем-то  несло  в  беседку,  и  практичная   Зульфия
безропотно за ней следовала, соображая, что уж оттуда-то можно как следует
разглядеть окрестности. Белая беседка возвышалась над островком, который и
сам представлял собой крутой холмик. Кроме того, Зульфия  надеялась  найти
там скамейку и разложить сухой паек - плитку шоколада с орехами,  банку  с
капсулами энергейзера, флягу с апельсиновым соком и две японские коробочки
- с солоноватым творогом и с креветочным  салатом.  Асият  строго-настрого
велела ей соблюдать режим.
     Но уже на самом подступе  к  беседке  подруги  поняли,  что  скамейка
занята. Хуже того - из беседки доносились всхлипы.
     - Пошли отсюда, - и Люс стремительно развернулась. - Мне  еще  только
чужой  истерики  не  хватало!  У  меня,  того  гляди,  собственная  сейчас
начнется!
     - Там же пациент! - воскликнула Зульфия, схватив ее за рукав.
     - Ну и что?
     - Источник информации!
     - Источник истерики... - проворчала Люс. - А ведь какая хорошая  была
беседочка, если издали...
     Обе остановились в размышлении. Источник информации был,  как  локоть
из пословицы - близко, а не укусишь. Какую,  к  лешему,  информацию  может
выдать рыдающая в три ручья женщина?
     Зульфия решилась первой.
     - Может, это не так уж и страшно? - спросила она сама  себя,  имея  в
виду истерику в беседке.
     Люс пожала плечами.
     - Рискнем, - решила она. - Авось не промокнем.
     Зульфия шагнула в беседку первой, загородив собой узкий  вход,  вдруг
окаменела  на  несколько  секунд,  попятилась,  обернулась,  и  Люс   даже
перепугалась - таким лицо подруги она еще не видывала!
     - Нет, ты посмотри!  Это  же  невероятно!  Ты  только  посмотри!..  -
потрясенно и восторженно зашептала Зульфия. - Ты смотри,  а  я  больше  не
буду! Мне сейчас на такое смотреть вредно!
     Люс отодвинула Зульфию и сама заглянула в беседку.
     Недаром эту женщину звали Люс-А-Гард! Она могла спокойно заглянуть  и
в жерло бурлящего вулкана. Но вулкан, который бы заставил Люс онеметь, еще
не родился. А то, что она увидела в беседке на лавочке, - заставило.
     Лавочка, тянувшаяся вдоль стены беседки, была предназначена для троих
или даже четверых сидельцев  такой  комплекции,  как  Люс  и  Зульфия.  Но
присесть рядом с рыдающей женщиной, чтобы обнять ее за плечи и  успокоить,
они бы не смогли. Столь роскошны были формы этой безутешной женщины.
     Зульфия опомнилась первой.
     - То, что надо! - шепнула она прямо в ухо Люс, для надежности  двинув
подругу локтем в бок.
     Локоть был острый - Люс опомнилась.
     - Ага... - прошептала она, не веря своему счастью.
     Ведь толстуха могла оказаться  старой,  некрасивой,  лысой,  в  конце
концов! А женщина, рыдавшая на  лавочке,  была,  если  приглядеться,  даже
недурна собой. Конечно, прическа ее напоминала  воронье  гнездо,  но  если
вынуть из волос заколки и как следует их расчесать, то и  обнаружилась  бы
шевелюра немногим короче, чем у Зульфии, густая  и  светло-русая.  Женщина
была в блекло-голубом, совершенно бесформенном  балахоне,  который  должен
был скрывать пышность форм. Конечно,  скрыть  такое  не  мог  бы  ни  один
балахон в мире, зато цвет подчеркивал свежесть и белизну безупречной кожи.
     Видимо,  и  глаза  были   красивы,   хотя   сейчас,   заплаканные   и
покрасневшие, они выглядели совсем прискорбно.
     На вид толстухе было малость за двадцать пять.
     - По-моему, такое ожирение никакие гормоны  не  возьмут,  тут  хирург
нужен, - шепнула Люс Зульфии. - Я бы на ее месте уже  давно  что-нибудь  с
собой сделала.
     - Раз она здесь - значит, пытается, -  разумно  отвечала  Зульфия.  И
первая шагнула в беседку.
     - У вас горе? - ласково обратилась  она  к  увесистой  незнакомке.  -
Успокойтесь, сейчас мы вам поможем... сейчас мы вам поможем...
     Внучка  мудрой  Асият  владела  такими  интонациями,  которые   могли
заморочить и  самого  гипнозоустойчивого  человека.  Правда,  бабка  слова
"гипноз" не любила и называла свои штучки скромно - "суггестия". Она и Люс
пыталась обучить, но той лучше давался бесконтактный массаж, на нем она  и
остановилась.
     - ...вы только успокойтесь, поднимите голову, сейчас  мы  разберемся,
что у вас случилось, и обязательно вам поможем... -  продолжала  ворковать
Зульфия.
     - Мне поможет только смерть! - рыдая, ответила незнакомка.
     Люс и Зульфия переглянулись. Начало было многообещающее.
     - На тот свет ты всегда успеешь! - вмешалась Люс. - Никуда он от тебя
не денется! Давай, вытирай сопли и рассказывай! А мы будем слушать!
     Такой суровый приказ оказался сильнее  суггестивного  воркования.  Он
заставил женщину  шумно  высморкаться  и  поднять  глаза.  А  увидев  двух
стройных хронодесантниц в одинаковых по покрою костюмах из тончайшей кожи,
больше похожей на атлас, темно-зеленом и коричневом, увидев их неожиданные
кружева, золотистые и розовые, увидев их тонкие строгие  лица,  зареванная
толстушка вдруг воззрилась на них с внезапной надеждой.
     - Вы из персонала? - с сомнением спросила она. Хотя в  какой  клинике
персонал ходит, вывесив на грудь две длинные черные косы? Да и  золотистый
"одуванчик"  Люс  тоже  полагалось  бы  упрятать  под  белый  или  голубой
одноразовый колпак...
     - Не имеем ни малейшего отношения к какому бы то ни было персоналу! -
отчеканила Люс.
     - А я боялась, что они  меня  тут  найдут...  А  что  они  могут  мне
сказать?! Все уже решено! Приговор подписан! И вообще!..
     - Ладно, ладно,  это  все  уже  недействительно,  -  быстро  перебила
Зульфия, справедливо опасаясь дальнейшего рева. - Это все было до  нас.  А
для нас никаких приговоров не существует. Мы  для  того  и  пришли,  чтобы
избавить тебя от дурацких приговоров.
     - Но сам Вульф сказал! - воскликнула толстушка. - Вы понимаете -  сам
Вульф!
     - Ну и что? - высокомерно пожала плечами Люс. - Видали  мы  и  почище
этого Вульфа, не такой уж он авторитет.
     - Пустое место, - презрительно согласилась Зульфия.
     Обе они слышали эту фамилию впервые в жизни.
     - Да? - и в глазах толстушки вспыхнула надежда. - А мне все  говорили
- раз уж Вульф не может помочь, значит, медицина бессильна!
     - Смотря какая медицина, - усмехнулась Люс. - У него - своя, а у нас,
видишь ли, своя. Так что расскажи-ка нам все с самого начала, а тогда мы и
скажем тебе, что делать.
     - Чего уж тут рассказывать... - толстушка  хлопнула  себя  по  бокам,
приподняла огромную грудь и  дала  ей  соскользнуть  на  место.  -  Вы  же
видите... И избавиться от всего этого невозможно.
     - А страшно хочется, - подхватила ее  мысль  Зульфия.  -  Потому  что
избалованным мужчинам подавай стройненьких! Каждому сморчку - мисс Европу!
Так? Да?
     Толстушка промолчала - значит, Зульфия была на верном пути.
     - А этому мерзавцу - тем более? - продолжала мудрая бабкина внучка. -
И он на цветущую женщину даже смотреть не хочет - да?
     - Будь они неладны! - воскликнула толстушка. - И до этого  добрались!
В суд я на них один раз подам, вот что!
     Люс и Зульфия мгновенно переглянулись. Только судебного  процесса  им
сейчас и недоставало.
     - Да не вы... - скучным голосом протянула толстушка. - А они!
     И мотнула головой по направлению к Северному полюсу.
     - Дурак он, и мизинца твоего не стоит, - кое-как подсев к  толстушке,
подхватила нотацию Зульфии Люс. - Ведь в хороших руках тебе цены не будет!
     - Мне и так цены нет... - совсем тоскливо произнесла толстушка.
     Но и вторая загадочная реплика не заставила призадуматься вцепившихся
в добычу обеих А-Гард.
     - Настоящие мужчины ищут только таких женщин, чтобы в  теле.  А  если
кому нужны кожа  да  кости  -  тот  не  очень-то  настоящий,  солнышко,  -
продолжала Зульфия. - Ну вот скажи, кем он, твой Богом обиженный...
     Толстушка попыталась испепелить ее взглядом.
     - Кем он, твой ненаглядный, трудится? - исправила ошибку Люс.
     - Концертмейстером! Он замечательный пианист! - с гордостью  ответила
толстушка. - Такие раз в столетие рождаются!  Если  он  едет  на  конкурс,
другим там уже делать нечего! Он лауреат...
     - Тем хуже, - перебила Люс, - значит, окончательно  нос  задрал.  Вот
такие-то деятели в постели ломаного гроша не стоят.
     - Откуда ты знаешь? - вскинулась толстушка. -  Как  ты  можешь?..  Ты
знаешь, как за ним все гоняются?..
     И обеим А-Гард все стало ясно.
     Они имели дело с совершенно односторонним чувством.
     - Во-первых, все мужчины, которые задирают нос,  мало  что  могут,  -
весомо сказала Зульфия. - Именно поэтому они и задирают нос...
     Тут толстушка посмотрела на нее с недоверием.
     - Все очень просто, - объяснила Зульфия.  -  Если  мужчина  -  мастер
своего мужского дела, то первая женщина, которая это  поймет,  вцепится  в
него мертвой хваткой. Ему это сперва не понравится, но ничего,  привыкнет.
А если он - пустое место, то женщина за него особо держаться не станет,  а
ему только того и нужно! Поменяет он таким манером первый десяток женщин и
придет к выводу, что неотразим. И задерет нос! Разве не так?
     - Так! - подтвердила Люс. Ее второй муж был как раз из этой породы, и
она выбрала его именно потому, что за ним волокся шлейф самых  неожиданных
побед.
     - И зачем тебе такое сокровище? - ласково спросила Зульфия.
     Толстушка вздохнула  -  очевидно,  имелось  в  виду,  что  сердцу  не
прикажешь.
     - Неужели тебе действительно  было  с  ним  хорошо?  -  задавая  этот
вопрос,  Зульфия  прекрасно  видела,  что  о   близости   с   этим   самым
концертмейстером толстушка только мечтала, но следовало  сказать  бедняжке
хоть какой-то комплимент.
     - Да нет... То есть, у нас ничего такого не было...
     - И не надо! - обрадовалась Люс.
     Но тут в душу Зульфии вкралось подозрение.
     - А вообще с кем-нибудь?.. Было?..
     Толстушка покраснела,  замотала  головой  и  еле  выдавила  стыдливое
"Не-е...".
     Люс и Зульфия переглянулись.  Зареванная  толстушка  не  имела  точки
отсчета.
     - Ладно, - сказала Люс. - Давай в открытую. Мы -  хронодесантницы.  И
мы зовем тебя в хронодесант.
     - Куда???
     - В хронодесант! - и тут Люс понесло. - Мы странствуем по  столетиям!
Мы ищем настоящих мужчин - самых сильных, самых смелых!  И  даже  красивые
попадаются! Представляешь? Бойцы! Гвардейцы! Орлы! Королевские  мушкетеры!
Корсары! Гусары!! Флибустьеры!!!
     Зульфия  тем  временем  вытаскивала  из  недр  кармана  сложенную   в
несколько раз распечатку того самого доклада, который обсуждали тринадцать
заговорщиц.
     - Будешь читать, голубка, или  поверишь  на  слово?  -  спросила  она
толстушку, пока яростная Люс переводила дух.
     Та молча взяла распечатку и  углубилась  в  чтение.  Зульфия  прижала
палец  к  губам,  что  означало  -  Люс,  остановись,  началась  серьезная
обработка...
     Вдруг толстушка подняла красивую голову.
     - Тридцать восемь процентов? - изумленно спросила она.
     Зульфия сразу же сообразила, о чем речь.
     - Да, по предварительным итогам  этого  года  будет  тридцать  восемь
процентов мальчиков, остальные родятся девчонки.  А  теперь  пропусти  три
страницы и читай про патологии.  Из  этих  тридцати  восьми  процентов  до
совершеннолетия доживут хорошо если  тридцать,  а  дееспособными  окажутся
хорошо если двадцать, да и те будут держаться на медикаментах.  Представь,
какое  они   дадут   убогое   потомство!   Я   уж   молчу   о   несчастных
неудовлетворенных женах и любовницах...
     - А почему я ничего этого не знала? - капризно вопросила толстушка, и
ее интонация очень не  понравилась  Люс.  Примерно  с  такой  же  степенью
сварливости она только что собиралась на кого-то подавать в суд...
     - Секретные сведения, - объяснила Зульфия. - И вот мы ищем женщин для
хронодесанта.  Чтобы  они  имели  возможность  встретиться  с   настоящими
мужчинами, а при желании  -  родить  от  них  настоящих  сыновей.  Ты  нам
подходишь.
     - Я? - толстушка посмотрела на Зульфию, потом - на Люс, потом - опять
на Зульфию, потом - опять на Люс. - Я - в десант?!. Я???
     И она сделала жест рыболова, описывающего пойманную десять лет  назад
щуку.
     Толстушка имела в виду - как, с ее габаритами, да вдруг в десант?  И,
очевидно, сразу же вообразила, как эффектно будут сидеть на  ней  узкие  и
блестящие кожаные штаны, в которых щеголяли Люс и Зульфия.
     - Это - ерунда! - презрительно сказала Люс, повторив рыболовный жест.
     - Мы ищем для десанта красивых женщин, понимаешь? - добавила Зульфия.
- А ты же настоящая красавица! В двенадцатом веке  тебе  просто  не  будет
равных! Решайся - не пожалеешь!
     Толстушка молчала.
     И тут Люс сообразила, какого именно довода она ждет.
     Не удостоверений из Института прикладной хронодинамики, нет! И не его
рекламного проспекта, разумеется...
     - Ты только вообрази себе ярость  своего  концертмейстера,  когда  он
узнает, что ты предпочла настоящего мужчину!
     По лицу красавицы Люс поняла, что нажала на нужную кнопку.
     - Это надолго? - спросила толстушка.
     -  Смотря  как  нам  удастся  отрегулировать  хронокамеру,  -  честно
ответила Зульфия. - Скорее всего, ты будешь отсутствовать в нашем  времени
несколько часов. В худшем случае - сутки.
     - Так мало? - толстушка улыбнулась. -  Так  это  же  просто  здорово!
Тогда я всюду успеваю...
     Она встала с лавочки и решительно двинулась к выходу из беседки.  Люс
и Зульфия еле  успели  посторониться  -  походка  и  повадка  у  толстушки
оказались довольно уверенные, а смести человека с  пути  она  могла  одним
движением округлого плечика.
     - Ты за вещами? - спросила Люс.
     - Какие у меня тут могут быть вещи? - искренне удивилась толстушка. -
Вот это?
     И она подергала за свой балахон.
     Люс и  Зульфия  двинулись  следом  за  ней  по  крутой  тропинке,  но
одновременно притормозили, когда толстушка ступила на мост. Он  был  такой
изящный, такой кружевной, такой хрупкий, а  обе  А-Гард  вовсе  не  желали
мочить свои кожаные костюмчики в рукотворном пруду.
     Перебравшись на  материк,  толстушка  бодро  направилась  к  зарослям
гигантского можжевельника посреди большого газона.
     Оказалось - в незапамятные времена там была проложена тропка, ведущая
к забору, а  в  заборе  существовала  дыра,  которую  не  ловила  ни  одна
сигнализация. Возможно, ее уже сто раз заделывали, а она возникала  снова.
Таких подробностей толстушка не знала.
     - Мы через эту дырку лазим, когда хотим выбраться в кафе. Ну,  убейте
меня, но я не могу без шоколадного бисквита!
     Люс и Зульфия выбрались  через  дырку  сами,  помогли  вылезть  своей
толстушке и оказались на обочине скоростного шоссе.
     Расстояние никогда не пугало ни Люс, ни  Зульфию.  Они  обе  умели  и
любили бегать. До города они добрались бы за полчаса. Но с ними был ценный
груз...
     - Ты пока возвращайся и сиди возле самой дырки, - решила наконец Люс.
- А мы попробуем остановить попутную машину. Главное - усадить тебя.
     - Ага, - согласилась толстушка. - Ладно,  я  спрячусь.  Вряд  ли  кто
притормозит, чтобы взять меня в салон...
     Сказала  она  это  так  жалобно,  что  Люс   и   Зульфия   прямо-таки
преисполнились гордости: они не просто авантюру затевали,  а  выручали  из
беды несчастную женщину!
     - Между прочим, не мешало бы спросить, как ее зовут, - заметила  Люс,
становясь в завлекательную позу на обочине  и  взъерошивая  обеими  руками
свой "одуванчик".
     - У нас еще будет время познакомиться с ней  поближе,  -  усмехнулась
Зульфия. - И сдается мне, что эта девственница - крепкий орешек.
     Тут вдали показался автомобиль. Люс призывно замахала ему рукой, и он
действительно притормозил рядом. Но когда  дверца  открылась,  обе  А-Гард
попятились.
     За рулем сидела Илона Драйзер.
     Журналистка была, как всегда, приветлива, яснолика и хороша собой. Но
Люс и Зульфия знали, во сколько обходится ей эта неувядаемая молодость.
     - Девочки! - воскликнула Илона. - Вы как сюда попали? Вас подвезти?
     - Не-ет, - получив от Зульфии чуть заметный толчок  в  бок,  отвечала
Люс. - Вы ведь по делам едете... а нам совсем в другую сторону!
     - А вы угадайте, куда  я  еду!  -  в  голосе  и  взгляде  Илоны  было
невероятное торжество. - В клинику доктора Вульфа!
     - А кто это такой? - немедленно спросила мудрая Зульфия.
     - Доктор Вульф?!. - изумилась Илона  и  вдруг  расхохоталась.  -  Да,
действительно, доктор Вульф - это не для широкой прессы!
     - Зачем же вы к нему едете? - резонно спросила Люс.
     - Не к нему, в  его  клинику.  О  клинике  писать  не  принято,  а  о
некоторых пациентах - вполне! Так вот, девочки, я  еду  брать  интервью  -
угадайте, у кого!
     Обе А-Гард дружно помотали головами.
     - У Марианны Ольдерогге!
     - Где-то я слышала это имя... - пробормотала Люс.
     - Слышала это имя! - возмутилась Илона. - Ничего себе! Дожили! Что ты
вообще слышишь, кроме кличек своих лошадей?
     - Это та... флейта? Нет, скрипка... - вмешалась Зульфия.
     - Это Серебряная Свирель!
     Тут  и  Люс  увидела  внутренним  взором  кусочек  видеорепортажа  со
всемирного конкурса вокалистов. Они с Зульфией смотрели финал, потому  что
ведущей была их общая подружка, известная артистка. И действительно  -  та
называла и имя "Марианна Ольдерогге", и  почетное  то  ли  звание,  то  ли
прозвище - "Серебряная Свирель".
     - Она перед тем, как участвовать в шестом всемирном, решила пройти  у
Вульфа курс лечения. И никто не знает, справился Вульф или не справился.
     - А если не справился?
     - Значит, она опять не выйдет на сцену.
     - А в чем проблема? - спросила Люс.
     - Ах, да, вы же ничего, кроме своих шпаг, не знаете... Скажи, Люс, ты
когда-нибудь в жизни видела Серебряную Свирель? Ну, по видео,  в  журнале,
на улице, в театре?..
     - Никогда, - твердо сказала Люс. - Слышала только  записи.  Но  голос
потрясающий. Говорят, голос такого диапазона рождается раз в столетие.
     Никаких записей, она, понятное дело, не слышала, а  честно  повторила
то, что рассказала ей тогда подружка-артистка.
     - А ты, Зульфия?
     - Тоже - никогда. Хотя интересно было бы увидеть  Серебряную  Свирель
на оперной сцене. Я слышала, как она пела сцену в саду из "Фауста", только
не помню, с кем...
     Люс могла держать пари - про сцену в саду Зульфия слышала от  той  же
подруги. Просто у обеих А-Гард была одинаково цепкая память на  фамилии  и
всякие названия.
     - Боюсь, что на  сцене  ты  ее  не  увидишь  никогда...  -  загадочно
намекнула Илона.
     И тут у Люс включилась зрительная память!
     - Постойте! - воскликнула она.  -  Да  я  же  ее  видела!  Ну  точно!
Помнишь, Зульфия-джан? По видео! Она тогда пела, стоя в темном углу сцены,
да еще за тюлем, по которому пускали всякие световые  эффекты!  Потом  еще
говорили, что она недавно перенесла пластическую операцию,  шрамы  еще  не
зашлифованы, а на грим у нее аллергия.
     - Все гораздо проще, - объяснила Илона. - Марианна Ольдерогге, она же
- Серебряная Свирель, никогда не выйдет на сцену, хотя все оперные  театры
мира мечтают об этом и предлагают ей невероятные гонорары. Если бы  вы  ее
видели - вы бы онемели. Она весит по мен